Слепая симфония

Голос этого парня мне нравился, еще там, в клубе, он показался приятным — не слишком низкий, хороший сочный тембр. Особенно сильно это было заметно на фоне режущего уши фальцета того... Женечки? Если быть до конца честным, я обязан Роману. Он избавил меня от общества вонючего и липкого существа — именно такое впечатление оставила у меня та «девушка». От самого Романа пахло просто парнем, скорее всего — душ перед походом в клуб он не принимал. Я чувствовал, что к запаху тела примешиваются еще — незнакомые мне, но приятные, их хотелось вдыхать. Его предложение выпить... принять или нет? Я колебался. Да, я шел в клуб не столько с целью заработать, сколько желая с кем-то познакомиться. Я давно уже не лгал себе и не называл банальное желание секса красивыми словами, но этот парень... Вот бы «посмотреть» на него... хотя бы пальцами! Но с другой стороны — какая мне разница? Пока что неприязни он у меня не вызывал. Да и предложение выпить — это не приглашение в постель, если мне что-то не понравится, я всегда сумею его выставить. Да. Пожалуй, стоит ответить: — Я согласен выпить с тобой, — я растянул губы в улыбке. — Но только у меня дома. Шум... утомляет. — Хорошо, — услышал я в ответ. — Тогда купим что-то по дороге. Он так просто согласился пойти... Хотя, с чего бы ему меня опасаться? Последний, на кого я похож — это маньяк. — Вино, — я поднялся, — я не люблю крепкие напитки. — Я тоже. Тут неподалеку есть отличный магазинчик, — я слышал по голосу, что Роман улыбается, — там хороший выбор. Если скажешь, в какую сторону нам идти, я буду знать — по пути или нет. В ответ я назвал свою улицу и услышал: — О, так ты совсем рядом живешь! Если срезать дорогу, то минут через двадцать придем. Ты позволишь? — его пальцы легко коснулись моего локтя. — Знаешь, подморозить успело, скользко. — Знаю, — я вспомнил, что пару раз уже чуть не упал. Днем шел дождь, а вечером прихватило, и улицы превратились в каток. В клуб меня привезли, а вот теперь... Похоже, без помощи будет сложновато. Сэт не сможет меня поддержать, если грохнусь, а сломать себе что-то мне не улыбалось. Не дай Бог это случится, и от Алкиной заботы меня очень скоро начнет тошнить, да и играть не смогу, если умудрюсь приземлиться на руку. — Я не горю желанием попасть в травму, ломать кости — неприятно. — Согласен, хоть и не ломал пока, — он снова улыбался, это слышалось, и осторожно взял меня под локоть. — Идем? Я кивнул, а потом, спустя несколько шагов, спросил: — Скажи, кем ты работаешь? От тебя пахнет... чем-то странным. — Я художник в дизайнерской студии. Рисую всякое непотребство, типа логотипов и тому подобного, а сегодня как раз дали зарплату, вот и решил в клуб зайти. — Ты часто там бываешь? — спросил я, фильтруя почву, нужно же узнать о его ориентации, а то мало ли. Вдруг его случайно туда занесло, не люблю строить лишних иллюзий. — Время от времени, сегодня думал... — пауза и выдох, резкий, как у человека, решающегося на что-то. — Познакомиться с кем-то. — И как? — я снова улыбнулся — приятно угадывать. Умение чувствовать своих не подвело. — А ты как думаешь? — прозвучало в ответ. Он все больше мне нравился, если это уместно в моем случае. Если может нравиться парень, которого я могу слышать, обонять, касаться, но никогда не увижу. Даже трахнувшись с ним, я не узнаю его так, как хотелось бы. Проклятье! — Мы знаем, как зовут друг друга, а значит — познакомились, — ответил я. — Верно, ты потрясающе играешь, — искреннее восхищение. Мне было приятно это слышать. — А я никогда не умел, слон на ухо наступил и потоптался. — Жестоко, — я снова улыбнулся. Странно, за этот вечер я улыбался чаще, чем за всю предыдущую неделю. — Но ты рисуешь. — Ну, нового Репина или Дали из меня не вышло, так, ремесленник. Осторожно! Он успел меня подхватить — мои ботинки оказались ужасно скользкими. Для гололеда у меня была другая обувь, но она мирно ждала дома, если бы не Роман, я бы уже растянулся. В лучшем случае — просто ушибся бы и шел бы домой в испачканном пальто. Некрасиво. Я не вижу, но видели бы другие. Я давно научился их чувствовать — взгляды и различать тоже. Глаза спутника касались меня мягко. Еще там, в клубе, я понял, что интересую его, понял по взгляду, по голосу, и сейчас мне было тепло, несмотря на резкое похолодание и продуваемое ветром пальто. Так тепло и уютно, как не было уже давно. Странно. — Спасибо, теперь уже я должен тебе выпивку. — Нет. Я угощаю, и точка! — настойчивость, даже она была мягкой и не обижала. Пусть так, пусть по его. — Хорошо. Честно говоря, я не горю желанием расставаться с деньгами, но и в должниках ходить не люблю. — А ты рассчитайся натурой. Я невольно напрягся, услышав эти слова. Неужели я ошибся в нем? И первое впечатление — было обманчивым? Но... — Сыграешь для меня у себя дома. То, что захочешь, хорошо? — С удовольствием, — скрыть облеченный выдох я сумел, научился уже давно контролировать свои эмоции и сохранять внешнюю беспристрастность, что бы не случалось. — Я сыграю тебя, если ты расскажешь мне еще что-то о себе — не хватает нот. Он рассмеялся, и смех мне тоже понравился — искренний. Так смеются люди, у которых в жизни все хорошо, которые довольны собой и любят себя такими, как есть. Самодостаточные, так, кажется, это называется. А потом Роман начал рассказывать о своей жизни, о работе, о родителях. Я слушал внимательно, пытаясь представить всех этих людей в виде мелодий — так мне было проще. Я давно уже это делал — перекладывал образы и характеры на музыку. Этому я научился еще в интернате, а за прошедшее время довел умение до совершенства. — Так, а вот и магазин... Черт, сюда нельзя с собаками, придется оставить пса на улице, — сообщил Роман, придерживая чуть сильнее, давая понять, что нужно остановиться. — Нет, я подожду вместе с Сэтом. Я отсюда слышу запах алкоголя, слишком сильный, — я действительно не выносил, когда так резко и густо несло спиртным, начинало подташнивать и болела голова. Я вообще очень редко употреблял. Потерять ориентацию в пространстве — это плохо, да и воспоминания были связаны с вином не самые радужные. Но сегодня можно. Немного, чтобы расслабиться и позволить событиям течь так, как они того пожелают, или как этого пожелаю я? Или мы?.. — Хорошо, тогда я быстро. И какое ты будешь: белое или красное? — Роман отпустил мою руку. — Красное, не очень крепкое, чтобы не чувствовался спирт, — перечислил я свои критерии хорошего вина. — Заметано. Ты здесь постой, — он придал мне нужное направление, — чтобы не толкнул никто, а я мигом. Его рука чуть сжала мою, а потом я услышал хлопок входной двери и звон колокольчика. Теперь эти треклятые колокольчики вешали над дверями магазинов слишком часто. Мне не нравилась эта, пришедшая то ли с Востока, то ли с Запада мода, но приходилось мириться. Интересно, у тех, кто работает в магазинах, не возникает желания засунуть колокольчик в задницу начальнику, приказавшему повесить? Стоп, Виктор. Что это ты все к задницам сводишь? Уже планов настроил? А ведь зарекался. И то, что тебе тепло рядом с этим парнем и нравится его запах — совершенно ничего не значит. Просто банальная тоска по сексу, недогреб, как это обычно называют. Хочется ощущать чужое тело рядом и... в себе. Слышать ускоренное, тяжелое дыхание и стоны в иной, не своей тональности. Хочется до дрожи. Но... предлагать ему себя я не собирался, никогда этого не делал. Я не нищий, чтобы вымаливать подачку, но, если Роман захочет сам — не буду отталкивать. Только «посмотрю» на него, интересно все же, какой он — мой случайный знакомый и возможный партнер. Я опустил руку и привычно погладил Сэта по голове — мой самый главный помощник, верный и молчаливый, в отличие от Алки, и всегда отлично чувствует мое настроение. Пес лизнул ладонь теплым и влажным языком, а я улыбнулся. Без Сэта моя жизнь была бы просто невыносимой. Но почему Романа нет так долго? Или мне это кажется? Я не обратил внимание, сколько минут назад он ушел, так что теперь не было смысла проверять время. Может, в магазине очередь? Или нет того вина, какое он хочет? Мне было все равно, не для выпивки я его приглашал. Я прислонился к стене и тут же отшатнулся — стало еще холоднее, руки начали коченеть, я поднес их к лицу и подул на пальцы. Слишком быстро замерзают, а если начинаю сильно волноваться, может свести судорога. Это началось после ожога, сразу было часто, со временем — реже. Как бы сегодня не случилось такого, потому я уже... волнуюсь. Я хочу сыграть для Романа хорошо, сыграть его, чтобы понял, почувствовал, как я вижу мир и его самого. Скорее бы он вернулся, я же так задубею и заболею к чертям собачьим, прости, Сэт. Звон колокольчика, хлопок двери, шаги и запыхавшееся: — Фух, прости, что так долго! Там девица одна шампанское выбирала. Думал, никогда не определится, она и сейчас все еще... — А как же ты... — Я посмотрел на нее большими печальными глазами, — в голосе Романа теперь слышалось детское веселье. — И попросил позволить мне купить вино, пока леди думает, я-то уже знаю, чего хочу. — И позволила? — спросил я, снова чувствуя, как он берет меня под локоть. — Милостиво разрешила. Ну, теперь давай в темпе, а то я тебя заморозил, да? — Есть немного, — я не стал врать. — Я не взял перчатки, руки мерзнут. — А ты их в карманы сунь, — тут одна из его ладоней — горячих, не очень широких и приятных на ощупь, обхватила мою кисть. — И вправду, ледышки. Снова стало очень тепло, даже ветер уже не так нагло и беспардонно лез под пальто. Хотелось прижаться к Роману теснее, но делать этого на улице не стоило. От ярлыка «педики» нас, двух идущих под руку парней, спасала моя повязка и Сэт. Сопровождающий для незрячего — что тут такого? Ничего. Вот и хорошо. — А я никогда не ношу перчатки, — Роман не убирал свою руку, и это меня радовало. — Руки не мерзнут, зато ноги — ужас. В любой обуви! — Это потому, что ты куришь, — констатировал факт я. — Бросать надо. — Надо, — беспечно согласился он. — Только я не хочу... Пока что. На моей работе без сигареты крышу сорвет. Начальник тот еще тип, но ну его к монахам, не хочу такой вечер портить! — Тогда опиши мне улицу, по которой мы идем, — мне стало любопытно, как же видит мир художник. — Запросто, — тоном гида начал Роман, — слева от нас находится платный туалет, внучатый племянник Того Самого Сортира из «Брильянтовой руки». Так что если ты желаешь предаться философским раздумьям, сидя на фаянсовом троне цвета слоновой кости — милости прошу! Пока далеко не ушли. Тут я прыснул в ответ, по-детски совсем, но мне такая экскурсия нравилась: — Нет, предпочитаю размышлять дома, — попытался подхватить шутку я, — чтобы никто не отвлекал от раздумий. — И то верно! Тогда идем дальше, и справа от нас находится целая улица прямоугольных панельных коробок, именуемых в простонародье домами. Кстати, я в подобном безобразии живу, только на окраине. Снимаю, а в центре дорого, — просто сказал Роман и продолжил: — А сейчас мы приближаемся к достаточно оживленному перекрестку, и... твой пес знает правила? — удивление и восхищение в голосе я прекрасно расслышал. — Да, Сэт умница, — с гордостью ответил я, — без него пришлось бы туго. — Вот и я говорю, отличный пес. Так, — Роман сильнее сжал мою руку. — Сейчас мы переходим через дорогу и... О, похоже, скоро и твой дом? Судя по тому, как резво рванул вперед Сэт. — Значит скоро, это хорошо, потому что я что-то замерз, — я поежился, — пальто продувает. — Может, куртку мою накинешь? — Нет. Не нужно, мы уже скоро придем, к тому же тогда замерзнешь ты. — Логично, — он вздохнул, — а болеть мне нельзя, если с работы попрут — кранты. — Тогда можно просто пойти быстрее, — предложил я компромисс, чувствуя, как сильно и уверенно стремится вперед Сэт. — Вариант, тем более описывать тут нечего, кроме дурацкой скульптуры времен издыхающего социализма. И кто это, интересно знать, изваял? Руки бы оторвать. Нет, я, конечно, не Микеланджело, но это... — теперь в голосе моего спутника слышалось искренне возмущение. Эмоциональный — это хорошо, и его чувство юмора мне нравилось. — Как это нечего? А ты? Опиши себя, — напомнил я о важном. — А чего тут описывать? Про истинных арийцев слышал? — Я кивнул. — Так вот, на них я не похож, разве что волосы... Да и те... Русые, но не блонд, предлагали как-то осветлить... нафиг. Глаза как глаза, карие, совсем не арийские. Блин, описывать статую было проще, — Роман замялся. — Я обычный, да и все. — У тебя стрижка? — Нет, еще со школы, до лопаток почти, — ответил Роман, и я невольно вздрогнул. Длинные волосы, как у Андрея. После него я избегал партнеров с такими волосами — не хотел возвращаться в прошлое, но теперь уже поздно включать заднюю, мы почти пришли. Та статуя... я помнил ее, она находилась в пяти минутах ходьбы от нашего дома. Если я попрощаюсь с Романом у двери подъезда, то буду выглядеть, по меньшей мере, странно. — Это плохо? — по-своему истолковал Роман мое молчание. — Нет. Просто нечасто встречается, — пояснение показалось мне правдоподобным. — Ты высокий? — Выше тебя сантиметров на пять, не больше, — последовал ответ, — и до Шварца мне, как до Берлина. — Мне еще дальше, — скривился я, вспомнив свое худое тело, оно до сих пор оставалось таким, хоть мне уже за двадцать. И я до сих пор по этому поводу комплексовал, как ни странно. — Что тебе нравится в себе? — Хах, ну и вопрос, — Роман присвистнул, — я не знаю, не думал об этом, честно. Это так важно? — Нет, — его ответ меня порадовал. Я часто просил партнеров описывать себя. По их ответам можно было составить вполне достоверный потрет. Причем это касалось не только внешности, психологически они тоже так раскрывались. И порой, после описания у меня пропадало всякое желание продолжать знакомство, но сегодня с этим было все в порядке. Тут я почувствовал, как Сэт сворачивает направо и услышал, что Роман сказал: — Судя по всему — это и есть твой подъезд. Сэт прозрачно намекает, что мы пришли. — Да, — я нащупал дверную ручку и потянул на себя. — Пошли? Моя квартира на первом этаже, третья. — Здорово, — послышалось в ответ, — ты первый живущий в пятиэтажке не на четвертом или пятом. — Мне тоже нравится, — улыбнулся я, следуя за Сэтом к своей двери.