Сделай громче

— Я чувствую себя неловко. Очень даже неловко… — Ричард нервно поправил чёрную бабочку, ту же получив по рукам от рядом стоящего Миши, на что гитарист лишь фыркнул. Он чувствовал себя достаточно некомфортно в этой обстановке, в таком виде, среди незнакомых людей. И откуда они взялись только? — Ты можешь хоть на несколько минут не думать о себе? — прошептал Дженсен. Сам он приветливо улыбался окружающим, заведя одну руку за спину. Его можно было назвать принцем, так величественно парень возвышался над остальными. Зелёные глаза снисходительно скользили с одного гостя на другого и задерживались лишь тогда, когда сталкивались с серо-голубым озером напротив. Тогда он терял всё свое превосходство, расслаблял спину и плечи и едва ли не высовывая язык. — Ой, кто бы говорил! — тем же шёпотом ответил Спейт, стреляя глазами в сторону, где на белоснежных скамейках под шатром, увитым молодым плющом, сидели гости. Они с нетерпением перешептывались, порой оглядывались за спину или улыбались в предвкушении. Миша, стоявший по левую руку от Ричарда, уже привыкший к перебранкам между друзьями, лишь тихо хмыкнул. Он и сам нервничал, но не понимал из-за чего. Его синий галстук вызывал лишь раздражение и, казалось, что нестерпимо давит на шею, хоть и не был туго затянут. Попытки угомонить бешено стучащее сердце проваливались раз за разом, и ему оставалось только ровно дышать и успокаивать себя какими-то глупыми мыслями. — Вот какой идиот это все придумал? — не выдержал угнетающей тишины Ричард. Он всегда говорил много, нудно и бессмысленно, когда нервничал. Раньше бы мужчина стал заедать стресс, но друзьям удалось отучить его от этого. Как ни странно, эта привычка вмиг сменилась другой. Но все молчали, понимая, что так Ричарду становится легче. — Эй, я здесь! — зашипел Люцифер, оборачиваясь к троице. — И заткнитесь хоть на минутку! Спейт прерывисто выдохнул. — Вот как вам те цветочки? Люц мысленно заскулил, услышав тихий, дрожащий голос друга за своей спиной, но на этот раз промолчал. В нескольких метрах от него стояли остальные друзья: Себастьян, Джаред и Кастиэль, так, чтобы быть напротив своих вторых половинок. Все шестеро были одеты в идеальные чёрные костюмы, подчеркивающие их фигуры, и белые рубашки. Они пытались выглядеть уверенно, но всё равно было заметно, как им непривычна официальная одежда. И только Люцифер комфортно чувствовал себя в белом костюме тройке с серебряными пуговицами и сверкающими запонками. В его нагрудном кармане покоился не до конца распустившийся бутон алой розы, а бежевый шелковый платок на шее всё ещё хранил запах любимого человека. Этот аромат успокаивал, дарил чувство умиротворения. На душе мужчины было удивительно легко. Никакая тяжесть не обременяла его, лишь прозрачная пустота. Но именно та, которая скоро сменится яркой, благоухающей жизнью. Люцифер облизнул губы в предвкушении, почувствовав, как кончики пальцев задрожали. Последние секунды не только самые волнительные, но и самые прекрасные в своем ожидании. Мужчина внимательно смотрит вперед, не на несколько рядов гостей, а на белое полотно дорожки, упирающееся в широкую арку, увитую цветами. Он нервно кидает взгляд на спокойного, высокого мужчину в возрасте с чёрной папкой в руках, который стоит на небольшом постаменте, чуть дальше Люцифера, так, чтоб оказаться потом между двумя мужчинами. Тихая, ненавязчивая музыка, которую они выбирали долгое время, подобна грому в ясный день. Она резко оглушает Люцифера, и тот слишком резко оборачивается в сторону арки, так, что трое друзей, стоящие позади него хватают мужчину под локти, чтобы тот не упал. Но ничего не происходит. Все гости смотрят в центр тёмной арки, которая соединяет эту лесную поляну под ярким чистым небом, выбранную для церемонии, и густой лес с широкой тропинкой. — Свадьба двух архангелов. Какая прелесть… — Рич, заткнись! Весь мир перестает существовать, когда Люцифер замечает две фигуры, приближающиеся к арке с той стороны. Они репетировали это множество раз, но что такое репетиции по сравнению с грандиозной премьерой? Все чувства обостренны, все краски пестрят ещё ярче, а звуки оглушают, погружая в невесомость волнения. Темноволосый мужчина с видной сединой и одной единственной, но трогательно мокрой дорожкой на щеке, аккуратно держит под руку Михаила. Старший Новак с трепетом и нескрываемой гордостью медленно, неспешно ведет своего сына по белоснежной дорожке, которая тут же усыпается белыми и нежно-розовыми лепестками роз. Все гости с восхищением смотрят на жениха, и даже Ричард перестал бормотать что-то сзади. Все взгляды устремлены только вперёд, и от этой картины перехватывает дыхание. Настолько красив Майкл, настолько он идеален. Костюм Михаила точно такой же, как и у Люцифера, только на спине едва заметными серебряными нитями вышиты крылья. А ещё нашейный платок насыщенного алого цвета, а бутон розы завораживает своим чистым, бежевым оттенком. Мужчина буквально плывет — так легки и невесомы его шаги — по дорожке, и Люцифера охватывает небывалое чувство триумфа. Михаил идет к нему. Михаил смотрит ему в глаза. Только ему. Только его. Подведя сына к его будущему супругу, старший Новак, промокая глаза платком, садится на пустующее место в первом ряду гостей. Кожа Михаила мягка, словно бархат, и Люцифер едва заметно для всех, но ощутимо для обоих мужчин, проводит большим пальцем по его запястью, улыбаясь любимому. Он видит, как за спиной Майкла Себастьян отводит взгляд от них, пытаясь сдержать подступающие слезы. Мужчина с папкой в руке что-то говорит, кажется, обращается к гостям, но Люциферу плевать. Он смотрит на любимое лицо и запоминает эти последние мгновения их холостой жизни, ведь через несколько секунд всё изменится, но только не Михаил. Он уверен, что его Майкл будет с той же нежностью и трепетом смотреть на него, так же ласково будет улыбаться. И даже эта непокорная прядка будет выбиваться из прически, гордо торчать вверх. И пусть Михаил будет молчать целую вечность — для Люцифера слова ничего не значат, для него важнее все эти прикосновения, все эти взгляды и та невидимая сфера, окутывающая их, соединяя в одно целое. Скрепляя две половинки. Но весь этот морок исчезает, как только Люцифер слышит слова мужчины: — Михаил Новак, согласны ли вы взять в законные мужья Люцифера Аддамса? Люцифер смотрит круглыми глазами на спокойного мужчину и чувствует, как бледнеют его друзья. Они же оговаривали, что пропустят этот момент, чтобы не создавать неловкий момент с Майклом, не напоминать ему о своём увечье. В душе рождаются сомнения, ледяными змеями охватывающие его сердце. Все мечты о самом счастливом и радостном дне рушатся в один миг. Но когда он поднимает переполненный болью взгляд на будущего супруга, то сталкивается с тёплым, решительным, и — неужели? — смущённым взглядом карих глаз. И понимает одну вещь: он пропал. Он тонет, уходит все глубже и глубже в пучину своей любви. Она огромной мощной волной накрывает Люцифера, так, что он чуть не пропустил одно-единственное слово, произнесённое хриплым голосом: — Да. Михаил крепче сжимает руку Люцифера, широко улыбаясь ему. Когда мужчина задает аналогичный вопрос и ему, Аддамс отвечает не задумываясь — он не здесь, он где-то далеко. И только перед тем как поцеловать уже своего мужа, Люцифер понимает одну простую вещь: всё, что он делал раньше, всю музыку, которую он играл — всё это ничего не значит. Этот хриплый, наполненный смущением и едва скрываемой гордостью и счастьем голос — вот самая настоящая, главная и единственная музыка для него.