Судьба струится по венам

Перед миссией на Кривом холме Хибари проводил большую часть времени в архивах академии. Сравнительно недавно он узнал возможную фамилию своей настоящей матери и искал её среди других безликих имён. Отец рассказывал ему о том, что встретил её в академии и, судя по временной линии, она не покидала это здание, значит была тесно с ним связана. Возможно, она была преподавателем или приближённым Совета, поэтому юноша потратил достаточное время, чтобы убедиться в своей теории. В конце концов, он нашёл лишь вырезанную статью. В ней говорилось о том, что преподаватель исчез при мистических обстоятельствах, но не было ничего конкретного. Лишь проплаченная дрянь для сохранения тайн академии. Хибари зло скомкал эту статью и бросил под ноги, когда взгляд зацепился за следующую страницу, что была вложена в папку. На ней был запечатлён Занзас, который пояснял общую ситуацию и говорил, что преподаватель на самом деле курировал опасной миссией и сейчас находится на интенсивном лечении. Это его ни капли не успокоило. В последний раз, когда Хибари встретил Занзаса, ему пришлось обратиться к директору и просить применить меры, которые бы не позволили наносить вред студентам. Однако это всё же являлось зацепкой. Он не мог встретиться с Занзасом, но мог выяснить, кто работал вместе с ним в этот период и расспросить более подробно об этом инциденте из первых уст. Он сложил статью в несколько раз и положил в карман штанов, прежде чем выйти из архива. Ему пришлось заранее наложить скрывающее заклинание, когда он ещё был в городе, чтобы Реборн не почувствовал его магии в этих стенах. И сейчас направлялся на задний двор, чтобы наконец-то его снять без лишних подозрений. Хибари был вымотанным.

***

На следующий день Тсунаёши до начала учебных занятий отправился в библиотеку. Вопреки последним неделям, в этот раз он искал информацию о Вонголе, которую упомянул Гокудера. У него не было шанса узнать всё более подробно от товарища, но книга с описанием этой организации нашлась довольно быстро. Его не покидало странное ощущение с того момента, когда он услышал историю своей фамилии. И как только адреналин от пережитой миссии полностью вышел из организма, Тсуна всё равно не смог уснуть из-за новых сомнений и непознанных частиц истории королевства. Хотя несмотря на среднее образование, Тсунаёши действительно мало знал об истории своей страны, полагаясь лишь на знания из старого учебника, который он листал ещё в своём доме. Тсуна нашёл подтверждение слов Гокудеры о деятельности Вонголы. В особенности автор книги указывал на поступки лидера организации — Джотто. Это был человек благородных кровей, один из кандидатов на престол, который перед официальным правлением королевством хотел воссоздать в ней новый устой, где люди всех полов и магические существа всех сословий не подчинялись друг другу и жили в равных условиях. В записях также несколько раз указывался некий советник, который всегда был на стороне лидера и погиб вместе с ним, когда восстание переросло в гражданскую войну. Тсунаёши мало верилось в мир равенства, но то, что Джотто был кандидатом на престол действительно ошеломляло. Больше пятнадцати лет назад кандидатами на престол стали считать лишь сильнейших магов королевской крови. Если этот мужчина был настолько силён, то его магия действительно могла поработить умы простых граждан, но имело ли это смысл, если он желал достичь равенства. В этой истории было больше вопросов, чем ответов. И Тсуна понял, что в итоге только зря потратил своё время. Он с громким хлопком закрыл книгу и направился в сторону учебных кабинетов. К сожалению, ему не повезло встретить Хибари в коридоре. Тсунаёши не знал, что этот альфа делал на этаже первокурсников, но тот уверенно подошёл к нему и произнёс: — Значит, всё-таки не травоядное? — ухмыльнулся он. — Пламя и прорыв точки нуля. Ещё какие-то стихии? — он выжидательно осмотрел фигуру Вонголы. В голове роились мысли того, что доходяга перед ним ещё недавно не мог совладать с новообретённым магическим даром, а сейчас был одним из лучших первокурсников. Временами он был хуже прилипчивого Такеши и такого же Рёхэя, но Хибари не мог не признать, что он был хорош в бою и мастерски пользовался пламенем. В ходе сражения Тсуна также всё же использовал свои способности, когда наносил смертельные удары и это выглядело действительно зрелищно. — Нет, — неуверенно ответил Тсуна, не зная чего ожидать от этого человека сейчас. — Другие? — Я не знаю. Я работал только с Ямамото и Гокудерой, — он чуть расслабил плечи, когда понял, что юноша больше не сокращает дистанцию между ними и говорит спокойно. — Ладно, — задумчиво отвечает Хибари и скрещивает руки на груди. — Зайди после занятий к директору. Хибари не успел скрыться за поворотом, когда к Тсунаёши подошёл Такеши. Он с улыбкой посмотрел в сторону удаляющегося студента, после чего сказал: — Он, наверное, сегодня всё утро просидел над отчётом. — Это так сложно описать миссию на бумажке? — уточнил Вонгола, всё ещё сбитый с толку развернувшейся беседой. — Насколько я знаю, третьекурсники должны также полностью проанализировать действия каждого студента и возможное развитие способностей в будущем, — он задумчиво посмотрел на потолок и вновь на Тсуну. — Да и перед миссией они должны быть точно уверены в команде. Помнишь, как вчера Хибари пропал на час перед тем, как поговорить с нами? Ему понадобилось это время, чтобы точно определить наши позиции в битве. Это удивило Тсунаёши. Хибари разделил их на две группы так просто и легко, оказывается, потому что заранее просчитал возможные действия каждого члена группы в битве. Со стороны это казалось просто легкомысленным решением, но Кёя участвовал в миссиях уже не первый год и выступал в качестве командира не впервые, Тсуне стоило это учитывать. Несмотря на личную неприязнь, Хибари Кёя был действительно хорошим боевым магом и просчитывал всё, потому что знал цену поражения и не был готов её заплатить. Вонгола ещё раз посмотрел в сторону, куда ушёл Хибари и вернулся к Ямамото, чтобы вместе пройти к аудитории первого занятия. Крики преподавателей и заумные формулировки отвлекали достаточно от собственных мыслей и лёгкой нервозности из-за скорого похода к директору. Он не знал чем мог не удовлетворить его в этот раз. Однако всё оказалось намного прозаичнее, когда в руки всунули лист с новой миссией. В ней он работал лишь с Миурой и третьекурсником Рёхэем, а Реборн прозрачно намекал, что Хибари состряпал ему неплохую рекомендацию. Он не знал, как на это реагировать. Хибари Кёя злил его до скрежета зубов, но он был неожиданно признателен от того, что его старания замечали другие. Не только преподаватели. С каких пор ему требовалась положительная оценка от Хибари? Тсунаёши сжал лист и проклял самого себя. По крайней мере, ему больше не доставалось миссий с этим заносчивым альфой. Ближайшие две недели Вонгола часто сотрудничал с Миурой и Гокудерой, иногда в напарники доставался Фудо Нарумия, но благо Рэнда не появлялось. Кроме того, их миссии больше заключались в обеспечении безопасности мирных жителей и не касались напрямую сражений. Лишь в одной они должны были устранить какую-то преступную банду, но не убивать их. Реборн тогда был злее нескольких дьявольских кабанов и постоянно бросался колкостями в сторону Совета, потому что миссии, связанные с преступниками, были не их уровнем и не имели к ним отношение. Тем не менее, периодически к ним поступали задания, которые должны были наладить порядок внутри страны, хотя их готовили лишь к сражениям. Совет, который сейчас являлся главным управленческим органом королевства, состоял из аристократов, потому на разумное ведение боевых действий нельзя было рассчитывать, что уж говорить об организации работы магической академии. Реборн безошибочно боролся с некоторыми их указами, но не всегда мог пойти против знати. Тсунаёши не жаловался. Он чувствовал нарастающую апатию, когда его день рождения неумолимо приближался, но лишь сжимал кулаки и шёл на новую миссию. Тринадцатого октября ему всё же пришлось применить свои способности против рыцаря вражеской страны, только и в этот раз он возводил ледяные гробы. Холодные и безжалостные. На секунду он представил, что это были бы неплохие пешки для волшебных шахмат, но быстро оборвал эти мысли, заметив за собой жестокость, с которой он об этом думал. Тсуна не желал обрастать этой жестокостью, хотя к нему всегда обращались только с этой чертой. И отгонял от себя мысли, что человек, взращенный на жестокости, может стать лишь таким же отбросом общества. Четырнадцатого октября Вонгола чувствовал себя ещё хуже. Это был выходной день от занятий и миссий. Завтра он должен был отправиться в одиночный поход, но сегодня Тсуна был свободен в своих действиях. Утром он не успел выпить подавители, когда почувствовал режущие боли внизу живота. Это заставило его обратно упасть на кровать и простонать от ощущений того, как его органы резали ножом и прожигали огнём. Он не заметил собственных слёз за странным ощущением в внизу. Тсунаёши постарался сесть и задохнулся, когда увидел, что штаны на внутренней части бёдер были испачканы кровью. Он тут же достал пузырёк подавителей из-под подушки, списывая своё состояние на те же побочные эффекты, которые преследовали его в начале приёма. После того, как он проглотил таблетку, Тсуна почувствовал мелкую дрожь, которая прошибла всё тело и живот скрутило новой порцией боли. Всё размывалось перед глазами от молний агонии, что подчас прошибали его и давили на голову плотным туманом. Тсунаёши не чувствовал своих ног, после того как их скрутило и кровь продолжала течь. Весь мир сузился в попытке не потерять сознание, пока он старался дышать. Его потное тело отзывалось судорогами и Вонгола едва ли мог пошевелиться. Ему не удавалось успокоиться, а сбитое дыхание лишь ухудшало состояние, добавляя боли, которая увеличивалась в геометрической прогрессии. Мир потерял краски на несколько мгновений, но он вздрогнул и посмотрел в сторону двери, когда услышал её скрип. На пороге комнаты стоял Хибари. Кёя почувствовал странное ощущение в груди, что будоражило его с пробуждением и несколько минут назад он смог уловить приятный аромат. Это не был едкий запах, которыми обладали омеги. Он не был слащавым и не отдавал приторностью. Его лёгкие наполнялись этим тягучим ароматом, когда он бездумно, но безошибочно направлялся к этой двери. Хибари не помнил себя. Он не видел ничего перед собой, кроме как желания достичь апогея и полностью раскрыть эти манящие нотки, слиться воедино с запахом и ощутить его под кожей. Тсунаёши почувствовал аморальное спокойствие, когда осознал присутствие альфы и то, как боль внизу живота притупилась, хотя не ушла полностью. Он старался собрать мысли воедино, но туман в голове продолжал путать и не получалось выдать хоть что-то стоящее, когда перед глазами всё продолжало размываться. В следующий миг Хибари оказался возле его кровати и его тело болезненно напряглось. Тсуна не видел его лица. Он отчаянно хотел просить о помощи, но лишь простонал, когда новая вспышка боли прошлась по всему телу и остановилась внизу живота. Теперь он смог почувствовать горячие слёзы на щеках, но тут же сосредоточился на ладони, что легла на его плечо. Тсунаёши несколько безуспешных минут старался рассмотреть лицо перед собой, пока не увидел безумие в глазах напротив. С таким же безумием Энма оставлял на его теле синяки, а отец вырезал знак «беты». Он судорожно завозился в попытке избавиться от прикосновения, но теперь две руки сжимали его плечи и Тсуна чувствовал в них силу, которую не мог преодолеть в таком состоянии. Хибари нависал над ним и уже поставил одно колено меж его ног, когда крупная дрожь пробила тело Тсунаёши и он обречённо завыл: — Нет, пожалуйста, — за собственными всхлипами он слышал лишь бешенный стук сердца. — Я бета, пожалуйста, бета, бета, — он говорил это снова и снова, словно знал, что эти слова его спасут и станут щитом, но они никогда не спасали. Хибари ослабил хватку, когда до него дошло значение слов. В груди продолжало разгораться желание, пока он смотрел в заплаканные глаза и силился найти в них ответы, не придумав заранее вопросов. Он приблизился к чужой шее и наваждение заставило вдохнуть полной грудью, чтобы ощутить знакомый аромат. Это оно. Это ядро невероятного запаха. Хибари по-звериному зарычал и припал к шее, оставляя на ней засос. Он не заметил, когда его волчьи уши и хвост показали себя из-за недостатка контроля, только продолжал затягиваться дурманящим запахом и водить носом по коже шеи. Кёя запоздало почувствовал собственное возбуждение, которое болезненными волнами стало напоминать о себе. Юноше пришлось отстраниться и грубыми резкими движениями избавиться от мешающей одежды. Он слышал поскуливания знакомого голоса, но не мог больше расслышать слова, когда снимал штаны с бельём, полностью испачканные кровью. Это его отрезвило на пару мгновений и он посмотрел на заученные черты лица. — Пожалуйста… Мне больно… Всё внутри Хибари сжалось и он ощутил непреодолимое желание защитить человека перед собой. Теперь он мог заметить, что постельное бельё было также испачкано кровью, а Тсунаёши под ним был бледен и не переставал дрожать. Сущность наказывала его головной болью, но пелена желания продолжала его затягивать и рушила разумные мысли на корню. Хибари всё же пришлось расстегнуть собственные штаны. Он прошептал какую-то успокаивающую ересь в самое ухо Тсуны, когда соединил два изнывающих от возбуждения члена. Тсунаёши забылся в удовольствии, когда его тело начало отзываться на прикосновения альфы. Неаккуратные дикие укусы и засосы только разжигали огонь и Тсуна почти задохнулся от ощущения чужих рук на своём члене. Сущность вытесняла всю боль и отвращение, и кулаки разжались от приятной слабости и разливающегося тепла. Болезненные волны окончательно ушли, когда Тсуна застонал от уверенных движений на своей плоти. Он не успел ощутить чужой член и выгнулся навстречу исступлению — он излился на собственную рубашку. Тсунаёши ничего не слышал за своим громким дыханием, но успел заметить топлёное железо в глазах напротив и успокоился. Сознание больше не мучалось картинками других альф, а его сущность продолжала тянуться к человеку напротив. Он не мог сейчас ей противиться, потому что все его мироощущение было сосредоточено лишь на этом моменте и мимолётном удовольствии. Тсунаёши захныкал, когда шею вновь начали покрывать засосами и с тела постепенно снимали рубашку. Хибари удовлетворённо водил руками по чужой коже, когда его взгляд упал на не до конца заживший шрам. Сущность заметалась с новой силой и обессиленно выла, и с очередной волной нарастающее желание защиты вылилось в более аккуратных движениях и ласках. Он наклонился к лицу Тсунаёши и припал к губам в настойчивом поцелуе. Не сдерживаемые стоны укрепляли его желание, когда он силой открыл чужой рот и сплёл языки. Сущность урчала, а метка на предплечье отдавала приятным покалыванием. Тсуна не сразу тоже почувствовал лёгкое покалывание метки, но вновь сосредоточился на поцелуе, который из пылкого и грубого постепенно перешёл в тягучий и чувственный. Его уставший разум разрывался и просил отдыха, но тело накрывало возбуждение и Тсунаёши заскулил от чувств, что драли его грудь. Он так давно не чувствовал своей сущности, а теперь она скреблась внутри и просила то, что Тсуна не мог разобрать или не хотел. Он отвлёкся на новый засос где-то возле его шрама и протяжно застонал, когда по его члену вновь начали водить рукой. Ему что-то говорили, но кровь била в ушах и он едва ли мог расслышать. Руки вцепились в смоляные волосы и Тсунаёши притянул Хибари для очередного поцелуя. Сущность ликовала.