Поймай меня

— Цзянь? — М? Уже совсем лениво отзывается, поворачивается боком, лицом к Би, головой на спинку дивана укладывается, притираясь щекой к жесткой обивке. Сонный. Пахнет едва уловимо пиццей, и сильнее — зеленым кислым яблоком, остатки которого так и держит в руке. — Что за горбатки? — Доклад по биологии. Они милые. Завтра покажу. Тебе Зэн рассказал, да? — Да, он был в восторге. Когда в следующий раз будет меня подменять – обязательно еще что-нибудь расскажи. Зэн вообще любознательный парень. — Ага, — тянется плавно, яблочный огрызок в стоящую на столе коробку от пиццы кладет, снова голову умостить удобней пытается. Би усмехается, краем глаза наблюдая. Притихший, глаза слипаются. Но не уходит. Следит лениво за происходящим на экране, кажется, старается не уснуть. Би поначалу, когда началось вот это «давай посмотрим фильм» и «я боюсь один», никак не мог понять: как можно бояться и засыпать одновременно. Под вопли и все эти трешовые бу-эффекты. Потом понял: он не боится, он греется. Теплом на расстоянии полуметра. Ощущением, что не один. Би тогда еще подумал, что это, конечно, полный пиздец. Это ж насколько накрывать должно, чтобы от присутствия абсолютно чужого человека хорошо становилось. Особенно от его присутствия. От Би обычно стараются держаться подальше. Люди, обычные люди, с нормальной работой и нормальной жизнью, таких, как он, почти по запаху чувствуют: отступают на пару шагов, глаза отводят, чтобы лишний раз взглядом не встречаться. Обычные люди чувствуют хищников. Другие, с улыбкой от уха до уха и шилом в заднице, с восторгом дергают хищников за уши. Или настойчиво тычут пальцем в бок. Вот как сейчас: — …ты помнишь? — Что? — Ты слушаешь? — Нет. — Завтра. Вечеринка. — Я не твой водитель. — Тогда я без охраны, да? Наконец-то. Алкоголь, легкие наркотики, групповой секс. Ну, знаешь, все такое… — Знаю. А ты? — Би смотрит внимательно, выразительно выгибая бровь. И это работает: смущается сразу же, на светлой коже румянец проступает. Краснеет он тоже особенно: не жаркой волной, а небольшими пятнами на скулах. Каждый раз потрогать хочется. — Ты обещал. — Не обещал. — Би, там вся старшая школа будет. И там будет Тянь. — Да, да. И еще… как ты там сказал? Алкоголь, групповой секс, наркотики? — Легкие, Би. Виновато плечами пожимает, смеется тихо, в глаза заглядывая. — В одиннадцать заберу. — Там в одиннадцать все только начнется, — сопит демонстративно, слишком громко, но, кажется, остается доволен. — Только на машине, ладно? Нужно будет Чженси подбросить. И зубы сжимаются сами собой. Они с Чженси и не знакомы-то толком, но каждый раз, когда Би его видит, внутри неприятно скребет острой, кислотной мыслью, что шея у него тонкая. Хрупкая. Би на него поначалу и внимания не обратил: встретились, когда он впервые отвез Цзяня в школу. Цзянь тогда визжал всю дорогу, руками обвивая так, словно пытался ребра сломать. А когда слез с мотоцикла, слегка шатался. И первым делом уцепился за руку Чженси, громко, сбивчиво рассказывая, что у Би за спиной страшнее, чем в «свободном падении». Би было похуй. Тогда еще было. Он даже не понял, какого, собственно, члена, на него так уставился какой-то пацан. Тогда было даже смешно. Сейчас уже нет. Сейчас, когда светлая голова на плечо опускается, уже только одна мысль в голове: что ж тебя им так накрыло-то, а… — Цзянь? Удивительная способность: как по щелчку вырубаться, до полной отключки и тихого сопения. Би в это сопение вслушивается каждый раз, когда Цзянь вот так засыпает рядом. Вслушивается, осторожно сползая по дивану чуть ниже, подставляя плечо, чтобы было удобнее. Чтобы шея не затекла. Каждый раз говорит себе, что не будет. И каждый раз не может удержаться: трется щекой о мягкие, пахнущие мятой и счастьем волосы. Би помнит, как он уснул вот так первый раз. Недели две прошло после назначения, у Цзяня как раз начала развиваться эта дурная привычка: "посиди со мной". У Би начало развиваться что-то, что он старательно игнорировал. Получалось неплохо. Получалось, пока однажды не приехал забрать его после занятий, и Цзянь подошел к нему без привычной улыбки, сжимая зубы так, что на лице желваки проступили. Оглянулся, когда Чженси его окликнул, с беззаботным видом помахал рукой. И долго смотрел, как тот удаляется, что-то увлеченно рассказывая и слегка соприкасаясь плечом с какой-то девчонкой. Би тогда, сам не зная зачем, подъебать решил: — Что, не поделили? Цзянь только молча в глаза посмотрел. Тихим таким, потухшим взглядом. — Да нах она мне сдалась. И все никак не мог дрожащими пальцами шлем застегнуть. А потом, пока неслись по крайней полосе, прижался чуть плотнее обычного, головой на плечо укладываясь. Пару раз вздрогнул, как будто от смеха. И дома закрылся у себя в комнате до позднего вечера. В гостиную пришел, когда совсем стемнело, бледный и с воспаленными глазами. Сел рядом и бездумно на экран уставился, даже не замечая, что Би его разглядывает. Просидел тихо и молча почти час, скривился, когда Би спросил, не подцепил ли он в школе какую-то заразу. Покачал головой и так ничего и не сказал. Вырубился рядом и во сне неловко положил голову на плечо. А Би, до того, как понял, что делает, чуть сдвинулся, рукой эту голову удобнее укладывая. И потерся щекой. А потом поймал себя на том, что перестал дышать, когда Цзянь, укладываясь удобнее, обхватил поперек груди и тихо выдохнул во сне: — Чжань. И накрыло тогда окончательно.