Твой нетерпеливый отец Рендом
.» Эйрент прочитал друзьям письмо отца не всё, а лишь то, что касалось какого-то загадочного испытания. Как и следовало ожидать, после чтения последовало бурное обсуждение. — А, я знаю, что это за испытание! — сказал Тиамин. — Мне рассказал Эрскин, мой старший брат. — Мне отец тоже что-то рассказывал, — вспомнил Эйрент. — А что именно? — поинтересовался Астрей. — Насколько я помню, — начал Эйрент, — это испытание покажет, получим ли мы мегафальков. Все дружно вздохнули. У родителей примерно четверти друзей и знакомых Эйрента были мегафальки, и лицеисты мечтали обзавестись собственными птицами. Все живо принялись вспоминать мегафальков родителей, а Эйрент поделился с присутствовавшим здесь же Дриаденом воспоминаниями о восхищении мегафальком отца. — Может быть, мы тоже получим птиц, — произнёс Святомир, когда братья Гамильтоны рассказали о своих воспоминаниях. — Возможно, — заметил Астрей. — А как? — спросил Лаэрт. — Поживём — увидим, — беспечно сказал Тиамин. — Сейчас просто бесполезно гадать. Все согласились, и Эйрент пожалел, что не выспросил у отца как можно подробно о предстоящем испытании.Глава XXII
9 июля 2020 г. в 20:50
Эйрент, Ипатия и Дриаден сидели в очень хорошо знакомом им зале в здании администрации племени. Они сопроводили сюда Флорену, которая пришла сюда, чтобы встретиться с представителями Спецгимназии. Как долго она ждала этого дня! И вот, настал и её черёд подавать документы в Спецгимназию и последовать за старшей сестрой.
Дома Флорена прожужжала уши всей родне, предвкушая грядущий отъезд осенью. Не один раз все слышали, какая у неё будет комната, где она будет сидеть на занятиях, как она в комнате повесит гимназическую форму и так далее, и прочее. Латона и Ипатия же с улыбкой выслушивали планы дочери и сестры на будущее, и решили относиться к этому снисходительно.
Вот и сейчас Флорена ёрзала на своём месте между Эйрентом и Ипатией и, не переставая, сыпала вопросами, хотя о предстоящей процедуре она знала всё из рассказов старших братьев и сестры. Казалось, своей суетливостью девочка старалась скрыть, как она на самом деле нервничает.
Напротив них сидели Латона и Дриаден. Рендом, при всём желании присутствовать при знаменательном событии в жизни средней дочери этого сделать не мог, но обещал вечером прийти с работы пораньше, чтобы отпраздновать его. Арлин и Раймона вместе с бабушкой Аквилегией ушли гулять в соседний сквер.
— А что там будет? А кто там сидит? А что я там буду делать? И чем всё закончится?
Ипатия, Латона и остальные члены семьи отвечали ей, стараясь быть максимально терпеливыми. Когда Ипатия в очередной раз ответила Флорене, та вдруг скорчила испуганную гримаску и протянула:
— Ой, а я теперь боююуууусь…
Наконец, Дриаден не выдержал:
— Да перестань ты, в конце концов! Никто не умер от простой записи в Спецгимназию!
— Всё будет хорошо, Флорена, вот увидишь, — с улыбкой добавил Эйрент. — Не ты первая, не ты последняя, кто подаёт документы в Спецгимназию.
Эйрент собрался было поделиться с Ипатией воспоминаниями о том, как он сам четыре года назад подавал документы в Спецлицей, как они увидели, что из «гимназического» кабинета вышла со своей мамой девочка, за которой занимала очередь Флорена.
— Ну, идём! — сказала Латона средней дочери и взяла её под руку, чтобы отвести в кабинет.
Оставшиеся ждать Эйрент, Ипатия и Дриаден понимающе переглянулись: вот и настал черёд их сестре пройти через хорошо знакомую им троим процедуру.
Послышались шаги, и братья с сестрой, подняв головы, увидели подошедшую к ним бабушку Аквилегию с Арлином и Раймоной.
— Уже ушли? — спросила бабушка, окинув взглядом обстановку.
— Да, они уже там, — ответил Эйрент и пригласил вновь пришедших. — А вы садитесь, вот свободные места.
Ждать пришлось недолго, как всегда в подобных случаях, и на пороге появилась раскрасневшаяся, но гордая Флорена. Латона смотрела на неё со снисходительной улыбкой.
— А вот и ещё одна гимназистка в нашей семье, — шутливо представила Флорену мать.
— Что ж, поздравляю, — с улыбкой сказала бабушка Аквилегия. — Флорена, хочешь в Спецгимназию?
— Очень! — ответила ей Флорена.
— И что, страшно было? — добродушно добавила Ипатия.
— Да нет, — смутилась Флорена; было видно, что ей немного стыдно за свой первоначальный страх и малодушие.
На следующий день семье Гамильтонов предстояло решить ещё один важный вопрос в своей жизни. Надо было определить, отдавать всё-таки Раймону в школу или ещё нет.
И вот они все едут в гиппобусе: бабушка Аквилегия, Латона, Эйрент, Ипатия, Флорена и Раймона. Дриаден вместе с другом Селианом отправился поплавать в озере, а Арлин немного приболел, и мать оставила его дома в компании с книгой, которую велено было прочитать летом.
В гиппобусе он увидел к своему удивлению Мерлина с Тиамином и очень обрадовался, что встретил соучеников по Спецлицею именно здесь. Он подсел к ним и позвал Ипатию. Бывшие одноклассники разговорились.
— А мы едем навестить Соргина, — ответил Тиамин на вопрос Эйрента.
— Навестить Соргина? — заметила Ипатия. — Это что-то новенькое.
— А что? — удивился её реплике Мерлин. — Он сам нас пригласил, мы недавно встретились в озере.
— О как! — воскликнул Эйрент. — Ну, тогда передайте ему привет от нас с Ипатией.
— Хорошо, передадим, — пообещал Тиамин, а затем бросил взгляд на спутников брата и сестры. — А куда едете вы?
— Мы едем в школу, — сообщила Ипатия, — наверное, Раймону, нашу сестрёнку, получится в этом году в школу отдать.
— В школу? — удивился Мерлин. — Так ты, Эйрент, говорил, что ей только шесть!
— А я уже сейчас хочу! — подбежала к ним Раймона, словно почувствовавшая, что говорят о ней.
— Ну, удачи, — сказал Тиамин, и тут раздался голос Латоны:
— Ребята, нам пора! Приехали.
Мерлин с Тиамином поехали дальше, а все остальные вышли из гиппобуса и направились к школе.
Эйрент, Ипатия, Флорена и бабушка Аквилегия решили в здание школы не идти и остаться в сквере неподалёку.
— Интересно, чем всё закончится? — вслух подумал Эйрент.
— Да чем бы ни закончилось, — отозвалась бабушка Аквилегия, — всё равно Раймона будет прежней.
— Не думаю, — возразила ей Ипатия, — если Раймона попадёт в школу, то это изменит её в лучшую сторону.
— А мне хочется, чтобы Раймона пошла в школу, — произнесла Флорена. — Я отлично видела, как она мне завидовала каждое утро, когда я уезжала на занятия.
— А мне она тут на днях открылась, — произнесла бабушка Аквилегия, — что очень хочет пойти в школу.
— Что ты ей сказала? — поинтересовался Эйрент.
— Что если она будет хорошо себя вести, то обязательно пойдёт, — серьёзно ответила бабушка.
Все согласно закивали головами, потому что всей семье была прекрасно известна непоседливость и пылкий нрав Раймоны, заставлявший окружающих поневоле сдерживать её порывы и даже порой буйные выходки. Но общение в течение года с бабушкой Аквилегией немного смягчило нрав Раймоны и последствия её вспыльчивости.
Наконец, все увидели на пороге школы Раймону. Девочка стояла, держась за руку матери и улыбаясь во весь рот. Взгляд её при этом выражал хитрость и лукавство.
Эйрент и Ипатия бросились к матери и сестре, бабушка Аквилегия осталась было стоять на своём месте, но потом тоже подошла к жене внука. Несколько минут все только стояли и смотрели друг на друга.
— Меня приняли! — подпрыгнув, радостно завопила Раймона.
— Ну и заставила она нас с госпожой Уайтинг попотеть! — смеясь, рассказывала Латона, а затем посерьёзнела. — Она действительно прекрасно готова к школе, поэтому ей дома скучно, и она буквально ходит на ушах.
— Это же прекрасно! — сказал Эйрент. — Ну, с поступлением тебя в школу, сестрёнка!
— Вот и ещё одна школьница в нашей семье, — улыбнулась Ипатия.
— А знаете, в чьём классе будет учиться Раймона? — прервала старших детей Латона.
— В чьём? — в один голос сказали Эйрент с Ипатией.
— Госпожа Хорстон будет вести класс Раймоны.
— Ого, здорово! — воскликнул Эйрент.
— Вот это новость будет для Флорены! — вторила ему сестра.
Тут Эйрент глянул на задумчивое лицо бабушки Аквилегии, и внезапно страшная мысль пришла ему в голову.
— Бабушка Аквилегия? А ты останешься жить с нами? Ведь дома теперь почти никого не будет, сидеть днём тебе будет не с кем…
Все грустно замолчали; их лица стали серьёзными и озабоченными. Латона, Эйрент и Ипатия смотрели на бабушку Аквилегию и ждали, что она скажет.
— Ну, конечно, мне грустно, что я, получается, теперь оказываюсь не у дел, — наконец, произнесла она. — Но я рада, что принесла пользу Раймоне и что она теперь школьница. Раймона, ты рада, что идёшь в школу?
— Конечно, бабушка!
— Вот и отлично. А что до меня, — продолжала бабушка Аквилегия, и все снова очень внимательно посмотрели на неё, — придумала, чем займусь.
— И чем же? — хором спросили все.
— Займусь написанием мемуаров, — серьёзно сказала бабушка Аквилегия.
— А что такое мемуары? — спросила Раймона.
— Это такая толстая книга о жизни, — ответила ей бабушка.
— А о чём ты её будешь писать? — продолжала спрашивать Раймона, пока все они шли домой.
— О всяком, — отвечала бабушка, — когда напишу, ты об этом узнаешь.
— Это, наверное, долго, — заметил шедший по другую руку Эйрент.
— Скорее всего, — ответила сыну Латона; они с Ипатией шли сзади. — У бабушки будет много времени.
Вечером семья Гамильтонов отметила два важных события в своей жизни, и весь вечер Флорена и Раймона сидели рядом. Эйрент смотрел на сестёр и думал, как же всё-таки быстро идёт время. Ведь, когда он впервые увидел Раймону в свой первый приезд в родной дом, ей было всего полтора года. А теперь на Эйрента смотрела серьёзная и собранная школьница. Хотя, чего греха таить, в её глазах то и дело прыгали озорные чёртики.
С тех пор изменилась и Флорена. Некогда шестилетняя девочка совсем выросла и очень изменилась. За последние два или три года сестра вытянулась и превратилась из пухловатого ребёнка в худенького подростка. Совсем скоро и она уедет из родного дома…
Через некоторое время в гости пришли Рюрикстоны. Святомир и Герион пришли в компании своей сестры Инессы, ровесницы Флорены. Сегодня Инесса тоже записывалась в Спецгимназию, они начали такой же праздник дома, решив потом переместиться к Гамильтонам.
…Последние лицейские каникулы шли своим чередом. Эйрент вовсю наслаждался ими. В озере он проводил больше времени, чем обычно. Казалось, он хотел компенсировать то время, которое подготовка к Лицейским сборам отнимала от его плавания в воде. Кстати говоря, к пятнадцати годам каждый ихтифрогмен уже свободно ориентировался среди обозначений на озёрном дне, разбирался в картах озёрного дна и мог свободно добираться из одной части Ихтитеуна до другой, не выходя на поверхность.
Днём Эйрент то плавал в озере, один или в компании кого-то из родни и друзей, то гулял по городу и его окрестностях в том же сопровождении. А вечерами все отдыхали в гостиной или на веранде, в зависимости от погоды.
Эйрент знал, что у Ипатии на четвёртом курсе начались занятия фехтованием, и в одном из писем, которое тогда прочитал вслух Дриаден, сестра делилась с братьями своими неудачами в этом предмете. Как же ему тогда это напомнило его неудачи в борьбе! И как он сочувствовал сестре!
Накануне Ипатия призналась Эйренту, что очень хочет подтянуть своё фехтование, пока каникулы. Ещё она добавила, что только сейчас решилась попросить брата потренировать её.
Они вышли во двор позади дома. Там имелась площадка, ограниченная кустами и засыпанная песком. Обычно рыхлый, песок из-за недавнего дождя стал плотным, так что прекрасно подходил для упражнений брата и сестры.
У брата и сестры имелись учебные мечи, которые они взяли напрокат.
На звон мечей и сопровождающие их возгласы не замедлили выйти члены семьи.
– У тебя хорошо получается, – раздался голос отца сзади них. Раскрасневшаяся, потная Ипатия обернулась.
— Правда? — запыхавшись, спросила она.
— Совершенная, — подтвердил Рендом и повернулся к сыну.
— Я доволен, — улыбнулся Эйрент и сказал сестре: — Ну, на сегодня хватит.
Занимаясь в течение лета фехтованием под руководством брата, Ипатия действительно сделала большие успехи. Глядя на старшую сестру, Флорена и Арлин тоже захотели научиться фехтовать.
— Ты же в Спецлицее будешь этому учиться! — возразил Эйрент, когда младший брат обратился к нему с этой просьбой.
— Ну, пожаааалуйста! — канючил Арлин.
— Думаю, ничего плохого не будет в этом, — поддержал Рендом младшего сына.
Под таким двойным натиском Эйренту пришлось согласиться. Особо нагружать своих подопечных новоявленный учитель не стал, и до конца лета он всего лишь обучил их элементарным азам фехтования. Флорена и Арлин научились, как ставить ноги, как держать оружие и как делать выпады.
— Всё равно это когда-нибудь пригодится, — весело говорила Флорена.
За всеми этими невинными занятиями незаметно пролетело лето. Весь последний месяц младшие сёстры Эйрента и Ипатии были взбудоражены: одна — грядущим отъездом, вторая — началом своей школьной жизни. Все занимались сборами сестёр на учёбу.
Для Раймоны купили школьную форму, тетради, учебники, школьную сумку. Флорене приобрели несколько комплектов домашней одежды, а также костюм для занятий гимнастикой, которая в Спецгимназии была иная, чем в Спецлицее, то есть облегчённого формата. Купить младшей сестре этот костюм настоял Эйрент, потому что прекрасно помнил, что в казённом костюме ему лично заниматься гимнастикой было трудновато.
Вот, и наступил последний день перед отъездом старших детей Гамильтонов на учёбу. Накануне встал вопрос, кому ехать с Флореной в Спецгимназию, потому что Латона должна была присутствовать на линейке у Арлина, который учился во втором классе, да и Раймону не обидеть.
Проблему надо было решать незамедлительно, поэтому Латона написала письмо госпоже Уайтинг. Через два дня пришёл ответ, что директриса поговорила по стекловизу с госпожой Хорстон, и та ей сказала, что заменит Латону на линейке и займётся обоими классами.
К слову сказать, стекловиз, недавнее изобретение магов, использовался дома некоторыми мэгляндцами для связи друг с другом. Эйрент с Ипатией как-то были в гостях у Тиамина, и бывший одноклассник показал им висевшую на стенке прихожей полусферу и продемонстрировал, как она работает. Эйрент и его сестра посмотрели, как отец Тиамина разговаривает с сослуживцем по администрации племени, лицо которого они увидели в полусфере. Дома Рендом сказал, что стекловиз недёшев, но они постараются на него накопить. Ведь эта вещь имелась в домах лишь у немногих ихтифрогменов; директора школ и сотрудники администрации племени были в их числе.
Муж госпожи Хорстон тоже работал в администрации племени, и было понятно, почему в её доме есть стекловиз. Но сейчас именно это чудо прогресса помогло решить проблему, возникшую перед Гамильтонами.
Сказано — сделано. В день, назначенный для линейки, семья Гамильтонов в полном составе отправилась в школу. Впереди шагал отпросившийся с работы Рендом; он держал за руки нарядных Арлина и Раймону, за ним шла Латона с Флореной и Дриаденом, бабушка Аквилегия с Эйрентом и Ипатией замыкали столь торжественное шествие.
На школьном дворе они увидели донельзя знакомую госпожу Хорстон, собиравшуюся учить уже четвёртого ребёнка из семьи Гамильтонов, и второй класс Латоны, во главе которого стояла директриса госпожа Уайтинг.
— Госпожа Гамильтон, — обратилась, завидев Латону, директриса. — Мы с госпожой Хорстон договорились, что сегодня за вашим вторым классом присмотрю я. А вы спокойно поезжайте с дочерью.
Признательная улыбка Латоны была ей ответом. За последние годы госпожа Уайтинг, казалось, растеряла всю свою важность и чопорность, хотя, скорее, всё это было напускным: наверняка директриса внутри была отнюдь не такой. Далее последовало прощание Эйрента, Ипатии, Дриадена и Флорены с остающимися членами семьи и учителями, обещания Арлина и Раймоны хорошо учиться и неизменные наставления Рендома всем детям о безупречном поведении представителей семьи Гамильтонов. Уходя, все долго махали друг другу руками. После этого Латона и её четверо старших детей направились на пароходную пристань.
На пристани как всегда в этот день царила толкотня. Но Латона и её четверо детей уверенно прошли на посадку. Вместе с Гамильтонами отправлялись в путь и их ихтитеунские друзья и кузены, например, Святомир, Герион, их сестра Инесса, которую сопровождала госпожа Рюрикстон, Тиамин, Мерлин, а также, к огромному удивлению Эйрента, Мерлина и Тиамина, — Соргин. Летом Мерлин и Тиамин второй раз выбрались к Соргину и взяли с собой Эйрента.
— О, Инесса! — сразу подбежала к ней Флорена.
К ним присоединились подруги Ипатии, и девочки вступили в оживлённый разговор. Женщины — Латона и госпожа Рюрикстон тоже нашли общую тему для разговоров. Мальчики собрались в стороне и тоже болтали. Ребята поинтересовались, что за книжку держит Соргин в руке.
— Это же таргис, — удивлённо показал обложку Соргин, и Эйрент не удивился, что бывший одноклассник уже изучает эту священную книгу касториан. Ведь он не изменил своему плану стать после Спецлицея священником.
Разговор, начавшийся обсуждением будущей профессии Соргина, постепенно переключился на другие темы. За разговором Эйрент потихоньку наблюдал за Флореной; та оживлённо болтала с подругами и, казалось, совсем не волновалась из-за начавшихся изменений в своей жизни. Это отличало её от Дриадена, который два года назад суетился и чувствовал себя не в своей тарелке, когда впервые ехал в Спецлицей.
— Ты наблюдаешь за Флореной? — услышал он голос матери, которая вместе с Ипатией подошла сзади.
— Да, мама.
— Я тоже, — призналась Латона, — и я счастлива. Ведь тогда мне не удалось везти Ипатию, так теперь везу и Ипатию, и Флорену.
— А, тогда болела Раймона, — вспомнил Эйрент. Ему на всю жизнь запомнились мельчайшие детали своей первой поездки в Спецлицей.
— И поэтому я вдвойне счастлива сейчас, — добавила Латона.
— И я, — произнесла Ипатия, прижимаясь к ней и словно выражая этим свою признательность.
— Скорей бы прошёл год, — вдруг вырвалось у Эйрента.
— Почему ты торопишь время? — спросила его мама.
— Да так, — ответил Эйрент, — хочется дома пожить нормально. Каникулы — это совсем не то.
— Конечно, — согласилась мама. Было видно, что в глубине души ей хочется, чтобы её старшие дети остались наконец дома и никуда больше не ездили.
Их разговор был прерван пароходным гудком и громким объявлением о прибытии в Юпитериан. По знаку Латоны к ней подошла Флорена; следом подтянулись все остальные. И, как всегда в этот день, с парохода на берег хлынула волна народа, в основном это были подростки.
— Надо же, за столько лет ничего не изменилось, — заметила Латона, когда они добрались до стоянки гимназического дилижанса, где она должна была передать Флорену из рук в руки представителям Спецгимназии. Когда они дошли до гимназического дилижанса, чтобы проводить Флорену, посадка была в самом разгаре. За посадкой следила женщина-ихтифрогменка лет сорока пяти.
— Это же госпожа Райлентон, — узнала её Ипатия. — Она у нас биологию ведёт!
В ответ на приветствие Ипатии госпожа Райлентон только махнула ей рукой и продолжила считать новопоступивших гимназисток. Эйрент понял, что это и есть мама его одногруппника Гийома.
— Увидимся в Спецгимназии, сестрёнка! — сказала Ипатия Флорене, поставившей ногу на нижнюю ступеньку дилижанса.
— Удачи, доченька, — смахнула слезу Латона.
Вот, посадка закончилась, и Латона вместе со старшими детьми стала заглядывать в окна дилижанса, ища Флорену. Вот же она, и Инесса рядом! Латона помахала рукой дочери и племяннице. Госпожа Рюрикстон, Святомир и Герион тоже прощались с дочкой и сестрёнкой.
Когда дилижанс Спецгимназии отправился в путь, ихтитеунцы в свою очередь простились с родителями и направились к дилижансу на Свифторино.
Когда они подходили к жилому корпусу Спецлицея, то, ко всеобщему удивлению, увидели старосту группы Рендома Корвинита Шейлинга. Все удивились, что он шёл налегке, тоже направляясь к жилому корпусу.
— Рендом, ты уже здесь? — спросил его Святомир.
— Ага, — отозвался тот.
— Ты значит, раньше приехал! — догадался Лаэрт, — А зачем?
— Представляете, — рассказал Рендом, — пять дней назад я получил письмо от господина Уортингтона.
— И что хотел декан? — поинтересовался Дриаден.
— Не перебивай, — шепнул на ухо младшему брату Эйрент, дёрнув его за рукав.
— Декан попросил меня, чтобы я приехал на несколько дней раньше и был гидом для новоприбывших первокурсников, — сообщил Рендом.
— О, здорово, — воскликнули все. Это традиционное для лицеистов-пятикурсников поручение было весьма почётно. Все отлично помнили свой первый приезд в Спецлицей четыре года назад.
— И как всё прошло? — с тревогой спросил Гиллан, с которым ихтитеунцы встретились во время посадки в дилижанс в Юпитериане. Эйрент и другие внуки Лаэрта Корвинита Гамильтона знали, что в этом году Кериан, младший брат Гиллана, впервые поехал в Спецлицей.
— Чего ты тревожишься, Гиллан? — ответил вопросом Рендом, заметив смятение Гиллана.
Гиллан объяснил.
— Всё в порядке, ты можешь не волноваться, — успокоил его Рендом, — они все уже поужинали и разошлись по своим комнатам.
Когда по просьбе Гиллана Рендом пообещал ему узнать у декана номер комнаты, где поселился Кериан, Эйрент и другие, приехавшие вместе с ним, отправились в жилой корпус.
Эйрент и его соседи по комнате вошли, разобрали вещи и с улыбкой переглянулись: им предстоял последний, пятый год жизни в этой комнате. Они вошли сюда ещё детьми, а выйдут отсюда весной уже юношами. Но Эйрент надеялся, что поистине братские отношения, сложившиеся между обитателями комнаты, сохранятся и впредь. Ведь они делили друг с другом всё — мысли, чувства, шутки и, конечно, тайны.
С такими же улыбками ребята вошли в класс мэгляндского языка, не замечая, как на них с лёгкой улыбкой смотрит господин Викателли. Они во все глаза рассматривали хорошо знакомый все эти годы кабинет, преобразившийся после прошедшего летом ремонта.
Со стен на лицеистов взирали мэгляндские поэты и писатели, которых возглавляла любимица господина Викателли андроканиска Вергантес, поэтесса.
— Как же вы все изменились, — сказал господин Викателли, оглядывая класс, когда все расселись по своим местам, — а ведь прошло только лето. Ладно. Теперь к делу. Как вы все знаете, вы выпускной курс. А в конце выпускного курса вас ждёт выпускной экзамен — вы будете писать сочинение, а затем тест на знание всех изученных за пять лет грамматических правил.
Группа дружно взвыла, как один человек. Господин Викателли, не обращая, казалось, на это внимание, начал первый урок нового учебного года. Что ж, таким он был человеком — невозмутимым, несмотря ни на что. Эйрент хорошо помнил, как года два назад прямо на уроке у Ратмира пошла носом кровь, а господин Викателли спокойно отправил Ратмира в медпункт, а затем как ни в чём ни бывало продолжил вести урок.
О предстоявших в конце этого учебного года выпускных экзаменах, рассказали лицеистам и другие преподаватели. В особенности постарался испортить лицеистам настроение господин Эрменгоф: Эйрент и его друзья узнали, что билет на выпускном экзамене по математике будет состоять из пяти вопросов: трёх по алгебре и двух по геометрии.
— Да уж, — вздохнул Лаэрт, когда все они после уроков шли в жилой корпус. Его лицо было настолько мрачным, что соответствующее настроение передалось всем остальным.
— Может быть, всё ещё поменяется? — с надеждой предположил Улвиан.
— Райхан нам тогда в дилижансе рассказывал, — кстати вспомнил Эйрент своего друга-вурдимена, — как он сам сдавал экзамены. Точно так же!
— К тому же, — добавил Филомен, — мой старший двоюродный брат закончил Спецлицей три года назад, и он тоже сдавал экзамены так же.
Оставшийся путь до своих комнат лицеисты шли молча и обдумывали грядущие экзамены. Каждый из них, и Эйрент не исключение, уже начал прокручивать в голове грядущие варианты сдачи экзаменов.
— Ничего, где наша не пропадала! — воскликнул весельчак и оптимист Ирсеан, заходя в свою комнату в то время, как Эйрент вместе со своими соседями по комнате направлялся к своей.
После этого снова потекла учебная жизнь. Преподаватели, помимо обычной программы для пятого курса, начали потихоньку повторять с учениками то, что они проходили четыре прошлых года. Но были и новшества.
На фехтовании усложнилась программа. Под руководством господина Эстремадоса ребята начали осваивать групповые схватки. Даже для Эйрента, чемпиона Спецлицея, эта задача оказалась сложной. Но господин Эстремадос обнадёжил приунывших, что всё в конце концов наладится.
В начале Месяца Листопада группа вновь столкнулась с необходимостью сменить старосту. В один прекрасный день Рендом на первом уроке объявил, что больше не сможет исполнять обязанности старосты.
— Как? Почему? — раздались со всех сторон возгласы.
— Потому что я хочу закончить свою картину.
— Картину? — переспросили все.
— Да. Я хочу закончить её к выпуску, — ответил Рендом. — Поэтому я и хочу сложить с себя полномочия старосты, чтобы закончить её. Иначе я не успею.
Все знали, что Рендом уже год как посещает художественную студию. Лицеисты видели его работы; они всем нравились — и ученикам, и преподавателям. А то, что он работает над этой загадочной картиной, вся группа узнала только сейчас.
— А покажешь? — спросил его Ирсеан.
— Нет, не могу пока. Она же ещё не закончена.
— Давай, скорее заканчивай, а то мы все сгораем от нетерпения, — посоветовал Морган, передав общее настроение.
— А кто будет новым старостой? — спросил с заднего ряда Гелей.
На несколько минут все замолчали. Потом поднялся гвалт перекрикивающих друг друга голосов, наперебой предлагавших кандидатуры. В числе звучавших в качестве возможных кандидатур имён были имена Эйрента, Мерлина и Бионела, да и не только их.
— Я? — вскочил Эйрент, услышав своё имя и густо покраснев..
— А я-то тут причём? — вторил ему растерявшийся Мерлин.
— Не, ребята, это не про меня, — добавил Бионел, отрицательно качая головой. — Я обещал помогать господину Моргенштерну, так что это не про меня.
Как будто не обращая внимания на возражение товарищей, вся остальная группа наперебой отстаивала ту или иную кандидатуру. К удивлению Эйрента, Мерлин и Бионел включились в обсуждение, в котором теперь тонуло его одинокое возражение. Но всё-таки он запоздало подключился к числу тех немногих, кто ратовал за возвращение в качестве старосты Порсиана, который занимал этот пост с первого курса.
— Ребята! — поднялся с места Порсиан, и все сразу замолчали. Воцарилась тишина, и вся группа разом посмотрела на него. — Думаю, среди нас найдётся такой человек, который достоин быть нашим старостой. Кто не раз помогал некоторым из нас в подготовке к зачётам и экзаменам? Кто морально поддерживал других в трудностях? Кто у нас всегда в хорошем настроении и передаёт его другим? И, наконец, он чемпион Спецлицея по фехтованию прошлого года! Да, теперь вы его узнали, это наш с вами Эйрент Рендомит Гамильтон!
По-видимому, вся группа вняла слову своего бывшего старосты и принялась скандировать на все лады имя Эйрента. Тот не верил своим ушам и с трудом понимал, что всё это происходит именно с ним.
— Я? — снова спросил Эйрент; он почувствовал, как горячая кровь хлынула к его лицу. Он никак не ожидал подобного потока дифирамбов от своих соучеников.
— Конечно, ты! — пнул его в бок Святомир.
— Неужели ты не рад? — удивился Гиллан, глядя на его явно обескураженный вид.
— Рад, но… Ребята, это большая честь для меня, — только и смог обратиться Эйрент к одногруппникам. — Я обещаю, что не подведу.
И умолк. Оставшееся до урока время товарищи подбадривали Эйрента и уверяли его, что он справится с новой для себя ролью. А после занятий они сопроводили его к декану, чтобы сообщить о новом старосте группы.
В сопровождении Святомира, Гиллана, Рендома, Мерлина, Тиамина, Корвина и Порсиана Эйрент подошёл к кабинету декана. Они не успели постучаться, как дверь открылась, и на пороге появился секретарь.
— Вы все к кому? — спросил он, удивлённо оглядев толпу пятикурсников.
— Нам нужен господин Уортингтон, — сообщил Рендом.
— А по какому вопросу? — снова поинтересовался секретарь.
— Чтобы представить нового старосту группы И-пятьдесят пять, — назвал Рендом номер группы.
Секретарь исчез внутри кабинета декана и минут через пять появился вновь.
— Вы можете войти, — пригласил он , пропуская учеников внутрь.
В кабинете, кроме декана факультета ихтифрогменов господина Уортингтона, человека лет сорока пяти — пятидесяти, к удивлению и смущению лицеистов, сидел директор Спецлицея господин Поргуани собственной персоной. Они с деканом были увлечены беседой и лимонадом. При виде вошедших учеников оба замолчали и повернули головы в их сторону. Ученики вежливо поздоровались с обоими.
— О, да это чемпион Спецлицея по фехтованию собственной персоной! — раздался несколько ироничный, но добродушный голос директора.
— Да, господин директор, — отозвался Эйрент.
— А кто же из вас новый староста группы? — поинтересовался декан, оглядывая пятикурсников.
— Вот он, — сказал Рендом, выпихивая вперёд Эйрента, — Эйрент Рендомит Гамильтон.
— А, значит, всё тот же чемпион, — заметил декан, — но, я думаю, Беренгел, он справится с обязанностями старосты, как ты думаешь?
— Разумеется, Амброзий, — сказал директор. — Если он смог выиграть состязания, то с новой для себя ролью уж всяко справится. Верно, лицеист?
— Обещаю, господин директор, — вспыхнув, отозвался Эйрент.
— Мы верим в тебя, — закончил декан. — Можете идти, ребята.
Эйрент и его друзья попрощались и вышли.
В последующие недели к обеим учёбам у Эйрента добавились собрания старост у декана. На этих собраниях обсуждались многие вопросы, одними из которых были долги по учёбе. О долгах, по какому предмету у кого, Эйрент сообщал всей группе, как это раньше делали Порсиан и Рендом. Но, чтобы не ударить в грязь лицом, ему самому приходилось напрягаться изо всех сил.
Несмотря на загруженность, у Эйрента весьма хватало времени на переписку с домом и Спецгимназией. Особенно Эйрента интересовало, как себя чувствует Флорена в новой для себя роли гимназистки. Ипатия писала, передавая письма, как обычно, через Мелиссу, что Флорена, несмотря на свои постоянные встречи со старшей сестрой, очень скучает по дому, и Ипатии уже не раз приходилось утешать её.
Одно из писем из дома сильно озадачило Эйрента, а вместе с ним и его соседей по комнате. Письмо было от отца, и тут Эйрент вспомнил, что не писал домой уже две недели.
«Здравствуй, Эйрент, — писал старшему сыну Рендом.— Не удивляйся, что я узнал эту новость не от тебя и не обижайся на Дриадена, который успел её сообщить в письме первым.
Я очень рад за тебя, что ты стал старостой группы и искренне верю, что у тебя всё получится. Я знаю, что ты по горло занят учёбой, и той, и другой. Ты, наверное, думаешь, что мне до сих пор не по душе твоя магическая учёба? Не скрою, что да, но я уважаю всё, чем бы ты ни занимался.
Когда будешь писать мне письмо, сообщи, пожалуйста, не проходили ли вы уже испытание, чтобы летать на мегафальке. Вы все на пятом курсе, так что пора. Я в своё время тоже на пятом курсе проходил это испытание. Если вам ещё не говорили об этом, то спроси у декана, думаю, он ответит на этот вопрос. Хотя, скорее всего, он сообщит вам об этом сам.
Наверняка Дриаден рассказал тебе о новостях из дома, но я всё же ещё раз расскажу об этом. Бабушка Аквилегия продолжает дружить с нашими соседями Паррингтонами, вечерами ходит к ним в гости, а днём присматривает за домом и пишет свою книгу.
Арлин и Раймона учатся в школе. Причём Арлин вечерами перед сном сидит у себя в комнате и что-то делает за столом. И не говорит никогда, чем он занят. А сами мы не желали бы это узнать в его отсутствие. На Раймону же не нахвалится госпожа Хорстон.
Мама в этом году устаёт гораздо меньше, чем в прошлом году. Думаю, в прошлом году ей работать было непривычно, а сейчас уже всё-таки втянулась.
Я тоже работаю, порой задерживаюсь допоздна и иногда возвращаюсь домой даже за полночь. Мне даже стыдно перед мамой, бабушкой, Арлином и Раймоной, но те, кажется, всё понимают.
Ну, вот, я и рассказал тебе всё. Жду с нетерпением твой ответ.