Змейка.

23 14 18 Всегда, возвращаясь из ловушек джинов, жизнь начинает казаться еще прекраснее и необходимее, но при этом ощущаться как-то болезненней. Вот и сейчас Синдбад сидит у большого окна в шикарной комнате гостиницы и смотрит на открывающийся вид. Многое изменилось за восемь лет. Наверное, все, кроме самого Синдбада. Город теперь выглядит совсем по-другому, теперь и жители мыслят иначе. Многие за это время родились, еще больше умерло. Тысячи вопросов сталкиваются в его темноволосой голове, но нет ни одного ответа. Он ждет рассвета, хочет спросить о многом у "змейки", который так стремительно исчез из поля зрения, стоило им только сюда зайти. Уже такой взрослый, а все равно пронырливый, как змея. Синдбад вздыхает и, аккуратно придерживая раненный бок, поднимается и идет к широкой кровати. Вряд ли он сегодня сможет уснуть, но полежать, закрыв глаза, было бы превосходно. Хочется не думать, не мыслить, не чувствовать. И со временем это начинает получаться. Кажется, еще немного и можно будет даже уснуть. Но вместо этого чуткий слух улавливает едва различимый шорох шагов и одежд. Синдбаду не нужно открывать глаза, чтобы понять, чьи это шаги. На самом-то деле, наверное, он ждал его. Все это время ждал, пока трусливая «змейка» приползет к нему. Чтобы сидеть на ковре рядом с его кроватью и непонятно о чем думать. Син хочет увидеть его лицо, рассмотреть, насколько же оно повзрослело. Спросить, как он жил все это время, уместившееся для него самого в неделю, и растянувшееся для остального мира на года. Ему хочется узнать, какое сейчас у Джафара выражение лица. Поэтому он резко поднимается и успевает заметить грусть, мелькнувшую на дне серых глаз. «Змейка» не вздрагивает, не отпрыгивает, даже в лице не меняется. Только смотрит так внимательно и печально, что сердце сжималось. - Я ждал так долго. Представлял нашу встречу, продумывал слова, действия, даже придумал, как буду злиться и кричать на тебя за не выполненное обещание скоро вернуться. Я так долго думал об этом, что теперь не знаю, что сказать. - Сколько тебе сейчас? - Синдбад смотрит на веснушчатое лицо и не может оторвать взгляда. Он стал таким красивым, его маленькая «змейка». - Восемнадцать. - Ты так сильно изменился... - А ты, наоборот, нисколько. - Как ты жил все это время? Джафар грустно улыбается и склоняет голову к левому плечу. - Я не жил. Только ждал нашей новой встречи. Синдбад закрывает глаза. Ему не хочется думать, сколько всего он пропустил. Он так отчаянно хотел посмотреть, как будет взрослеть взрослый духом ребенок, но, видимо, не судьба. - Иди ко мне? - Зачем?- Джафар опускает взгляд, но не двигается. - Раньше мы спали вместе. Улыбка на бледных губах, и удивительно, но "змейка" и правда залезает под простыню к Синдбаду. Раньше таким сговорчивым он не был. - Расскажи мне, что сейчас за время. - Обычно сказки на ночь рассказывали мне Вы, - тонкие руки неуверенно прикасаются к загорелому плечу. Синдбад только улыбается и сгребает юношу в объятья. И так странно, но это тепло прогоняет кучу мыслей, и Синдбад засыпает, слушая мелодичный голос. Все же, это очень жестоко - обрести семью, чтобы тут же лишиться её. Не должно так быть. Когда Синдбад открывает глаза, комнату заливает солнечный свет, а в кровати он совсем один. **** Синдбад находится удивительно быстро, Джафар словно чувствует, куда нужно идти, и совершенно не удивляется, увидев будущего правителя в самой удаленной части сада. Он, словно совершенно забыв про навязанные ему чины, спит, привалившись спиной к высокому дереву и скрестив руки на груди. Поза напряженная и словно настороженная, а брови сходятся ближе к переносице. Его сон не мягок, как этого хотелось бы, он пропитан шоком и непониманием происходящего. Все это должно быть тяжело. Джафар понимает, он сам до сих пор не может поверить. Восемь лет — это, все же, огромный срок. Он пережил за это время бесконечное количество ночей, полных чувства вины и отчаянья, мечтаний и ожидания. И вот теперь все это больше не сон, а проснуться все равно страшно. Джафар чувствует, как дрожат кончики пальцев, но не может сделать больше и шага. Боится потревожить, разбудить, услышать обвинения или вопросы, на которые у него нет ответов и оправданий. - Ты все таки совсем не изменился, - плечи бывшего ассасина вздрагивают, и он пристально смотрит в уже открытые глаза Синдбада. - Даже подрос не так уж и сильно. - Зато стал сильнее. Хочешь проверить? Отличная будет месть за то, что ты назвал меня коротышкой. Синдбад запрокидывает голову и смеётся, и все напряжение будто отходит на второй план, испугавшись его улыбки. Ему никогда нельзя было не улыбаться в ответ. Его тепло хотелось отдавать ему обратно с лихвой. - Ну вот чего ты встал? Неужели не скучал по мне? – Прищур хитрых глаз, и Джафар двигается словно во сне. Он боится резких движений и звуков, он ждет, что снова откроет глаза в пустоте и не успеет насмотреться, согреться чужим теплом, потому что без этого уже невыносимо заставлять себя вставать по утрам. - Еще вчера ты был смелее. Джафар опускается на колени рядом с Синдбадом, но все равно оставляет расстояние вытянутой руки. Впрочем, одно движение и беловолосая голова прижата к чужой груди. Остается только оцепенело замирать и снова слышать стук чужого сердца. Как этой ночью, как в мечтах. - Почему Вы здесь, Синдбад? Все Вас ищут, волнуются. - Да, наверное. Но я никого из них не знаю, даже если раньше и был знаком.- Джафар как в детстве утыкается носом в чужое плечо, где-то на пороге сознания отмечая, что раньше оно не казалось ему таким уязвимым. «Змейка» повзрослел, а его будущий царь остался прежним. – Знаешь, все так изменилось. Люди, а следом за ними и город. Все, что было совсем недавно, оказывается, было слишком давно, и я теряюсь. Не знаю куда смотреть и кого слушать. Не понимаю больше ни политики, ни быта. Ничего. - Я могу рассказать, только дайте себе время. - Время. Его-то как раз я и потерял. Тебе теперь восемнадцать, а я помню только как было десять. Представляешь, ты теперь старше Масрура, – легкий и невеселый смех прокатывается словно ветер по волосам, и от него становится больно.- Хотя ты все равно его ниже. - В этом нет моей вины. - Верно, и не только в этом. Узкая спина под ладонями Синдбада замирает и словно каменеет. Не стоит даже заглядывать в лицо, чтобы понять, как широко и шокировано открыты глаза у этого невозможно прекрасного юноши. Значит все угадано верно, хотя иначе и быть не могло. Поэтому Синдбад прижимает это хрупкое на вид тело ближе. - Я рад, что первым, кого я увидел в этом новом мире был ты. И я никогда не буду думать, что это твоя вина. Думаю, Масрур чувствует тоже самое. - Но ключ - это же была моя идея. Судьба всячески остерегала Вас, а я не смог этого понять! - Мы все равно, рано или поздно, оказались бы там. И, возможно, именно тогда спасать нас было бы уже некому. Они сидят в тишине еще около получаса, просто принимая тепло друг друга и пытаясь смириться. Понять, что все это больше не сон, и все, что так изменилось, уже не вернуть. Нужно только к этому привыкнуть. Но это слишком тяжело. Особенно, когда следующей ночью, они с Масруром бегают по городу в поисках пропавшей «змейки», и свернув, наконец, в нужный проулок, Синдбад понимает, что детеныш все же успел стать змеёй. Опасной и безжалостной. Иначе как объяснить эти небрежные движения и совершенное спокойствие на веснушчатом лице, когда заточенный треугольник лезвия вспарывает глотку последнему нападавшему. Глухой удар о землю, и брызги из-под ног взметаются салютом, окрашивая полы светлых одеяний кровавыми каплями. Когда Синдбад видит несколько трупов, нескрываемых узкой спиной, окровавленные светлые одежды и тяжело дышащего юношу в центре всего этого, он понимает, как раньше был не прав. Первый же шаг утопает в крови, окрашивая подошвы в багрянец, но все это не важно. Синдбад идет медленно, но его все равно слышат. Джафар вздрагивает и поворачивается всем корпусом, снова поднимая клинки. Его обычно спокойные глаза окрашены безумием, но это не пугает. Скорее в ужас приводят разбитый нос и залитые кровью лицо и одежда. Синдбад не может понять, ранен ли его «змеёныш», но решается подойти ближе только когда видит, как клинки начинают опускаться. - Тише, - рука протягивается медленно, и от прикосновения к своей щеке Джафар начинает дрожать, словно все напряжение разом покидает тело. – Масрур, уйди, пожалуйста. Шум удаляющихся шагов, и опущенные хрупкие плечи. - Тише.– Синдбад накидывает на юношу собственный плащ и пытается увести его отсюда, но тот словно к полу прирос. Приходится тянуть его на себя и, уже начиная уговаривать, замолчать на середине предложения. Все же, этот мальчишка и правда змея. В этом освещении его зрачки кажутся вертикальными, а радужка окрашенной в желтоватое сияние. Он смотрит неотрывно, словно ища ответы на лице растерянного Синдбада. - Знаешь все-таки ты очень сильно изменился. Просто неузнаваемо, - это произносится тихо, но разрезает тишину, как крик. - Мне жаль. Именно поэтому я не достоин больше быть Вам полезен. Вы станете великим человеком. Вы уже такой. Вам не стоит больше заботиться о таких как я, - глаза, наконец, перестают смотреть так пристально, и лицо отворачивается в сторону, рассматривая кирпичную стену перед собой. – Я вернул свой долг, и теперь могу уйти. - У тебя никогда не было долгов передо мной. Только те, что ты сам придумал. – Синдбад оглядывает темный переулок, чувствуя, как холодеет спина. Он сам убивал не раз, но никогда не любил этого делать. Забирать жизни для него - это словно терять частички своей. - Кто они были раньше? -Убийцы, такие же, как я. Их послали убить Вас, чтобы снова вернуть те страны альянса в личное пользование. - Я думал, он давно уже распался. - У Вас есть много верных Вам людей. - Таких, как ты? Заминка совсем короткая, но ощутимая. - Да. Я всегда буду защищать Вас. - Но мне казалось ты желаешь уйти? Взгляд прищуренных янтарных глаз цепкий, словно магнит. Джафар не может ему противиться, да, если честно, и не хочет. После таких неуправляемых вспышек гнева он чувствует себя особенно одиноким. - Я всегда буду защищать Вас. Пусть и из тени. Сильные руки притягивают его к себе, и на этот раз Джафар не сопротивляется, утыкаясь веснушчатым носом в чужое теплое плечо, и только едва слышно произносит: - Испачкаетесь. Но Синдбад словно не слышит. - Тебе больше не нужно быть в тени. Мы все найдем для себя дом, где сможем согреться под солнцем. Ты согласен искать его вместе с нами? - Это больше похоже на утопию. - И мы вместе создадим её. Ты будешь на моей стороне? - Я уже слишком давно там.