Меч, Корона и Посох. Часть I "Меч"

Прошло уже полтора месяца с тех пор, как Эйрент получил письмо отца. Эйрент и его друзья с головой ушли в учёбу, потому что почти все преподаватели начали готовить их к выпускным экзаменам, несмотря на то, что до них было ещё добрых семь месяцев. — Да он с ума сошёл! — возмущённо говорил про господина Эрменгофа всегда сдержанный Порсиан, один из отличников группы. Разговор шёл, когда они возвращались с уроков в жилой корпус. Уж кто-кто, а Порсиан никогда не пренебрегал учёбой; наоборот, даже в выходные он что-то делал сверх заданного. И поэтому вся группа была удивлена его репликой. Нагрузки на предметах по физической подготовке тоже никто не отменял. Хотя уроки фехтования стали теперь гораздо сложнее, Эйрент быстро освоил и то, что совсем недавно казалось невозможным: сражение с двумя и больше противниками одновременно. Дело пошло столь успешно, что господин Эстремадос предложил Эйренту стать его ассистентом и помогать тренировать младших лицеистов. — Что-то раньше такого не было, — заметил Эйрент, услышав предложение господина Эстремадоса. — Это нововведение господина Поргуани, — объяснил преподаватель фехтования. — Директор предложил, чтобы старшие и успешные ученики помогали учителю обучать младших. — Но у меня же совсем нет на это времени! — воскликнул Эйрент и взмолился: — Господин Эстремадос, я не могу совмещать это с обязанностями старосты! Возьмите в помощники кого-нибудь другого из нас, скажем, Улвиана. Он же бронзовый призёр Лицейских сборов! — Жаль, — огорчённо отозвался господин Эстремадос, а затем всё-таки нехотя согласился с Эйрентом, — ладно, пусть будет Улвиан. И господин Эстремадос сделал своим помощником Улвиана. На борьбе господин Моргенштерн махнул на Эйрента рукой, позволяя тому оставаться на том же уровне, что и раньше. Эйрент не мог не ценить этого. Потому что учёбы и обязанностей старосты хватало ему выше крыши. Среди прочих предметов лицеисты тоже ощутили нововведения. Например, у пятикурсников появился такой предмет, как «уроки мэгляндца», они же «патриотизм», которые у них стал вести господин Римальди, челосмаус лет сорока на вид. На этих уроках лицеисты заново прошли некоторые страницы истории Мэглянда, но здесь господин Римальди особо подчеркнул мужество и героизм сражавшихся в войнах мэгляндцев, а также бережную любовь, с которой мэгляндцы строили во все времена свою страну. Красноречие господина Римальди помогало Эйренту и его друзьям лучше усвоить этот предмет. Хорошо известный Эйренту и его друзьям господин Одерман, ранее преподававший у них физику, стал вести у них и астрономию. Только сейчас Эйрент понял, зачем у здания Спецлицея есть шпиль, столь напоминавший ему здание Московского государственного университета, столько раз виденного в прошлой жизни на картинках в книгах! А там находилась самая настоящая обсерватория, где ребята по заданиям господина Одермана с удовольствием наблюдали в телескопы участки звёздного неба. Например, Эйрент с удивлением впервые собственными глазами увидел звезду-спутник у звезды Процион, которую он наблюдал из окна своей комнаты в родном доме в Ихтитеуне. Ещё дома Ипатия спрашивала Эйрента, не начался ли у них в Спецлицее у них курс какого-то загадочного домашнего обихода. Этот предмет гимназистки изучали чуть не с первого курса, а у лицеистов он начался только на пятом. Преподаватель этого предмета, фелисимен господин Бикваан делал упор на роль мужчины в мэгляндской семье и в воспитании детей гражданами Мэглянда, что сильно перекликалось с параллельно идущим у лицеистов патриотизмом. Роль мужчины заключалась в бережной помощи жене по дому. Ну, это и так понятно, заключил Эйрент, папа и так это делает. Такого же мнения были и друзья Эйрента. Магическая же школа готовилась к первому в своей истории выпуску. Левитирование лёгких по массе предметов сменилось зажиганием свеч и основами трансформации, то есть приданию предметам новых свойств. Ученики под руководством господина Хилмиста учились то покрывать шерстью деревянные статуи, то на голом столе выращивать яркие цветы. — Это может показаться иллюзией, — объяснил господин Хилмист ученикам. — И это правда, ибо эти заклинания совсем нестойкие, в отличие от зажигания свеч. — А нельзя ли сделать их стойкими? — спросил кто-то. — Можно, — ответил господин Хилмист. — Только сделать это могут опытные маги-учёные. — Даже такие есть? — удивился тот же голос. — Да. Но учёным может стать только полноправный маг, закончивший полный курс обучения. Давайте продолжать занятие. И урок продолжился. Кроме того, в этом году Эйрент узнал, что зажигать несколько свечей одновременно под силу учащимся не магической школы, которая готовит начинающих магов, а уже магических академий, являющихся звеном высшего магического образования. За равномерным течением учебной жизни Эйрент и думать забыл про грядущее испытание. Примерно за два месяца до Вознесения директор собрал всех пятикурсников Спецлицея на собрание. Оно состоялось в том самом зале, где они были на собрании ещё в самом начале учёбы, на первом курсе, и где перед Вознесением на третьем курсе они присутствовали на концерте учащихся Спецлицея и Спецгимназии. Словно бездна времени прошла с того времени, думалось Эйренту, когда он разглядывал зал. Хотя с того же самого третьего курса миновало всего два года. Погружённый в свои мысли, Эйрент почувствовал толчок в бок со стороны сидящего рядом Святомира. Эйрент очнулся и посмотрел на сцену, куда уже успел выйти директор Спецлицея господин Поргуани. Директор говорил долго и нудно. Единственное, что запомнил Эйрент в перерывах между дремотой, — это то, что грядущее испытание будет состоять из нескольких этапов. А вот какими будут эти этапы, — он, к своему сожалению, не запомнил. «Там увидим», — решил он, выходя из зала после собрания. Обещанные испытания наступили скорее, чем предполагали Эйрент и его друзья. Первая часть испытания удивила всех; на лицах тех, кто выходил из зала после испытания, отражалась крайняя степень недоумения. Настала очередь группы, куда входил Эйрент. Лицеисты зашли в зал и изумлённо огляделись. Везде в разных позах лежали фигуры искусственных людей, до того с виду натуральные, что ребята сначала вздрогнули в испуге. Но потом поняли, что фигуры ненастоящие, и немного расслабились. Все без исключения фигуры носили на себе печать страдания разной степени выраженности. Кто-то из фигур с гримасой боли держался за живот, прислонившись к стене, некоторые испуганно озирались вокруг. Несмотря на искусственность этих страданий, долго Эйрент выдержать это не мог. Не только он, но и остальные его спутники невольно подходили к фигурам. Эйрент, например, не мог не оставить лежавшего посреди пола «человека», чьё лицо было искажено болью, и попытался поднять его. На этом испытание закончилось: в зал вошёл господин Ланклинс и сообщил об этом. Только при этом он взял с лицеистов слово, что они никому рассказывать о пройденных испытаниях не будут. — А почему нельзя? — спросил Морган. — Чтобы те, кто будет проходить испытания после вас, не были бы готовы к ним, — исчерпывающе объяснил господин Ланклинс. Ребятам ничего не оставалось делать, как уйти в жилой корпус. — Что это было? — спросил Астрей, когда они, наконец, попали в свою комнату. — Сам не знаю, — пожал плечами Эйрент. — Эх, был бы здесь Тиамин, — сказал Лаэрт, — он наверняка запомнил рассказы его брата об испытании. — Ты что? — едва не накинулся на него Святомир. — Ты слышал, что сказал господин Ланклинс? Нам запрещено рассказывать об испытании кому бы то ни было. Думаю, брат Тиамина тоже ничего не рассказывал. Несколько дней спустя лицеистам стало известно, что допущена к следующему испытанию едва ли четверть всех лицеистов. Те, кто не был допущен, испытали жестокое разочарование, потому что всем хотелось в конце концов сесть в седло громадной птицы. Более удачливые соперники утешали их как могли. Насчёт второй части испытания инструктировал лично сам господин Ланклинс. Он собрал допущенных в отдельном, самом большом, классе Спецлицея и, сперва откашлявшись, сказал: — Итак, поздравляю всех прошедших первый этап испытания. Вам предстоит второй этап, не менее ответственный. Он покажет, способны ли вы находиться на большой высоте. Потому что тем, кто не будет выносить высоту, сами понимаете, летать не суждено. Вам понятно? Все хором сказали, что понятно. — А когда будет второй этап? — спросил кто-то, и Эйрент узнал голос Гелея. — Через три дня, — последовал ответ господина Ланклинса. Все только и сделали, что переглянулись. Прошло обещанные три дня. Те ихтифрогмены, кто должен был подвергнуться второй части испытания, в сопровождении всё того же господина Ланклинса поднялись, к удивлению всех, на астрономическую башню Спецлицея. «Хмм, необычное нашли ей применение», подумал о башне Эйрент, когда они смотрели на неё и обнаружили на одном из её карнизов мегафалька господина Ланклинса, которого он представил как Илета. Претендентов на прохождение испытания оказалось около двухсот пятидесяти человек всё тех же ихтифрогменов. Как оказалось, лицеисты других факультетов проходят испытание в другие дни. — Сейчас вы должны будете сесть в седло, — поучал их господин Ланклинс, — и Илет совершит облёт вокруг астрономической башни. Каждый, кто выдержит эту часть испытания, может считать себя прошедшим всё испытание полностью. И решающая часть испытания началась. Отсеялись в итоге многие — с окружающего башню воздушного пространства доносились отчаянные крики ужаса, и Илет, мегафальк, то и дело приносил на стартовую площадку башни скорчившихся от страха лицеистов с зажмуренными глазами. Товарищи помогали неудачникам отойти вглубь башни и усесться там. Господин же Ланклинс же с оттенком жалости в глазах провожал их, но тут же сажал в седло следующего претендента. Наступила очередь Эйрента. Дома он много раз наблюдал, как отец садится в седло, так что с посадкой у него затруднений не вышло. Он сел в седло, причём уловил удивлённый с ноткой даже какого-то восхищения взгляд господина Ланклинса. И вот, наконец, взлёт. На мгновение у Эйрента перехватило дыхание, и он невольно сжал луку седла. Ведь он впервые сел в седло мегафалька один! Послышалась тихая команда господина Ланклинса, и Илет мощно взмахнул крыльями, одновременно оттолкнувшись лапами от каменного парапета башни. Эйрент увидел, как крылья мегафалька уносят его всё дальше от башни, в узких окнах которой виднелись лица его одногруппников. Немного стало страшно, но он быстро взял себя в руки. Тут его глазам открылась такая картина, от которой у него перехватило дыхание в порыве непередаваемого восторга. В лицо била сильная струя воздуха, напоённого запахами моря, леса и лугов, и под пёстрыми крыльями Илета развернулась панорама всей территории Спецлицея. Позади осталось громадное здание Спецлицея, впереди виднелись скверы и цветники, а слева темнел лес, разделявший территории Спецлицея и Спецгимназии. Где-то впереди, ближе к морю, находилась магическая школа, где учился Эйрент, а также музыкальная, в которой обучались Гиллан, Агенар и другие друзья и знакомые Эйрента. Далеко впереди простиралась голубоватая гладь моря, на такой высоте казавшаяся скорее куполом неведомого гигантского здания. Вот сзади послышался протяжный свист: это был сигнал господина Ланклинса возвращаться на башню, и Эйрент с большим сожалением позволил Илету унести себя туда. — Я смотрю, ты в полной мере прошёл испытание, и даже больше, — произнёс господин Ланклинс, едва взглянув на лицо Эйрента. Тот только улыбался, вспоминая пережитый восторг. Через несколько дней стало известно, что испытание прошла едва ли четвёртая часть лицеистов группы Эйрента. Прошедшие испытание изо всех сил старались утешить тех, кому не повезло. Дриаден, Ипатия, а также все остальные родственники засыпали Эйрента многочисленными поздравлениями, как письменными, так и устными. Так же радовали близкие и остальных счастливчиков. — Испытание прошли, и что дальше? — спросил как-то нетерпеливый Гелей, когда вечером часть этих счастливчиков собралась в его комнате и обсуждала пройденное испытание. — Господин Уортингтон велел подождать особого распоряжения, — только и сказал Эйрент, передавая слова декана. — Ах, вот оно что… — разочарованно протянул Лаэрт. — Как будто он не мог сказать этого на последнем собрании факультета! — едва не взорвался Морган. — Ничего, думаю, скоро всё разрешится, — примирительно произнёс Святомир, и разговор перешёл на другие темы. Желанное распоряжение декана будущие всадники услышали через неделю. Все они встретились на том самом полигоне, где сдавали экзамен по стрельбе на третьем курсе. Господин Уортингтон привёл своего мегафалька, которого звали Нагер. Это была рослая тёмно-бурая птица, которая прижималась головой к макушке головы декана. — Я собрал вас всех здесь, чтобы поговорить о том, что вас всех интересует, — начал декан. — Сначала я хочу поздравить вас с успешным прохождением испытания. Да, согласен, иметь мегафалька очень почётно, но сочту своим долгом сообщить, что это и огромная ответственность. Мегафальк — это всё-таки животное, живое существо, и вы должны будете кормить их, чистить им перья, лапы и хвост, пока они маленькие, стараться вызывать в них доверие и любовь к вам и всеми силами их поддерживать. Теперь к делу. На следующей неделе вы отправитесь со своими провожатыми на запад Мэглянда, в Силферские горы, где гнездятся мегафальки. Сейчас у них сезон, когда подрастают птенцы и покидают гнёзда. И именно сейчас вы сможете получить своих птиц. Все сразу же оживились, загалдели, но, по-видимому, привычный к подобным сценам декан стоял неподвижно и ждал, когда все угомонятся. Потом Эйрент узнал, что к месту гнездования гигантских птиц лицеистов везут родственники на своих мегафальках. «О, это прекрасно, — подумал Эйрент, наверное, это будет папа». Так и случилось. Получив письмо отца за несколько дней до самого знаменательного события своей жизни, Эйрент был вне себя от счастья, и в ночь перед приездом отца от волнения не смог сомкнуть глаз. И вот Эйрент летит, сидя сзади отца на его мегафальке Кэмбере. Насколько он мог видеть — по обе стороны от Кэмбера летели его друзья и знакомые, все на мегафальках родителей. А какая красота виднелась внизу… Сначала большая группа мегафальков, во главе с Нагером и господином Уортингтоном на нём, летела над частью территории, которую населяло племя вурдименов. Эта часть располагалась к югу от Малого Хрустального озера, и Эйрент видел издалека по правую руку его белёсо-голубоватую гладь. Сама же территория, над которой летели друзья, состояла сплошь из равнин, словно лоскутное одеяло, поделенных на обработанные поля. Путь они держали, как им было сказано, в горы. Сначала лицеисты достигли предгорьев. Под крыльями мегафальков плыли сначала холмы, сменившие равнины. На холмах хорошо были видны стада овец, которых, как знали Эйрент и его друзья из уроков географии, разводили вурдимены как раз здесь, в предгорьях. Между холмами виднелись многочисленные города и посёлки. Вот, наконец, и сами горы. Эйрент впервые, не на иллюстрации в учебнике географии, увидел Силферские горы, которые окаймляли всё западное побережье Мэглянда. Под крыльями Кэмбера Эйрент видел свинцово-серые, почти чёрные, склоны. Вдали сверкали снежные вершины, точь-в-точь, как на живописных открытках. От такой красоты у Эйрента захватило дух. И так было ещё несколько часов полёта, пока в голове Эйрента не мелькнуло: «Где же гнездовья мегафальков?» Как будто отвечая на этот вопрос, стая мегафальков как будто по команде Нагера, нырнула в ущелье, притаившееся между двух небольших отрогов. Сначала не было ничего необычного, ну, просто те же самые тёмно-серые скалы. Но потом Эйрент услышал нарастающий громкий клёкот, а ещё немного времени спустя все увидели громадных птиц, то сидящих на скалах, то летящих высоко в небе, то снующих между гнёздами, то там, то сям разбросанными по скалам. Это и оказалось гнездовье мегафальков, занимавшее почти всё ущелье, а оно было километров восемь в длину. По команде господина Уортингтона прилетевшие мегафальки приземлились, и их седоки спешились. — Что дальше, папа? — спросил отца шёпотом Эйрент. — Тихо. Жди, — только и был ответ. Несколько минут все молча стояли, а Эйрент переглядывался со стоявшими поодаль Святомиром, Тиамином и Морганом. Потом все увидели господина Уортингтона в сопровождении какого-то пожилого вурдимена в униформе сотрудника Спецлицея. Тот невозмутимо рассматривал прибывших, очевидно, привычный к таким визитам. За вурдименом стояли человек двадцать других мэгляндцев, тоже в униформе. В основном это были вурдимены. — Это господин Руссель, — представил его декан, — он старший смотритель гнездовья. Он вас проведёт непосредственно к гнёздам и проинструктирует насчёт птенцов. Едва дыша, лицеисты отправились за своим провожатым. Сопровождавшие лицеистов родственники остались стоять рядом с господином Уортингтоном. Вурдимен уверенно вёл их между гнёзд, и взрослые птицы стихали при его появлении. Как выяснилось, мегафальки тут гнездились под присмотром людей. Люди заботились о них, охраняли кладки и птенцов; птицы даже позволяли людям лечить и их самих, и птенцов. Далее господин Руссель повторил инструкции господина Уортингтона. Лицеисты очень внимательно слушали, стараясь не пропустить ни слова. — Вы должны выбрать себе слётка, видите, вот эти птенцы, которые покрыты тёмно-серыми перьями. Если он захочет быть с вами, он потянется к вам головой. Если не захочет, то ищите себе нового. Хочу вас предупредить, что без птенца не уйдёт никто, — слегка улыбнулся он, предчувствуя закономерный вопрос, а затем продолжал. — Как только вы выберете, то вы обязательно должны скрепить ваш союз лаской. Да, лаской. Почешете голову слётка в углу рта, это мягкая кожа между частями клюва. И слёток обязательно потянется к вам снова. А потом ваши родственники помогут вам доставить птенца в Спецлицей. Ну, вперёд. Лицеисты разбрелись между гнёздами. Эйрент быстро присмотрел себе птенца, который вместе с братьями и сёстрами находился в ближайшем гнезде, с любопытством вертел головой и хлопал довольно большими крыльями. В гнезде можно было брать только одного птенца. Подойдя к нему ближе, Эйрент отпрянул: на него рассерженно заклекотали родители птенца. Но оказавшийся вблизи смотритель издал мелодичную трель из висевшего у него свистка. Родители успокоились и наблюдали за происходящим. У Эйрента получилось с первого раза. Когда он почесал птенца в углу рта, тот радостно запищал, и, не обращая внимания на родителей, выпрыгнул из гнезда, и Эйрент едва успел с распростёртыми руками предотвратить его падение на камни. Подошёл смотритель, оказавшийся ихтифрогменом, и внимательно рассмотрел птенца. — Самец, — объявил смотритель. — Береги его. — Хорошо, — пообещал Эйрент, лаская юного мегафалька, вовсю жавшегося к нему. Эйрент опасался, что родители возмутятся, но те, к удивлению Эйрента, спокойно сидели в гнезде. Через короткое время довольные Эйрент и его друзья собрались в том месте, куда прибыли первоначально. Все, полные счастья, то и дело смотрели на своих питомцев, которые, хоть и ростом уже больше своих двуногих друзей, прижимались к ним. Господин Руссель и господин Уортингтон горячо поздравили пятикурсников Спецлицея, а старший смотритель гнездовья дал им подробную инструкцию о том, как надо ухаживать за птенцом. Дорога назад оказалась труднее, чем казалось поначалу Эйренту. Птенец был закреплён в специальной сумке, прижимавшейся ремнями к груди и животу Кэмбера. Дополнительный вес сильно сказывался на полёте мегафальков: птицы летели заметно ниже и медленнее, чем они летели по пути туда. Эйренту стало жалко Кэмбера, но тот, казалось, мало замечал дополнительную нагрузку. Через несколько часов все увидели, наконец, знакомый силуэт зданий Спецлицея. По сигналу господина Уортингтона мегафальки направились к зданию, которое не раз видел Эйрент по пути в магическую школу. Это здание, над которым иногда кружились мегафальки, было недалеко от учебных корпусов Спецлицея. Как оказалось, это было нечто среднее между птичником и конюшней: в отсеках обширного помещения виднелись небольшие гнёзда с птенцами в них. Рядом с некоторыми возились лицеисты разных факультетов; несколько человек в уже знакомой униформе Спецлицея ходили в проходах, иногда что-то подсказывая лицеистам. — Разместите ваших птенцов на любые свободные места, — сказал им господин Уортингтон. — здесь вы и будете ухаживать за вашими питомцами. А пока вы будете на учёбе, вам будут помогать вот эти смотрители, — тут он показал на людей в униформе. Когда ваши питомцы ещё немного подрастут и смогут по-настоящему летать, эти же смотрители научат вас, как обращаться со сбруей. Всё понятно? — Да! — хором сказали лицеисты и занялись птенцами. Рендом, стоя рядом с сыном, тихонечко подсказывал ему, что надо делать, а на вопрос смотрителя, не нужна ли помощь, отвечал отрицательно. — Кстати, как ты его назовёшь? — вдруг спросил Эйрента отец. — Ээээ, — растерялся Эйрент, — я как-то об этом не подумал… — В своё время это первое, о чём я подумал, когда мы с Кэмбером встретились, — добродушно улыбнулся Рендом.— Но всё-таки? На несколько минут Эйрент задумался. Вдруг ему вспомнилась фамилия одного из вождей племени ихтифрогменов прошлого — Ротбартон, который много сделал для образования Мэглянда в том виде, в котором страна существует сейчас. Он сказал отцу: — Папа, пусть его зовут Ротбар! — Хммм… Прекрасное имя! — одобрил отец. — Ну, Эйрент, ты справишься один? Мне надо лететь домой. — Конечно, справится, — вмешался находившийся рядом смотритель, а вы отправляйтесь. Эйрент распрощался с отцом, и тот улетел. В последующие дни Эйрент, да как и все его друзья, получившие юных мегафальков, разрывались между Спецлицеем с его жилым корпусом и Птичником, как на самом деле называлось помещение для слётков. Кормили птенцов в основном мясом, которое привозилось в Спецлицей отдельно. Два раза в неделю Эйрент и его друзья давали своим пернатым товарищам репу и капусту. Оказывается, мегафальки всеядные птицы! Всеми наблюдениями за питомцем Эйрент делился в письмах домой. Ротбар рос как на дрожжах, вовсю размахивал крыльями и даже мог подниматься на несколько сантиметров над землёй. Эйренту не терпелось дожидаться, пока мегафальк станет взрослым, хотя внешне тот был только вполовину меньше Кэмбера. «Потерпи немного, — писал ему отец, — он вот-вот начнёт летать». После этого письма отца Эйрент стал позволять Ротбару почаще пробовать крылья и старался как можно чаще приходить в Птичник. Смотрители одобряли это его решение, говоря, что так мегафальк быстрее научится летать. Примеру Эйрента последовали и его друзья, также растившие мегафальков. Через месяц после вознесенских каникул добрый господин Хилмист заметил, что у Эйрента и дракомандра Авиона, его товарища по магической школе, какой-то нездоровый вид. После того, как Райхан, друг-вурдимен, закончил Спецлицей и стал учиться в одном из институтов Юпитериана, Эйрент очень сблизился с Авионом. — Господин Хилмист, у нас же мегафальки, — сообщил преподавателю Авион каким-то извиняющимся тоном. — О, понятно, — мягко произнёс господин Хилмист. — Мегафальки — это очень хорошо. К тому же вы очень добросовестно относитесь к занятиям. Но всё равно: берегите себя, потому что занятия магией для переутомлённого организма очень опасны. — Хорошо, господин Хилмист, — переглянувшись с Авионом, сказал Эйрент. Пришла весна, Ротбар сильно вырос и стал почему-то терять много перьев. Обеспокоенный Эйрент бросился за советом к господину Пеннети, пожилому челосмаусу, занимавшему в Птичнике должность птичьего врача. — Не волнуйся, — улыбнулся врач, — Твой Ротбар просто становится взрослым и скидывает детские перья. Совсем скоро ты его не узнаешь. Только корми теперь цельной пищей и, как только он полетит, пусть уже сам охотится. Обрадованный и успокоенный Эйрент ушёл. С того дня каждый вечер все его мысли крутились возле Ротбара. «Как он там? Поел ли? Сколько перьев у него выпало?» Мысли навязчиво крутились у него в мозгу, пока он готовил уроки на завтра. Потом он написал письма домой и в Спецгимназию, Ипатии и Флорене, где рассказал обо всех новостях как в учёбе, так и в жизни мегафалька. Судя по ответным письмам, родные с огромным интересом читали послания Эйрента. Прошедшее недавно шестнадцатилетие меркло на фоне забот о мегафальке, и Эйрент благодарил за поздравления нехотя, лишь бы не обидеть родных. Как только Эйрент подошёл к Птичнику, навстречу ему вышел один из смотрителей, дракомандр господин Бердман. — Господин Бердман, как там мой Ротбар? — взволнованно обратился к нему Эйрент. — Да не волнуйся ты так! — отозвался смотритель. — Ничего с твоим Ротбаром не случится. Хочу тебя даже обрадовать: у него больше не выпадают перья! Едва дослушав смотрителя, Эйрент рванул к мегафальку. Ротбар очень обрадовался своему другу; сидя в гнезде, он вовсю хлопал крыльями с уже успевшими отрасти маховыми перьями. Эйренту нравилось, что эти перья отливают иссиня-чёрным цветом и сгорал от нетерпения узнать, какого цвета будут остальные перья, на теле. — Ну, Ротбар, погуляем? — спросил мегафалька Эйрент. Тот оглушительно заклекотал и ещё сильнее захлопал крыльями. По величине Ротбар уже был с Кэмбера. Эйрент взял со специального крюка упряжь для головы и подошёл к Ротбару. Тот спокойно относился к процедуре надевания уздечки, хотя раньше Эйрент проливал семь потов, чтобы освоить эту науку и приучить мегафалька к ремням. Учились лицеисты, получившие птиц, и искусству седлать мегафальков: ведь птицы должны были привыкнуть и к сёдлам. Эйрент вывел мегафалька под уздцы на улицу. Господин Бердман окинул птицу опытным взглядом и сказал: — Вижу, что у него уже отросли маховые перья, думаю, он снова скоро сможет летать. Как будто поняв слова смотрителя, Ротбар с шумом взмахнул крыльями и легко взмыл вверх, вырвав поводья из рук Эйрента. Тот, не помня себя, помчался с отчаянными криками: — Ротбар! Ротбар! Но на его пути резко встал господин Бердман. Эйрент на полном ходу врезался в смотрителя и, не удержавшись на ногах, рухнул на землю. Чешуйчатая рука дракомандра помогла ему подняться. Вместе они посмотрели в небо: там на большой высоте описывал круги мегафальк. — Как его вернуть назад?! — увидев эту картину, Эйрент схватился за голову и застонал. — Он сам вернётся, — пообещал господин Бердман. Ротбар, казалось, не собирался спускаться. Было видно, как он наслаждается полётом: ведь он впервые обрёл эту способность. На фоне весеннего ярко-голубого неба Эйрент и господин Бердман наблюдали его силуэт, на такой высоте казавшийся совсем крошечным. — Но так же не может продолжаться вечно! — не выдержал Эйрент. — Господин Бердман, как же его всё-таки вернуть? — Подожди, — снова остановил его смотритель. Они увидели, что мегафальк глянул вниз, а потом широкими кругами начал снижаться. Через несколько минут, которые Эйрент счёл бесконечными, он уже приземлился рядом со своим другом. — Я знаю, что ты меня любишь, — то и дело гладя по шее Ротбара, вовсю тёршегося головой об своего друга, говорил Эйрент, — но не делай так больше, хорошо? В ответ в зелёных глазах мегафалька мелькнула добродушная искорка. Эйрент почесал его в углу клюва, вызвав полный блаженства нежный свист. Он действительно считал Ротбара своим самым близким другом, и, чистя после учёбы ему перья или чешуйки лап, без конца делился с огромной птицей своими секретами. Все ближайшие друзья Эйрента тоже имели мегафальков и также спешили в Птичник после занятий. А в комнате их разговоры, даже начинавшиеся на тему учёбы и будущего выпуска, быстро переходили на мегафальков, их оперение, привычки и поступки. — Как только у него окончательно сменятся перья, — подошёл к ним господин Бердман, указывая Эйренту на торчащие бугорки покровных перьев, — ты уже сможешь сесть в седло и совершать самостоятельные полёты. — Здорово! — прошептал Эйрент, у которого перехватило дух от этой желанной перспективы, а затем сказал уже вслух. — А когда это будет? — Ты увидишь это сам, — многообещающе улыбнулся господин Бердман. К середине Месяца Листьев Ротбар стал совершенно взрослым и уже полностью оперился. Эйрент не переставал им любоваться: рыжевато-коричневые перья по всему телу и иссиня-чёрные маховые на крыльях и хвосте делали мегафалька настоящим красавцем. Под стать ему была Илза — самка, принадлежавшая кузену Эйрента Гиллану: она была похожа на Ротбара, только по телу перья её были рыжевато-кремовые. — Сегодня ты сможешь его оседлать и взлететь на нём, — сообщил Эйренту господин Бердман, когда тот собирался вывести мегафалька на прогулку. — Вот здорово! — был ответ Эйрента. — Только когда сядешь в седло, будь осторожен, — предупредил Эйрента дракомандр. — Хорошо, господин Бердман, — пообещал Эйрент. Он совершенно не волновался: ведь всю необходимую для полётов подготовку они уже прошли. Под несколько завистливыми взглядами остальных лицеистов Эйрент прошёл в небольшую комнатку, примыкавшую к Птичнику, где хранилась вся упряжь. По пути он услышал обращённую к остальным лицеистам инструкцию господина Бердмана насчёт отросших перьев и дальнейшего седлания мегафальков. Эйрент взял седло, уздечку и подошёл к Ротбару, который ждал его в гнезде. — Ну, Ротбар, давай собираться, — улыбнулся он. Уверенно взнуздав мегафалька, Эйрент взял седло и положил его на пространство перед крыльями. Краем глаза он видел, что некоторые лицеисты занимались тем же самым; значит, их птицы тоже готовы взлететь с седоками. Астида, серая в чёрную крапинку самочка Святомира с любопытством глядела на Ротбара; наоборот, Перкин, красновато-коричневый с белой грудью и хвостом самец Астрея свирепо сверлил её взглядом. Наконец последняя подпруга была затянута, и Эйрент, Святомир, Гиллан и Астрей вывели птиц на улицу. Едва дыша, Эйрент подошёл к Ротбару с правой стороны и вставил правую ногу в стремя. Крепко, как учили, он взялся за передний край седла и рывком очутился в седле. — Ну, что, полетели? — спросил Святомир. — Полетели! — словно эхом отозвался Гиллан. Эйрент сжал поводья, лежавшие у него на коленях. Подошёл господин Бердман, проверяя, как застёгнуты подпруги. Осмотрев, он удовлетворительно кивнул и резко взмахнул рукой. Ребята, как один, подобрались, потянули поводья и мягко тронули птичьи бока ногами. Эйрент почувствовал резкий толчок, поневоле зажмурился, а затем, от. крыв глаза, увидел себя в воздухе. У него захватило дыхание. Свершилось! Он впервые отправился в полёт на собственном мегафальке! Теперь он хоть сейчас сможет улететь куда угодно, даже домой, в Ихтитеун! Но он твёрдо помнил инструкции смотрителей Птичника, гласившие, что нагрузки на дальность полёта для только что поднявшихся на крыло мегафальков должны нарастать постепенно и что нельзя на первых порах посылать молодую птицу на дальние расстояния. Эйрент посмотрел по сторонам: справа он увидел Гиллана и Святомира, слева — Астрея. Все они видели торжествующие улыбки друг друга. Эйренту пришла в голову мысль долететь до жилого корпуса, что он и сделал. Повинуясь поводьям, Ротбар пронёсся мимо учебного крыла Спецлицея; под его крыльями мелькнули скверы, примыкавшие к жилому корпусу. Эйрент вплотную подлетел к его окнам. На мгновение Эйренту показалось, что он увидел в окнах обитателей комнат, но Ротбар тут же унёс его в другую сторону. Эйрент решил лететь к морю, сделать там крюк и вернуться к Птичнику. Сказано — сделано. Сильные крылья мегафалька несли его над синей морской гладью. Только тут Эйрент в полной мере осознал что он свободен. Он летит один, и никто ему не мешает! В лицо ему бил терпкий солёный морской ветер, а до ушей доносятся крики чаек, охотящихся на морских просторах. Он был счастлив! Счастлив этим морем, этим слепящим солнцем, этим ветром и тем, что он чувствует полное единение с несущей его огромной птицей. Как же он об этом мечтал! Если будет его воля, то он сию же минуту велит Ротбару улететь домой, в Ихтитеун. Но это было только мгновенно мелькнувшей мыслью, Эйрент знал, что он всё равно должен вернуться назад. Всему будет своё время, он всё успеет. И Эйрент решительно повернул Ротбара в сторону Птичника.