Flashback
— Пап, пожалуйста… — он глотает свои слёзы, рвано втягивая воздух через рот. — Я не специально, пап, прошу… Конечности у парня сводит от рыданий. Он чувствует, как вязкое чувство вины растекается по венам, и это ощущается сильнее от разочарованного отцовского взгляда. Джастин мог бы вынести что угодно, лишь бы не то, как на него теперь смотрит папа. Даже не смотрит, а лишь боковым зрением, как бы выражая отвращение, молча наблюдает истерический припадок сына. Полулёжа на полу перед креслом, в котором сидит мистер Бибер, Джастин плачет и утирает свои слёзы, повторяя одно и то же. Он молит о прощении, уверяет, что поступил неосознанно и ему жаль. Но глава семьи, расположив локти на подлокотниках и сцепив руки в замок, только строго смотрит в окно, за которым начинает темнеть. Мужчина игнорирует присутствие сына. Его сердце разбито. Джастин всегда был способным и подающим надежды сыном. Не отставал по учебе, справлялся на спортивном поле, помогал по дому и самостоятельно зарабатывал с четырнадцати, даже если их семья не нуждалась в этом. Но, как и многие младшие братья, он не ладил со своей старшей сестрой Кирой, и в этом заключался единственный минус Джастина. Взрастить идеального ребенка и быть свидетелем того, как он ставит крест на своем будущем было самым большим страхом Айзека Бибера. И теперь, когда он столкнулся с этим лицом к лицу, он понял, что предпочел бы не становиться отцом во второй раз. — Пап? Пап, слышишь? Прости, прости меня… папа… Айзек Бибер больше не знает, кто его сын. Он не представлял, что когда-то ему придется вытаскивать Джастина из-за решетки в бессознательном из-за наркотиков состоянии. Теперь ему стыдно быть адвокатом. Ведь отмывая репутацию своего сына, он понимал, что поступает не лучше преступника — справедливость не будет торжествовать. Виновный в изнасиловании, его семнадцатилетний сын останется на свободе. Айзек Бибер больше ничего не знает.***
Лэнс, 13:23 Эй, привет Лэнс, 13:24 Хотел узнать, когда ты свободна, чтобы повторить нашу вылазку Лэнс, 13:25 Но на этот раз можем сходить куда захочешь Лэнс почти вовремя. Мысли о прошлой ночи сжирают Меган заживо, а ноющее чувство во всем теле не дает забывать. Что самое страшное: у Доусон начались тики. Лёгкие, но ей становится не по себе, когда она невольно дёргает головой, плечом или чем-то ещё. Буквально парой мышц, как будто кто-то тянет за ниточки. Это страшно. Если это не лечить, тики будут напоминать Меган всю жизнь о том, что произошло. Она не хочет постоянно носить в мыслях эту ужасную ночь. Если бы была возможность стереть это воспоминание, она бы заплатила любые деньги. Меган, 13:30 Я напишу через пару дней. Хорошо? Её подбородок снова резко дёргает влево, совсем чуть-чуть. Меган откидывает телефон и накрывает лицо подрагивающими руками, понимая, что вот-вот заплачет. Ей страшно непонятно от чего. От вчерашнего недо-изнасилования, от угрозы повторения, от тиков или от страшной усталости из-за того, что её не оставляют в покое? Поперек горла встает ком, из-за которого она игнорирует оповещение о новом смс и поднимается с кровати, прихрамывая и направляясь в ванную. Она встает перед зеркалом и смотрит на свое отражение, находя там уставшую от жизни девушку. Потрёпанные волосы, тёмные круги, дрожащий подбородок, розовый след от пощёчины на скуле и пустые глаза. В кого она превратилась? Когда она принимает решение взбодриться после бессонной ночи и включает душ, то тут же останавливается. Она снова поворачивается к зеркалу и окидывает взглядом своё тело, покрытое толстовкой и темными штанами. В сомнениях оголив свой живот, Меган морщится и прикрывает глаза от мгновенно подступивших слёз. Конечно. Разве эта ночь обошлась бы без синяков? Раздеваться больше не хочется — страшно увидеть остальные последствия. Она боится стянуть штаны и заглянуть себе между ног, чтобы увидеть там пятна крови, оставшиеся так же на полу и на кровати в спальне. И, да, между ног у Меган до сих пор жжёт. Особенно неприятно сидеть. С губ Меган против воли срывается надломленный всхлип. Одной рукой она крепко хватается за дужку раковины, а второй затыкает себе рот. Прикусив ладонь, она пытается успокоить себя, заверить, что пока она в безопасности и не должна позволять себе бояться. Она не из тех, кто привык к страху. Пытаясь себе напоминать, кто она такая, Доусон спустя несколько минут едва подавляет всхлипы. Как бы там ни было, она приходит к выводу, что её страх не беспочвенный. Ведь кто даст гарантию того, что когда-нибудь её не изнасилуют? Что, если в следующий раз никого не будет рядом, чтобы спасти её? Что, если в следующий раз её не убьют? Меган успокаивается только спустя час нахождения в ванной комнате. Она несколько раз умывается, но так и не встает под включенный душ — внутренний блок, укрепившийся в ней после прошлой ночи, не дал ей раздеться. На собственное тело стало страшно и мерзко смотреть. Его хотелось либо покинуть, либо уничтожить до конца. Доусон переодевается в другую одежду, избегая столкновения с отражением. Но как только Мег замечает бордовое пятно между ног на штанах, её снова дёргает от тиков. Накинув на себя сверху безразмерную черную футболку, она садится на кафельный пол и позволяет себе разрыдаться. Потому что она больше не может отрицать очевидное и убеждать себя в обратном: Меган Доусон панически боится изнасилования.***
Непрочитанные сообщения
Лэнс, 13:31 Конечно Лэнс, 13:32 Ты в порядке? Лэнс, 13:40 Я тут, если хочешь поговорить Лэнс, 13:41 В любое время дня и ночи Присцилла, 21:48 Ну как прошла ночь с тем красавчиком? :) Присцилла, 21:50 Уверена, он был хорош. И вы отлично смотритесь! Джо (групповой чат «Ультра»), 22:42 У нас проблемы с проводкой и отоплением. На работу выходим через пару недель. Напишу заранее. Отдыхайте. Меган не отвечает ни на одно сообщение. Она также игнорирует звонки, отправляя автоматическое сообщение о том, что перезвонит позже. Больше всего её расстроило, что она не сможет выходить на работу, ведь только работая она смогла бы хоть на какое-то время забить свои мысли чем-то другим. Время близится к полуночи, за окном уже стемнело. Сидя в своей полуосвещенной квартире, Доусон понимает, что здесь теперь невозможно находиться. Она полулежит на диване в гостиной и боится лишний раз зайти в спальню, ведь там будто повисла атмосфера той ночи. Каждый угол, особенно тот, где остались её кровавые следы, будто пропитан запахом того парня, Мэтта. Не отвлекает даже телевизор, показывающий «Друзей». Смех с телеэкрана кажется отдаленным, ведь мыслями Меган совсем в другом месте. Ей трудно концентрироваться на чем-то, кроме этих ужасных воспоминаний. Мышцы всё так же непроизвольно дёргаются. Когда Доусон попыталась выпить чай, она поняла, что у неё нет аппетита даже для него, а чашку невозможно удержать в трясущихся руках. Она оказалась загнанной в клетку, даже находясь дома. И это невыносимо. Ведь куда ещё она может обратиться? Если она попросит о помощи Лэнса или Присциллу, они будут расспрашивать и настаивать на том, чтобы она всё рассказала. Они будут ковырять всё ещё кровоточащие раны. Джо, Али, Бьянка или кто-то ещё из Ультры? Исключено. Они даже не приятели, чтобы просить о ночлеге. И когда вариантов совсем не остается и безнадёжность ложится на уставшие плечи, Меган вспоминает о самом последнем человеке, к которому обратилась бы за помощью. Неужели всё настолько плохо, что она приползет к Психу? Вся такая беззащитная, проигравшая, подавленная, только на радость ему. Мег уже представляет, как он не будет упускать ни единого шанса задеть её за живое. Как будет снова и снова бить туда, где больнее всего. Ведь теперь он всё знает. Хуже того, он может этим воспользоваться. Но раз уж так получилось… может, он единственный, кто сможет помочь? Ведь он уже сделал это вчера, правда? Разве может стать ещё хуже? Преодолевая дискомфорт между ног и жуткую неуверенность, Меган медленно поднимается по ступенькам. На этот раз она зайдет к нему не через лестничную клетку снаружи, теперь она покажет, что хочет встречи. Оказавшись у нужной двери, она поднимает кулак, чтобы постучаться, но опускает его из-за сомнений. Опустив голову, она поджимает губы и сводит брови к переносице. Наверное, это не самая лучшая идея. И как только она поворачивается, чтобы снова отойти к лестнице и спуститься, она слышит, как за спиной открывается дверь. Повернувшись, она замечает на пороге Психа, как обычно с выражением лица «я-не-дам-тебе-понять-что-я-чувствую». Но если бы он был обычным человеком, Доусон трактовала бы это как напряженность. — Как ты.. — Меган хочет спросить, как он понял, что она хочет зайти, но замолкает. Псих ведет плечом. Что-то в выражении его лица отдаленно напоминает угрюмость или отторжение, будто ему некомфортно стоять здесь, в компании Мег. — На весь этаж завоняло отчаянием. Незатянувшиеся раны будто обдало кипятком. Она ведь знала, что так будет. Знала, что он будет издеваться над ней. Поэтому, усмехнувшись собственной наивности, она снова поворачивается и делает осторожные шаги на первых двух ступеньках. — Всё ещё больно? Этот вопрос заставляет её остановиться и обернуться. Придерживаясь холодных перил, она слегка облокачивается на них бёдрами и смотрит на Психа. Между ними повисает странная атмосфера, тяготящая обоих. На вопрос парня Доусон лишь кивает пару раз. Он сглатывает и отводит глаза, прочищая горло. — Ничего. Пройдет. Безразличные слова, сказанные с сочувствием и… жалостью, черт её возьми. Меган может поклясться, что услышала в голосе Психа жалость, и это совсем не то, за чем она приходила к нему. Она искала понимания, но ей ни к чему то, что он ей дает. Доусон и без того осознает, в какое дерьмо влипла, даже чёртовы тики это подтверждают. К слову о тиках… — Что это? — тут же спрашивает Псих, нахмурившись. — Ты о чём? — Меган притворяется, что не понимает, прикрыв рот, уголок которого только что дёрнулся. И теперь дёргается веко. Как в подтверждение догадкам Психа. Он медленно выталкивает весь воздух из лёгких, неотрывно глядя на девушку перед собой. Что-то внутри него неприятно скребёт от мысли, что Доусон пострадала настолько. Он знал, что будет больно внизу, и догадывался, что это даст затрещину её непоколебимости, но чтобы у неё начались тики… Блять, он ей сочувствует. Псих снова вздыхает и потирает щёку в раздумьях. Он уже ничего не говорит, но Доусон всё ещё стоит на ступеньках и смотрит на него, будто ожидая действий. Зная, что она никуда не денется, он всё равно бросает быстрое: — Стой здесь. И скрывается в своей квартире. Он выходит оттуда через полминуты, одетый в черное плотное пальто и строгие туфли. Меган вскидывает брови, удивляясь такому утонченному стилю. Когда Псих закрывает свою квартиру на ключ и поворачивается к Меган, она замечает, что в руках у него ещё одно пальто, серое и менее теплое. Неужели для неё прихватил? — Что ты… Зачем? — Меган не может сформулировать правильный вопрос. — Угадай, — раздраженно бросает Псих, но всё же протягивает пальто девушке. — Я не в настроении для «угадайки». Его радует, что в ней ещё остались силы язвить и перечить ему. Но, по-прежнему сохраняя холодное выражение лица, он отвечает на выдохе: — Отвезу тебя кое-куда. — Куда? — А тебе сейчас не все равно? Он прав, ей действительно сейчас подойдет что угодно, лишь бы не её собственная квартира. Ей необходимо развеяться и «проветрить» мысли. Больше всего Меган удивлена тем, что Псих понял это практически сразу. Её тревога немного стихает, и она кивает, больше самой себе, нежели своему собеседнику. — Хорошо. Но я надену свою одежду. Теперь кивает Псих. Она заходит к себе на пару минут, чтобы накинуть косуху, расчесать волосы и взять телефон с зарядки. Закрыв дверь, она обнаруживает Психа, стоящего у её двери и терпеливо дожидающегося её, теперь уже без второго пальто. Очевидно, успел занести домой. Спускаясь в лифте и слушая его тихий механизм, оба не знают, куда деть взгляд. Они смотрят четко перед собой, сохраняя дистанцию между друг другом и боясь лишний раз пошевельнуться. Двери распахиваются, Меган выходит первой, а Псих идет за ней. Оказавшись на парковке жилого комплекса, парень щелкает кнопкой сигнализации, и следом отзывается серебристый Шевроле. — Не знала, что у тебя есть машина, — хмыкает Мег, плотнее кутаясь в свою косуху. Псих усмехается и открывает для неё дверь. — Что ты вообще обо мне знаешь? Когда она садится и пристегивается, то понимает, что не знает об этом парне ничего, кроме его больных вспышек агрессии, нимфомании и увлечением наркотиками. И даже совокупность этих его черт не заставляет бояться его в данный момент. В салоне приятно пахнет новизной, будто машину только что собрали по запчастям. Псих включает обогреватель и ждёт некоторое время, потирая руки и дыша на них горячим дыханием. Они едут в тишине, Псих не решает включить даже радио. Меган напрягается от такой обстановки, поэтому спрашивает разрешения поставить музыку с её телефона. Водитель равнодушно ведет плечом и протягивает ей специальный шнур. Доусон ставит первую песню в плейлисте, и по салону разливается приятная мелодия, подходящая под ритм ночного Цинциннати.Novo Amor — State Lines
Доусон даже не задумывается о том, куда он её везет. Не задумывается, не опасно ли для неё это. И ей уже не хочется думать над мотивами Психа, потому что сейчас он пока что единственный, кто спасает её от тревожных мыслей. Они останавливаются на парковочном этаже какого-то здания — Доусон до сих пор не поняла, куда они приехали. Псих снимает блокировку с дверей и выходит из машины, и Меган делает то же самое, отсоединив шнур от телефона и прервав музыку. Идя по слабо освещенной парковке и слушая лишь стук их шагов, двое не нарушают тишины, пока не добираются до двери внутрь. Псих вытаскивает из кармана какой-то ключ, вставляет в скважину и дважды поворачивает, прежде чем открыть и предоставить дорогу для Доусон. Выгнув бровь в недоумении, она проходит в темное помещение, и Псих, пройдя за ней, снова закрывает дверь. Только сейчас, смотря через большие комбинированные окна и двери во всю стену и замечая бассейн, Меган понимает, что они приехали в Зиглер Парк. — Откуда у тебя ключи от Зиглера? — Спал с фитнес-тренершей, — просто отвечает Псих и проходит к тем самым дверям. Меган снова дёргается от лёгкого тика, но следует за парнем. Они снова выходят на улицу, к бассейну, который даже по ночам освещен подводными светильниками. В два ряда стоят несколько разложенных шезлонгов, чуть поодаль от бортика находится высокий стул спасателя, а впереди — небольшая горка для детей. Ночь придает этому месту особую атмосферу, какой не бывает в тёплые дни, когда сюда приходит куча людей. Осматриваясь, Доусон не замечает, как Псих отходит от неё и идет к одному из шезлонгов. Он поднимает его спинку и усаживается, вытянув и перекрестив ноги в лодыжках, а руки расположив на подлокотниках. Его взгляд устремлен прямо в прозрачную глубину бассейна. Когда Меган подходит к нему и тоже осторожно присаживается на шезлонг, она смотрит на лицо парня, отсвечивающее голубым из-за освещенного бассейна. Снова ловит себя на мысли, что он невероятно хорош собой. — А разве здесь не должно быть охранников? — вспоминает она, оглядываясь. — Они перестают дежурить после полуночи, когда всё закрывается, — не отрывая взгляда от воды, произносит парень. Меган поднимает ноги на шезлонг и сгибает их в коленях. Её сегодняшний собеседник не больно разговорчив, поэтому она тоже устремляет взгляд в бассейн, наблюдая, как ровная поверхность воды едва колышется от редких дуновений ветра. Это успокаивает и будто упорядочивает мысли, поэтому Доусон почти не замечает декабрьского холода. — Чем ты думала, когда приглашала к себе того подонка? Вот он. Разговор, которого Мег так хотела и надеялась избежать. — Забудь, — бросает она, опустив взгляд на свои колени. — Легко. Но ты сама не забудешь, пока не отпустишь это. И снова он прав. Доусон набирает воздуха в лёгкие и дает себе пару минут, прежде чем упорядочить хаос в голове и пытаться объясниться. Она благодарна Психу за то, что он не напирает с вопросами и терпеливо ждёт, пока она примет решение: говорить или отмалчиваться. — Это была идея Прис, — сознаётся она, снова вспоминая о той ужасной ночи. О том, как безобидно это всё началось. — Чтобы проверить, действительно ли я асексуальна. — Кто такая Прис? — спрашивает Псих, повернув голову к Меган и слегка вскинув брови. Меган хмурит свои. — Серьезно? Ты её не помнишь? Это та блондинка, с которой вы… — А, эта. Они одновременно кивают и снова смотрят на воду, избегая, видимо, взглядов друг друга. Меган ёрзает на шезлонге из-за боли ниже живота, пока Псих цепляется за ещё кое-что: — Как ты сказала, асексуальна? — спрашивает он, видимо, впервые услышав такое слово. — Да. Это когда ты не нуждаешься в половой связи. — Мне не понять, — он усмехается, но его мгновенная улыбка становится горькой, а потом и вовсе угасает. — И давно ты такая? — Сколько себя помню. Я никогда ни в ком не нуждалась, как нуждаются все остальные. Сначала даже думала, что я ненормальная. — Ты и есть ненормальная, и не только в этом. Меган снова поворачивается к нему в возмущении. Даже не посмотрев на неё, Псих вздыхает и объясняет очевидное: — Тебя чуть не изнасиловали, а ты поехала со своим зависимым от секса соседом в неизвестном направлении. Либо ты пиздец какая наивная, либо тебя довели до отчаяния. Она бы никогда не допустила мысль, что этот парень умеет говорить о чем-то, кроме секса. Умеет анализировать поведение других людей, а не просто унижать их и пользоваться ими. За почти час Меган почти убедилась в том, что этот Псих в глубине души такой же человек, как и она сама. Возможно его поведение — лишь оболочка или способ забыться. Но хочет ли она сейчас его спрашивать об этом, чтобы случайно спровоцировать вспышку гнева? Не трудно догадаться, что лучше не будить спящую собаку. — И ещё ты ведешь себя не как все девушки, — добавляет он, немного поразмыслив. — Это вовсе не значит, что я ненормальная. Псих закатывает глаза, не скрывая раздражения. Он поворачивается к Меган, встречаясь с её обиженным взглядом. — Ты расцениваешь «ненормальная», как что-то плохое. А разве хорошо быть нормальной? Хорошо быть точно такой же, как и миллионы других? Хорошо родиться индивидуальностью и умереть копией? — он засыпает её вопросами, стараясь в чем-то убедить. — Только потому, что ты ненормальная, я и привез тебя сюда. Я хотел пообщаться с кем-то ненормальным, потому что сам такой, — он откидывается на спинку шезлонга и отводит взгляд. — Так что гордись тем, что ты ненормальная. Иначе ничего не будет иметь смысла. И совсем неожиданно и для Психа, и для неё самой, Меган улыбается. Парень не скрывает, что это сбивает его с толку. Он выпрямляется и хмурит брови. — Что смешного я сказал? — Нет, ты… — Меган поджимает губы и опускает глаза на секунду, — ты сказал всё правильно, на самом деле. Псих всё равно не получает ответа и продолжает его выжидать. Доусон облегченно вздыхает, откидывается на шезлонг и смотрит наверх, исследуя взглядом черное полотно, где проглядываются редкие звёзды. — Я не хочу умереть нормальной, — заключает она, обращаясь больше куда-то наверх, к космосу, нежели к Психу. Он переводит свой взгляд туда же, так же откидываясь на спинку шезлонга и запрокидывая голову. Что-то в нем загорается и заставляет слабо улыбнуться. Его улыбка расслабленная, вызванная чем-то неизвестным или давно забытым, но ему так не хочется об этом думать. Всё, чего ему сейчас хочется — смотреть на звёзды с ненормальной Меган Доусон.