Меч, Корона и Посох. Часть I "Меч"

Вот и снова лето, тёплое, ласковое, зелёное. Снова чудесные летние деньки, солнечные, благоухающие цветами и молодой травой. Эйрент сидел у себя в комнате у раскрытого окна, с невыразимым удовольствием вдыхая ароматы светлых сумерек начала лета. Настроение у него было просто отличное. Ещё бы: только что превосходно закончена начальная школа. Вдыхая запахи цветущей в саду сирени, Эйрент размышлял, что его ждёт через несколько месяцев в Спецлицее. Почему-то ему казалось, что там будет точно так же, как в школе. Потом ему стало вспоминаться прошлое лето, поездка в Юпитериан, другие встречи, бесконечные прогулки и приключения. Но он надеялся, что всё хорошее впереди! Эйрент блаженно разлёгся на кровати и взял книгу, которую ему подарил на день рождения Тиамин. Это были морские приключения мэгляндцев, которыми зачитывался Тиамин и купил такую же книгу в подарок Эйренту. Книга действительно оказалась интересная, и Эйрент с головой погрузился в чтение и фантазии, которые оно неизбежно вызвало. Тут кто-то постучал в дверь, и вырвал Эйрента с морских просторов, где были в тот момент его мысли. — Войдите! — произнёс Эйрент, вставая и садясь на стул. В комнату вошла мама. Она держала в руке свежий номер газеты «Ихтитеунский вестник». — Читаешь? — бросила она взгляд на кровать. — Ага. Мне эту книжку Тиамин подарил, очень интересная. — А я думала, что ты захочешь отдохнуть от книжек, — заметила Латона. — Ну, в школе учебники были, — возразил Эйрент, — не такие интересные, как эта книга. А там корабли, солёный морской ветер и приключения! Так что я отдыхаю от учебников! — Ах, ты, романтик! — засмеялась мама. — Но скоро ты обязательно почувствуешь этот солёный морской ветер, обещаю. — Как это? — не понял Эйрент. — Очень просто. Ты же поедешь скоро в Спецлицей? — Ну да. — А Спецлицей стоит фактически на морском берегу. Как и Спецгимназия, они рядом. — Ах, да, папа мне кое-что рассказывал, — вспомнил Эйрент рассказы Рендома, к которому они с Дриаденом как-то пристали с расспросами, и отец не выдержал. — К тому же этот самый морской ветер ты будешь чувствовать постоянно, — многообещающе добавила мама. — Как это? — не понял Эйрент. — Ты будешь не только учиться там, но и жить. — Жить? — не поверил Эйрент своим ушам. Как же так? Он не увидит своих братьев и сестёр? А Арлин и Раймона так любят с ним играть… — Да. Но не переживай ты так, — сказала мама, видя, как расстроился Эйрент. — Ты обязательно будешь приезжать домой, на летние каникулы. — Правда? — испытал облегчение Эйрент. — Правда. И по поводу Спецлицея я и пришла к тебе поговорить. Ты же знаешь, что скоро приём документов и что скоро в Ихтитеун для этого приезжают представители Спецлицея? — Да, папа нам с Дриаденом рассказывал. — Так вот, — продолжала мама. — В газете пишут, что в конце Месяца Цветов они уже приезжают. — Что? Так рано? — воскликнул Эйрент. Он был уверен, что это произойдёт в Месяце Жары (июле), а не в Месяце Цветов (июне). — Да. И надо будет подготовиться. — А как? — Надо будет просто приготовить некоторые документы, — сказала мама. — Ну, это нетрудно будет. — А что надо приготовить? — спросил Эйрент. — Ну, документы о рождении, медицинские справки. Да не волнуйся ты так, всё успеем. За три-то недели! — А что будет через три недели? — спросила вошедшая в комнату Ипатия. — Мне надо будет в Спецлицей, тебе в Спецгимназию, — сообщил сестре Эйрент. — И скоро в Ихтитеун приезжают представители Спецлицея и Спецгимназии, — сказала дочери Латона, — чтобы вас с Эйрентом оформить туда. — Так скоро? — настала очередь Ипатии удивляться. — Да. Вот вам газета, читайте заметку сами, — сказала мама, вручая детям газету и удаляясь из комнаты. Брат и сестра прочитали заметку и грустно переглянулись. Значит, для них обоих уже кончилось детство, и они совсем скоро уедут из родительского дома. Даже если они оба на летние каникулы будут возвращаться домой, сути это не меняет. По меньшей мере, девять месяцев в году они будут жить пусть со сверстниками, но всё равно не в родной обстановке, к которой они оба так привыкли, и которая для них обоих была чем-то сродни надёжности и незыблемости. — Но, наверное, мы будем писать домой письма, — предположила Ипатия. — Думаю, да, — уверенно сказал Эйрент. Назначенный день наступил быстрее, чем казалось поначалу. Утром этого дня Эйрент, Ипатия и их родители отправились в администрацию племени, где обосновались представители Спецлицея и Спецгимназии. Из дома они уходили под завистливые взгляды Дриадена. — Ничего, Дриаден, — утешил его старший брат, — два года пройдут быстрее, чем ты думаешь. Брат и сестра вошли в большой холл на третьем этаже одного из крыльев здания. Там на диванчиках сидело множество подростков — их ровесников. Почти все они, как и Эйрент с Ипатией, были с родителями. Холл имел несколько дверей, над одной из которых красовалась надпись «Спецлицей», над другой — «Спецгимназия». Приглядевшись, брат и сестра увидели, что мальчики сидят ближе к «лицейской» двери, а девочки — к «гимназической». — Ну, занимайте очереди, — сказал Рендом. — Эйрент, пойдёшь со мной. — Ипатия, идём, — отвела Латона дочь в сторону очереди для девочек. Они заняли каждый свою очередь. Вопреки ожиданиям Эйрента, она двигалась довольно быстро, и на смену подросткам, выходившим из кабинетов, в холл входили всё новые мальчики и девочки. Когда Эйрент, сильно волнуясь, вошёл в «лицейский» кабинет, он увидел там комиссию из четырёх человек. Это были ихтифрогмен, дракомандр, вурдимен, которых Эйрент уже видел, и мужчина странного вида: у него были копна гладких, густых и довольно длинных каштановых волос, среди которых виднелись… собачьи уши, как у таксы, покрытые короткой каштановой шерстью. Мужчина обладал вместо человеческого собачьим носом, а за спиной у него виднелся поднятый кверху пушистый собачий хвост. «Он из племени андроканисов», — шепнул на ухо Эйренту отец, и удивление того пропало. Как оказалось, несмотря на предшествовавшую этому мероприятию шумиху, в кабинете Эйрент пробыл не больше десяти-пятнадцати минут. Он всего лишь под руководством отца заполнил анкету да с него сняли мерки для одежды. А ещё отец отдал этой комиссии документы Эйрента, которые потом увезут в Спецлицей. — По этим меркам тебе будут шить форму для Спецлицея, — пояснил андроканис удивлённому Эйренту. Вот, наконец, Эйрент вместе с отцом вышли на улицу. Эйрент вздохнул облегчённо: дело сделано. А где же Ипатия? А, вот она. Сестра вышла к отцу и брату улыбающейся, и, вторя ей, улыбалась и мама. Позже мама призналась, что вспомнила свою гимназическую юность, когда они возвращались домой. После записи в Спецлицей можно было немного выдохнуть. И Эйрент снова принялся предаваться каникулярному ничегонеделанию. Но всё, что он обычно делал на каникулах, уже стало неинтересно и пресно, потеряло былой интерес и остроту. Но на сей раз, родители предоставили ему больше самостоятельности. Эйрент этим воспользовался и решил слазить на чердак, где собирался побывать уже давно. На чердаке было тихо, пыльно и таинственно. Сквозь малюсенькое окошечко параллельными золотистыми линиями вертикально пробивался солнечный свет. Стояло несколько шкафов, сундуков и большой старинный стол с резной столешницей. Пока Эйрент разглядывал стол, он случайно задел один из шкафов, и с его верха на пол свалилось несколько книг. Эйрент поднял две из них. На одной он не сумел прочесть заголовок, а на другой прочитал по-мэгляндски: «Краткий курс девонского языка». Здорово! А не поизучать ли ему этот язык, раз всё равно нечем заняться до отъезда в Спецлицей? И Эйрент забрал обе книги к себе в комнату, хоть содержания другой книги он понять не мог. В комнате Эйрент узнал, что на девонском языке говорят в Девонгландене, островном государстве, которое, как знал мальчик по глобусу Антагеи у госпожи Хорстон в школе, было южным соседом Мэглянда, и этим его интерес усилился. «Будет очень неплохо знать язык соседей», — решил Эйрент, берясь за работу. Дело шло успешно. Учебник оказался настолько удачным, что Эйрент быстро усвоил некоторые фразы и их произношение. В конце концов, Эйренту полюбился этот звучный язык, непохожий на родной мэгляндский. Спустя две недели родители поинтересовались, чем это Эйрент занят в своей комнате вечерами по нескольку часов. Он показал им книгу, и те заинтересовались. — Бабушка когда-то учила нас этому языку, — узнал книжку Рендом и одобрил, что Эйрент изучает её. — Когда я увлёкся медициной, она пересилила изучение этого языка. — А кое-кто хотел отдохнуть от учебников, — улыбнулась мама. — Ну, — замялся Эйрент, — это не совсем школа. Примеру Эйрента последовал Рендом, решив повторить то, что изучал когда-то, а также Ипатия, Дриаден и, к удивлению Эйрента, мама. Эйрент снова почувствовал себя в роли учителя и живо вспомнил, как помогал своему однокласснику Соргину. Через несколько недель все достигли уже некоторых успехов и смогли уже общаться на девонском языке. Занятия увлекали, и Эйрент с домашними не заметил, как прошло уже полтора месяца. В Месяце Плодов (августе) семья дружно отметила день рождения Флорены — ей исполнилось семь лет. Месяц назад Латона уже определила дочь в ту же самую школу № 3, которую уже закончили Эйрент с Ипатией, а Дриаден собирался учиться там уже в третьем классе. Договорились, что на первых порах Флорену будет возить в школу Дриаден. Оставалось всего десять дней. Эйрент и Ипатия принялись собираться в дорогу. Вещей для этого понадобилось совсем немного — ведь правительство Республики Мэглянда не скупилось на образование юношества, и лицеисты с гимназистками жили и учились на всём готовом. Взяли только смену белья да кое-какую одежду «для дома» на первое время да несколько памятных вещей. Эйрент положил в сумку семейный портрет, учебник девонского, которым хотел, если получится, продолжить заниматься, бусы, сделанные сестрёнкой Флореной, а также наручные часы с небольшой картинкой родного озера, подаренные родителями ему на день рождения. Встал вопрос и о том, кто повезёт Эйрента и Ипатию в Спецлицей и Спецгимназию. Рендома недавно назначили заведующим отделением в больнице, и он никак не мог проводить детей. А ведь издавна было заведено, что сына везёт отец, а мать сопровождает дочь. Пришлось Латоне готовиться, чтобы везти обоих. Потом случилось то, чего не смог предугадать никто. За неделю до отъезда брата и сестры сильно заболела Раймона, и Латоне пришлось отказаться от намеченных уже планов. Свою помощь предложил было дядя Сарадон, который собирался везти сына Святомира и хотел прихватить и племянников. Но Гамильтонов ожидал сюрприз. Как-то утром, дней за пять до отъезда брата и сестры, раздался звонок у входной двери. На пороге стояла, ко всеобщему удивлению Гамильтонов, бабушка Аквилегия. — Бабушка? — только и мог спросить Рендом, открывший ей дверь. — Внучек, — тепло улыбнулась пожилая женщина. — Вот, решила сделать вам сюрприз и приехать. Ведь в последний раз я была у вас, как родился Арлин. Латона тепло приняла бабушку мужа. Все сели завтракать, завязался разговор. От взгляда бабушки Аквилегии не укрылось беспокойство жены внука. Латона призналась, что не спала всю ночь из-за Раймоны и что некому везти Эйрента и Ипатию в Спецлицей. — Я могу это сделать, — отозвалась Аквилегия. — Бабушка… — Я уже достаточно насиделась у себя дома, Рендом. Я полна сил, — решительно заявила Аквилегия. — И именно я повезу Эйрента и Ипатию. Счастливые улыбки супругов явились достойной благодарностью пожилой женщине. Так и решили. Эйрент и Ипатия, хоть и не подавали вида, но не совсем были довольны сопровождением прабабушки: они надеялись, что больше времени останутся с родителями. Ехать решили уже завтра. Оставались считанные дни до начала учёбы. Накануне отъезда Эйрент в последний раз прибрал у себя в комнате, расставил вещи по местам, протёр пыль. «Только следующим летом я сюда вернусь», — грустно сказал сам себе он. Всё, что он намеревался взять с собой, находилось в дорожной сумке и дожидалось в прихожей. До Спецлицея надо было добираться сначала пароходом до Юпитериана, а затем дилижансом до самого Спецлицея. К слову говоря, маршруты дилижансов от Юпитериана вводятся в последние две недели Месяца Плодов. Эйрент уже был знаком с дилижансом, на котором он ездил в Брилт в гости к дяде Спирану. Он запомнил этот вид транспорта как довольно вместительный — там смогли ехать около восьмидесяти пассажиров. Но Рендом рассказал сыну, что лицейский дилижанс гораздо больше. — А сколько всё-таки? — спросил Эйрент. Разговор состоялся за два дня до отъезда. — Сам увидишь, — улыбнулся отец. Тут Эйренту так сильно захотелось не расставаться с отцом, что он еле сдержал внезапно возникшее в носу ощущение щипания и поборол подступившие было слёзы. — Папа, знаешь… — вдруг признался Эйрент.— Я так хочу, чтобы ты ехал с нами! — Сынок, я бы и был рад провожать тебя… Как же обойдутся без заведующего? Хотя я что-нибудь придумаю! — объявил он приунывшему Эйренту. Утром за столом собралась вся семья, кроме Раймоны, всё ещё лежавшей в постели. Все принялись за еду — яичницу с ветчиной, бутерброды с сыром и какао с ватрушками. Обед будет нескоро. Эйрент был счастлив, что отец поедет с ним — Рендому вчера удалось таки договориться в больнице, что его два дня не будет. Завтрак продолжался молча, но, казалось, никто не может наглядеться друг на друга. Чувствовалась грядущая разлука. — Во сколько пароход до Юпитериана? — спросила бабушка Аквилегия. — В девять часов, — ответил ей Рендом. Завтрак закончился. На часах была половина девятого утра, и Рендом сказал: — Пора! Эйрент с Ипатией забрали сумки и зашли попрощаться с Раймоной, которая сказала с милой детской непосредственностью недавно начавшего говорить двухлетнего ребёнка: — Пока! — и помахала ручкой. А Арлин отправился вместе с матерью во двор проводить отъезжающих. Когда все вышли из калитки и остановились возле неё снаружи, Латона посмотрела на детей, мужа и бабушку мужа, которая в итоге сопровождала Ипатию. — Давайте прощаться, — сказал Рендом жене, глаза которой блестели от слёз. Арлин, который уже в четыре года понимал, что к чему, грустно смотрел на старших брата и сестру. — А когда вы приедете? — спросил, немного картавя, малыш. — Следующим летом, — улыбнувшись, наклонился к нему Эйрент, — на каникулы. И когда-нибудь ты тоже поедешь в Спецлицей. Непременно! — И тогда провожать тебя будем мы, — добавила Ипатия. — Эйрент, Ипатия, дорогие мои детки. Удачно вам доехать и учитесь там хорошенько, — проговорила Латона. Больше она не смогла сказать ни слова. По щекам её побежали слёзы. — Мамочка, не плачь, ты глазом моргнуть не успеешь, как мы приедем на каникулы, — пообещала Ипатия, прильнув к Латоне. — Всё будет хорошо, — понял её Эйрент. — Раймона выздоровеет, а с тобой остаются ещё Дриаден и Флорена, они обязательно будут хорошо учиться, не так ли? — Постараемся, — сказал молчавший до этого момента Дриаден, переглянувшись с Флореной. — Ага, — только и сказала Флорена, всеми мыслями уже в школе. — Удачи вам обоим, — сказала Ипатия Дриадену с Флореной, слегка обнимая их. То же самое сделал и Эйрент. — Ну, пойдёмте же, — поторопила бабушка Аквилегия. Провожающие ещё долго стояли у калитки; Латона прижимала к себе Дриадена и Флорену, Арлин же держался за её руку. Когда отъезжавшие скрылись из виду, все они пошли в дом.