Чудесный год

      Оказавшись в коридоре, ноги понесли её почему-то не к лифту, а к лестнице. На автопилоте она спустилась вниз и вышла через служебный вход на задний дворик отеля.       Всё вокруг было погружено в вечернюю темноту. Сквозь открытую калитку в заборе был слышен уличный гул, светили фонари. Из ресторана на первом этаже тянуло чем-то сладким. Домой не хотелось. Увидев в стене выступ, Маша без сил опустилась на него, откинулась назад и отвесила себе ладонью мощный фейспалм. Она только хотела переждать этот, несомненно, короткий приступ слабости, надеясь, что здесь её никто не потревожит.       Она ненавидела себя от всей души. За неуместную настойчивость. За то, что почти призналась в своих чувствах. За бегство, за глупые слёзы, которые против воли опять наворачивались на глаза. Ведь ничего особенного не случилось: ну, проводила знаменитость до отеля, ну, составила компанию за ужином, немного скрасила скучный вечер в незнакомом месте. Ни её, ни, Боже упаси, его это ни к чему не обязывало — он такой же человек, как и любой другой…       Это были разумные доводы, но девушке всё же было очень больно: она не хотела уходить оттуда. Не хотела расставаться с ним. Она буквально оторвала себя от него, оставляя где-то там, наверху, в светлом сьюте, половину своего кровоточащего сердца. Эти ласковые к ней? глаза, взъерошенные волосы, складки у ворота футболки… Касания тёплых пальцев, когда телефон кочевал из рук в руки… Иначе, рано или поздно, она бы увидела скучающий взгляд в ответ на неосторожные слова. Лучше уж самой… Он и так был СЛИШКОМ добр…       Она вновь и вновь повторяла себе, что их встреча была самым обыкновенным событием, по крайней мере, в его жизни: он-то видел её в первый раз. Сколько у него таких девушек вокруг?! Каждый день… Вытирала слёзы, но они набегали снова.       Пейс озадаченно смотрел на дверь, звонко хлопнувшую за убежавшей собеседницей. Мысли хороводом кружились в усталой голове. Откинувшись на спинку дивана, он посмотрел в окно. Фанаты ещё ни разу не убегали от него. Да, уходили, зная меру. Да, тянули время, пытаясь выкрасть ещё минуту. Да, молчаливо крутились на периферии. Но чтобы так стремительно умчаться…       Ли задумчиво нахмурил густые брови, рассеянно обозревая виднеющиеся на тёмном небе яркие точки. А она точно его фанатка?.. Ну да, знала же, кто он. И так улыбалась, была так заботлива и предупредительна, так смущалась и краснела… Тогда почему убежала?!       Всё тем же блуждающим взором мужчина оглядел комнату, задержавшись невольно на скомканной салфетке возле её чашки. Неужели он сказал или сделал что-то, что её оскорбило? Нет, точно нет. Тогда бы её прощальный взгляд не был бы таким… ласковым.       Движимый внезапным порывом, он выпрямился и поднялся с дивана. Ещё раз взглянул на пустую чашку гостьи. Да, она ушла сама. Ушла, пожелав хорошего отдыха. По идее, он должен воспользоваться этим?.. Перед глазами всплыл образ плачущей днём Маши. Ли моргнул, прогоняя воспоминание. А вдруг она снова расстроилась от того, что им пора прощаться, и льёт слёзы теперь где-то за углом коридора?       Мужчина медленно подошёл к двери, открыл, выглянул наружу.       Было тихо, где-то далеко слышался неясный гул разговоров. Да нет, она же не такая истеричка… или такая? Тогда это точно не его проблема. Они ничего не должны друг другу.       Но ему было так хорошо с ней…       Сделав ещё шаг, он вышел; понимание того, что должен вернуться в номер, и ещё неоформившееся окончательно, иррациональное решение снова искать этот фонтан эмоций делили его разум надвое.       По крайней мере, стоит убедиться, что она точно ушла. Заодно прогуляется перед сном.       Мужчина, наконец, закрыл дверь и направился к лифту, не замечая, что невольно ускоряет шаг. Спустившись вниз, он подошёл к ресепшену. — Good evening, miss, can you tell me if a girl with blonde hair in a raincoat has left the hotel just now? (1)       Симпатичная сотрудница покачала головой, приветливо глядя на него. — Is she a hotel guest? (2)       Теперь качал головой Ли: — No, my guest.– Он вдруг задумался на мгновение. — Is there another way out here? (3)       Девушка удивлённо посмотрела на него и повторила жест. Ли огляделся. — And the spare ones? Official? (4)       Сотрудница уже в явном недоумении указала рукой куда-то за угол вестибюля. — To the right and to the end of the corridor, there will be a pointer… (5)       Остаток фразы Ли уже не слышал, мгновенно повернувшись и устремившись в указанном направлении. Ускоряя шаг, он чуть ли не бегом устремился по длинному извилистому коридору, не замечая удивлённые взгляды идущих навстречу. Неужели он был прав, и она ещё не ушла? Но почему? И стоит ли ему вообще знать это?.. На мгновение он замедлился, но тут же снова устремился вперёд. Он не хочет видеть её плачущей. Даже если это совершенно неважно.       Маше было совершенно плевать на свою внешность сейчас, но вызывать сочувственные взгляды прохожих не хотелось. Она растерянно посмотрела на усыпанное звёздами чернеющее небо — уже было так поздно, дома наверняка волновались о ней… Вызвать, что ли, такси?..       Дверь служебного выхода резко распахнулась, заставив подскочить и вспомнить о тахикардии, обнаруженной при последнем медосмотре. Перед ней выросла высокая тёмная фигура американца. Он тяжело дышал, опираясь широкой ладонью о железный косяк.       Маша стояла, запрокинув голову, и в каком-то блаженном оцепенении смотрела на его блестящие в полутьме глаза, на то, как его волосы лохматил порыв свежего ветра, пропитанного озоном. Снова захотелось упасть в обморок поцеловать?, но она заставила себя стоять спокойно. Она никогда так не сделает. — Look, — быстро заговорил он, вплотную подходя к девушке и укоризненно смотря сверху вниз, — I have no idea why I'm here, but do me a favor, don't run away from me like Cinderella at the ball. (6) — Cinderella? — тупо уточнила Маша, поняв из его речи всего пару слов, и машинально потянулась за телефоном.       Не хочешь терять статус принцессы?       Она прищурилась под насмешливым взглядом.       Нет, боюсь превратиться в тыкву.       Актёр удивлённо приподнял брови, даже в темноте разглядев, как неожиданно её лукавая улыбка сменяется сильным смущением.       А Вы претендуете на?..       Он улыбнулся уголками губ. Слегка пожал широкими плечами.       Я претендую на роль радушного хозяина. Арабы говорят: делаешь добро с утра — делай до вечера. Разрешишь вызвать тебе такси?       Маша было открыла рот, но всё же промолчала. Вот это поворот! А говорят, молния не бьёт два раза в одно место… Прошмыгнув мимо него в галантно приоткрытую дверь, она послушно проследовала обратно в номер. Уже на ходу пришла мысль привести себя в относительный порядок, и Маша поспешно пригладила растрёпанные ветром волосы и вытерла глаза, не особо, впрочем, надеясь на успех.       Ей и в голову не могло бы прийти, что всю дорогу наверх актёр пытался установить тщетное перемирие между воплями возмущённого самомнения и тихим шёпотом совести. Засунув вечно мешающие руки в карманы и дефилируя по бетонному коридору цокольного этажа к лифту, он укорял себя за чрезмерную и совершенно точно обременительную для него заботу о её скромной персоне, но это звучало как-то неубедительно. Он только что сам закончил утомительные для него и явно бесперспективные отношения — кто выдержит его вечное отсутствие в нужные моменты, его порывистость, лень и капризы?.. Он вообще часто уставал от людей, будучи постоянно окружённый ими. Друзей у него вроде бы тоже хватало… Мужчина неслышно тяжко вздохнул, краем уха слыша позади тихую поступь спутницы. Новая знакомая определённо причиняла ему беспокойство. Кроме того, совершенно точно надо было отдохнуть перед перелётом. Зачем же он сейчас пошёл за ней?!       Покосившись на скромно стоящую в уголке зеркального лифта девушку, стойко смотрящую в пол, Пейс чуть нахмурился. Потому что рядом с ней, вынужден был он признать, было уютно и, главное, — спокойно. Как дома. Как будто он был один. А это, судя по внезапным и необъяснимым порывам причинять сегодня счастье и наносить радость, было именно то, что нужно. Ну и конечно, мельком пронеслось в уже гудящей голове, просто хотелось видеть на её лице не слёзы, а вполне счастливую улыбку, которая, кстати, очень ей шла.