Трудно быть асом. Часть вторая "Король Рудбара"

      Метаморф оказался прав — вскоре с перевала спустились метели, и нам пришлось пережидать холода, не выходя из пещеры. Зима вступила в свои права.       После того случая Мидей продолжал держать дистанцию со мной, но однажды долгим зимним вечером ётуна прорвало. Он принялся рассказывать мне, как ненавидел Лафея всю свою жизнь и мечтал убить, мстя за страдания несчастной матери. Король ётунов был поистине жестоким существом. В его гареме были женщины не только из других, покоренных миров, но и ётунши, даже из знатных и богатых семей, которых специально похищали для любовных утех слуги Лафея. Когда та или иная наложница надоедала своему господину, ее просто вывозили на трескучий мороз в Великую ночь. Так было и с матерью Мидея, короля ётунов не остановило даже то, что она уже носила дитя под сердцем.       К счастью, бывшей наложнице чудом повезло. Почти закоченев от холода, она наткнулась на деревню охотников, которые обогрели и приютили её. Родив ребенка, наложница осталась жить среди этих ётунов, но здоровье было подорвано, и едва Мидею исполнилось десять лет, бедняжка умерла от лихорадки. На могиле своей матери Мидей поклялся убить отца.       Я молчал, слушая исповедь ледяного великана, в очередной раз удивляясь, какой похожей и одновременно слишком разной была наша с ним судьба. Оба незаконнорожденных сына — один — король, другой — простой охотник — но обоих жизнь быстро учила, давая горькие уроки. <tab Но впереди меня ждала стабильность и трон Рудбара, в худшем случае — должность королевского советника и богатое наследство Одина. А что ждет Мидея после возвращения в Ётунхейм? Я решил, что должен хоть как-то помочь ётуну, мне не давали покоя те слова, что сорвались у меня там, на склоне горы. Пусть Мидей и не показывал этого, но они наверняка задели его.       Моя проснувшаяся совесть нашептывала, что возможно, если бы не моя спесь в свое время, мы никогда бы не поссорились с Тором, не было бы этого черного, проедающего пятна вины на сердце. Тор простил меня, но я все равно понимал, что сделанного не исправишь.       Мы уже никогда не будем с ним так близки, как прежде. Никогда.       Что, если Мидей послан мне судьбой в знак исправления собственных ошибок? Я не могу признать наше родство официально, поскольку не желаю открывать своего настоящего лица перед всеми, но в моих силах оказать ему необходимую помощь, сделать обеспеченным ётуном.       Так прошла зима.       Через месяц ветра стихли, все чаще стало выглядывать солнце. Когда снег почти сошел и пару дней подряд простояла хорошая погода, Мидей решил сходить в деревню рудокопов, чтобы купить там одежду взамен пришедших в негодность вещей. Он принял облик алана, нацепил поношенные вещи альва и отправился в дорогу.       Ётун вернулся довольно быстро, принося с собой не только новую одежду, но и домашней еды, вина и мыла. Жители деревни одарили странника подарками всего за пару золотых. Последнее было весьма кстати, я чувствовал себя грязным, как никогда и даже несмотря на ледяную воду, которая бежала ручьем перед входом в нашу пещеру, с удовольствием помылся.       Помимо всего прочего метаморф принес хорошую новость: внизу снега уже почти не было, а это значит, что по горным тропам можно было пройти.       Подождав для надежности еще несколько дней, мы собрались в дорогу. Теперь мы оба выглядели как простые охотники — холщевая рубаха, кожаные штаны и куртка, сапоги до колен. Я снял перстни, чтобы не привлекать к себе внимание, на пояс прицепил чакру, верную спутницу, предварительно обмотав приметные богатые ножны старым тряпьем. Скептически проведя по приличной щетине, я махнул рукой и бриться с помощью кинжала не стал. Кому надо будет, узнают и так!       Мы отправились в путь. Спустившись с перевала, по узкой тропе мы вышли на вершину небольшой горы.       Отсюда открывался просто чудесный вид. Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась оживавшая после зимней спячки земля. Горы остались позади, перед нами были только покатые холмы, покрытые редкой зеленью поля и леса. Вдалеке небольшим пятнышком на горизонте в дымке белел город аланов. Между холмами узкой серой лентой вился тракт к Рудбару, именно по нему мы вернемся домой.       Домой! Как много значит это слово для каждого из нас. Только теперь, выжив вопреки всему, я понял, что начинаю воспринимать эту землю как родную сторону. Только здесь я был кому-то нужен в этом мире, только за это место я сражался и буду сражаться впредь.       Мы направились вниз.       Размокшая от таяния снега глина чавкала под ногами, норовя сделаться скользкой для путников. Нам пришлось спускаться по остаткам прошлогодней травы. Идти стало несколько легче, но через некоторое время я все же остановился, переводя дух. Кажется, бой со сведущими не прошел для меня даром. Поломанные ребра, сросшиеся сами по себе, давали о себе знать, да и ноги долго не получали необходимой нагрузки.       Я грустно покачал головой. М-да, хорош правитель, день пути стал для меня проблемой. А ведь Рудбару сейчас как никогда нужен сильный король! Такое прекрасное вначале настроение начало портиться.       Вдруг в вышине над головой раздался крик. Я поднял голову и, щуря глаза, всмотрелся в чистое голубое небо. Темная точка, летящая где-то высоко, стала снижаться. Призывный крик повторился.       Это был орел. Гордая и сильная птица, широко расправив крылья, парила над долиной. Ветер, дувший наверху, был гораздо сильнее, чем на земле, и сносил птицу в сторону, норовя закрутить в смертельном вихре и бросить на горы.       Но орел не сдавался. Он кружил над землей, то поднимаясь, то опускаясь в потоках воздуха. Медленно, но верно, преодолевая преграды, он стремился к своей цели. Он боролся. Всегда. В этом его жизнь.       Я застыл, какое-то время наблюдая за полетом прекрасной птицы. Ветер неприятно холодил спину, разметав мои длинные волосы по плечам в беспорядке, но я улыбался. Мне пришла в голову мысль, что мы были в чем-то схожи с орлом. Я также всегда шел навстречу бури, вопреки своим страхам и сомнениям. И сейчас я не должен сломаться. Прошлое останется со мной навсегда, но это прошлое. Пора отпустить призраки своих ошибок, и тогда они отпустят меня.       Постояв еще минуту, я бросился догонять ётуна, улыбаясь и мурча себе что-то под нос. Если Анна все еще любит меня, то я точно сделаю ей предложение. Неужели я не смогу прищучить заевшихся богатеев, чтобы добиться нужного изменения в законах?! К чему вообще все эти условности, если я все давно обдумал насчет этой женщины?       Даже Полоз не должен стать помехой. Я многое пересмотрел для себя за время вынужденной зимовки. Вор наверняка крутится рядом и берет Анну измором, а возможно, даже уже кое-чего добился.       Но я верю в нашу любовь.        Да, все правильно. Я назову тебя своей женой, свет очей моих.