Берег огня

      Пока Ганн, силясь не уснуть, представлял страну на чародейском сборище, посол улаживал все дела, касающиеся предстоящего ужина и назначенной на утро аудиенции у короля. Подарки для королевской семьи уже были доставлены во дворец и проходили досмотр. Ведь от кого ожидать пакостей, как не от дорогих соседей.       После долгой беседы с церемониймейстером во дворец был перевезен и Ганнов багаж. Само собой, для анфирского наследника подготовили самые лучшие покои, но большей части свиты все равно пришлось ночевать в посольстве. Реми, к неудовольствию Адриана, ночевки во дворце таки удостоился.       Не желая сидеть весь день в посольстве и слушать наставления, Ганн направился сразу во дворец. Чем ближе становилась встреча с принцессой и королем, тем сильнее жених нервничал.       – Жаль, что не удалось перекинуться парой слов с дядюшкой, его обступили со всех сторон. Но до аудиенции время есть, – преувеличенно бодро сказал Ганн, расставаясь с дневным платьем. – Поскольку я и вовсе забыл, что виделся с ее высочеством лично, то моими познаниями о ней явно можно пренебречь.       – Что, ни одно из твоих пылких писем не растопило нежного девичьего сердца?       – За последний месяц существенно ничего не изменилось, – огрызнулся Ганн. – Не знаю уж, дело ли в строгости талерского двора или настолько я ей не мил, но трепет перед встречей она мне внушить сумела.       Закончивший со всеми остальными делами посол внимательно надзирал за всем, происходящим в покоях принца. От нравоучений увернуться Ганну с Адрианом все же не удалось. Потративший не одну неделю на организацию смотрин, посол скороговоркой повторял инструкции на все случаи жизни, помогая себе экспрессивными жестами. Привести жениха и его спутника в подобающий талерскому придворному шику вид тоже не забыл. Даже принес популярные при дворе облегченные укороченные шпаги. Хоть талерский этикет и позволял не расставаться с оружием в присутствии короля, драться во дворце дураков не было. Потому многие дворяне стали заказывать себе бесполезные в бою, но богато украшенные «придворные» клинки.       Одинаково поморщившись, от фальшивого оружия Ганн с Адрианом отказались.       – Оценила бы принцесса все твои старания. – Адриан равнодушно общипывал виноград, пока умеющий вести себя безупречно Ганн вежливо внимал родственнику. – Тестю, я думаю, ты любой сойдешь.       – К слову, сам бы мог приглядеться к чьим-нибудь стараниям. Ручаюсь, что незамужних благородных дев сегодня будет, как слив по осени. Одному мне, что ли, под венец идти?       – Где уж мне, безродному, к райским цветам лапы тянуть? – фыркнул Адриан. – Между прочим – какова из себя принцесса?       Замолкший было посол, что-то строчивший в небольшой книжице, бросил на Адриана уничижающий взгляд:       – Достоинства девиц королевской крови вовсе не в красоте, а...       – … личиком принцесса, значит, не вышла? Жаль портить Эстерминам родословную.       Посол возмущенно навис над Адрианом:       – Я требую воздержаться от высказываний о ее высочестве, твоей будущей королеве, в подобном тоне, иначе...       Ганн возник между мужчинами. Посол, шумно выдохнув, вернулся к столу, а Адриан, пожав плечами, – к винограду.       – Сам я видел только портреты, а они – сам понимаешь, – передернуло Ганна.       В свое время окружение принца и его величества долго приходили в себя от портрета, написанного для сватовства придворным художником, которому покровительствовала королева. Рюши, цветы и ангелочки делали картину похожей на сахарный торт, посреди которого кремовой розочкой улыбался анфирский наследник. Менять что-то было уже поздно, да и договориться с ее величеством возможным не представлялось. Как это художество пережил предполагаемый тесть, осталось загадкой, но от великолепия присланного в ответ портрета невесты челюсть сводило не хуже.       – Но все же, как выглядит принцесса? Она больше похожа на мать или на отца? Я плохо помню ее величество, но, кажется, она весьма красивая женщина.       Посол, к которому был обращен последний вопрос, пожал плечами и неохотно ответил:       – Не имею чести быть лично представленным ни ее высочеству, ни ее величеству. Когда я прибыл в Осоми, принцесса уже переехала в приморскую резиденцию, чтобы ухаживать за королевой. Рождение наследника в таком возрасте для ее величества не прошло бесследно, и в настоящее время она нуждается в свежем воздухе и мягком климате. К слову, при дворе здоровье ее величества обсуждать не принято. Но, – преувеличенно бодро продолжил посол, – придворный чародей упоминал, что ее высочество должна прибыть к сегодняшнему торжеству. Нет лучшей возможности объявить о помолвке и поухаживать за принцессой.       – Значит принцесса все-таки не наследная, – флегматично отозвался со своего места Адриан. – Бедняга Реми, он будет так расстроен.       Жених нервно усмехнулся и налил себе вина. До выхода оставалось совсем немного времени.       Главное событие вечера проходило на дворцовой площади, где под открытым небом были накрыты столы для членов Гильдии и прибывших на Конклав гостей. Для высшей знати и представителей правящих домов, а также членов Совета Гильдии, подготовили места на королевской террасе, откуда просматривались весь парк и площадь.       Придворный церемониймейстер знал свое дело, но имел несвойственную для людей на этой должности склонность к творчеству. Пользуясь тем, что мероприятие проходило на улице, по дворцовым меркам – почти на природе, и теплой погодой, столы расставили по-анфирски: россыпь круглых столов для гостей, рассаженных по принципу наименьшей вероятности конфликта, и стоящий в удалении стол королевской семьи. По периметру несли службу королевские гвардейцы с боевым оружием и обряженные в парадные мантии колдуны, бросавшие завистливые взгляды на парк.       Анфирского наследника расположили за ближайшим к королю столом. Адриан поджал губы при виде впечатляющего количества столовых приборов, украшенных королевскими гербами. В Керении это считалось излишеством, и необходимость по сто раз за вечер менять вилку его раздражала. В Анфиру глупая мода пришла недавно, а так, как и в других южных странах, там не пользовались никакими приборами, зачерпывая еду с общей тарелки руками.       Слуги сновали между гостями, разнося напитки. Среди них были как изысканные вина, так и вполне непримечательное пиво. Рассматривавшие друг друга господа, получив бокалы, завязывали непринужденные беседы. Время от времени ликтор объявлял вновь прибывших, и Адриан понял, что он чуть ли не единственный из присутствующих не носил какого-нибудь громкого титула.       Ганн оказался прав – колдовское сборище оказалось поводом не хуже других вывести своих незамужних дочерей в свет, а потому очень быстро любой мужчина без брачного браслета стал привлекать повышенное внимание. Особенно досаждали Ганну – весть о том, что прибыл анфирский наследник, успела разнестись, а о причине его визита вТалеру знали не все. Высокий, улыбчивый и привлекательный принц вызывал жадный блеск в каждой третьей паре глаз, и посол не успевал представлять ему всех желающих познакомиться.       Доставалось, впрочем, и Адриану. Неизвестно уж, что добавляло ему большего романтического флера – северное лицо, близость принца или показное равнодушие представителя керенского королевского дома, но спустя час Адриан вызывал не только кокетливые взмахи вееров, но и развивающееся косоглазие. Устав слушать, как он на ходу обрастает сплетнями, Адриан занял место за плечом принца и уткнулся в кубок с чем-то горячим. Рядом с ним примостился какой-то новый знакомый Ганна, ни на минуту не замолкавший, потеснив Реми и телохранителей.       – Его величество сейчас внизу, вместе с придворным чародеем и леди Ирэной приветствует эту чародейскую кодлу, – громко шепнул светский бездельник. – Как только все важные гости соберутся, он поднимется наверх. О, леди Ирэна сегодня особенно очаровательна, вы сразу узнаете ее, истинная роза! Его величеству так повезло!        Адриан смерил говоруна тяжелым взглядом, размышляя, считается ли дракой при дворе только применение оружия, или врезать кулаком по незакрывающейся пасти тоже будет нарушением приличий.       От необходимости оправдываться перед послом Адриана избавил появившийся придворный чародей. Низко прогудела труба, и ликтор зачитал:       – Придворный маг Талеры, благородный Мильфор Ферверда сен Хейда, теург Гильдии! Княжна Альдис из Дома Ар Гас, магистр Гильдии, в сопровождении графа Тайла сен Хейда, почетного члена Гильдии!       Обращение резануло слух. Ганн недоуменно переглянулся с другом, оба перевели взгляд на вошедших. Дядюшка Мильфор, облаченный, как всегда, в широкие белые одежды, вел под руку антийскую колдунью, за которой, улыбаясь от уха до уха, вышагивал выряженный в национальный антийский костюм высокий беловолосый мальчишка.       Не обращая внимания на взгляды, шепотки и приветствия, с неизменной ласковой улыбкой, придворный чародей проследовал прямо к Ганну. Одного его взгляда было достаточно, чтобы все, кроме Адриана и посла, сделали два шага назад и вспомнили о важных делах. Чародей и мальчишка легко поклонились принцу, а антийка, сохраняя таинственную улыбку, склонила голову и сделала приветственный жест веером. После ответных поклонов и кивков, чародей и принц разулыбались и крепко обнялись.       – Ганн, мой мальчик! Как ты вырос! Не мальчик, но мужчина, – лукаво улыбнулся видевший принца не далее как пару месяцев назад Мильфор. – А я, признаться, не верил, когда твой отец стал говорить мне о женитьбе. Ах, время, время.       – И мне очень приятно, дядюшка, – Ганн улыбался не меньше, – но я, в свою очередь, должен признаться и извиниться, что не знал, что у тебя есть такая очаровательная супруга и такой взрослый сын. Представь нас!       Улыбка, зазмеившаяся по губам антийки, была какой угодно, но не доброй. Она прикрыла лицо веером, но проступавшую в светлых глазах насмешку скрыть и не пыталась. Мальчишка удивленно округлил глаза. Щека придворного чародея дернулась, и он сухо ответил:       – Тебе не за что извиняться, мой мальчик. Альдис, позволь представить тебе его королевское высочество кронпринца Тадео Ганна Эстермина Анфирского, и сопровождающих его Адриана Асселина и герцога Рикарда Эстермина. Господа, княжна Альдис, дочь властелина Антии, вечерняя звезда нашей Гильдии.       Представленные снова наклонили головы. Безусловно узнанные, они получили не менее ядовитые улыбки и взмах веером. Вылезший вперед мальчишка по-северному протянул принцу руку, и тот машинально ее пожал.       – Мой племянник, Тайл. Он, как его отец, не любит громкие титулы и придворные расшаркивания. У мальчика большой талант. В свои неполные шестнадцать стать мастером Искусства – незаурядное достижение, – справившись с собой, чародей снова мягко улыбался. – После смерти моего брата мой долг – дать мальчику все самое лучшее.       – Разве не для этого нужна семья? – с едва заметным сарказмом сказала колдунья. Мальчишка, в чьем ухе и впрямь поблескивало серебряное чародейское колечко, бросил на нее укоризненный взгляд и поспешно вставил:       – Приятно познакомиться, господа. Вы первые анфы, с которыми имею честь быть представленным. Прошу прощения за мой керенский, не так часто удается его попрактиковать.       Действительно, акцент у мальчишки был гораздо заметнее, чем у колдуньи. Керения, породившая за последний век немало литературных талантов, читать произведения которых не в оригинале считалось исключительным варварством, прочно удерживала статус главной языковой «державы» Аеделы, и неудивительно, что даже антийцы это признавали.       Между мальчишкой и Ганном завязалась беседа. Мильфор то и дело бросал на обмахивающуюся веером колдунью недовольные взгляды, которые та царственно игнорировала. Адриана вид антийских колдунов тоже раздражал донельзя. Язык чесался сказать гадость, создать повод для дуэли – чародейки приравнивались дуэльным кодексом к знатным мужчинам, и их можно было вызвать на поединок, невзирая на пол.       Но колдунье, молчаливо внимавшей беседе принца и малолетнего колдуна, не было до какого-то там телохранителя никакого дела. Мильфор, поймав взгляд Адриана, вздохнул и возвел очи горе.       Нахальчонок, меж тем, успел напроситься к Ганну в гости.       – Пада – один из древнейших известных городов, – возбужденно вещал мальчишка, – если матушка позволит, я бы с удовольствием принял ваше приглашение! Говорят, город чудеснее всего весной.       – Очень мило с твоей стороны спрашивать меня, сын, но решать это может лишь властелин, – женщина наклонила увенчанную тяжелой прической голову.        Адриан пораженно уставился на нее. Матушка?! Если бы не жесткий, колючий взгляд, ей нельзя было дать больше двадцати. Хрупкую молодость подчеркивало открывавшее плечи на антийский манер платье из бледного щелка и крупные жемчужины, покоившиеся на тонкой шее. Мальчишка же был выше ее на голову и выглядел немногим младше.       Заметив возникшее замешательство, Мильфор вздохнул и сказал:       – Княжна – вдова моего брата, предыдущего верховного чародея Майера сен Хейда.       Самому придворному чародею недавно перевалило за шестьдесят, но он выглядел раза в полтора моложе своего возраста. Адриан не знал, что поразило его больше – то ли обманчивая юность этой женщины, то ли поведение талерского чародея, взявшего в жены антийскую княжну.       От повисшей в воздухе неловкости спасла ликторская труба. На террасу взошел король, сопровождаемый ослепительной черноволосой женщиной в багровом наряде.              Оскар Первый Карро, король Талеры, был младше отца Ганна и не перешагнул еще пятидесятилетний рубеж. Хотя в волосах уже блестело серебро, в его фигуре, несмотря на грузность, сохранялась живость. На фоне своей спутницы он смотрелся бледно, но, судя по всему, его это не смущало. Король неторопливо прошествовал к столу, усадил одетую в цвета своего герба красавицу и лишь затем сел сам.       Гости поклонились монарху и, дождавшись приглашающего жеста, расселись по местам. Мильфор, как придворный чародей и личный друг его величества, был первым приглашен за королевский стол.       Из их с Ганном сотрапезников, Адриан не знал никого. Кое-как разобравшись с приборами и при этом не опозорившись, он демонстративно не смотрел на кокетливо краснеющую девицу по соседству. Ганн же, как всегда, сразу включился в светскую беседу. Спустя одну перемену блюд и пяток «случайных» касаний веером от отчаянно флиртующих дам, принца пригласили к будущему тестю. Адриану, у которого глаз на затылке пока не было, пришлось развернуться. Его величество басовито рассмеялся и похлопал принца по плечу, вызвав волну шепотков. Сидевшая справа красавица лучезарно улыбалась и протянула руку для поцелуя. Но не принцесса же это? Адриан прослушал ликтора, но крепко сомневался, что наследные принцессы так одеваются. Хотя в этой демоновой Талере могло быть все, что угодно.       Дольше сидеть спиной к сотрапезникам было неприлично, и Адриан вернулся к своей тарелке. Соседка, заметив его внимание к королевской спутнице, обиженно надула губки:       – Леди Ирэна сегодня особенно прекрасна. Ведь все знают, что багровый – королевский цвет.       Сидевшая по другую руку от нее женщина, увешанная драгоценностями и похожая на нее, как бывают похожи лишь мать и дочь, сделала страшные глаза:       – Марция, прекратите. Не слушайте ее, прошу вас. В Талере любая девица мечтает ходить в багровом, он поражает воображение.       – Я не знал, что ее величество вернулась в город, – ответил Адриан первое, что пришло в голову, дабы поддержать разговор.       Талерийцы за столом переглянулись, кто-то неловко закашлялся.       – Леди Ирэна – фаворитка его величества, – пророкотал седой мужчина напротив. Остальные придворные скрестили на нем взгляды. – Ее величество, дай Триединство ей здоровья, сегодня не присутствует.       В самом деле, ведь посол их предупредил. Адриан попытался сменить тему и отвлечь господ от своей неловкости, но плотину уже прорвало: почесать языки на запретную тему местной знати хотелось страшно. Через полчаса Адриан знал о личной жизни короля все что можно и нельзя, но остановить этот поток было невозможно.       – Ах, как мне жаль ее высочество, – горестно вздыхала похожая на козу женщина, – к ней уже съезжаются женихи, а ее держат взаперти в этой глуши!       – Принцесса поддерживает ее величество, – заметил ее сосед.       – Да бросьте, все мы знаем, что это Ирэниных рук дело! Родив, она вообразила о себе боги знают что! Можно подумать, у его величества других бастардов мало.       Когда разговор свернул на обсуждение остальных любовниц короля, Адриан сдался. Бросив быстрый взгляд на Ганна, он подхватил под руку ойкнувшую Марцию и утащил ее танцевать. Раскланивания под музыку не были его любимым занятием, но дольше слушать это он не мог. Девица, решив, что это ее шанс, строила глазки и прикрывалась веером. Терраса постепенно заполнялась степенными парами.       На город опускалась ночь, и то и дело зажигались запертые в стекло волшебные огни. На площади внизу пляски начались уже давно и, похоже, было куда веселее. Из вежливости отбыв с соседкой два танца, Адриан, проигнорировавее умоляющий взгляд, уступил ее подошедшему вельможе, давно вышедшему из жениховского возраста. Ганн уже сидел с королем почти в обнимку – они пили что-то из маленькой фляжки, а его величество над Ганном откровенно потешался. Фаворитка смотрела строго, но молчала. За спиной стоял невозмутимый паж, держащий в руках покрытое покрывалом нечто, судя по Ганновому лицу, ничто иное, нежели пресловутый сахарный портрет.       Приняв у пробегавшего слуги бокал с игристым вином, Адриан расположился с другого конца террасы. Здесь тихо, скучно и хорошо видно Ганна. Большего Адриану для счастья не надо было. Время от времени отдохнуть от толпы уходили и другие гости.       Толклась неподалеку и антийская ведьма. Как только придворный маг исчез из поля зрения, к ней потек не иссякающий поток желающих пообщаться. То и дело ей подносили записки и цветы, которые она равнодушно отвергала. Рядом ухмылялся белобрысый мальчишка, зачитывающий некоторые записки вслух. Хотя теперь Адриан заметил потемневший от времени браслет на левой руке, несчастной вдовой носившая его женщина не выглядела. Скорее даже наоборот.       Плясовая музыка кончилась, и гости вернулись за столы, ожидая очередную перемену блюд. Но не все хотели утолять голод таким вульгарным способом. Змея, отпустив своего змееныша, взяла очередной бокал с вином и, шурша юбками будто чешуей, выползла на край террасы. Из всех мест выбрав, разумеется, то, что было рядом с Адрианом.       Сделав вид, что его тут нет, она оперлась локтями на перила и уставилась на восходящую луну. Уходить из-за беловолосой ведьмы было глупо, стоять рядом тоже не хотелось. Адриан дернул щекой и отвернулся.       – Можете не игнорировать меня так усиленно – если моя близость вам неприятна, я отойду… на шажок.       Раздавшийся голос заставил Адриана вздрогнуть. Отводить взгляд и дальше было бы совсем уж ребячеством, пришлось повернуться к собеседнице. Она смотрела на него своими странными, выжженными колдовством глазами, не удерживая его внимание намеренно, но будто привораживая. И при этом так снисходительно, словно Адриан годился ей во внуки. Он скривился и уставился вниз. Судя по всему, вино лилось рекой, а колдуны проживали лучшее время в своей жизни.       – Мне непонятно ваше желание говорить именно со мной. С вашими поклонниками вы провели бы время куда приятнее.       – Мое общество вам неприятно?       – Более того, оно мне противно. Зачем вы говорите со мной?       – Ах, – притворно отшатнулась женщина, чей сын казался ее братом, – какой удар! Впрочем, у вас такой суровый вид, что люди приятные не рискуют навязывать вам свое общество. И мне заодно, пока я прикрыта вашей широкой спиной. Вы же воин, должны оценить.       – Что-то подсказывает мне, что услугу я оказываю скорее этим несчастным, нежели вам.       – Это вы уже раздумываете, как будете расплачиваться за сегодняшнее?       Ведьма с ним играла, и чем дальше, тем больше Адриан тяготился ее вниманием. Она ткала порочный круг витиеватых фраз и намеков, в которых он тонул. Как пес на болоте, погнавшийся за уткой по трясине: местами держит, а оступишься – и поминай как звали. А кошка сидит на берегу и лукаво ухмыляется своему отражению в луже.       Антийка о чем-то с ним разговаривала, а он слушал родной язык, на котором с ним так давно никто не говорил, и ее голос, в котором проскальзывал заметный ненавистный акцент. А из отливающих серебром глаз на него смотрело пришедшее той проклятой весной антийское войско. И маленькая крепость Асселинов, оставшаяся без мужчин, сгоревшая вместе со всеми, кто не успел или не смог сбежать. Адриан чувствовал, как внутри поднимается почти уснувшая ярость, и перенес руку на рукоять шпаги. От колдуньи не укрылся этот жест, но она лишь негромко рассмеялась.       - Времена, когда меня мог убить ножом любой мальчишка, давно прошли. К сожалению, - она выпрямилась, словно подставляя защищенное лишь шелковой тканью тело и жемчугами шею. Адриан медленно поднял глаза и встретился с ней взглядом, в котором была лишь насмешка.       - К сожалению?       Ведьма сделала шаг назад, мазнув по нему холодными шёлковыми юбками.       - Людям свойственно жалеть о своей юности. Со временем вы поймете. А пока вам стоит обратить свой взор не вовнутрь, а вовне, в этой бренный мир. Теперь уже мне что-то подсказывает, что вашему другу может понадобиться помощь.       Адриан проследил взглядом за веером, указывавшим на небольшой бочонок. Личный королевский запас, весь в гербах. Принимая во внимание, что Ганн не приучен к крепким напиткам и весил где-то в два раза меньше будущего тестя, а также количество уже выпитой настойки, дело и впрямь могло принять скверный оборот. Остатки вежливости требовали ведьму поблагодарить, и Адриан выдавил из себя кивок, перемещаясь за свой стол, откуда до Ганна было рукой подать.       Но, по счастью, обошлось без происшествий. Покои принца находились недалеко, Адриану осталось лишь дождаться пока король отпустит его из своих объятий и проводить его дверей. Гости, поняв, что у его величества сегодня один главный собеседник, занимались собой. Многие спускались в сад и присоединялись к гильдейскому веселью.       Наконец, божественным чудом умудряющийся стоять на ногах Ганн махнул другу рукой, и, отвесив фаворитке наикрасивейший поклон, проводил короля на покой. Следом стали расходится и другие гости. Незаметно поддерживая друга (и как он столько выпил?!), Адриан обернулся. Антийской ведьмы видно не было. Зато после нескольких часов отсутствия объявился господин посол. Подавив нарастающее раздражение, телохранитель потащил сюзерена отсыпаться. Ведь удавшийся вечер не повод опаздывать на королевский завтрак.