Меч, Корона и Посох. Часть I "Меч"

— Как же вы все выросли! — говорил Рендом, рассматривая приехавших на каникулы старших детей. — Эйрент, а ты возмужал к тому же! Эйрент, Ипатия и Дриаден вернулись домой как раз перед приходом отца с работы. После серии объятий, радостных прыжков, визга и последовавшего после всего этого ужина все направились в гостиную, где долго не могли наглядеться друг на друга. — У Эйрента появились усики, — задумчиво улыбаясь, заметила Латона. — А Ипатия уже почти похожа на взрослую девушку. Эйрент тут же прикоснулся к своей верхней губе и впрямь почувствовал там под пальцами небольшой жёсткий ёжик. Он покраснел, они с Ипатией переглянулись и захихикали. — Чего вы смеётесь? — поинтересовался Дриаден. — Да так, просто, — сказала Ипатия. — Немного забавно, что так меняешься, не так ли, Эйрент? — Ещё бы, — с лёгкой улыбкой отозвался тот. — Не за горами время, когда и Дриаден так же повзрослеет, — сказал отец. — А в следующем году настанет черёд и Флорене уезжать в Спецгимназию. — Ох, правда, она же в четвёртый класс перешла! — вспомнил Эйрент. — А я в этом году пойду в школу! — встрял Арлин. — А я через два года! — заявила Раймона. — И когда-нибудь вы тоже уедете из дома учиться, — сказал обоим Эйрент. — О да! — вздохнула непохоже для своих пяти лет Раймона. — А дома всё по-прежнему, — улыбалась Ипатия, рассматривая гостиную. — А что здесь может измениться? — последовал вопрос мамы. — Ну, мало ли, — улыбнулась Ипатия. Тут внимание собеседников отвлёк возглас Раймоны: — Смотрите, что могу! — тут она ловко подобралась, оттолкнулась от кресла двумя ногами, прыгнула и приземлилась на пол на обе ноги. — Её надо на какое-нибудь представление, — насмешливо сказала Флорена, наверняка наблюдавшая много подобных выходок сестры. — Её надо отдать к нам в Спецлицей, учиться гимнастике у господина Гаагенса, — усмехнулся Дриаден. Оба брата учились гимнастике у одного преподавателя. — Если он возьмёт, — улыбнулся Эйрент. — Раймона, детка, угомонись, — мягко попросила Латона. — Просто она соскучилась по старшим братьям и сестре, — закончил Рендом. * …Как же хорошо на каникулах! Только эта мысль и была в голове Эйрента, когда он через две недели сидел у себя в комнате и смотрел в окно. Он только что написал письмо в Адамастеун Астрею. Да, лицеисты не забывали друг о друге и на каникулах! Многочисленные письма летали не только между городами в отдельно взятых племенах, но и между племенами. Особенно оживлённой у Эйрента была переписка с Райханом, вурдименом, соучеником Эйрента по магической школе. Райхан перешёл уже на пятый курс Спецлицея, и в письмах делился с другом волнениями по поводу грядущего окончания. Эйрента не отпускала мысль, что это же самое ему предстоит через год, и делился опасениями с Ипатией. Сестра его успокаивала, говоря, что не стоит волноваться прямо сейчас, ведь времени ещё полно, и Эйрент не мог с ней не согласиться. Ещё Эйрент возобновил занятия девонским языком, и одно из писем бабушке Аквилегии написал именно на этом языке. Между Родтеуном, где проживала бабушка, и Ихтитеуном участилась переписка, и именно на девонском языке. В одном из писем бабушка Аквилегия написала, что хотела бы переехать в Ихтитеун, и, когда Эйрент перевёл родителям содержание письма на мэгляндский, Рендом согласился на это. А Латона благодарно приняла предложение бабушки мужа помогать ей, ведь в семье снова будет двое школьников. Обо всём этом думал Эйрент, наслаждаясь сумеречным светом белых ночей, разгар которых был не за горами. Как же чудесен сад родного дома в этом светлом сумраке! Эйрент предался внезапно охватившему его лирическому настроению и принялся грезить обо всём — о друзьях, о магии, о том, что его ждёт по окончании Спецлицея. Эйрент уже твёрдо решил стать магом, как закончит Спецлицей, и собрался уже просить господина Хилмиста, чтобы тот помог ему добраться до Кертайи и получить там дальнейшее магическое образование. Но у Эйрента имелась на Кертайе и ещё цель. «Обязательно разыщу папину сестру!» — вспомнил он о рассказе отца, услышанном три года назад. От грёз и мечтаний его отвлекло странное движение со стороны забора, край которого виднелся из окон Эйрента. Потом он услышал оттуда громкий шёпот: — Эйрент! Эйрент! Он посмотрел туда и увидел несколько теней, у одной из которых различил копну волос Святомира. Эйрент оделся, ведь Месяц Цветов в том году выдался весьма прохладным, и вышел в прихожую, чтобы обуться. — Эйрент, ты куда? — спросила его мать. — Ночь на дворе! — Мама, там Святомир пришёл и зовёт меня. — Ладно, сходи, узнай, что ему нужно. Оказывается, Святомир пришёл в компании Тиамина и Мерлина, чтобы позвать кузена погулять. Эйрент предупредил мать, и они отправились на прогулку, которую Эйрент запомнил на всю жизнь. Они дошли до берега озера; к тому времени вышла луна и жёлтым светом скользила пологими лучами по его глади. Из зарослей доносилось пение соловьёв, сверху ребята слышали шелест ив, которыми поросли берега озера. Четверо подростков провели три прекрасных часа, болтая и делясь своими мыслями и мечтами… Через несколько дней приехала бабушка Аквилегия. Её поселили в одной из двух гостевых комнат, приличную часть которой занял её объёмистый багаж. Хотя бабушка и не пыталась вмешиваться в воспитание правнуков, у Раймоны быстро пропало желание шалить, потому что в таких случаях ей запрещалось идти к бабушке и рассматривать уйму забавных вещиц, которые та привезла с собой. Однажды вечером в гостиной Латона учила Арлина читать, а Эйрент, Ипатия, Дриаден и Флорена играли в настольные игры. Раймона под присмотром бабушки играла в куклы. — У тебя хорошо получается, — заметил Эйрент. — Думаю, в школе тебе будет легко учиться. — Если лениться не будет, — отозвалась Латона. — Это я сейчас с трудом загнала его почитать. Вся семья знала, что Арлин любому занятию предпочитает наблюдение за животными, и поэтому сейчас Латона еле заставила сына оторваться от рассматривания птиц в небе и сесть за книгу. Сидя рядом с сыном и всё время поправляя неправильно прочитанные им слова, Латона казалась задумчивой, и даже какой-то печальной. Муж с тревогой смотрел на неё. — Что с тобой? — наконец, спросил он её. — Знаешь, я тут встретила госпожу Уайтинг, — неохотно начала Латона, и все посмотрели на неё. — И что же? — поинтересовался Рендом. — Знаешь, Рендом, она мне предложила вернуться преподавать в школу, — призналась Латона, и по тому, с каким облегчением она произнесла эту фразу, было видно, как она терзала её. — В школу? — одновременно воскликнули все. — Да. Она сказала, что у одной из учительниц скоро родится ребёнок, и ей уже тяжело работать. И на её место она ищет другую учительницу, на замену. И сказала, что хотела бы взять меня, говорит, что знает меня давно. — Мама, так это же замечательно! — сказал Эйрент. — Соглашайся! — вторил ему Дриаден. — Вместе будем в школу ездить! — добавила Флорена. — А как же Раймона? — напомнила Латона. — Как я её дома оставлю? Вот в чём проблема! А ещё проблема, что я до рождения Эйрента и Ипатии работала всего три года, и сейчас меня трудно назвать опытным учителем. Всё это время ко мне присылали учеников заниматься. Но это не тот опыт, который нужен для работы в школе. — Не переживай,— возразил Рендом, — если бы это было так, госпожа Уайтинг не пригласила бы тебя учителем. — А с Раймоной посижу я, — произнесла бабушка Аквилегия. — Так что ты, Латона, не волнуйся и спокойно соглашайся. Латона благодарно посмотрела на бабушку мужа. Рендом же окончательно успокоил жену: — Хотя прошло уже почти четырнадцать лет, как ты оставила работу, я уверен, когда ты вернёшься в класс, то всё вспомнишь. Так и решили. Латона собиралась назавтра ехать в школу для двух дел — во-первых, устраивать Арлина в один из первых классов, а, во-вторых, давать ответ госпоже Уайтинг. А Эйрент, Ипатия и Дриаден вызвались сопровождать её. Знакомая поездка на гиппобусе, причём Эйрент забыл, когда ездил на нём в последний раз, и вот показалось знакомое здание, при виде которого на Эйрента с Ипатией нахлынуло море воспоминаний. Мама ушла вместе с Арлином к директрисе, а братья и сестра принялись бродить по школьным коридорам, благо в здании почти никого не было. — А вот здесь мы с Селианом долго следили за девчонками, которые пытались списать друг у дружки задание, — поделился Дриаден. — А учительнице рассказали? — деловито поинтересовался Эйрент. — Нет, зачем? Чтобы нас потом считали стукачами? — возмутился Дриаден. — Ладно, не сердись. Наверное, вы с ним в одной группе Спецлицея сейчас? — Ага, — улыбнулся Дриаден Ипатии. — Ипатия, помнишь? — показал Эйрент сестре на хорошо знакомую дверь с видами Большого Хрустального озера на стенах по обе стороны от неё. — Как же не помнить? — просияла сестра и тут же тихо произнесла. — Интересно, как поживает госпожа Хорстон? Тут дверь открылась, и на пороге братья и сестра Гамильтоны увидели предмет своих разговоров. — Эйрент! Ипатия! Вы это или не вы? — Да, это мы, госпожа Хорстон, — улыбнулся Эйрент. — Значит, мне не показалось, чьи голоса я слышала в коридоре, — слышалось весьма знакомое щебетание. — Дриаден, заходи! О, Касториос, как же вы выросли и изменились! Оживлённая беседа длилась почти час, в то время как они все пили любезно предложенный чай с конфетами, а Эйрент и Ипатия одновременно предавались ностальгии, разглядывая некогда хорошо знакомые стены. Оказывается, госпожа Хорстон приходила в школу отнести кое-какие книги, ненужные ей дома, да и удостовериться, что в классе всё в порядке. Она уже собралась уходить, как услышала голоса ребят. Они говорили о многом: об учёбе, о семье, об успехах. Госпожа Хорстон была искренне удивлена новостью о том, что Соргин хочет стать священником. С интересом послушала рассказ Эйрента о его учёбе в магической школе и о занятиях Ипатии биологией и химией. Потом Эйрент глянул на часы и дал остальным знак, что пора собираться. Они вежливо распрощались со своей бывшей учительницей. Госпожа Хорстон пожелала им успехов и пригласила приходить в гости ещё. Напоследок она передавала привет Флорене, которая придёт к ней осенью в четвёртый класс. В коридоре они встретили мать и младшего брата, который с радостными криками: — Эйрент! Ипатия! Дриаден! А я уже в первом классе! — прыгая и визжа от радости, подбежал к старшим братьям и сестре. — Я вас везде ищу, — расстроенным голосом сказала Латона, — а вы вот где. — Мы просто разговаривали, госпожа Гамильтон, — сказала Латоне госпожа Хорстон, выходя из класса и закрывая дверь. — Мама, ну что, как всё прошло? — спросил Эйрент, имея в виду возвращение матери в школу. — Всё хорошо, — широко улыбнулась мама, — Арлин будет учиться в моём классе, который я беру с осени. Все посмотрели на неё со смесью удивления и радости. А госпожа Хорстон взяла обе руки Латоны в свои и пожала их: — С возвращением, госпожа Гамильтон! — Поздравляю тебя, мама, — обрадовался Эйрент, — видишь, что всё хорошо? А ты волновалась! — Это же здорово, мама! — весело вторила Ипатия. — Значит, вы втроём будете ездить в школу. Ты, Флорена и Арлин. — Точно. Думаю, Арлину и в голову не придёт вести себя плохо, — добавил Дриаден, многозначительно посмотрев на младшего брата. Ибо все знали, что младший из сыновей Рендома Лаэртита Гамильтона имеет склонность витать в облаках. Всему хорошему на свете когда-то приходит конец, и каникулы старших детей Гамильтонов не были исключением. Эйрент, Ипатия и Дриаден готовились к новому учебному году в Спецлицее и Спецгимназии, а Флорена, Арлин и Латона — в школе. Арлин вовсю щеголял в новой, с иголочки, школьной форме и хвастался новой школьной сумкой и другими школьными принадлежностями, а все остальные смотрели на него одобрительно, но с изрядной долей снисходительности. Латона пересматривала свои старые записи для проведения уроков и решала, что можно использовать, а что нет, а также начинала потихоньку готовиться к занятиям. Вот и последний день лета. Сумки уезжающих были собраны и стояли в коридоре. В них нужно было положить оставшиеся напоследок вещи. На следующий день сначала Эйрент, Ипатия и Дриаден собрались проводить Арлина на его первую школьную линейку, а уже потом уже идти на пароход. В этом году они могли так поступить, потому что линейку для первых и четвёртых классов назначили необычно рано. Простившись с отцом, Раймоной и бабушкой Аквилегией, Эйрент, Ипатия и Дриаден вышли из дома вслед за матерью, Флореной и Арлином. Снова знакомый школьный двор, постепенно наполнявшийся учениками, их родителями и учителями. Эйрент, Ипатия снова поздоровались с госпожой Хорстон, стоявшей рядом со своим четвёртым «вторым» классом и с Флореной среди них. Дриаден отыскал свою бывшую учительницу, госпожу Айтлинг, которая в этом году стала завучем и поэтому присутствовала на линейке, и пошёл к ней. Госпожа Хорстон увидела бывших учеников с сумками и поняла, что они уезжают. — Уезжаете? — спросила она, когда Эйрент и Ипатия подошли к ней и помахали Флорене. — Да, госпожа Хорстон, уже скоро пароход в Юпитериан, — отозвался Эйрент. — Ну, тогда удачи вам. Счастливо доехать! — Спасибо, госпожа Хорстон, — отозвалась Ипатия и добавила, обращаясь к Флорене: — А ты учись хорошо, тогда в следующем году мы с тобой поедем в Спецгимназию. — Хорошо, Ипатия, — сказала Флорена, мечтательно улыбаясь. Казалось, в её голове этот год уже прошёл. Простившись с Флореной, они разыскали Дриадена, и втроём они отправились искать мать, которая стояла во главе шеренги своих первоклассников. Арлин среди них выглядел каким-то другим, необычно серьёзным, подтянутым; он внимательно рассматривал окружающее. Однако, завидев старших братьев и сестру, он на мгновение стал прежним и от радости едва не подпрыгнул на месте, замахал руками, но под взглядом матери он снова смирно замер на месте, тем не менее, поглядывая на братьев и сестру. — Мама, ну, что, мы поехали? — сказал Эйрент, посмотрев на Ипатию и Дриадена. — Давайте, дорогие, удачи вам, — тихонько сказала им Латона, а затем громко обратилась к ученикам: — Вот, это мои старшие дети. Они уже закончили школу. Будете хорошо учиться, как они, тоже поедете в Спецлицей и Спецгимназию. — А там мальчики будут учиться сражаться на мечах и стрелять из арбалета, — продолжил Эйрент, подмигнув Арлину. — А девочки — как стать настоящими женщинами, — добавила Ипатия, найдя взглядом Данаю, подружку Арлина, семья которой жила на одной улице с Гамильтонами. Она часто приходила к Арлину в гости. В отличие от приятеля, девочка была старшей в семье, и поэтому Арлин особенно уважал подружку. Небесно-голубыми глазами Даная встретилась глазами со старшей сестрой приятеля и смущённо улыбнулась ей. Дриаден, в свою очередь, тоже пожелал одноклассникам младшего брата успехов, и все вместе направились на пристань. И вот снова лицейская комната, в которой ребятам предстояло провести оставшиеся два года до окончания Спецлицея. Как всегда, они вошли туда, поставили дорожные сумки и принялись разбирать вещи. Эйрент, копавшийся в своей сумке, услышал возглас Святомира, хлопотавшего возле своей полки, куда он ставил привезённые книги: — Не понял! Полки, что ли перевесили ниже, пока мы были на каникулах? — Ты прав! — заметил Эйрент, собираясь поставить книги на свою полку. — А, по-моему, никто ничего не перевешивал, — возразил им Лаэрт. — Вот, смотрите, если бы полки были перевешены, то наверняка на стене остались бы следы от старых гвоздей. А их нет. — Значит, ответ прост, — закончил Астрей, — попросту мы сильно выросли, поэтому и полки кажутся нам ниже. Все переглянулись и засмеялись. Казалось, не было летней разлуки, до того обитатели комнаты казались не друзьями, а, скорее, братьями, родившимися в одной семье. Через несколько дней у лицеистов возобновилась учёба. У четверокурсников появился новый предмет — борьба, которую вёл дракомандр Керкин Иакинит Моргенштерн. Ещё раньше Эйрент и его друзья слышали об этом преподавателе, как о человеке суровом и не допускающем со стороны учеников никаких поблажек. Когда они узнали, кто именно у них будет вести борьбу, то затрепетали. Впервые войдя в зал, где у них будут проходить уроки борьбы, лицеисты увидели, что пол разделён на квадраты, окружённые рамками. Немного поодаль виднелись спортивные снаряды: стенка с турниками, стойка со штангами. По всему периметру зала пролегала беговая дорожка. — Добрый день! — громыхнул сзади них голос. Лицеисты, как по команде, резко обернулись. За ними стоял высокий, около двух метров ростом, дюжий дракомандр. Он изучающе и даже как-то оценивающе рассматривал ребят внимательным взглядом жёлтых, как у многих дракомандров, глаз. Нависшие брови придавали его лицу суровое выражение. — Ихтифрогмены четвёртого курса, верно? — спросил он. — Да, — с неожиданной робостью произнёс Рендом Корвинит Шейлинг, староста группы. — Я Керкин Иакинит Моргенштерн, ваш преподаватель борьбы, — представился он. После переклички и предварительного знакомства господин Моргенштерн произнёс небольшую вступительную речь: — Борьба крайне важна в подготовке вас как будущих воинов. Даже если вы останетесь безоружными, то можете сразиться с противником врукопашную. Когда-нибудь это спасёт вам жизнь, это я вам гарантирую. Я научу вас приёмам борьбы, которые мы с вами будем оттачивать и тренировать дальше в следующем году. Предупреждаю сразу: нагрузки будут ощутимыми, работать будем много. Всё это первое занятие лицеисты занимались примерно той же физкультурой, как и в начальной школе. Но сходство было отдалённое: первая же пробежка заставила их усиленно хватать воздух ртом. Потом все немного подтягивались на турниках и поднимали штанги, естественно, пока с минимальной нагрузкой. В тот вечер Эйрент и его друзья долго валялись на кроватях, не в силах даже пошевелиться. Хорошо ещё, завтра не было учёбы, да и на следующую неделю домашних заданий было готовить немного. Так что сейчас ребята в компании Тиамина, Мерлина и Корвина, расположившихся на полу спинами к кроватям, лежали и тихо переговаривались. — Никогда я не думал, что так можно вымотаться, — говорил Святомир. — Даже на гимнастике и фехтовании не так, — вторил ему Эйрент. — Мой старший брат тоже рассказывал, как уставал на борьбе, — сказал Тиамин. — Сейчас-то он уже два года как закончил, учится в Юпитериане, на инженера. — А нам ещё предстоит закончить, — добавил Лаэрт, — но страшно подумать, как мы будем выживать, на борьбе этой. — Да не боись, привыкнем, — успокоил его Астрей, улыбаясь, но, тем не менее, морщась от боли, хотя он всего лишь повернулся на кровати. — Где наша не пропадала, а? — Угу, — только и смог сказать Лаэрт. — Я бы лучше сходил на добавочный урок к господину Эрменгофу, — произнёс Корвин, — вместо этой борьбы. — Думаю, он будет рад, — насмешливо сказал ему Мерлин, имея в виду несомненные успехи Корвина на уроках математики, тем более, что всей группе были известны математические способности Корвина. — Может быть, — уклончиво согласился Корвин. Эйрент слушал дальнейший разговор, уже не принимая в нём участие. Он был занят: по учебнику повторял слова, активирующие заклинания. У них в магической школе, как и обещал господин Хилмист, с этого года начался курс практической магии, и на первых уроках ученики изучали активирующие слова для свершения заклинаний, а также жесты, которые им господин Хилмист задал повторять на дом. А ещё на уроке господин Хилмист рассказал им, что взрослые, полноправные маги для наложения заклятий и чар пользуются посохами, такими, как у него. К слову говоря, Эйрент уже неплохо читал по-кертайянски и даже начинал говорить на этом языке. Вот и сейчас он читал свежевыданный учебник практической магии, первый параграф которого им помимо всего прочего задал изучить к следующему уроку господин Хилмист. Эти учебники, как и другую учебную литературу, господин Хилмист заказывал с самой Кертайи. «Эх, скорее бы получить этот посох, — мечтал Эйрент, читая учебник и вспоминая рассказ господина Хилмиста, — и начать по-настоящему колдовать!» Внезапно в голову Эйрента пришла дерзкая мысль. Оглянувшись на увлёкшихся беседой соседей по комнате, он бросил взгляд на стол, где лежало несколько карандашей. Выбрав среди них тот, который лежал поодаль от остальных и поглядывая в книгу, он принялся вспоминать выученные жесты. Он направил руку на карандаш и начал тихонько произносить заклинание из первого параграфа, подкрепляя чтение жестами. И — о чудо! — Эйрент увидел, как карандаш немного приподнялся над столом! Эйрент не поверил своим глазам, и этого оказалось достаточно, чтобы сосредоточение исчезло, и карандаш упал на стол. «Теперь будет чем похвалиться на уроке у господина Хилмиста!» — обрадовался Эйрент, закрыв учебник и вставая с кровати. Пора было заниматься лицейскими уроками. В зале борьбы Эйрент и его друзья под руководством господина Моргенштерна изучали, как делать стойки и захваты. Ребята тренировались попарно, каждая пара на одном из тех квадратов, окружённых рамками. Они должны были, стоя друг напротив друга, пытаться уронить соперника на пол. Противником Эйрента оказался Святомир. У Святомира дела шли прекрасно: он уже дважды ронял кузена, а вот у Эйрента дела шли плохо. Он старался изо всех сил, пыхтел, натуживался, но всё было тщетно. — Постарайся поддеть его снизу, — посоветовал господин Моргенштерн. Даже с этим дополнительным советом у Эйрента ничего не получалось. То же самое повторялось и на следующих занятиях по борьбе. Сказать, что преподаватель был этим недоволен, значило не сказать ничего. Вечерами Эйрент валялся на кровати в комнате, чуть не плача от разочарования и предчувствия безрадостной перспективы очутиться с неудовлетворительной отметкой в аттестате. Друзья утешали, как могли, хотя это помогало мало: все, кроме Эйрента, худо-бедно справлялись на занятиях по борьбе. — Да не переживай ты так, Эйрент, — говорил, положив ему на плечо руку, Бионел Игвинит Селтинстон, первый в группе на занятиях по борьбе. Все сидели в классе перед уроком мэгляндского языка, который по расписанию шёл сразу после борьбы. — Как не переживать, Бионел? — говорил Эйрент. — Мне же не хочется быть хуже других. — А ты и есть не хуже других, — возразил Гиллан. — Наоборот, ты же будущий маг, а магам необязательно быть хорошими борцами. — Как вы не понимаете? — отчаянно обводил глазами Эйрент обступивших его одногруппников. — Как я в глаза отцу посмотрю, когда у меня аттестат будет с «неудом»? — Да не будет у тебя «неуд», — сказал Тиамин, — мы что-нибудь придумаем. — Конечно, — добавил Морган. — Ведь мы же все друзья. Через несколько дней Эйрент шагал по одному из лицейских коридоров. Он шёл из кабинета математики, куда возвращался за забытым там учебником. Скоро предстоял зачёт по геометрии, и без учебника к нему было не подготовиться. Эйрент собирался было свернуть к лестнице, как услышал за поворотом коридора голоса. Он прислушался, и узнал в них голоса господина Эстремадоса и господина Моргенштерна. По невероятному совпадению, оба преподавателя говорили как раз о нём. — Меня беспокоит Гамильтон, — говорил господин Моргенштерн, — уже три месяца бьюсь с ним, а он не усвоил даже простейших приёмов обороны. Его все побеждают. — А на моих уроках он один из самых способных учеников, — мягко возразил господин Эстремадос. — Он один из лучших у меня фехтовальщиков. — Это хорошо, — продолжал господин Моргенштерн. — Но всё же хотелось бы, чтобы он и у меня так же успевал. — Не требуйте от него слишком многого, Керкин. Может, у него нет способностей к борьбе. К тому же мне хотелось бы и дальше развивать его в фехтовании. — Может быть, вы и правы, Ратмир. Конца разговора, немало его заинтриговавшего, Эйрент не услышал, и, когда он повернул к лестнице, то увидел спины обоих преподавателей, удалявшихся по такому же коридору в другое крыло здания. Что имели в виду преподаватели, долгое время оставалось тайной для Эйрента. Но последствия нечаянно подслушанного Эйрентом разговора не замедлили сказаться на уроках фехтования. К слову сказать, на четвёртом курсе нагрузки на занятиях фехтованием значительно возросли. Но это понимали все лицеисты: ведь в воинской подготовке владение мечом занимало львиную долю времени. Несколько раз в неделю Эйрент и его друзья отправлялись в фехтовальные залы. На четвёртом курсе лицеистам доверялись уже стальные мечи, пусть и такие же затуплённые, какими они сражались раньше. Это давало им возможность почувствовать себя почти настоящими воинами, и каждый старался как мог. Вовсю звенели клинки, оглашая зал. Мелькали ноги и руки в фехтовальных финтах, пронизанных блеском стали. Звучал голос господина Эстремадоса, то подбадривавшего отстающих, то хвалящего отличавшихся. Кстати, к этим отличавшимся на уроках фехтования относился, наряду с пятью-шестью своими соучениками и Эйрент. Господин Эстремадос занимался с такими на уроках, как и раньше, отдельно, обычно к концу занятия. Фехтование благоприятно отражалось на лицеистах: каждый замечал, что становится ловчее, менялись в лучшую сторону походка и осанка. В один прекрасный день, незадолго до Нового года и вознесенских каникул, господин Эстремадос объявил: - Ребята! Как вы знаете, в Месяце Подснежников, точную дату пока не знаю сам, у нас в Спецлицее состоятся Лицейские спортивные сборы. Одной из дисциплин, как обычно, будет наше с вами фехтование. Я бы хотел, чтобы от вашей группы на эти сборы в качестве фехтовальщиков отправились Гамильтон, Обелинг и Тариллингтон. Возражения есть? Господин Эстремадос имел в виду самого Эйрента, Мерлина Гелеита Обелинга и Улвиана Мондорита Тариллингтона. В ответ послышались голоса: - Нет, конечно! - Какие могут быть возражения? - Пусть идут! Были и те, кто возмущался решением господина Эстремадоса, но эти возгласы тонули в общем хоре одобрения. - Вот и отлично, - подвёл итог господин Эстремадос. - Итак, занятие закончено, всем спасибо, до свидания. Вечером того же дня Эйрент, Мерлин и Улвиан были в центре внимания всего учебного корпуса. Каждый посчитал своим долгом пройти по комнатам и посмотреть на героев дня. Ребята же, хоть и улыбаясь, всё-таки выпроваживали прочь гостей, мешавших им заниматься и отдыхать. Предстоящие сборы настолько завладели Эйрентом, что на одном из уроков практической магии, нисколько не заменивших собой другие уроки в магической школе, а лишь дополнили их, он долго не мог сосредоточиться на выполнении задания господина Хилмиста. Ученики магической школы отрабатывали способы передвижения предметов. От них требовалось двигать стакан, стоявший на столе. На начальных уроках практической магии ученики осваивали так называемую бытовую магию, то есть те простейшие заклинания, которые пригодились бы им в домашних условиях. Магия высшего порядка, рассказал им один из учителей, изучается на следующих ступенях обучения. — Эйрент, что-то ты сегодня не в форме, — заметил господин Хилмист, глядя на безуспешные попытки Эйрента сосредоточиться и управлять стаканом. — В тот раз у тебя получалось лучше. — Извините, господин Хилмист, — произнёс Эйрент, приступая к следующей попытке, — постараюсь сделать ещё. Но и эта попытка провалилась. Господин Хилмист велел расстроенному Эйренту сесть на своё место. — Ты думаешь о предстоящих сборах? — шёпотом спросил Эйрента сидевший рядом Райхан. — Угу, — отозвался тот. — Тогда скажи об этом господину Хилмисту, — посоветовал Райхан, — он всё поймёт. Эйрент так и сделал. Вопреки ожиданиям, господин Хилмист не стал его бранить, но, тем не менее, сказал: — Эйрент, я всё понимаю. Но всё же, маг ни в коем случае не должен забывать, кто он такой и что он делает в данную минуту. Представь себя уже взрослым опытным магом, накладывающим чары. А в этот момент ты думаешь о другом. И ты запросто можешь напутать в заклятии, а это может привести к непоправимым последствиям. Например, вместо вызова дождя можно устроить массовый обвал крыш домов. Ты меня понял? Эйрент представил себе картину, описанную господином Хилмистом, и содрогнулся. Он кивнул в ответ. — Очень хорошо. Так что не забудь, что я тебе сказал. И, прошу тебя, будь максимально сосредоточенным во время колдовства. — Постараюсь, господин Хилмист, — пообещал Эйрент. Обещание, данное учителю магии, пришлось выполнить, и Эйрент проявлял максимум сосредоточенности на уроках практической магии. В конце концов, учёба магии у Эйрента вошла в свою колею, чего нельзя было сказать о той же самой борьбе. Казалось, господин Моргенштерн махнул на Эйрента рукой, потому что за то, что Эйрент получал обычно «неуд», он ставил Эйренту уже «удовлетворительно». Но удивляться было нечему: Бионел и другие лицеисты, лучшие в группе по борьбе, взяли Эйрента на буксир и помогли ему худо-бедно справляться с этим предметом. Как позже узнал Эйрент, товарищи попросту поддавались Эйренту и позволяли ему побеждать их. Но это было неважно. Ближе к Месяцу Метелей в фойе Спецлицея появилась большая афиша, гласившая о начале Лицейских сборов, первым этапом которых явились отборочные туры. Эйрент сразу написал об этом домой, и отец прислал ему ответ, полный одобрения и пожелания удачи от всех домашних. То, что Эйрент один из худших в группе по борьбе, отца, казалось, не волновало. Отборочные туры начались в первых числах Месяца Подснежников. Они оказались предварительным этапом перед собственно сборами. На этом этапе из лицеистов отбирались лучшие для основных туров сборов. Никогда ещё Эйрент так много не фехтовал! Казалось, рукоятка меча уже вросла в его руку. Вечерами Эйрент с трудом находил силы, чтобы заниматься уроками, и теми, и другими, ибо основную учёбу никто не отменял. Он даже забросил переписку, как с сестрой, так и с остальной семьёй, ибо на это сил не хватало от слова совсем. Переписку взял на себя Дриаден, и Эйрент был благодарен младшему брату. Когда Эйрент переделывал все дела, он только успевал донести голову до подушки, как засыпал мёртвым сном. В конце концов, Эйрент вместе с другими десятью ихтифрогменами оказался в числе тех учеников, которые шли на основные туры сборов. Это одновременно и обрадовало его, и заставило трепетать от страха и груза грядущей ответственности. Эйрент испытывал признательность к своим одногруппникам, неизменно поддерживавшим его морально. И вот, они и начались, основные туры. Каждый раз, когда объявлялся очередной тур, к Эйренту подходил господин Эстремадос с неизменными словами одобрения. И снова зал с трибунами, заполненными лицеистами, гимназистками и преподавателями обоих учебных заведений, снова в руках зрителей и болельщиков самодельные транспаранты с именами соревнующихся. И снова страх и трепет при виде трибун и царившем там шуме. И снова, раз за разом, Эйрент собирал все свои силы, чтобы не ударить в грязь лицом и сосредоточиться на предстоящей схватке... К удивлению Эйрента, он побеждал в каждом туре, хотя раньше был абсолютно уверен, что не пройдёт даже на начальные из основных туров. Но чего стоила каждая такая победа... У Эйрента стало складываться ощущение, что он остался совсем без мышц. — Ты молодец, Эйрент, — говорил ему господин Эстремадос, когда он и друзья Эйрента обступали его после схваток, поздравляя с очередной победой. Здесь же были и гимназистки. — Поздравляю тебя, братец, — нежно положила руку на его плечо Ипатия. Слова поздравления и поддержки сказали и присутствовавшие тут многочисленные кузены и кузины — дочки дяди Спирана, старшая дочка дяди Нериана Дарьяла, Климена, сестрёнка Дориана, а также Эстера, сестрёнка Гиллана. Три последних, как и Венера-младшая, младшая из дочек дяди Спирана, учились на первом курсе Спецгимназии, удивительно, что в одной группе. Наконец, подошло время финальных, заключительных, туров Лицейских сборов по каждому из видов спорта. Стали известны и участники этих туров, в том числе Бионел. Он показал успехи в борьбе, что совсем не удивило Эйрента. Весь Спецлицей знал имена этих участников, которых волей-неволей стали узнавать повсюду.