***
Он просыпается посреди ночи один. Вторая половина кровати пустая, совершенно не тронутая и прохладная. Неужели дядя не вернулся домой? Чанёль резко садится на кровати, надевает футболку и выходит в коридор. Мужчина сидит в гостиной. Курит, забросив ноги на журнальный столик. Смотрит в потолок и совершенно не обращает внимания на застывшего Ёля. Вина глушит рассудок. На часах два ночи, дяде нужно будет собираться на работу через четыре, а он ещё даже не ложился. Ёль проходит на кухню и набирает воду в турку, решая заварить ему кофе. Это молчание убивает и парня, но он не может… всё это так ужасно и стыдно, что он не хочет этим делиться. Он поступил очень неправильно, действительно поставил дядю в тупик своими действиями, но он ещё не способен решать проблемы по-взрослому. Что бы дядя ни говорил и ни думал, Чанёль ещё не способен на многое. Он не знает, как поступать в различных ситуациях, особенно в такой, как эта. С еле слышным стуком опустив чашку на столик, он забирается на диван с ногами, обнимая их руками. Мужчина по-прежнему не обращает на него внимания, продолжая задумчиво затягиваться сигаретой. Судя по бычкам в пепельнице, этот будет четвёртым. Ёлю нужно сказать, объяснить всё, что происходит, почему он всячески отталкивал Бэкхёна, не позволяя ни поговорить, ни прикоснуться к себе. Нужно сказать. — Так бы и сказал, — неожиданно произнёс дядя, не отрываясь от потолка, — что не хочешь, чтобы между нами что-то было… что разлюбил меня. Сердце сбивается с ритма. Чанёль ошарашено смотрит на него, пытаясь заставить себя открыть рот. Мужчина скашивает на него глаза, оценивая реакцию, и слабо усмехается, спрашивая: «что, разве нет?» — Нет! — выдохнул Ёль. — Я… всё не так! Дело в другом! — Да ты что? — горько усмехается Бэкхён. — А я переживал… — Бэкхён, — отчаянно зовёт Ёль, подсаживаясь ближе к нему. Боязно кладёт руку на плечо и поджимает губы, не зная, как выразиться. Это стыдно и… сложно. — Бэкхён, пожалуйста… Я не могу. — Иди спать, — командует мужчина, мягко убирая чужую руку. Он спускает ноги на пол и садится на диване, чтобы затушить сигарету и взять пачку в руку. Чанёль протягивает к ней руку, чтобы убрать, но мужчина перехватывает запястье, больно сжимая пальцами. — Я сказал: иди спать, Чанёль, не нарывайся на грубость. Я себя и так не контролирую, так ты ещё давишь. — Прости меня! Мужчина резко выдыхает, сгребает парня с дивана и несёт в комнату. Ёль снова пытается извиниться, сказать, что он не может пока рассказать, но дядя его не слушает. Он бросает парня на кровать и резко отворачивается, громко хлопая дверью, следом замыкая. Чужие кулаки бьют в дверь слишком долго, но Бэкхён лишь растягивается на диване, забросив ноги на журнальный столик. О чем он должен думать?.. Что такого могло произойти, что нельзя рассказать самому родному человеку? После того, как стихают стуки, Бэкхён не сдвигается с места. Звонит будильник на телефоне, и приходится подниматься с места. Племянник спит. Лицо опухло от истерики, что длилась полночи, а его руки… Бэк резко оборачивается к поверхности двери, кривясь от вида крови. Нихрена он сам о себе не позаботится! Мужчина еле слышно вздыхает и потирает лицо руками, открывает шкаф, достаёт вещи и уходит в душ. Всё кажется таким запредельным, словно не с ними. Бэк не понимает, что должен думать, боится представить, что будет, если Чанёль действительно полюбил другого. — Поднимайся, — командует он, легонько толкнув парня в плечо. — Давай, Чанёль, у меня мало времени. Поднимайся! Парень хмурится и сжимает уголок подушки пальцами. Медленно садится на кровати и смотрит на переодетого мужчину, хмуро глядящего на него. Дядя подхватывает его под руку и резко тянет в коридор, а там и в ванную. Понятно. Ничего удивительного. Даже несмотря на конфликт, он остаётся его дядей, человеком, который отвечает за него. — Я правда не разлюбил тебя, — тихо говорит Чанёль, сидя на бортике ванной. — Ничего не хочу слышать, — резко отзывается мужчина. От этого тона всё съёживается внутри. Парень что есть сил сжимает губы и закрывает глаза, опустив голову. Слёзы всё равно капают на пол, но он хотя бы обучен родителями беззвучно плакать. — В следующий раз думай башкой, — выплёвывает Бэк, бросая в раковину окровавленные салфетки и баночку с перекисью. Через пару минут хлопает входная дверь, и Чанёль не стесняясь зарыдал в голос. Полный провал, очередной в его жизни. Чанёль чувствует себя настолько подорванным, что не замечает, как начинает задыхаться. Всё повторяется, как в прошлый раз, только теперь никто не стучится в дверь, угрожая её выбить, никто не пытается успокоить, да и не захочет. Телефон звонит в комнате, но Ёль не реагирует, ударяя себя по груди. Нужно дышать. Нужно всего лишь вдохнуть и выдохнуть.***
— Не хочу возвращаться домой, — шепчет Чанёль, прислонившись виском к постройке на детской площадке. — Я так и не смог сказать дяде, мы сильно поругались и он… такой злой. Его слова и тон такие резкие. Слёзы снова стали в глазах. Тэн поджал губы, с жалостью глядя на него. У Тэна-то есть, к кому обратиться за помощью, чтобы скрыть произошедшее, а у Чанёля нет. У него только сестра, которая не сможет помочь в силу своих материальных способностей, и дядя, который, кажется, полностью разуверился в нём. — Может быть скажем им? — тихо спрашивает друг. — ДжиЁн сошел с ума, постоянно орёт, почему меня нет дома, и изводит этим родителей. Конг пытается найти для меня деньги. Мы тоже сильно поругались, но он… наверное, скоро оттает. Всё равно не получится столько найти за короткое время. — Я знаю, — Чанёль стирает слёзы и достаёт пачку сигарет, отрывая пленку. — Мне так не хочется подставлять дядю, но я понимаю, что это единственный шанс. Хотя, знаешь, мне кажется, он не поверит. Он расценил моё отсутствие дома и его игнорирование… он подумал, что я разлюбил его, Тэн. И я не смогу даже толком ничего сказать, он действительно поверил в своё предположение! Парень зажимает сигарету между губами и чиркает зажигалкой. Может, он и делает очередную ошибку, но есть такие ошибки, которые нужно совершать. У него уже трое суток во рту стоит привкус сигарет, он буквально ощущает необходимость закурить и успокоиться. Успокоиться… отговорка для дебилов. Чанёль знает, что нихрена оно не успокаивает, а только подрывает ещё больше. Парень закуривает новую, потом ещё, пока идёт домой, но как только доходит — не может сделать шаг вперед. — Можно я переночую у тебя? — Уверен, что это хорошая идея? Тэн прав, но… — Я не смогу сейчас с ним встретиться, — еле выдавливает Чанёль. — Мне кажется, он озвереет, если ты не вернешься домой. Иди, Ёль, расскажи ему всё. Парень входит в подъезд и застывает у двери, утыкаясь лбом в стену рядом со звонком. Он не может. Ему страшно, стыдно и он чувствует себя настолько паршиво, что кружится голова. На их этаже останавливается лифт, и из него выходит сосед. Мужчина криво улыбается и звенит ключами, достав их из кармана джинс. — А, Чанёль, привет, — протягивает мужчина, вставляя ключ в дверь. — Не открывают? — Здравствуйте. Всё в порядке. Он тоже достаёт ключи и открывает дверь, входя внутрь. Медленно разувается и застывает, не зная, что делать, куда идти. Дядя что-то готовит на кухне, поэтому Чанёль решает, что нужно скрыться где-то в комнатах. В комнате, которая перестала быть их, сидеть бесполезно. Всё равно дядя войдет туда, хотя бы просто взять вещи. Чан боязно ступает в неё и осторожно открывает шкаф, облегченно выдыхая при виде чужих вещей. Всё не настолько херово, по крайней мере, вещи здесь, дядя не переехал в пустующую комнату. Парень берет штаны с футболкой и плетётся в душ, чтобы смыть с себя запах сигарет и чувство отчаяния. Чанёль становится под душ и с силой начинает давить на синяки мочалкой. Опухлость с ребер медленно ушла, но синева как была, так и осталась. Сука, нужно было сильнее, чтобы выбило всю дурь из его башки! Чанёль с силой ударяет кулаком по кафелю и скулит от боли. Снова пошла кровь, ну и похуй! Парень продолжает терзать своё тело, замечая, что на животе никак не проходит «приличный» кровоподтёк. Вот, почему он не позволял дяде касаться себя, почему просил не трогать и сжимался в комок, когда тот случайно задевал его. Что он должен сделать? Поднять футболку и ошарашить его этим? Или же сначала попросить выслушать, а потом показать последствия произошедшего? Парень аккуратно вытирается полотенцем, надевает одежду и подставляет руку под воду в кране. Нужно ведь что-то с этим делать, иначе так и продолжит кровоточить. Он неумело пытается залить всё перекисью и накрыть бинтом, но выходит криво и практически не держится. Вздохнув, Ёль складывает всё обратно и выходит в коридор, набираясь смелости, чтобы войти на кухню. Дядя ставит тарелку, даже не спрашивая, будет ли есть Ёль. Чанёлю снова хочется плакать от того, что дядя всё равно думает о нём и заботится, несмотря на разлад. Он молча подаёт ему ложку и принимается есть, даже ни разу не взглянув на племянника. Парень ничего не ел с утра, поэтому быстро расправляется с едой и моет посуду, но не уходит, застыв у раковины. — Б-бэкхён, — неуверенно зовёт он мужчину, замечая, как напряглись спина и плечи, — мы можем поговорить, пожалуйста? Дядя поднимается с места, ставит тарелку и со вздохом качает головой. Он замирает рядом с ним, втянув воздух, и хмурится. — Курил? — недовольно спрашивает. — Я… — да какая разница?! — Бэкхён, пожалуйста, поговори со мной. — Я не в состоянии сейчас разговаривать, — повторяет он, отворачиваясь. — Дай мне время. Чанёль поджимает губы, сжимая пальцы в кулаки. У него больше нет времени! Его прирежут где-то за углом и всё! Парень чувствует, как обида разжигает всё внутри. Он злится, но скорее на себя, чем на дядю. Он знает, какой он вспыльчивый, поэтому бросается следом за мужчиной в спальню. Мужчина начинает медленно выкладывать из портфеля ноутбук и какие-то папки. — Я знаю, что ты злишься, — всхлипывает Чанёль, становясь рядом, — ну сделай что хочешь: хоть трахни, хоть избей, но, пожалуйста, выслушай меня после этого! Бэкхён вздёргивает бровь, взглянув на него, и грубо отталкивает резким: «Закрой свой рот» — Мне нужна твоя помощь! — восклицает парень, хватаясь за чужую руку. — Дядя, ну пожалуйста, прости меня. Я просто побоялся рассказать тебе обо всём! — Чанёль… — устало произносит мужчина, пытаясь отцепить чужие пальцы. — Они убьют меня! — плачет Ёль, еле выговаривая слова. — Я не справился… машину занесло, и мы врезались… она стояла недалеко от магазина. Лучше бы я сдох прямо там! Не нужно было лезть… Дядя хмурится, обхватывает его лицо ладошками и просит успокоиться, но Чанёль не может. Рёбра разрывает болью, ему всё ещё тяжело дышать, а он так часто и рвано дышит… Закашливается, кладёт руку на рёбра и опускается на пол, упираясь второй рукой в поверхность. Слёзы текут больше от боли, чем от огорчения. Дядя присаживается рядом с ним и сжимает плечи, обеспокоенно глядя, не зная, что предпринять. — Ещё раз и с расстановкой, — твёрдо произносит мужчина, подхватывая парня на руки, — максимально чётко и по делу. — Прости-и, — всхлипывает Ёль, протягивая руки к дяде. Он чувствует себя таким ничтожным и маленьким мальчиком. Так хочется почувствовать себя в безопасности. — Чанёль, — цедит тот. Он опускает племянника на подножие кровати и присаживается перед ним на пол. Снова просит чётко объясниться, и Ёль начинает рассказывать, как они взяли машину Ханя, как Ёль сел за руль и врезался в дорогую машину. Вообще-то отец учил его когда-то водить, но, видимо, недостаточно. Прав у Чана нет, документов на машину тоже не было, а вышедшие из машины дяди угрожали так сильно, что хотелось сдохнуть прямо на месте. Они еле уговорили их не звонить в полицию, и те, выдав счет в банке и номер телефона, мягко попросили оплатить все расходы до определённого срока. Мужчина резко выдыхает, прикрывая глаза. Чанёль обеспокоенно смотрит на него и протягивает руки, которые дядя сразу захватывает и целует ладони. Он всё ещё не покидает попыток извиниться, продолжая капать на нервы, и Бэк притягивает его к себе за плечи, чтобы поцеловать. Чанёль болезненно кривится, разрывая поцелуй. — Извини, — шепчет он, прикладывая ладошку к животу, — я не пристегнулся… Думал, вылечу через окно. — Сильно ударился? — беспокоится Бэк, протягивая руку к футболке. Парень качает головой, убирая руку, уверяя, что всё нормально. Мужчина недовольно смотрит на него и немного успевает приподнять ткань, ошарашено впиваясь взглядом в разводы. — А ну убрал руки! — рявкает он, вынуждая мгновенно подчиниться. — Ёб твою мать, Чанёль! Поехали в больницу, вдруг там перелом. — Не надо! Бэкхён его не слушает, он уже снимает с себя футболку и движется к шкафу. Чан поднимается следом, говорит, что скоро всё само пройдёт, но сказано это было очень даже зря. — Я тебя сейчас забью нахрен! Одевайся, блять!