Судьба струится по венам

Тсунаёши удалось разлепить веки, когда в комнату стали проникать лучи солнца. Он повернулся на бок и почувствовал ломоту во всём теле. Анус пульсировал и отдавал колкой болью по всему позвоночнику. Руки едва ли сгибались в кулаки и лёгкая головная боль приковывала к кровати. Однако в то же время он ощущал тепло, что разливалось внизу живота и лёгкость, которая бурлила где-то в грудной клетке. Тсуна задохнулся и закашлялся, когда понял, что чувствует свою сущность и она с удовлетворением смотрит на него. Вонгола медленно сел в кровати и поплёлся в душ, стараясь разобраться в своём состоянии. Он взглянул в настенное зеркало над раковиной и воспоминания на несколько минут оглушили его, когда он рассматривал вереницы засосов и укусов на своей шее и ключицах. Тсунаёши с нескрываемым удивлением коснулся шрама, который побледнел и стал выглядеть менее болезненно. От осознания того, что несколько часов назад Хибари вылизывал его знак «беты» и теперь его вид улучшился от чего-то успокаивал и приносил чувство защищённости. Какого чёрта? Тсунаёши резко потерял опору, когда его колени задрожали, и со стоном упал на задницу. Он снова и снова пытался прокручивать события, которые произошли, когда его сознание ещё не уплыло в неизвестном направлении. Что произошло? Ему было невыносимо плохо и больно, но когда в дверях показался альфа Тсуна почувствовал расцветающее возбуждение, которое придавливало к постели и заставляло полностью отдаться ситуации. Он осмотрел себя, но не нашёл других отметин, кроме как на груди. Анус жгло, но он был уверен, что в него не входили, а кровотечение началось ещё до появления Хибари. Он покраснел до кончиков ушей, когда дошёл в воспоминаниях до ощущений, которые дарил ему альфа, когда мастурбировал. Воспоминания о подобных действиях всегда вызывали в нём тошноту, так почему сейчас он мог лишь с красным лицом думать о том, как непозволительно отзывался на ласки. Стоило ли это списать на метку соулмейта или вспомнить топлёное железо в чужих глазах? Он не чувствовал угрозы. Словно и сама сущность знала, что за этими действиями не пойдёт разрывающая тело боль. В тот момент это было так естественно и правильно, но сейчас Вонгола чувствовал мелкую дрожь, когда вспоминал все касания и поцелуи. Страх начинал плескаться где-то вдали от сущности. Тсуна закрыл лицо руками, когда подумал о собственных стонах. Он не мог так просто позволить приблизиться этому альфе! Не должен был. Так что же произошло? Очередной побочный эффект? Но такого никогда раньше не происходило, и побочка всегда приносила его телу лишь боль, тогда откуда взялось возбуждение и желание открыться Хибари? Тсунаёши хрипло выдыхает и поднимается на ноги, чтобы всё-таки принять душ и переодеться. Его телу становится значительно легче, хотя боль всё равно чувствуется в каждом шаге. Он проглатывает подавитель и берёт лист с миссией. Сейчас его разум был полон вопросов, но ни у кого он не мог выведать ответов, поэтому рациональная его часть решила указать ему на обязанности, на которые можно отвлечься. Он выходит из своей комнаты, и в коридоре за поворотом испуганно вздрагивает, когда его хватают за предплечье и чётко проговаривают: — За мной. Живо. Этот тон заставил беспрекословно подчиниться, последовать за мужчиной в медпункт. Там Шамал упал в своё кресло и разозлённо начал: — Тебе вчера исполнилось шестнадцать? — он увидел непонимание на лице и продолжил: — В этом возрасте полностью формируется сущность омеги. — Омеги? — занервничал Тсуна. — О чём вы говорите. — Тсунаёши, я отслеживал всё это время состояние твоей крови, так что мне не составило труда определить по принимаемым химикатам твою настоящую сущность, — он скрестил руки на груди и продолжил. — Это сильный препарат и действует так, как должен, но во время совершеннолетия сущность может взбунтоваться. И сейчас от тебя разит Хибари. Тсуна почувствовал как стремительно краснеют щёки. — Вы всё это время знали? И директор? — Реборну я ничего не сказал, — он расслабил руки и взял блокнот, делая в нём какие-то записи. — Не уверен в его реакции, но сейчас не о нём, — Шамал вновь устремил взгляд на юношу. — Это было предупреждение от твоей сущности. Не течка, но напоминание о том, что она скоро начнётся. Через месяц или два. Тсунаёши продолжал краснеть, потому что не желал слышать что-то подобное от этого мужчины. Его ужаснула сама мысль того, что организм, несмотря на подавители, вызвал естественный всплеск гормонов у омеги. Но теперь мог более расслабленно думать о причинах, которые заставили его так близко подпустить к себе Хибари. Чёрт, он до сих пор не мог поверить в то, что этот альфа мастурбировал ему и выцеловывал шею! — И тебе придётся прочувствовать свою течку, — продолжил Шамал и внутри Вонголы что-то оборвалось. Вчера он ощущал себя невыносимо плохо и мог потерять сознание уже после нескольких минут. О чём идёт речь? — Если в этот день ты выпьешь подавитель, то попросту умрёшь. Тебе нужно прожить течку, Тсунаёши. Я так понимаю, что ты до этого успешно их подавлял. У омег начинаются течки с двенадцати лет, поэтому я даже удивлён, что твой организм выжил в таких экстремальных условиях. Тсуна испуганно замер. Он так привык к своему статусу беты, что совсем позабыл о процессах, которые протекают у нормальных омег. На самом деле, он даже не знал достаточно много информации, чтобы к этому подготовиться. Это и не нужно было. С первого дня, когда определили его сущность, в руках был пузырёк с подавителями. Тсунаёши совершенно не знал о том, каково быть омегой и что он должен чувствовать. Но в одном был точно уверен. Он определённо не хочет течки! Только это «предупреждение» его выбило из колеи. Где гарантия, что он не умрёт от адских болей во время полноценной течки. И сколько он вообще должен её терпеть? — Я помогу тебе определить точную дату, когда у тебя начнётся течка и не хочу слышать и слова против. Я закрываю глаза на то, что ты уродуешь свою сущность лишь потому, что я здесь ради поддержки боевых магов и не обязан тебя упрекать в этих действиях пока ты можешь сражаться. Но я не дам тебе себя убить. — Разве вы, как доктор не должны сказать мне перестать принимать подавители? — А ты перестанешь их принимать? — мужчина многозначительно посмотрел на юношу и выгнул бровь. — Я продолжу скрывать это от Реборна, если ты согласен на мои условия. В противном случае, я всё ему рассказываю и он не будет так добр в этом вопросе. Тсунаёши сжал руки в кулаки и обессиленно опустил плечи. Он должен был вернуться к инстинктам омеги? Когда он так долго шёл к своей цели и уже нащупал возможную книгу, которая бы решила все проблемы? Это унизительно. Собственный слабый беспомощный и отвратительный организм оказался препятствием. Когда же он перестанет себя чувствовать настолько жалким? Ещё несколько часов назад его сущность была готова стелиться под альфу! До ужаса оскорбительно. Он её ненавидел. Так сильно, что готов был растерзать собственными ногтями. Но его пугала мысль о том, что всё могут сообщить директору. Реборн чаще общался с Советом и мог его проинформировать о незарегистрированной омеге. Какая жизнь его ждёт тогда? От отца он знал, что омеги очень ценны, но также имеют мало прав и свобод в сравнении с бетами и альфами. Их символ домашнего очага стал ошейником, который уверенно натягивала власть своим поводком. — Хорошо, — кивнул Шамал, когда увидел в глазах смирение. — Ты должен приходить ко мне раз в неделю и сдавать анализы. Я определю дату твоей течки. В этот день я вытащу тебя в город, — он вновь что-то стал писать в блокноте. — Тебе нельзя оставаться в месте полным альф. Я знаю один хостел, который оборудован для того, чтобы в нём можно было спокойно проводить гоны и течку. Там тебе будет безопаснее, — он остановился и что-то обдумывал несколько минут. — Как тебя почувствовал Хибари? — Почувствовал? — неуверенно спросил Тсуна, всё ещё обдумывая предыдущую информацию. — Я не чувствую твоего запаха. Как вы оказались на одном этаже? — Я-я не знаю. Он просто появился в моей комнате, — Тсуна не был уверен, что должен об этом говорить. Ему было до ужаса неловко и стыдно, несмотря на такое же выраженное смятение. — Ты почувствовал его запах? — Что? Запах? — он непонимающе уставился на доктора. — Нет, я же выпил подавители. — Ты всё же самоубийца? — в голосе вновь проступали угрожающие и яростные мотивы. — Ты выпил подавители в таком состоянии? — Откуда я мог знать! — выпалил Тсуна и почти перешёл на крик. — У меня скрутило живот и пошла кровь. Я думал, что это побочные эффекты! — Я на это не подписывался… — простонал Шамал. — Тсунаёши, я удивлюсь, если ты доживёшь до выпуска, — он встал и протянул какой-то блистер таблеток, который вытащил из кармана халата. — Это подавит запах Хибари, — он свёл брови к переносице и подошёл к столу, из ящика которого вытащил ещё бутылочку с какой-то жидкостью. — И принимай это. Сейчас в твоём организме произошёл сильнейший сбой гормонов, это поможет перенести его легче и не вызовет течку раньше времени. Тсунаёши неловко взял бутылочку с блистером и несколько минут молча стоял. В голове не укладывалась информация, но интуиция твердила о том, что доктор не врал. Его организм на грани. Сущность убивает его за безалаберность. Неужела она ненавидит его также сильно, как и он её? Тсуна отчаянно желал проснуться. Даже если это не было сном, он хотел разоблачить ложь и спокойно продолжать принимать подавители. Возможно, что он успеет найти информацию о смене сущности до предполагаемой течки? Потому что Тсуна не знал, что от неё ждать. Как это вообще происходит и как он должен себя чувствовать? Будет ли ему также плохо как вчера? Тсунаёши не решался спросить об этом у Шамала. Пусть он и не чувствовал его запаха, но явно ощущал в мужчине сильную сущность. И обсуждать с альфой подобный вопрос вовсе не хотелось. Да и как он мог? Щёки покрывал румянец только от мимолётного упоминания, что он пропах Хибари. И уж это — он точно знал — могло произойти после интимной близости. Говорить более подробно о смущающих вещах вовсе не входило в его планы. — Ещё один вопрос, — сказал Шамал, вновь обращая на себя внимание. — Сколько ты принимаешь подавители? — Шесть лет.

***

Вонгола проходил главную улицу города, после разговора с несколькими продавцами. Они подтвердили информацию, которая была записана на его документе с миссией: каждую ночь горожане слышат песни, которые исходят со стороны леса. Это мешает им отдыхать, а дети плачут без возможности заснуть. Женщина рассказывала, что её ребёнок описывает это пение, как завывания мстительного призрака, который ищет своих жертв. Разное поколение явно по-разному воспринимало музыку, которая доносилась из-за деревьев. Это было быстрым заданием, но Тсунаёши медлил. Он всё ещё был слаб и ощущал боль при ходьбе. У него получилось добраться до города лишь к вечеру, хотя тот находился не так далеко от Столицы. Сначала он хотел положиться на полёт с помощью пламени, но даже маленькие искры сейчас можно было вызвать с трудом. И юноша не мог представить то, насколько будет слаб после течки, если сейчас едва ли передвигает ногами. Эта слабость заставляла чувствовать себя никчёмным и бесполезным. И он не понимал почему додумался винить Хибари только через пару часов после пробуждения. Ведь тот мог сразу отвести его к Шамалу. Но альфа почувствовал его беспомощность и воспользовался этим. Сущность явно бунтовала, когда ощущала ярость, направленную в сторону Хибари, но Тсуна только ещё больше злился из-за этого. Бета. Без запаха и инстинктов. Но с гормональным сбоем и сломленной психикой. Вонгола добрался до леса, когда солнце только начало опускаться за горизонт. Он прошёл несколько метров и вышел к небольшому холму, где лежало дерево, а на нём сидел мальчик. Он выглядел лет на семь и был похож на обычного человека, если бы не большие кроличьи уши, которые в длине были чуть выше линии бедра. Мальчик тут же обратил на него внимание и испуганно, но заинтересованно осматривал. Тсуна же решил подойти ближе и встал на расстоянии трёх метров. — Ты тоже будешь отговаривать меня петь? — обиженно спросил мальчик и сжал в руках фолиант, который до этого лежал на ногах. — Это было бы нечестно, — чуть усмехнулся Тсуна. Смотря на это магическое существо он чувствовал лишь солнечные эмоции, что пронзали его тело. Мальчик с хрупким телосложением не внушал опасности и наоборот просил защиты и понимания. Тсунаёши непонятной силой тянуло к нему. Его хотелось обнять и погладить по голове. — Другие маги приходили и хотели заставить меня замолчать, — надулся тот, но вопреки словам предложил сесть рядом. Тсунаёши благодарно присел, оставляя небольшое пространство между ними. — Меня зовут Фуута. — Тсуна, — улыбнулся он. — Что это за книга у тебя? — Это книга с моими рейтингами! — воодушевлённо заговорил Фуута. — Ночью я могу связаться с рейтинговой звездой и после этого тут же всё записываю сюда. — Он отвлёкся на небо, которое почти полностью потемнело. — Когда я напеваю ей песни, то она рассказывает всё точнее, но людям это не нравится. — Ты можешь общаться с ней только ночью? — Днём она рассказывает неправду, — он поморщился и открыл фолиант где-то на середине. — Она не любит солнце, поэтому врёт назло. Фуута вновь посмотрел на Тсунаёши и сам удивился тому, как всё легко рассказывал. Другие маги едва ли могли добиться такой честности. Однако в этом парне было что-то родное, что развязывало язык. Он словно чувствовал, что этот человек даже не подумает сделать ему больно и в случае опасности защитит. От него веяло спокойствием и домом. — Ты мог бы создавать купол вокруг леса, — задумчиво проговорил Вонгола. — Ты же можешь это сделать? — Купол? — не понял мальчик. — Который бы не пропускал звуки в город, — продолжил он свою мысль. — Или возвести купол над городом, чтобы ты спокойно связывался со звездой. Фуута с удивлением уставился на него. Ему поверили! Никто не верил, что он разговаривает со звездой и записывает правильные рейтинги. Все считали это выдумкой, потому что никто другой из его вида этим не занимается. Хотя некоторые личности уже приходили к нему и хотели отобрать книгу, из-за чего даже пришлось перебраться в другой лес. — Я никогда не думал об этом. — Всё хорошо, — Тсуна всё же коснулся головы мальчика и чуть пригладил волосы. — Тебе раньше это не нужно было. Но это хорошее решение, как думаешь? Тсунаёши не понимал, что с ним творится — он так просто воспринимал Фууту, будто уже был с ним знаком. У него чесались дёсна, когда он думал об этом, но списал всё на то, что ещё не успел успокоиться после разговора с Шамалом. Ему также не удавалось вновь усыпить сущность и сейчас она активно соглашалась с его чувствами и действиями. Она говорила о том, что это правильно, что так и надо. — Хочешь послушать свои рейтинги? — заговорщицки обратился мальчик и уже открыл книгу на пустых страницах. Вонгола не был в этом уверен, но знал, что не мог отказать. — Давай, — согласился он. Фуута вновь посмотрел на небо, что уже украшали звёзды, и на несколько секунд закрыл глаза. В следующий миг Тсунаёши с восхищением наблюдал в глазах мальчика отражение этих звёзд, которые плавали в радужке и горели огнём. Фуута выставил ладони над страницами и они начали заполняться текстом. Тсуна чувствовал лёгкое беспокойство, когда чернила окрашивали очередную страницу, и вовремя подхватил тело мальчика, когда тот начал падать назад. — Ты плохо себя чувствуешь? — Я чувствую слабость после этого, — улыбнулся он и постарался вновь сесть. — Обычно я работаю над одним рейтингом, но сейчас мне захотелось сделать несколько, — кивнул мальчик и указал на строчки текста. — Смотри! Рейтинг любимых блюд. Первое место — жареный стейк. Это вкусно? — И очень сочно. Отец всегда, — он запнулся от нахлынувших воспоминаний и почти шёпотом закончил, — готовил его превосходно. — У тебя довольно большой рейтинг страхов, — продолжил Фуута. — На шестом месте летучие мыши? — он неверяще посмотрел на юношу и засмеялся. — И зачем ты составил эти рейтинги? — с румянцем уточнил Вонгола, желая замять вопрос. — Есть другие. Например, рейтинг прочной связи. Первой в списке стоит Нана Савада. — Савада? — удивился Тсунаёши. Это была девичья фамилия матери? — Дальше, — продолжил тем временем Фуута. — Хибари Кёя. Тсунаёши подавился воздухом и посмотрел на текст страницы. Ему хотелось выжечь это имя своим пламенем. — О, у тебя первое место по пугливости среди боевых магов! — он говорил это словно считал чем-то хорошим. — Хватит, — обессиленно выдохнул Тсуна и закрыл книгу. — Достаточно. — Кто такой Хибари Кёя? — всё же продолжил Фуута. — Он почти во всех рейтингах. Я не чувствую прямой родственной связи у вас. — Это другой заносчивый маг, — разозлённо ответил он. — Проблема, которая не должна меня волновать. — Но волнует же! — повысил голос мальчик, но быстро стушевался под резким выражением лица другого. — Он тебе не нравится. — Он меня выводит, — выдохнул Тсунаёши. Он совсем не рассчитывал так скоро обсуждать с кем-то Хибари Кёю. Он вообще не хотел с кем-либо обсуждать Хибари Кёю. Однако мальчик ещё несколько раз допытывался, указывая на разные рейтинги, и всё-таки перешёл потом на других. Через несколько страниц он вернулся к теме любимых блюд. И допытывался про яичницу, которая имела очень странное название. Тсунаёши понял, что Фуута в принципе мало разбирался в еде обычных людей, но он также не знал, что употребляют существа его вида. Фуута был панотием.Существо, которое обладало небольшим запасом магической энергии и жило в лесах. Панотии вели одинокий образ жизни после сепарации от родителей. Хотя Фуута выглядел ещё слишком молодым для того, чтобы самому бродить по лесу. И то, что некоторые люди уже были разгневаны выходками этого мальчика нисколько не успокаивало Вонголу. Панотии не входили в число существ, которые могли создавать порталы в случае опасности, поэтому в критической ситуации Фууте пришлось бы отбиваться какими-то заклинаниями. Обычно на панотий не обращали внимания, потому что они жили довольно незаметно и старались не пересекаться с другими существами. Тсунаёши был несказанно рад, когда мальчик всё-таки пообещал возводить звуковой барьер над городом, чтобы обезопасить себя. Он это быстро продемонстрировал. И когда юноша убедился, что это затея была рабочей и выигрышной для обеих сторон, ему пришлось возвращаться через город в академию. Сущность вновь забунтовала, когда Тсуна ушёл достаточно далеко от Фууты, но сам он не чувствовал какой-либо опасности своей интуицией, поэтому проигнорировал порыв. Ему не хотелось разбираться в инстинктах сущности и причинно-следственных связях, потому что она продолжала делать его слабым, и заставляла делать вещи не свойственные его личности. Чего стоило волнение за Фууту? Разве он бы волновался за магическое существо, которое встретил первый раз в жизни? И он всё ещё не мог простить ей то, как она заставила его призывно стонать под альфой. Обратный путь прошёл в таком же медленном темпе, но Тсунаёши чувствовал себя много лучше по сравнению с утром. Жжение сзади почти ушло после мази, которую ему также выдал Шамал. Он долго ещё объяснял ему, что его поломанная сущность в этот день должна была выработать смазку, но из-за подавителей это стало невозможным. Тсуна не желал думать о том, для чего его организму нужна была смазка, но наличие нескольких ран на стенках кишечника тоже мало радовало. Ему удалось добраться в академию поздней ночью, когда через несколько часов можно было ждать рассвет. Это приводило к удушающим мыслям о том, что после тяжёлого похода ему даже не удастся выспаться и с утра придётся встать на лекции. Благо, что сейчас он мог спокойно завалиться в комнату, а не отчитываться Реборну. Вряд ли он ждёт студента в столь поздний час. Интуиция била по вискам, когда Тсунаёши подошёл к двери комнаты, но он не ощущал от неё какого-либо предостережения, потому после пары секунды зашёл. Он сразу заметил на столе небольшую баночку с таблетками и письмо. Письмо от Кикё-сана.