Слепая симфония

Первая, кого я увидел, войдя в клуб, была Женечка. Она стояла у барной стойки, оттопырив зад, обтянутый коротюсенькой юбчонкой, и что-то втирала Борису — бессменному бармену клуба. Я сморщился, как от приступа зубной боли. Женечка была единственной из старожилов, кого я ни разу не трахал и вовсе не потому, что не люблю трансов. Такие партнеры у меня были не раз и не два, это забавно, когда под юбкой у «девочки» обнаруживался член — то, что надо. К слову, трахаться с девушками я пытался, но не вдохновился. Причина моей антипатии к Женечке была в невыносимо склочном характере этого существа. Она мне напоминала стерву, у которой вечный ПМС. Партнеров она меняла так же часто, как цвет волос. Причем каждому клялась в любви до гроба, поливая дерьмом бывшего: непременно гада, козла и последнюю блядь. Когда-то Женечка и меня пыталась склеить, начав с жалоб на очередного экса и прозрачных намеков, что ей так нужно сильное плечо. Я внимательно выслушал, а потом так же пристально осмотрел помещение. — И куда это ты, сладкий, смотришь? — капризно надула накачанные ботоксом губы Женечка. — Ну, так, тебе же опора нужна, — расплылся в улыбке я, — вот самого плечистого и высматриваю. На секунду она замолчала, многозначительно поглядывая то на меня, то на свой коктейль. Решала, вероятно, выплеснуть мне в рыло или допить. Жадность победила, из чего я заключил, что покупала коктейль Женечка за свои деньги. — Мудак, — совсем неженственно процедила она, покидая столик с видом оскорбленной добродетели. — От мудака слышу, — пробурчал я себе под нос, мысленно пожелав ей сломать каблук, а желательно — ногу, а еще лучше — обе. С того вечера Женечка внесла меня в Черный Список, хоть внешне не показывала этого никак. Улыбалась во все имеющиеся зубы, вертела задом, отпускала пошлые комплименты и гадила при каждом удобном случае. Уводила партнеров, говорила за спиной пакости. Как-то я с удивлением узнал, что, оказывается, в молодости торговал задом, а потому — ВИЧ-положительный. Все это на меня с негодованием вывалил парень, с которым мы пару дней назад отлично оттянулись. И вот сей пылкий индивид налетел на меня, костеря, на чем свет стоит. Я сразу вообще не понял, в чем дело, а потом, когда разобрался, стало и смешно, и до чертиков разозлило. Парню я пообещал завтра же принести справку, что чистый, и спросил — откуда инфа о моей положительности. Женечку он не сдал, мямлил что-то невразумительное, но я догадался, кто был автором этой истории. Подобные байки переходили из уст в уста, стоило только Женечке посраться с очередным бойфрендом. Кому-то доставался гепатит С, кому-то — сифилис, кто-то торжественно награждался трипаком или генитальным герпесом, а мне «повезло» подхватить ВИЧ. Спасало от расправы Женечку только феноменальное умение врать. Уличить ее просто не получалось, да и тратить силы и нервы на сучку мне лично было влом. Рано или поздно она все же нарвется, такие всегда нарываются. Но у меня уже стало хреновой приметой — войти в клуб и первой заметить именно Женечку. Это предвещало обязательные, как снег зимой, неприятности. Я суеверно постучал по лбу — иного натурального дерева поблизости не имелось. Но, если не считать Женечку, этот клуб я очень любил. Макс, хозяин «Страсти», был не только отличным любовником, но и в бизнесе клубном толк знал, а потому на отсутствие посетителей не жаловался. А еще мне нравились тематические вечера, которые Макс время от времени устраивал. Это было клево — на время окунуться в атмосферу давно минувших лет, почувствовать себя то хиппи, то рокером, то ковбоем, короче, скучать не приходилось. Интересно, чем он угостит нас сегодня? Дождавшись, пока Женечка отклеится от стойки и, виляя задом, продефилирует за столик у сцены, я подошел к бару, кивнул Борьке и заказал коктейль. Он был в меру крепкий, но не слишком сильно бил по мозгам. На сегодняшний вечер у меня имелись далеко идущие планы, так что укушиваться не стоило. Взяв коктейль, я направился к любимому столику — в углу, недалеко от сцены и не очень близко. Угол обзора хороший, а меня не слишком заметно. Чудно. Итак, что у нас тут сегодня? Я обвел зал фильтрующе-оценивающим взглядом и ничего, а вернее, никого мало-мальски стоящего внимания не увидел. Новых лиц не было. Ни одного. Кроме... парня, который появился на сцене вместе с Максом. Наш гостеприимный хозяин объявил, что сегодня для нас сыграет настоящий виртуоз. Причем не какого-то там Моцарта или Баха, а свои собственные сочинения. И что нам, охламонам, чудовищно повезло — мы бесплатно будем слушать то, за что очень скоро придется отваливать нехилые бабки. Я скептически сморщился, разглядывая пианиста или пианаста? Его внешний вид оскорблял мои эстетические чувства, художника во мне просто корежило от убийственно-черного цвета его одежды. Это смотрелось как-то неестественно в сочетании с бледной кожей музыканта. Слишком бледной. Как у вампира, провалявшегося в гробу пару столетий на голодном пайке, потому что парень был высоким и худющим. Дополняли образ кровососа на диете торчащие в разные стороны черные волосы и повязка на глазах. Это еще что за... Но прежде, чем прилепить музыканту еще один нелестный ярлык, я успел заметить сидящего у его ног пса-поводыря. Получается, что парень — незрячий? И при этом — играет на пианино? Охренеть. Нет, я, конечно, слышал о таком, но видеть — не видел. Уже интересно. Я отхлебнул из стакана, закурил и уселся поудобнее. Вот пианист подошел к стоящему на сцене синтезатору, а через пару секунд клуб наполнила музыка. Чем дольше он играл, тем стремительнее падал градус моего скепсиса и росло уважение, плавно и незаметно трансформирующееся в восхищение. Я никогда не был особым меломаном, слушал совершенно разную музыку — от клубняка до тяжелого рока, но такого не слышал еще никогда. Оторвать глаз от музыканта я не мог. Его лицо странным образом изменилось, наполнившись каким-то внутренним светом. Блин, я всегда думал, что это просто литературный штамп, но сейчас убеждался в обратном. Я много отдал бы, чтобы увидеть его глаза. Эта чертова повязка раздражала, хотелось сорвать ее с лица парня. Я обрадовался, что приехал сюда с работы — мой блокнот и карандаш были в сумке, которую бросил на стул рядом с собой. Достав орудия производства, я принялся рисовать музыканта. Резкими и четкими штрихами, я старался ухватить этот момент — когда его лицо было таким... как на иконе. Автоматически подумал, что подарю ему рисунок, и тут же одернул себя. Идиот. Худшего оскорбления не придумаешь — лишний раз напомнить об ущербности? Мда, изощренный садизм, а я никогда не был жестоким. Будет лучше, если я просто угощу его выпивкой. Острое желание познакомиться с музыкантом охватило меня, а карандаш между тем скользил по бумаге, и парень на рисунке становился все живее. Я надеялся, что закончу работу до того, как он доиграет, и то и дело бросал на сцену профессионально-пристальные взгляды. Пару раз мне казалось, что он смотрит прямо на меня, что видит меня, но я тут же отметал это. Невозможно. Хотя, скорее всего, парень просто чувствует мой взгляд, для этого даже не нужно обладать повышенной сенсорикой. Дорисовать я успел, убрал блокнот и карандаш в сумку в тот момент, когда музыкант, сопровождаемый черным лабрадором, медленно спустился со сцены. Я увидел, как он отдернул руку от парня, пожелавшего помочь спуститься. Гордый. Всеми силами демонстрирует свою самостоятельность. Хорошо. Еще один плюс этот... Виктор, так кажется, назвал его Макс, у меня уже заработал. Тут я увидел, как сам Макс подошел к музыканту и повел к одному из столиков, где уже стояли какие-то блюда. Интересно, а вторая часть у этого концерта будет? Я бы послушал и не только в клубе. Решив все же попытать счастья, я направил стопы к бару, заказал один из лучших коктейлей музыканту и второй обычный для себя, и развернулся, чтобы подойти к его столику, но... Меня опередили. Напротив парня уже сидела Женечка и, судя по двигающимся губам, что-то молола. Вот сука. Но этого я тебе не отдам. Черта с два! Судя по его виду, музыкант нечастый гость в таких заведениях, и последнее, что ему нужно — это оказаться в лапах Женечки. Я не любил вступать в открытую конфронтацию, но иного выхода не видел. Намекну ей прозрачно, не поймет — пошлю открыто ибо нефиг. Хватит уже джентльмена из себя изображать, все равно никто не оценит. Я подошел к столику пианиста, поставил купленный для него коктейль и сказал, игнорируя Женечку: — Добрый вечер, вы не уделите мне пару минут? — Рома, а ты хам, — вместо музыканта ответила «мадам», — ты не заметил, что мальчик уже занят? — Кем? — холодно поинтересовался я. — Тобой что ли? — А ты не видишь? — Женечка сверлила меня убийственно презрительным взглядом жирно подведенных глаз. — Не вижу. Не делай мне нервы, свали по-быстрому, — еще холоднее процедил я. — А может, вы оба сгинете? — голос музыканта прозвучал как пощечина. — Никого из вас я не приглашал, особенно тебя, — тут он безошибочно повернулся к Женечке. — От тебя воняет. — Че-е-его? — визгливо воскликнула та. — Воняет? Да ты на себя посмотри, тоже мне гений нашелся! В каком переходе Макс тебя подобрал, убогого? — с ловкостью дворовой кошки, она протянула руку через стол и сдернула с музыканта повязку, и я увидел ярко-голубые глаза. — Жаль, зенки тебе выцарапывать смысла нет! — протянула разочаровано. Я увидел, как вспухли желваки на покрасневших щеках Виктора, и прошипел, глядя на Женечку: — Заткнись, отдай ленту и проваливай по-хорошему. — Разбежалась! Пока этот слепой придурок передо мной не извинится я... Слушать дальше словесный понос я не стал. Резким движением выплеснул свой коктейль ей в морду и сообщил: — У тебя тушь потекла. Иди, попудри носик. — Ах, ты ж выблядок, — она подорвалась, с грохотом уронив стул, и подлетела ко мне, явно намереваясь вцепиться в волосы, но я был быстрее. Поймал руку на лету, заломил Женечке за спину и оттолкнул подальше от столика. Она потеряла равновесие, выронила ленту и хлопнулась на задницу, все же сломав каблук. Подхватиться и продолжить драку ей не дали охранники, и через пару секунд негодующие вопли Женечки слышались с безопасного расстояния. Я собирался вернуться за столик, но... Музыкант уже шел к выходу, сопровождаемый псом. — Твою мать, Рома, что за херня тут творится? — подбежавший Макс проорал это мне в лицо. — Почему он ушел? — Женечка, — сообщил я. — Как же вы меня достали, — взвыл бывший. — Я же не рассчитался с ним! — Я могу передать, — я наклонился, подбирая ленту музыканта. — Заодно и ленту верну. — Врезать бы тебе, да Будда не позволяет, — Макс достал из кармана несколько банкнот. — Вот его гонорар. Я бы и сам ему занес, соседи мы, да боюсь, дверь Виктор мне теперь просто не откроет. Давай, реабилитируйся, Ромео! — Все будет в ажуре, — я сунул деньги и ленту в карман куртки и поспешил за дверь, надеясь, что музыкант не успел далеко уйти.

***

Мне повезло. Мужскую фигуру с собакой у ног я заметил на одной из скамеек, неподалеку от входа в клуб. Он сидел, ссутулившись, сунув руки в карманы, а пес положил голову хозяину на колени. Лицо без повязки, ярко освещенное фонарем, стоящим у лавочки, показалось мне совсем детским и беззащитным. Я быстро подошел и сказал, опасливо косясь на собаку: — Я принес твою ленту и гонорар. — Давай, — прозвучало в ответ равнодушно, и в моем направлении протянулась рука. Я заметил, что кожа на правой кисти у музыканта была... как после ожога, давнего, но достаточно сильного. Как будто мало ему было слепоты, или из-за нее это случилось? — Что сначала? — Ленту. Я послушно опустил черный шелк на ладонь, слегка коснувшись кожи. Музыкант вздрогнул, но тут же ловко и быстро повязал ленту обратно и облегченно вздохнул. Или мне это показалось? — Деньги, — прокомментировал я, доставая из кармана купюры и точно так же вкладывая их в руку. — Спасибо, это всё? — он повернул в мою сторону голову, и мне снова показалось, что наши глаза встретились, хоть это и было всего лишь иллюзией. — Нет, не всё. Я хочу извиниться за то, что случилось в клубе. — А что-то случилось? — в голосе я слышал холодную иронию. — Впрочем, мне следовало это предвидеть. — Предвидеть Женечку? — хохотнул я. — Нет, это невозможно, будь ты хоть реинкарнацией самого Нострадамуса. — Неважно, если ты больше ничего не хотел, то... — Хотел. Спасибо тебе сказать за игру. Это было... Я никогда не слышал подобного. — Теперь точно всё? — в голосе слышалось нетерпение. — Нет. Я хотел угостить тебя коктейлем. Но... Короче, я все еще хочу это сделать, если ты не против, мы могли бы пойти в более спокойное место и отметить твой дебют в клубе, — выпалил я и замер, ожидая ответа. — Кстати, меня зовут... — Роман, — музыкант улыбнулся углом губ. — Я помню, так тебя назвала эта... девушка?.. — Не совсем, но и не парень, — скривился я. — Женечка это... — Существо, от которого воняет, как от парфюмерного магазина, а от тебя — нет. Это хорошо. — Это значит, что ты согласен? Пауза затягивалась. Виктор молчал, и по его лицу я не мог прочитать абсолютно ничего. Оставалось только ждать.