Берег огня

Вопреки всеобщему мнению, постоянно ходить в плохом настроении не мог даже он, и спустя несколько дней мрачное ожидание беды Адриана отпустило. Слава богам, дорога проходила неплохо. Во многом благодаря Ганну, легко располагающему к себе людей. Невеста улыбалась, гвардейцы не бунтовали, ведьма помалкивала. Принцесса отличалась в лучшую сторону даже от Ганновых сестер — не было ни капризно надутых губ из-за подгоревшей каши, ни топанья ножкой из-за растрепавшейся прически, ни требований достать звезду с неба. Прическу, впрочем, она носила самую простую — по утрам ведьма плела им по две одинаковых антийских косы, которые они носили на разные стороны — одна на правое плечо, другая — на левое. Спустя какое-то время, осмелев и чуть не сварившись в бесконечных слоях платья, принцесса стала облачаться в запасной ведьмин дорожный костюм и казаться той еще бандиткой. Две женщины в их компании отличались как луна и солнце. В принцессе жизнь била ключом — она не могла ни долго молчать, ни усидеть на месте. Заполучив в свое распоряжение брюки, она отказалась от дамского седла и теперь серьезно внимала советам Ганна по посадке — сходу переломить выработанные годами привычки было не так просто. Ее лошадь была прекрасно выезжена и все перемены в своей жизни переносила философски. Ведьма же после выходки со стогом вернулась в свое обычное ленивое состояние. Ее движения, речь –плавные и размеренные, словно она боялась приложить хоть к чему лишнее усилие. Это раздражало, но, перебрав в уме всех знакомых дам благородного происхождения, Адриан пришел к выводу, что так вели себя подавляющее большинство. В том числе и королева Лилиан, и к тому же приучала дочерей. Но если манеры анфирской королевы делали ее величественной, то антийскую ведьму — надменной. Хотя бы хлопот она больше не причиняла, и то хлеб. Без кареты их путь до гавани мог бы стать в два раза короче. Но о состоянии совсем уж глухих тропок можно было только гадать, и тащить туда карету никто не рискнул. По прикидкам Адриана даже с тем крюком, что они дали, до берега осталось не более двух-трех дней. Оставаться вдали от оживленных трактов стало невозможно — на юг осталась единственная дорога, по которой страждущие добирались до курортного городка, известного своими целебными водами и грязями. А там до бухты рукой подать. — Я слышал про это место, — Ганн, с сожалением оставивший седло, теперь рассматривал Сетте через каретное окно. Город отвечал им тем же — богатый экипаж облепили зазывалы разной степени крикливости. Но тщетно — Адриан загодя отправил Тобиаса разведать обстановку, и теперь кучер уверенно правил на юго-восток, где, у наибольшей концентрации лечебной грязи, располагались самые дорогие и чистые постоялые дворы. — Говорят, здесь умер и был похоронен святой Джохан, именем Юны исцеливший три тысячи младенцев от гнилой горячки. — Судя по запаху, земле беднягу предали не сразу, — буркнула из-под надушенного платка Альдис. Принцесса не замедлила встать на защиту своей родины. — Святого Джохана очень почитают в Талере. Матушке привозили отсюда икону, и ей стало легче! Ведьма громко цокнула, но спорить не стала. Зазывалы остались у ворот, ловить следующих дурачков. Городишко жил за счет приезжих — перед ратушей сновали торговцы и шарлатаны всех мастей, обещая здоровье и вечную молодость за сущие копейки. Хотя курорт был центром здешней светской жизни, карета без гербов никого не удивляла — не все желали выставлять свои хвори напоказ. Небольшая вилла, скрытая стеной виноградных лоз, от обычного постоялого двора отличалась как сыр от молока. Хозяин, суетливый толстячок, по собственному заверению и сам кровей благородных, растекался в любезностях. Конюх доверия не внушал, и лошадей Адриан с Тобиасом распрягли самостоятельно. Работничек, впрочем, не расстроился — работы у него хватало и так. Недостатка в болящих посетителей его хозяин не испытывал: денники были полны лошадьми, а на заднем дворе виднелось несколько экипажей, как едва отличавшихся от крестьянских телег, так и ничем не уступавших королевскому. Взгляд Адриана привлекли серые жеребцы, недовольно косившие взглядом на задающего им корм конюха. Статные красавцы, маховую сажень в холке, которым впору рыцарей втаптывать в грязь, а не возить на нее лечиться. Задобрив конюха мздой, Адриан пошел в дом. — К сожалению, я не могу разместить всех господ с полагающимся комфортом, — мялся хозяин, промакивая лицо платочком, — у нас на удивление много гостей для этого времени года. Обычно пик приходится на цветение лаванды… — Я рад, что ваше дело процветает, — прервал словесный поток Ганн, даже в обычном гвардейском мундире выглядевший внушительнее всех остальных. — Но мы преодолели большой путь, чтобы убедиться в волшебном воздействии ваших знаменитых терм. Полагаю, что-то можно придумать? Пухлую ручонку оттянул тяжелый мешочек. Еще раз смахнув пот с лица, хозяин подобострастно поклонился и распорядился доставить вещи гостей в покои. Равнодушно смерив слуг взглядом, Альдис подтолкнула принцессу к Ганну, а сама с какой-то радости повисла на руке Адриана. Он попытался высвободиться, но ведьма вцепилась в него мертвой хваткой и без скандала сдаваться не собиралась. Хозяин семенил впереди, соловьем заливаясь о достопримечательностях и отличиях одних грязевых ям от других. Ганн беззаботно улыбался, как всегда делал, когда не слушал собеседника, но не хотел выглядеть невежливо. — Ах, как чудесно, что слава Сетте долетела до столицы! И даже за ее пределы! — продолжал чирикать хозяин. Адриан было фыркнул, но по его ноге прошлись кованым сапожком, и он исторг лишь тихое шипение. Ведьма хлопнула синими глазами и мило извинилась, отчего лишь сильнее захотелось наступить в ответ. — В этом году столько новых лиц! Не успеваешь узнать кто откуда. Надо выписать новую гербовую книгу. Но вот герцог Ренский увы, увы, не сможет почтить нас своим вниманием в этом году — носит траур по брату. Думаю, его сиятельство не слишком расстроится, если покои не станут простаивать? Герцогские апартаменты занимали целый этаж правого крыла. Не переставая извиняться за стесненные условия, хозяин отпер спальни, личную терму и пригласил на ужин. Не выдержав, Адриан вытолкал его чуть ли не взашей, за что получил солнечную улыбку и пожелания приятного отдыха в славном лечебном Сетте. — Что же ты так, братец, — укорила его Альдис. — Человек со всей душой, а ты ему от ворот поворот. — Братец? — переспросил Адриан, сбрасывая перевязь. — Не припомню что-то я такого родства. Ганн, развалившийся в кресле, погремел ключами. — Брат, привезший сестру на воды, вызывает меньше вопросов, чем пара керенских телохранителей у талерских дворян. — Сиротой мне нравилось быть больше. Ганн махнул рукой и прикрыл глаза. Раздался короткий стук, слуги внесли сундуки. Пожилая служанка дернулась было их разобрать, но Альдис ее прогнала. Откинув крышку, она выдала принцессе чистые вещи и отправила ее в комнату. — Я знаю, что по вашим варварским традициям мужчины первыми испытывают на себе чудодейственную силу подземных источников, поэтому хватит валяться, –Альдис швырнула в Адриана куском лавандового мыла, заботливо приготовленного для гостей, — мыться хочется ужасно. — Наших мужчин учат принимать бой лицом к лицу, — сказал Ганн, потягиваясь в кресле. — Как же, в таком случае, ведут себя в цивилизованных странах? — Увы, молодежь подвергается тлетворному влиянию из-за рубежа, — поджала губы Альдис, — и раздельное омовение докатилось и до нас. Но в горах до сих пор в баню ходят все вместе. — Вот как, — оживился принц. — Матушка всегда ругала меня, а, оказывается, это от избытка просвещения! Раз так, вы согласны идти в терму все вместе? — Жреца позвать не забудьте и по рукам. Трейя, иди сюда. Адриан отшатнулся, а Ганн рассмеялся и поднялся из кресла. — Это ханжество, ваша светлость. Вам не стыдно? — Увы. Приходится идти в ногу со временем. Поторопитесь, пока ваша невеста не завшивела. Адриан свернул чистую одежду и захватил с собой шпагу. Ганн возвел очи горе, и, подкинув на ладони яркий южный фрукт, скрылся за дверью термы. Из комнаты выглянула принцесса. Тревога, почти ушедшая, внезапно подняла голову. Адриан задержался около ведьмы. — В терме есть зал для отдыха, вы можете подождать там. Вам подадут чай и сладости. — Вам не надоело? — Эфемерная нравственность меня волнует меньше благополучие реального человека. Вы меня чрезвычайно меня обяжете, если просто согласитесь. Смерив его долгим взглядом, Альдис вздохнула, но, на удивление, перечить не стала. — Трейя, ты когда-нибудь ходила в одну баню с посторонними мужчинами? У Адриана есть для тебя волнующее предложение. Только отцу не говори. И свекрови. Проклятая ведьма, ведь он сказал не это! Принцесса запунцовела и чуть не упала, вовремя схватившись за спинку кресла. Адриан почувствовал, что и его лицо вот-вот пойдет пятнами, и быстро распахнул перед женщинами дверь в терму. Пару раз выдохнув, он дернул за один из витых шнуров. Как по волшебству объявился разодетый слуга, подобострастно выслушал, и спустя пару минут на его месте возник погребенный под горой сластей мальчишка. Отобрав у того поднос, Адриан зашел в терму и закрыл за собой засов. Коридор был длинным, а поднос с чаем — огромным. Кипящий чай чуть не оказался на Адриане — он споткнулся о разбросанные у входа сапоги. Адриан знал об этой антийской привычке — ходить по дому в уличной обуви считалось оскорбительным, будто бы уличая хозяина дома, что его пол недостаточно чистый. Альдис продолжала раскидывать обувь и на чужбине. Но если ей откровенно не нравился хозяин, то она демонстративно оставалась обутой. Терма постоялого двора маленького Сетте, хоть и предназначалась герцогам, конечно, не шла ни в какое сравнение с королевскими купальнями в Паде. В предбаннике не было огромного бассейна с фонтаном и смотрящих на море окон. Бассейн больше походил на врытую в пол ванну, а рядом с ним в яме подозрительно булькала бурая грязища. Из стены торчала унылая львиная морда, изрыгающая струйку целебной воды. Женщины сидели на софах вокруг низкого стола. Ганна видно не было — он уже скрылся в купальне. Бросив на чуть не убившую его ведьму раздраженный взгляд, Адриан сгрузил свою ношу на столик и бросил на свободный край софы шпагу. Принцесса тем временем в который раз пыталась завести игру в загадки. — Это роза! Совсем же простая загадка! Снова мне загадывать, — недовольно сказала она. — Раз ты четыре раза подряд проиграла, скучно тебе вопросы задавать! В который раз безрезультатно. Альдис пожала плечами. На деле вопросы у принцессы не заканчивались никогда. Ее хлебом не корми, а расскажи что-нибудь интересное. На откровенные выдумки принцесса замолкала и дулась, но Альдис не переставала над ней потешаться. — С кем ты так наловчилась играть в загадки? Неужели с Николеттой? — Альдис расстегнула цепочку амулета, и вместо бойкой чернули на софе растянулась беломордая антийская ведьма. Расправив побелевшие волосы, княжна вытянула ноги на софе, чуть не столкнув Адриана на пол. — С баронессой. Николетта не слишком разговорчива, — ответила Трейя. — Своими альманахами она тоже не делилась. Только сказки иногда рассказывала. — Просто сказки веселее, чем жизнь, — улыбнулась Альдис. — Хотя пусть лучше она умные книжки читает, вдруг таки получит своего магистра. Принцесса очевидно обиделась за подругу, а потому спросила у ведьмы в лоб: — А что ты умеешь? Ты можешь превратить свинец в золото? — Зачем? Золото куда дешевле добыть в шахте, чем в алхимической реторте. — А лечить умеешь? — Немножко.  — А человека вернуть из мертвых? Николетта говорила, что в Антии некромантия не под запретом. — Вот именно — некромантия, — ровным голосом ответила Альдис, разливая чай. — Ты когда-нибудь видела, что в результате получается? — Я видел, — встрял в свернувший куда-то не туда разговор Адриан. — Уверен, что ее высочество и врагу не пожелает такого посмертия. Принцесса покраснела и отвернулась. — Никакого толка от этого вашего чародейства, — тихо сказала она, сжав ладони на коленях. — Все сказки. Альдис вновь пожала плечами, но не ответила. Повисла тишина. Ганн все еще не вышел из купальни, а Адриану показалось, что сейчас не лучшее время оставить их одних. Ее высочество была несколько наивна, непосредственна в своих привязанностях и суждениях. Первая настороженность прошла, и этикет вдали от двора и матери был отринут ей с такой же радостью, как и Ганном. Преграды падали одна за другой, и вот на этот день ей ничего не мешало откровенно разговаривать как с мужчинами, так и с антийской княжной. От которой бы лучше держаться подальше. К несчастью, Альдис вызывала у принцессы восторг. Она старше, она ей ровня, она колдунья. Хотя королева Диана понравилась Адриану куда больше, он мог понять, откуда растут ноги у растущей привязанности принцессы к женщине, роль благонравной пожилой дуэньи решительно примерять не желающей. — Но все же не все — сказки, — нарушила молчание принцесса. — Бывают же чудовища? Вампиры? Про них мне теург Мильфор рассказывал. Адриан украдкой закатил глаза, но ведьма, не моргнув глазом, ответила: — Еще как. Вампиризмом грешат многие чародеи, когда силенок кот наплакал, или когда начинают выгорать. Человеческая кровь — очень доступный источник. Особенно детская. Чистая энергия. Но кара за это — вплоть до разрушения печати. Поэтому переливания крови… — А единороги по полям не бегают? — не выдержал Адриан. Принцесса бросила на него недовольный взгляд. — Розовые, с альвами на спинах, пачками? Ваша Гильдия сама развеивает такие слухи, а вы все время забиваете ее высочеству голову всякими глупостями на ночь глядя. Альдис поджала губы, и Адриан был уверен, что пнула бы его, если б могла дотянуться. — Не в том ли роль дуэньи? Рассказывать ее высочеству глупости, но гонять от нее глупцов. К слову, про единорогов ничего не знаю, а вот про альвов… ночью, пачками… Впрочем, для таких сказок нужна соответствующая обстановка. Мгновение спустя, Альдис уже смотрела ему прямо в лицо, положив руку на лежащую между ними шпагу. — Если вы хотите послушать этот увлекательный рассказ, то вам расстаться… кое с какими деталями обмундирования, — понизила голос зловредная женщина, — Клинок между собой и дамами не кладут уже лет сто, вам не рассказали? Я еще могла бы спустить вам такое поведение, но среди нас есть невинные девы. Театр оставим на потом, на сегодня у нас более… галантные развлечения. С другой софы раздался тихий смешок, и Адриан наконец смог выдохнуть. Через пять ударов сердца он уже стоял в купальне, защелкивая щеколду изнутри. — Какая досада, — раздалось из-за двери. — Скажи своему любимцу спасибо. Никаких теперь альвов, момент упущен. Какие все нежные. Нет, в мое время такого не было. Смех, хоть и приглушенный дверью, уже ничем не сдерживался, а Адриан мысленно пожелал ведьме провалиться прямо в яму с булькающей грязью и, желательно, оттуда не всплывать. Почему сходить в баню нужно успеть до матери и сестер, Адриан знал с детства — прохлопаешь ушами, и с тем же успехом можешь отправляься мыться сразу из бочки. Чем женщины часами занимались в купальнях было загадкой почище боваронских пирамид, но поделать с этим ничего нельзя. Их с Ганном уход остался незамеченным, и вот уже который час они дожидались ужина, начинать который без принцессы Ганн счел невежливым. Счастливые солдаты во главе с Тобиасом, разместившиеся с прочими слугами в аккуратном доме напротив, успели отмыться, отъестся и уже наверняка видели десятый сон. Аккуратно заглянул хозяин — напомнить, что для господ все готово, стоит только позвонить. Ганн поблагодарил пройдоху и потянулся за вином. Адриан бросил очередной недовольный взгляд на дверь термы. — Брось. Сестрицы половину своей жизни провели в купальнях. Надо же благородным дамам как-то занимать свой досуг. — И что они там делают? Обсуждают глупые книжки, которые читают в оставшееся от омовений время? — По мне так чем меньше времени на эти книжки, тем лучше, — заметил принц. — Ты видел последние опусы мэтра Рэнье? Герой — словно с тебя писан. Дамы сойдут с ума. Адриан насупился и опрокинул в себя вино. Ганн вместо извинений долил ему еще. — Я боюсь, что в этой связи у моей невесты могут возникнуть некоторые трудности. Это еще к чему? — Ей-то с чего переживать? Раз осада будет у моих покоев, то причин для недовольства у ее высочества быть не должно, — ровно ответил Адриан, внимательно глядя Ганну в лицо. — Все честно — принцессу тебе, дам — мне. Книжки ей только не давай. — Но-но, — погрозил пальцем принц, расплываясь в улыбке. — Когда я стану королем, велю казнить того, кто распространяет эти чертовы романы. — Ее величество не сможет пропустить похороны своего кузена, а она такие мероприятия не любит. Считает, что черный ее старит. — Да, беда. Придется терпеть. Из-за двери раздались приглушенные голоса. Судя по всему, женщины все-таки не растворились в терме, как сахар в чае. Ганн задумчиво покачал в ладонях кубок. — Я хочу пригласить леди Альдис остаться задержаться в Паде. Что на Ганна сегодня нашло? Одна придурь за другой. — Это еще зачем? Ганн кивнул на дверь и вздохнул. — Если ты не заметил, то ее высочеству отчаянно нужен друг. И отобрать его так сразу было бы слишком жестоко. — Чем Элле и Маниса хуже этой ведьмы? — Тем, что они — мои сестры, — резковато ответил Ганн, и Адриан замолчал. Голоса стали громче. — Трейя — талерская принцесса, которую везут тайком через всю страну, без свиты и положенных танцев с бубном. А потом останется одна в чужой стране. Даже если все будут ее холить и лелеять, для женщины ее статуса это унизительно. Ответить Адриан не успел. Узорчатая дверь распахнулась, и показались дамы. Ради разнообразия они были одеты как подобает — принцессе пришлось одолжить своей дуэнье наряд, ведь все ведьминские платья с Адриановой подачи достались волкам. Ганн встал, приветствуя невесту. Трейя, раскрасневшаяся после парной, выразила желание подышать, и галантный жених подставил руку, чтобы проводить ее на балкон. Адриан и Альдис остались вдвоем, и повисла пауза. Альдис улыбнулась и достала из складок платья амулет. Подойдя к Адриану, она откинула еще мокрые волосы и подставила шею. Адриан, с удовольствием бы ведьму этой цепочкой придушивший, молча щелкнул замочком, наблюдая как по коже и волосам проходит радужная рябь, заставляя их темнеть. Поблагодарив, «сестра» опустилась на диван, расправляя складки платья. — Леди Альдис, у меня есть к вам просьба. — О-о, — протянула она, поправляя кокетливую прядь. — Это должно быть нечто невероятное, раз в ваших глазах я даже стала «леди». Адриан нагнулся, внимательно глядя ведьме в глаза. Та хлопала ресницами, почти заставляя забыть, кто она на самом деле. — Если у вас есть хоть капля совести, то мне не понадобиться убеждать вас, — резким голосом сказал Адриан. — Перестаньте приучать принцессу к себе и потворствовать ее своеволию. Ей потом жить с этим. Альдис скривилась и сложила руки на коленях. — Вы, смотрю, большой специалист по воспитанию принцесс? Когда у меня родится внучка, я обязательно отпишу вам за советом. Вздохнув, ведьма посмотрела на балкон, где мирно беседовали наследники двух богатейших государств Аеделы. — Боюсь, эта лебедь не из тех, кого можно приучить к клетке. Такой можно лишь вырыть пруд и обрезать крылья. Поэтому за нежную принцессину душу можете не переживать — по ней все равно пройдутся коваными сапогами. Адриан не ответил и пошел распоряжаться насчет ужина. Погода стояла исключительно приятная. Погрузившийся в сумерки Сетте сверкал огнями, а южные цветы окутывали вечер благоуханием. Хозяин расстарался — стол ломился от яств. Некоторые блюда Адриан узнавал, но большая часть за обилием специй признать возможным не представлялось. Тысячу вилок по столичной моде хозяин тоже не забыл. — Скажите, любезный, — наблюдая за слугой, менявшим тарелки, спросил Ганн, — правда ли, что неподалеку имеется святыня, которую положено посещать, хм, супружеским парам? — Правда, ваша светлость, — залебезил хозяин. — Грот святой Моники. Местные верят, что именно там святая двадцать два года молилась Юне, чтобы та дала ей ребеночка. Альдис кашлянула в салфетку. — А потом божество сжалилось и поведало бедняжке, что она не тем все эти годы занималась? Принцесса кашлянула, и взгляды на ведьме перекрестилось несколько взглядов, но ее это не смутило. Хозяин хихикнул и махнул рукой. — Потом святая Моника вышла за рыцаря, ставшего впоследствии графом Сетте. Она считается покровительницей города и молодоженов. Ведьма хотела сказать что-то еще, но Адриан сунул ей в руку кубок с вином, и она, хвала богам, отвлеклась. — Будьте добры, после ужина снабдите нашу охрану подробным маршрутом к этой достопримечательности, — очередной мешочек перекочевал в руки еще более подобревшего хозяина. — И оставьте за нами эти комнаты на пару дней. Если герцог все-таки решит посетить ваш чудный городок, мы подумаем над другим размещением. — Не беспокойтесь, ваша светлость. Не хотите после ужина присоединиться к другим гостям в большой зале? Не побоюсь этого слова, сегодня там собралась блистательная публика. Принцессе, судя по засиявшим глазам, к своему народу хотелось очень, но Ганн улыбнулся и махнул рукой, отсылая как хозяина, так и слуг. Когда дверь за ними закрылась, Адриан повернулся к ведьме: — У вас случайно нет безотказного средства, заставлявшего бы женщину молчать? — Есть. Но яд я вам не дам, — отвернулась та, глядя на площадь. На смену дневным торговцам на улицу выходили музыканты и прочие лицедеи. — Я заметил, что вы вообще не слишком любите чародействовать, леди Альдис, — сказал Ганн. Альдис пожала плечами. — Возможно, мое Искусство незримого толка? Нервно дзинькнула посудой принцесса, чуть не разлив вино на кипельно-белую скатерть. — Вы читаете мысли? Альдис повернулась к подопечной и слегка приподняла бровь. — Если мне станет нечем заняться, я лучше почитаю книгу. Сомневаюсь, что мысли присутствующих столь занимательны, чтобы стоили усилий. — Ха, я как-то видел, как Мильфор со своей сестрой в карты играли, — улыбнулся Ганн. — Большую часть времени они сверлили друг друга глазами, а потом чуть не подрались. — Способность к колдовству — обоюдоострый инструмент. Воздействовать на другого чародея куда проще, чем на другого человека. — Да ну? — удивился принц. — Никогда об этом не слышал. — Зачем же им об этом распространяться, — буркнул Адриан. Ведьма перекинула косу на грудь и поправила бант. — Увы, это так. Бездарям обеспечена некого рода безопасность. Поэтому играми в гляделки и прочими ментальными диверсиями чародеи, как правило, развлекаются меж собой. — И как же вы определяете степень бездарности оппонента? — На глаз. Так что в большинстве случаев проще бить по площади. Отсутствие таланта не спасет, если кто-то решит разверзнуть у вас под ногами пропасть. Впрочем, — Альдис ткнула веером в Адриана, — среди присутствующих у вас самая высокая сопротивляемость. Впору проситься в слуги Храма. — Перебьюсь как-нибудь, спасибо. Ганн примирительно похлопал по столу и учтиво налил дамам вина. — Леди Альдис, не тяжело ли вам жить в Антии? Слышал, там отношение к колдунам не самое радушное. — А вашей матушке, ваше высочество, не тяжело жить в Анфире? Слышала, там головы керенских корсаров скармливают собакам на глазах керенского же посла. О, в эти игры принц играть любил. Ганн и Альдис обменялись придворными акульими улыбками и вернулись к еде. Потом подала притихшая было принцесса. — Вы оба так много знаете друг о друге. Мне стыдно, что я дальше дворца ничего и знаю, — грустно кивнула она золотой головкой. Ганн, вспомнив, что он вообще-то жених, незамедлительно поцеловал ей руку. — Вы прекрасно образованы, ваше высочество. Поверьте, наши дамы по сравнению с вами выглядят глупыми гусынями. — Потрясающее, должно быть, место, — вновь подала голос ведьма, и Адриан едва подавил порыв накидать ей рыбы за шиворот. — Достойные будут у принцессы фрейлины. — Подозреваю, что с вашим характером то, что вы — ведьма, наименьшая из проблем для ваших придворных, — не выдержал Адриан. Ганн закатил глаза. — Вы правы, именно это им хлопот не доставляет. — А как вы относитесь к тому, что в Талере ваших собратьев клеймят? — вновь влез на любимого политического конька Ганн. Принцесса сдвинула брови. — Можно подумать, вы не стремитесь сделать то же самое в Анфире! — Не думаю, что в ближайшее время да этого дойдет, Трейя, — прервала ее Альдис. — Ведь в Талере моих «собратьев» клеймят не за выдающиеся таланты, а за то, что совсем недавно они решили, будто твое венценосное семейство будут лучше смотреться на пиках, чем на троне. Музыка, словно неслышимая буквально мгновение назад, заполонила собой все. Принцесса потрясенно уставилась на ведьму, но разговор прервался слугами, принесшими чайник и десерты. Альдис же, не дожидаясь расспросов, откланялась и отправилась спать. Хозяин, получивший деньги вперед, станет скучать разве что упущенной прибыли. Вручив слугам по монете, чтобы они делали свою работу молча, Адриан проследил, чтобы к рассвету вещи уже были в карете. Он бы предпочел не разгружать их вовсе, но Ганнова осторожность перевесила — оставлять багаж (хоть и не свой) снаружи он не пожелал. Неприятным сюрпризом поутру стали разукрашенные физиономии Ганновых и Трейиных гвардейцев. Набравшись, под попустительством Тобиаса те принялись выяснять отношения и кто, кому и за сколько продал родину. Анфов было меньше, но без боя они не сдались. Утренняя встряска и двадцать кругов вокруг поместья их несколько охладили, но не более того. Талерийцы откровенно не доверяли жениху и его свите, а свободное время, сон на кроватях и поганец Тобиас лишь это недоверие усилили. Остался один длинный перегон — Адриан рассчитывал к полуночи прибыть в гавань, а следующим утром уже поднять якорь. Адриан уже мечтал, как бы исхитриться оставить их и ведьму на бортом, чтобы не разбираться с ними в море. Или хотя бы кого-то из них. Сопровождение их высочеств оказались не единственными ранними пташками. В конюшне Адриана чуть не сбили с ног владельцы серых жеребцов, быстро скрывшиеся в предрассветных сумерках. Выругавшись себе под нос, Адриан пошел будить королевских засонь, начав, разумеется, с ведьмы. Пока он достучался до нее, успели проснуться и Трейя, и Ганн, и половина постояльцев, покрыв его проклятиями до десятого колена. Атмосфера накалялась. Ганн погрузился в свои мысли и безмолвствовал, ведьма продолжила спать, едва коснувшись каретного сидения, а принцесса становилась тем несчастнее, чем ближе было к морю и даже отказывалась ехать верхом. Адриан списывал это на естественную девичью тревогу, но ее гвардейцы считали иначе. На их лицах отчетливо проступала уверенность, что их принцессу надо спасать, и, казалось, бунта не миновать. Тобиас бросал в сторону Адриана дерзкие взгляды и скоро получит в зубы. Когда солнце склонилось к горизонту, а усталость достигла апогея, напряжение уже звенело. Ганн, вынырнувший из дум о судьбах мира, объявил короткий привал. Темная полоска моря поблескивала на горизонте, но неизвестно было, сколько еще займет дорога. Гвардеец, правивший каретой, замедлил было усталых лошадей, как раздался взрыв. Вспышки, едкий кислый дым, ржание лошадей. Конь Адриана шарахнулся и встал на дыбы, чуть не свалив наездника на землю. С трудом справившись с конем, Адриан спрыгнул на землю и бросился к перевернувшейся карете. Отовсюду раздавались крики и громкая брань. Под козлами лежал кучер, которому от удара об землю разбило голову. На то, во что превратилась четверка, везшая экипаж, и ехавших спереди солдат лучше было не смотреть. Карета внешне была цела, но Адриан, перескочивший через чье-то тело, на секунду замешкался, боясь открыть дверцу. — Слева! Адриан непроизвольно повернулся на голос и это спасло ему жизнь — клинок просвистел у горла, задев лишь плечо. Отбив следующий удар и прикончив нападающего, он заметил Тобиаса. Мундир гвардейца был в крови, ногу пересекала рваная рана. Пахнуло озоном. Из дыма показалась троица мерзавцев, вооруженных колдовскими жезлами. За их спинами один из оставшихся анфов и двое гвардейцев отбивались от затянутых в бригантины бойцов. Тобиас занял оборонительную позицию рядом с Адрианом и выставил шпагу. Адриан всматривался в обманчиво доступных колдунов, гадая, есть ли под мантиями броня и куда бы половчее ударить. И тут за спиной раздался стук, а в сторону кареты полетел столб огня. Адриан толкнул гвардейца и сам упал на землю. — Идиот, ты что творишь?! — заорал один колдун на другого. — Там же принцесса! — Так она блондинка, а это черноволосая! Старший про такую ничего не гов… Договорить колдун не успел. Адриан почувствовал, как над головой проносится нечто, а земля вокруг покрывается изморозью. В том месте, где только что стояли колдуны, из земли росла огромная ледяная гряда, острая даже на вид. Увы, мерзавцы успели отскочить, а может целились и не в них — их приспешники, не заметившие чародейского подвоха, теперь украшали ледяную стену, как горшки — забор. Адриан оглянулся. Оторопь ведьма вызывала даже у привыкшего к ней Адриана. Маскировка, слетевшая как луковая шелуха, больше не скрывала ни пылающих глаз, ни противоестественной бледности. От наносной изящности не осталось ни следа. Альдис пугала. Когда из земли вылетел второй ледяной кол, пришельцы кинулись врассыпную. Альдис, едва скользнул окружению взглядом, отправилась в сторону опушки, откуда в нее летело очередное заклинание, оставляя за собой морозные следы. Адриан поднял Тобиаса и бросился к карете. Из нее уже пытался выбраться пришибленный, но вполне живой Ганн. Подавив облегченный вздох, Адриан толкнул его обратно: — Ганн, здесь черт знает что. Сиди с Трейей, ее им сказано не трогать. Принц попытался отодвинуть Адриана силой, но не преуспел. Адриан понадеялся, что Ганн не заметил капнувшую на него кровь. — Альдис накрыла нас щитами. Ее высочество в порядке, но без сознания. А ну пусти! Мне не пять лет, я могу за себя постоять. — Никто не сомневается, ваше высочество, — глухим голосом внезапно его поддержал Тобиас. — Поэтому защитите свою невесту. Принц нахмурился, но спорить перестал. Адриан хлопнул друга по плечу и обернулся. Вовремя — вернулся один из колдунов. Окровавленный и злой, вскинул распоротую руку и что-то загундосил. Адриану не хватило мига, чтобы добраться до него — зеленая цепь захлестнула его раньше. Силы покидали тело, как вино из пробитой бочки, а тело будто налилось свинцом. Шпага выскользнула из руки, и Адриан упал на колени рядом с застывшем в безмолвии гвардейцем. — Пустой расход сил — убивать вас так быстро. Но что делать, время не ждет, — гаденько ухмыльнулся колдун, крюча пальцы и глядя на Адриана сверху вниз. — Падай уже, дохлятина. Жизнь почему-то перед глазами не проносилась, не вспоминались улыбки родных и близких. Адриан пожалел, только, что так и не успел отправиться в свое давно лелеемое путешествие. Что-то свистнуло, и колдун дернулся, зажимая бок. Силы резко вернулись, Адриан подхватил шпагу, вспарывая сукиному сыну брюхо. Рядом оказался бледный Ганн, подставивший другу плечо. Принц-то до сего дня смерти только на казнях-то и видел, либо вымытых и приготовленных покойников на помпезных похоронах. На Адриана вновь навалилась слабость, голова — словно в тумане. Он с благодарностью оперся на Ганна отказаться от поддержки он не смог бы, даже если бы хотел. С другой стороны кареты показался еще один колдун с парой наемников, на ходу оттирающих мечи. Увидев труп коллеги, колдун стиснул зубы и с угрозой выставил жезл. — Убирайтесь, пока целы, а я, так и быть, сделаю вид, что не видел вас. На лице Ганна заходили желваки, а свободная рука легла на шпагу. Но ответить мерзавцу он не успел — в лесу, про который все забыли, ударил гром и раздался истошный крик. Жезл колдуна жалобно моргнул, и тот злобно выругался. Бросив на Ганна с Адрианом ненавидящий взгляд, он ударил об землю амулетом и там раскрыл пасть портал. Нападавшие один за другим попрыгали туда, оставив за собой лишь запах озона и залитую кровью поляну. Убедившись, что они не вернутся, Ганн усадил Адриана на землю и вернулся к карете. У Адриана перестало двоиться в глазах, и его прошиб холодный пот — прямо у его руки валялся покореженный чугунный шар — неразорвавшаяся граната. — Антийская, — процедил он, отодвигаясь от гранаты. — Проклятые беломордые. Ганн достал из кареты дрожащую принцессу. От вида трупов и запаха крови ее тут же вывернуло. Деликатно придержав ей волосы, Ганн поднес ей флягу и отвел немного поодаль. — Я так и знал, — кое-как доковылял до них Адриан, бросая к ногам принца добычу. — Антийская сталь. Подстроили засаду с помощью своей ведьмы. Я эту кодлу еще в Сетте заметил. Жеребцы северной породы. Что за идиотская затея была ехать шут знает как, без охраны, без свиты, без всего! — Еще пару недель назад ты злился, что мы вообще не вдвоем до Осоми поскакали, — буркнул Ганн, поддерживая Трейю под локоть, глядевшую вокруг полными ужаса глазами. Принцесса была цела и даже не очень помята, но от шока ее колотило. Ледяными чешуйками с нее опадал чародейский щит. — Кстати, где Альдис? — Известно где — сделала свое дело и сбежала. — Тогда странно, что они отказались от своей затеи. Им ничего не стоило нас добить. Будто почувствовав, что речь о ней, из леса показалась Альдис. Она задумчиво вертела в руках колдовской жезл и словно не замечала происходящего на поляне. Когда она подняла на выживших глаза, то ее встретили три полных недоверия взгляда и выставленная вперед шпага.

***

Конклав и весенняя ярмарка закончились уже много дней как. Домочадцы уговаривали Тайла вернуться в Антию, но он не мог даже заставить себя выйти из своих комнат. С отъезда матери от не находил себе места и носился по дому, как зверь по клетке. На секретере, как на пьедестале, лежала отцовская серьга. Говорить об отце дома было не принято — мать отводила глаза, а дед цедил сквозь зубы. Маленьким, Тайл интересовался, а повзрослев, стал проявлять уважение к ее скорби. Но деда доставать не перестал. Большую часть сведений об отце Тайл подчерпнул из талерских книг и рассказов деда, который хоть зятя и терпеть не мог, но не отказывал Тайлу. Бесценным источником знаний был брат отца, дядя Мильфор, но с ним отношения не сложились уже у Тайла. Мать уверяла, что дело в титуле и их с Мильфором старых делах, к которым Тайл отношения не имеет. Но, несмотря на прохладное отношение, Мильфор словно чувствовал обязанность перед ним. Дядя с охотой рассказывал Тайлу об отце и временах их молодости, и не отказывался обучать Тайла своему ремеслу. Об успехах племянника говорил с гордостью, представил его к получению мастерского звания, подчеркивая, что не ожидал иного от сына своего отца. Дед сделал его своим наследником и не жалел сил и средств на его образование, с гордостью наблюдая, как Тайлу с легкостью все дается за сроки вдвое и втрое меньшие, чем прочим — языки, точные науки, Искусство. Его с детства считали особенным, предвестником нового времени, предрекали свершения и успехи, от чего, признаться, голова порой шла кругом. Тайл и сам знал, что одарен побольше прочих. Как и его отец, и семь поколений великих чародеев до него. На которых он, по всем придворным сплетням, за которые вырывали языки, был совсем не похож. Однажды он спросил об этом у дяди. Тот велел не слушать досужие россказни, повторив слова матери, что талант — причина не для гордости, а для большого труда, и Тайл успокоился. Но теперь всем его успехам нашлось страшное оправдание. Спустя столько лет, мать заговорила. Да так, что Тайл об этом тут же пожалел. В дверь негромко постучали. — Матушка велела ждать, — в который раз огрызнулся он через дверь. С той стороны раздался голос посла: — Прибыл указ от властелина, юный господин. Он велит нам как можно скорее отбыть в Тейм. Взлохматив волосы, антийский наследник упал на кровать. Спорить с дедом было невозможно. Тайл потеребил серьгу. Мастерское кольцо, полученное им с такой гордостью. Внезапная мысль заставила его резко сесть. Повинуясь своему порыву, он бросился к секретеру, на ходу вынимая свое колечко. Схватив блеснувшую цепочку, Тайл подошел к зеркалу. Внимательно оглядев себя, он вдел отцовскую серьгу. Интуиция подвела его, ничего не произошло. Магистерская «змейка» была ему велика и смотрелась нелепо. Повертев головой, Тайл тяжело вздохнул и уже потянул за головку серьги, как змеиные глаза загорелись и обожгли ему пальцы. Сознание разорвало страшной болью и все померкло.