Где-то в пригороде Палермо. ~120 лет назад.
Тсунаёши, в окружении обеспокоенных происходящим Деймона Оливьеро и Казарта, с отсутствующим видом ехала в экипаже, бездумно глядя на удаляющуюся линию горизонта, медленно сливающуюся со сверкающей лазурью Тирренского моря. Мужчины не знали, что именно произошло с этой сильной и волевой девушкой в том полуразрушенном зале, чтобы она вдруг стала такой. Поскольку, как только Тсуна вошла в этот зал, массивные дубовые двери, несмотря на свои насквозь проржавевшие петли, намертво за ней захлопнулись. Впрочем, открылись они так же неожиданно — спустя всего-то несколько минут, являя им бледную, задумчивую и слегка потрёпанную шатенку в одной перчатке, с изящной фарфоровой чашкой в руке. Она, мимолетно осмотревшись расфокусированным взглядом, сунула чашку в руки тут же подлетевшему к ней, ошарашенному происходящим, иллюзионисту. Затем, одним ловким движением, Тсунаёши стянула вторую перчатку, на этот раз отправившуюся в руки Витале. После фиаско Спейда, поспешившего предложить девушке свою руку, желая сопроводить ее до экипажа, в надежде побыстрее узнать подробности произошедшего за закрытыми дверьми. Ибо Серпенто, в отличии от остальных, сразу понял, что прошло далеко не несколько минут, но проблема заключалась в том, что он единственный не понимал, как это могло произойти. Как ни крути, а в «магию» прагматичный до мозга костей человек как он попросту не верил. Тсуна же, полностью игнорируя вопросительные и удивлённые взгляды, обдумывая разговор с Примо и Шахматноголовым, в гордом одиночестве направилась к выходу из заброшенного особняка, при этом звонко и ритмично цокая каблучками по каменному полу старого поместья. Тем временем мужчины, наконец отмерев, пожали плечами, и, быстро осмотрели обшарпанный пустой зал, быстрым шагом отправились вслед за ней, надеясь получить хоть какое-то объяснение её «эффектному» появлению. Но, вразрез их желаниям и ожиданиям, единственное, что произнесла шатенка за все то время, прошедшее с её выхода из зала — это извинение перед боссом семьи Серпенто и просьба приехать его в особняк Вонголы на чай завтрашним утром. Ведь сделка, которую они заключили в день ее помолвки с Деймоном теперь теряла всякий смысл… Витале, на задумчивые слова Тсунаёши, лишь сдержанно кивнул, продолжая бездумно сжимать в руках её белую атласную перчатку. Мужчина, со всеми слегка чопорно попрощавшись, что говорило о его крайней степени разочарования, но и о предвкушении одновременно, направился в сторону привязанного неподалёку ахалтекинского коня изабелловой масти*. Невероятно красивая кобыла, с переливающейся на ярком солнце жемчужной шерстью бесспорно привлекала внимание, и, скорее всего, приглянулась бы не только шатенке, примерно знающей цену такому скакуну, в её времени превышающую несколько миллионов долларов, но и всем остальным… Сейчас была попросту никем, кроме своего хозяина, не замечена. Так вот, Тсуна, все это время молчала, полностью погрузившись в раздумья, и, периодически бросая какие-то нечитаемые взгляды на свое кольцо. Как ни крути, а то, что она услышала в той чёртовой зале от Джотто Примо и Шахматноголового буквально выбило землю у неё из-под ног. Нет, она и до этого разговора предполагала, что у её пребывания в этом времени будут не самые радужные последствия… Но то, что ей сказали призрак первого босса Вонголы и последний шаман, не шло ни в какие сравнения с её мыслями, откровенно шокируя девушку. А это доказывало лишь один факт — базука десятилетия должна была перестать существовать ещё во времена вояжа десятого поколения Вонголы в десятилетнее будущее для битвы с Бьякураном. Который, на минуточку, стал таким в большей части благодаря экспериментам Ирие со снарядами от этого адского изобретения семьи Бовино, в попытках изменить свою жизнь к лучшему! Стоит ли говорить, что с каждым разом все становилось лишь хуже и хуже? Но нет, Тсунаеши, как полнейшая дура доверилась самому необязательному, рассеянному и безалаберному хранителю из всех её оболтусов, и сохранила эту чёртову вещицу Ламбо, даже не конфисковав при этом снаряды для неё. Впрочем, был ли в конфискации и дальнейшей утилизации этого адского творения вообще какой-то смысл? Ведь босс семьи Бовино, в своём почтенном возрасте, был практически точной копией своего самого младшего сына, не только забывая все слова Тсуны через час после их беседы, но и регулярно снабжая телёнка тем, что причиняло головную боль всей Вонголе. — Так… — обведя всех взглядом, неуверенно произнёс Шимон, тем самым нарушая напряжённую тишину, царившую в экипаже и вырывая девушку из её совсем уж невесёлых дум. — Что же произошло в том зале? — уже чуть громче спросил он, стараясь привлечь внимание не только Вьеро и Деймона, в очередной раз уставившихся на него как на идиота-смертника, но и замершей Тсунаёши. — Казарт… — на выдохе, чуть слышно протянул босс семьи Каваллоне, после того, как шатенка, резко оторвавшись от окна, чересчур пристально посмотрела на аловолосого мужчину. Впрочем, вместо раздражения, злости или игнора, девушка неожиданно для всех расслабилась и как-то натянуто улыбнулась ему. Всё же, несмотря на последствия, которые и ей, и Джотто придётся разгребать в своих столетиях; те сотни жизней, которые она, в прямом смысле этого слова, загубила своим появлением в этом времени; и совершенно невыгодная для неё и всей Вонголы сделка с последним шаманом… Всё должно было кончится довольно хорошо. Да и в свое время Тсуна должна была вернутся уже совсем скоро… Оставив здесь тех, кто заменил ей семью, позволил испытать нечто прекрасное, нарядив в кимоно гейши, заставил скучать по безумному графику Хаято и, наконец, помог заглянуть в глубь её сердца, подарив при этом своё. — Ох, нам скоро придётся расстаться! — с грустью выпалила девушка, еле сдерживая поступающие к горлу слезы от осознания, что скоро им придётся проститься навсегда. Она, до этого момента даже не представляла как сильно привязалась к первому поколению Вонголы… — Что же вы, скоро к вам вернётся Джотто — ваш друг и законный Дон! — крикнула она, но увидев растерянные, постепенно переходящие в расстроенные мины на лицах мужчин, медленно осознаюших смысл её слов, всё же не выдержала и расплакалась. — Как… Скоро? — еле-еле выдавив из себя эти слова, спросил Спейд, глядя на широко и, сейчас наконец-то, искренне улыбающуюся шатенку перед собой, заливающуюся слезами. — Я… — сквозь всхлип произнесла девушка, ладонями размазывая потёкшую косметику по раскрасневшемуся лицу. — Че-через… — очередной всхлип, прерванный резким звоном интуиции. Впервые за долгое время он был настолько громкий и пугающий, чтобы вызывать мегрень и дикий испуг у своей хозяйки. Всё тело Тсунаёши будто моментально сковало ледяными цепями паники, разливаясь по венам неприятным, липким страхом за семью. Вот только не за ту, что сейчас находилась для неё непреодолимо далеко, а за тех, кто был совсем рядом, дожидаясь её возвращения с чаепития… — Тсуна, что с тобой? — заметив её затравленный, тревожный взгляд, спросил Вьеро, поняв, что её заминка была далеко не из-за истерики, ведь слёзы девушки резко прекратились. — Тебе плохо? — Ди! — проигнорировав слова Каваллоне, крикнула девушка, хватаясь за руки иллюзиониста, казалось впавшего в ступор из-за происходящего, — Немедленно перенеси нас в особняк! — привстав, и, наклонившись к мужчине, на взводе сказала она, сильнее сжимая холодные ладони её друга. — Что? — отмерев, спросил он, сфокусировав взгляд на той, кого так любил, — Но зачем, мы уже почти приехали! — произнёс Спейд, не в силах оторвать глаз от шатенки. С её влажным, перепачканным косметикой лицом, испуганным взглядом и слегка подрагивающими руками, вызывающий в нем непреодолимое желание обнять и защитить от всего мира. — Ну же, соберись, Ди! — резко дернув его за руки на себя, так, что между их лицами оставались какие-то несколько миллиметров, строго сказала она, — Быстро перенеси нас в особняк! — уже властным тоном сказала Тсуна, справившись наконец со своей глупой паникой. Мужчина, заметив перемены в девушки, слегка заторможенно кивнул, и, перехватив поудобнее её руки, прикрыл глаза, как можно чётче представляя место, куда собирался переместится. Всё же так далеко он этого ещё ни разу не делал… Шатенка же, наконец приведя свои чувства в порядок, ощутила ещё кое-что — неприятное чувство тревоги за одного из тех, кого она приняла в этом времени, помимо семьи Джотто. Поэтому, оглянувшись на притихших друзей Примо, Тсунаеши, начиная растворяться в темно-синей дымке, громко добавила: — А вы двое, как можно быстрее езжайте к особняку Серпенто… Сдаётся мне, у него тоже крупные проблемы!Подземная база Вонголы. Наши дни.
Лоренцо очнулся от агонизирующей боли, пронизывающей всё его тело до самых кончиков волос, неприятно липнувших короткими завитками к лицу. Тяжело дыша, мужчина, собрав все свои оставшиеся силы в кулак, со стоном присел на холодном бетонном полу, пытаясь хоть немного осмотреться в царящем вокруг мраке. Тьма, окружающая его, пожирала буквально всё, включая самого Лоренцо, заставляя одного из лучших наёмников нервничать… Впрочем, радовало все происходящее его ничуть не меньше, чем напрягало. Ведь он был до сих пор жив и относительно здоров, после встречи с двумя самыми жуткими хранителями Вонголы. Мукуро — известного своей жестокостью и безумием и Ямамото — не знающего пощады, бесшумного киллера. И они явно были не теми, кто мог оставить в живых тех, кто покушался на Вонголу и её молодую Донну. Да и их взгляды и слова в тот момент ясно давали понять парню, что это было последним, что они с Франко видели в своей жизни… Но судя по тому, что открытых ран на его теле не было, а сам Лоренцо не пускал слюни, катаясь по мягкому полу какой-нибудь психушки, его даже подлечили. И делал это профессионал, обладающий огромным опытом в подобных делах, большим запасом пламени Солнца и сильным кольцом. Из чего следовало, что лечил их, в очередной раз, Рёхей. Отсюда, у довольно неглупого мужчины, коим и являлся бывший хранитель Грозы Дарио Форзе, рождалось всего два вопроса — почему он ещё жив и где, чёрт возьми, сейчас Франко. Прикрыв пульсирующие из-за давления и боли, пересохшие глаза, Лоренцо бессильно ударил кулаком по каменном полу, коря себя за весь этот кошмар. Он же знал, что этот козёл Дарио однажды так поступит, но всё равно оставался в этой проклятой семье. Знал, что для босса семьи Эстранео все его «драгоценные» хранители были таким же мусором как и использованные подопытные образцы. Боже, да он, взрослый адекватный мужчина, выросший в достатке, завидовал тем, кто сидел в клетках, проживая максимум пару лет. А все потому что их с Франко растили как домашних зверушек, готовых вырвать своё сердце за Дарио. Человека, у которого не было абсолютно ничего святого. Ведь именно он, а не Доны Альянса, зарезал своего старшего брата — первого наследника семьи Эстранео, Джакомо, сочтя его слишком мягкотелым. Вновь распахнув глаза, мужчина хрипло хохотнул, осознавая свой просчёт. Поскольку он, до последнего думал, что сможет выбраться из этого болота, прихватив с собой своего единственного друга. Тяжёло вздохнув, Лоренцо со стоном упал обратно на пол, не в силах больше терпеть жгучую, постепенно нарастающую боль во всём теле. Ему всё же требовалось гораздо больше времени, чтобы хоть немного восстановить свои силы. Ведь, чтобы повыгоднее продать свою жизнь Вонгольской принцессе и узнать куда попал этот наивный идиот Франко, сил ему требовалось крайне много. Поэтому ему просто необходимо было ещё немного отдохнуть. Впрочем, шанс, что Тсунаёши Савада, по слухам достаточно добрая девушка, сохранит им жизнь была практически равна нулю. Поскольку она же была той, кто за одного, даже самого незначительного члена семьи, могла вырезать всю вражескую семью под самый корень… — К-кто здес-сь? — раздался слабый, сильно подрагивающий, но всё равно хорошо знакомый голос его друга. — Я… Я ни-чего В-вам не ска-ажу-у! — прохрипел он, судя по звукам пытаясь привстать или куда-то отползти. И, судя по грохоту и, последующим хрипам, далеко он не уполз. — Заткнись уже, stronzo*! — с облегчением рявкнул Лоренцо, моментально начиная закипать из-за упоминания другом имени их чёртового босса, бросившего их на произвол судьбы среди врагов. Ведь последней каплей в его решении оставаться рядом с Дарио была именно его святая вера в доброту и преданность этого человека… — Хватит уже защищать этого му*ака, кинувшего тех, кто бросил к его ногам свою жизнь! — прошипел он, пытаясь по тяжёлому дыханию явно разозлившегося из-за его слов блондина, определить, в какую сторону ему ползти. — Подотри слёзки и подумай, как нам остаться в живых после того что мы натворили, следуя за этим козлом! — бросил он, и, определившись с направлением, закусив щеку, чтобы не закричать от боли, пополз в сторону друга. — Энцо*, как ты вообще можешь?! — возмущённо на одном дыхании выпалил Франко, судя по звукам его голоса находясь уже совсем близко от друга. — Синьор Дарио, он же спас нас, подарил новую жизнь! — под скептический хмык своего друга, продолжил говорить он, уже не таким уверенным тоном. Лоренцо же, наконец добравшись до своей цели, из последних сил дал блондину слыбый, но уверенный подзатыльник. Впрочем, получилось это как-то слишком смазанно, из-за того, что сразу после этого он рухнул на пол прямо рядом с ним. Разница была лишь в том, что приподнявшись на локтях Франко упал на спину, а спустя мгновение уже Лоренцо упал на живот рядом с ним. — Чика*, вот скажи, ты и правда полный дурак? — отдышавшись, удручённо спросил Энцо, ощущая как его щеки касаются мягкие и густые волосы друга, в детстве делающие его похожим на ангелочка. — Ты ведь давно знал, что всё кончится именно так… — игнорируя слова друга, совсем тихо сказал парень, повернув голову к парню, будто не он только что кричал о верности Дарио. — Так почему ты оставался в Эстранео? — спросил он, рассматривая тёмно-зелёные короткостриженные на затылке завитки. — С твоими способностями ты мог вступить практически в любую семью или же стать свободным киллером! — Знал, — совершенно спокойным тоном отозвался Лоренцо, — ещё с самого детства я знал, что он нас просто использует! — хохотнул он, и, резко повернувшись лицом к лицу к другу, с печальной улыбкой произнёс: — Но оставался в Эстранео из-за тебя! — Благородство — не твоя сильная сторона, Энцо! — усмехнулся Франко, смотря в чёрные глаза друга, в темноте кажущиеся ему совсем пустыми. — Возможно… — отзеркалив улыбку парня, произнёс Лоренцо, — Ладно, давай уже думать, как нам спасти свои шкуры от Вонголы и Эстранео!Особняк Серпенто. ~120 лет назад.
Оливьеро с неверием смотрел на полыхающий в некоторых местах Особняк семьи Серпенто и несколько трупов перед его парадным входом. Трупов детей, которым от силы было лет по тринадцать… Ведь, судя по тому, как выглядели тела, их просто расстреляли со спины, во время игры в мяч. Мельком взглянув на своего друга, брюнет непроизвольно вздрогнул, впервые видя лицо всегда улыбчивого раздолбая таким жёстким и напряжённым. Впрочем, зная какое было у него детство, заставившее их с Джо так рано повзрослеть, его реакция была полностью понятна. Ведь в том месте, где эти двое выросли, это было обыденным зрелищем… — Ты как? — положив ладонь на плечо аловолосого, спросил мужчина, отвлекая его от созерцания окровавленных тел. — Всё нормально, Казарт? — Я в норме, но кто мог такое совершить в подобном месте? — взглянув на Каваллоне, сухо спросил он, — Это ведь поместье аристократа с громкой фамилией и репутацией, а не какой-то Богом забытый район трущоб… — вновь взглянув на детей, выплюнул он, и, резко сбросил руку Оливьеро, сделал шаг в их сторону. Вот только, в этот же момент всю округу оглушили новые выстрелы, крики и лязг мечей, раздающиеся где-то позади особняка. Не сговариваясь Шимон и Каваллоне бросились в обход здания…***
Витале, весь покрытый кровью и потом из последних сил пытался защитить тех, кого он действительно считал своей семьёй. Точнее говоря, тех, кто ещё остался в живых, поскольку когда он вернулся домой примерно половину его людей уже перебили. Именно ту половину, которую составляли мужчины, хоть как-то способные сражаться. Поэтому сейчас он, вместе с юнцами, которым только-только стукнуло пятнадцать и женщинами, знающим как держать шпагу, пытался защитить пожилых, детей и тех, кто просто не умел сражаться. Только вот смысла в этом было столько же, сколько в попытке проломить каменную стену головой и при этом выжить. Ибо за всё время атаки они смогли убить лишь троих из пары дюжин напавших, и то, двоих из них он уложил сам, получив при этом довольно серьёзные ранения. Мужчины же в чёрной экипировке, принадлежащие одной очень известной шишке, продолжали наступать, тесня их к большому озеру — гордости матери Витале, которое он, дурак, так и не решился засыпать став полноценным хозяином этого места. — Держим строй! — выкрикнул он, коря себя за то, что не сумел предусмотреть подобный исход… Впрочем, причину ненависти Леонардо, с которым ему пару раз приходилось работать и чьи люди сейчас планомерно уничтожали его семью, он попросту не понимал. — Умрём же красиво, друзья мои! — со смешком произнёс мужчина, истекая кровью, но всё равно продолжая атаковать тех, кого всю их жизнь учили убивать. — А не рановато Вам умирать, синьор Витале? — раздался громкий и насмешливый возглас из-за спин нападавших. — Тсуна не простит ни Вас, синьор, ни нас с Вьеро, если мы не вытащим вашу драгоценную тушку из этого чёртового пекла! — вторил ему второй, более задорный и неформальный голос, на нападавших же неожиданно для них напали со спины, заставляя слегка ослабить натиск на вымотавшихся членов семьи Серпенто. — Ох, ну если Донна Тсунаёши обидится, то я должен… — воткнув шпагу прямо в горло одного из людей в черном, совершенно серьёзно протянул он, и, выдернув оружие, продолжил: — Нет, просто обязан выйти победителем из этой схватки! — рассмеялся Витале, видя, как двое тех, с кем он разговаривал сейчас второй раз в жизни, одного за другим убивают перебивших половину его семьи людей. И, надо сказать, сейчас блондин был, честно говоря, рад, что решился встать на её сторону. Поскольку она была единственной, кто оказался искренней и в трудную минуту прислал хоть кого-то на помощь. — Синьор Спейд Вас, за эти слова не просто убьёт, а пошинкует в салат! — усмехнулся Дон семьи Шимон, впечатав, с помощью своего кольца, кого-то в землю. — Ревность страшная штука… — протянул Дон семьи Каваллоне в тон своему другу, парой точных движений, вскрыв кому-то сонную артерию обьятым пламенем Неба стилетом. — У Тсунаёши уже есть любимый мужчина… — раздосадованно протянул Витале, уворачиваясь от клинка последнего оставшегося в живых нападавшего, — И это, к моему великому сожалению, не я! — резким движением кисти руки сделав надрез поперёк груди, фыркнул он, и пнув мужчину перед собой, растерянно взглянул на улыбающихся мужчин. — Так… Чем обязан визиту? — Тсуне! — хором рассмеялись они…