Меч, Корона и Посох. Часть I "Меч"

С того дня Эйрент вылетал на Ротбаре почти ежедневно. Каждый день он этого делать не мог, потому что время наступило жаркое, близились выпускные экзамены. Но каждую свободную минуту он старался проводить в Птичнике. Какими радостными для обоих были эти часы, которые они проводили в голубом небе, пронизанном лучами уже совсем по-летнему жаркого солнца! Как и его друзья, Эйрент нередко брал на такие прогулки всех желающих, чаще всего тех, кто всё же не отличался таким уж паническим страхом высоты. Однажды Эйрент взял с собой Дриадена, заканчивавшего третий курс и в те дни усиленно тренировавшегося перед сдачей итогового экзамена по стрельбе. — Прямо как у отца! — восхитился Дриаден, взбираясь в седло при помощи старшего брата и хватаясь руками за него сзади. — Я уверен, что ты тоже пройдёшь испытание через два года и тоже получишь мегафалька, — отозвался Эйрент, уловив в голосе младшего брата нотку зависти. — Скорее бы, — вздохнул Дриаден. — Тебе точно не будет страшно? — поинтересовался Эйрент, беря в руки поводья. — Нет, конечно! — возмутился Дриаден. — Полетели! И Эйрент поднял Ротбара в воздух. За время полёта он слышал сзади немного испуганные, но всё же восхищённые возгласы. Очевидно, что братишкой владеет сейчас смесь чувств, в которой угадывалось восхищение, не лишённое даже какого-то удивления и страха. Ещё для Эйрента стало большим удовольствием наблюдать, как охотится мегафальк. Охотился Ротбар обычно на опушках леса или же они улетали на равнины, примыкавшие к территории Спецлицея. В то время как Ротбар охотился, Эйрент стоял на земле и с неослабевающим интересом следил за птицей. Мегафальк поднимался высоко в воздух и начинал описывать в небе круги. Потом Ротбар складывал крылья и стремительно нёсся вниз, и, не успевал Эйрент испугаться, как птица поднималась вверх, держа в когтях лап то крупных рыб, то зайцев, то небольших оленей, смотря где охотился. Затем Эйрент ждал друга. Пока тот расправлялся с добычей, и, чтобы не тратить время, юноша брал с собой книги и тетради для подготовки к экзаменам. Иногда к Эйренту готовиться к экзаменам присоединялись его друзья, чьи мегафальки составляли компанию в охоте Ротбару. Подготовка к экзаменам шла своим чередом не только у выпускников Спецлицея, но и пятикурсниц Спецгимназии. Как и прежде, Эйрент регулярно получал из Спецгимназии письма от сестёр. Ипатия делилась с братом своими опасениями по поводу сдачи экзаменов и интересовалась новостями из жизни Эйрента, как учебными, так и о Ротбаре. В письмах зачастую содержался прозрачный намёк на то, что Эйрент как-нибудь возьмёт её в седло полетать. На такие письма Эйрент отвечал, что непременно так и сделает при возможности. Флорена тоже писала письма брату, где рассказывала ему об учёбе, о том, как готовится к переводным экзаменам на второй курс, а также о подругах и случаях из своей гимназической жизни. В конце Месяца Листьев без пяти минут выпускники увидели в фойе учебного корпуса Спецлицея список экзаменов с датами, в которые их надо будет сдавать. Эйрент в числе прочих ихтифрогменов стоял и изучал список, то и дело переговариваясь с друзьями, так же, как и он, обсуждавшими список. Немало здесь было лицеистов и других факультетов. — Ну, ничего себе! — услышал он прямо у себя над головой голос вурдимена Алдора. — А я-то думал, что мы экзамены будем сдавать позже! — О, привет, Алдор, — отозвался Эйрент, — а я, наоборот, думал, что раньше. Так что можно чуть выдохнуть. — Ага, выдохнуть, как же, — произнёс Алдор упавшим голосом. — Вообще не представляю, как сдавать буду. — Да сдадим, куда мы денемся, — отозвался Эйрент. Друг Эйрента по магической школе Райхан закончил Спецлицей и покинул его. При этом все удивлялись, что он не закончил магическую школу, хотя такая возможность имелась и для выпускников Спецлицея. А с отъездом Райхана в этот последний учебный год Эйрент сильно сблизился с Алдором, благо так получилось, что большинство аудиторий, где занимались пятикурсники вурдимены и ихтифрогмены, находились совсем рядом. Как-то раз перед уроком Эйрент и Алдор делились планами на будущее. Алдор страстно желал после окончания Спецлицея работать в администрации своего племени, для чего хотел поступить учиться в Академию Управления. — А я хотел бы стать магом, — сказал Эйрент. — Магом? Но… В Мэглянде негде тебе учиться! — воскликнул Алдор. — Я знаю. Но я думаю, мне всё равно есть куда податься, — возразил Эйрент, имея в виду Кертагорт. — Ты уверен? — Абсолютно. А вот из тебя, — улыбнулся Эйрент, — выйдет отличный работник администрации. Алдор в ответ лишь покраснел. В том же самом конце Месяца Листьев состоялись выпускные экзамены в магической школе. Особой подготовки не требовалось — в частности, по практической магии всё было отработано на занятиях, и Эйрент был очень благодарен за это господина Хилмисту. кертайянском языке Эйрент говорил прекрасно, не хуже родного мэгляндского и самостоятельно изученного девонского. Осталось подготовиться к экзаменам по магической географии и истории магии. Единственным экзаменом, к которому надо было более-менее серьёзно готовиться, была история магии. Но, к удивлению учеников, оценок они не получали, лишь в выпускной грамоте напротив каждого предмета значилась ремарка: «способен» или «не способен». На экзамене по магической географии ученики показывали способность находить так называемые магические вектора и магические ареалы — это линии и скопления магической энергии. Как говорил с улыбкой господин Ранклист, преподаватель магической географии, ещё предстояло составить карту векторов и ареалов Антагеи, так что магам Антагеи будет полно работы. Сдача итоговых экзаменов в магической школе совпала с активной подготовкой к выпускным в Спецлицее, но не заняла много времени. К последнему году обучения из школы отсеялось много учеников, так что экзамены сдавало максимум человек двадцать пять. И поэтому с экзаменами управились быстро. — Господин Хилмист, — спросила Мелисса, — а почему у нас нет оценок? — Оценки ставятся студиарам магических академий, поясню, то есть ученикам, которые там учатся, — ответил им господин Хилмист. — Может быть, на Антагее когда-нибудь откроют такие. Ну, это как решат магистры орденов Кертагорта. — Понятно, — ответила Мелисса. За неделю до первого из выпускных экзаменов, а предполагалось первой сдавать математику, Эйрент на Ротбаре улетел на морской пляж, чтобы там в тишине беспрепятственно повторять теорию по геометрии. Было жарко, и Эйрент снял лицейский жилет, оставшись в одной рубашке. Ротбар сразу отправился охотиться, а его друг с головой погрузился в работу. Краем уха он слышал шелест волн, лениво накатывавшихся на песок и словно звавших погрузиться в них с головой. Хоть Эйрент и чувствовал, что жабры подсохли, и надо бы в воду, но это всё-таки потом. Сейчас надо заниматься. Краем глаза Эйрент заметил поодаль какие-то две фигуры. Поневоле он отложил учебник и стал присматриваться к гостям, которые, по всей видимости, направлялся к нему. Фигуры приближались, и юноша, кое-что заподозрив, стал вглядываться в них пристальнее. Гости подошли совсем близко, и Эйрент, поняв, что не ошибся в своих подозрениях, радостно воскликнул: — Ипатия, Флорена? Ты ли это? — Конечно, я. Эйрент, я ведь совсем не ожидала тебя здесь увидеть! — призналась Ипатия, радостно улыбаясь. — Я тоже, сестрёнка. Что вы здесь делаете обе? — Да вот, прогуляться решила, отдохнуть от подготовки. И решила взять с собой Флорену. Скорее бы всё сдать и забыть! — Согласен. А я здесь наоборот решил поготовиться в тишине. — Это твой Ротбар? — принялась Ипатия восхищённо разглядывать мегафалька, который уже завершил трапезу и заканчивал чистить когти и клюв. — Да! — с гордостью ответил Эйрент, продолжая разглядывать сестёр. — Какой красавец! — Ипатия подошла ближе к птице; Ротбар с любопытством стал её разглядывать. Флорена же не решалась подойти к мегафальку, что показалось Эйренту донельзя странным — дома Флорена спокойно подходила к Кэмберу. Эйрент же наблюдал за сёстрами. Как же изменилась Ипатия за последние месяцы! Внешне её нельзя уже было назвать ребёнком, Эйрент видел в сестре шестнадцатилетнюю девушку с только начинавшей расцветать красотой: пышные волосы, умный взгляд чёрных глаз, губы цвета кораллов, красивая точёная фигурка. У Флорены, которой летом исполнялось двенадцать лет, всё только начиналось, но и она успела сильно вырасти. Трое Гамильтонов отправились погулять вдоль берега. Они обменивались новостями из своей учебной жизни. Эйрент и Ипатия делились опасениями о грядущих выпускных экзаменах, трудностями в подготовке, а Флорена слушала старших брата и сестру во все уши. — А это что, правда? — изумлялась она, когда слышала про строгость преподавателей, у которых учился старший брат. — Конечно, — отвечал ей Эйрент. — особенно господин Эрменгоф, который у нас ведёт математику. Только не говори, что у вас все преподаватели добрые, как первый весенний цветок. — Ой, — отозвалась Флорена, — точно. У нас госпожа Шварцбах такая, она у нас ведёт географию Антагеи. Дела у меня по ней пока идут неважно, — поморщилась она. — Ну, вот видишь? — подтвердил Эйрент, — а ты говорила. Но если хорошо и усердно заниматься, то никто не страшен. Я помню, на первом курсе я тоже поначалу неважно по географии занимался, пока не взялся за этот предмет как следует и не выправился. И ты занимайся. Если хочешь, мы с Ипатией летом с тобой позанимаемся, верно, Ипатия? — Верно, — согласилась Ипатия, — мы займёмся тобой. Если честно, у меня так было аж до второго курса с мэгляндским языком. Но потом у меня всё стало хорошо. За неспешным шагом Эйрент вспомнил, как год назад гулял по этому же берегу с дочерью вождя. Все знали, что на тех летних каникулах она упала с дерева, получила тяжёлые травмы, и ей пришлось пропустить этот год в Спецгимназии. Он поделился воспоминаниями о той прогулке с сёстрами, и Ипатия задумчиво сказала: — А ведь говорят, что осенью она собирается вернуться в Спецгимназию. — О как, — отозвался Эйрент. — Но ведь ей трудно будет всё навёрстывать! — Все в курсе, но надеются на лучшее, и она в конце концов снова вольётся в учёбу. Вдруг все услышали с неба громкий клёкот мегафалька. Ротбару, очевидно, надоело, что его человеческий друг слишком долго занимается не им, и решил полетать сам. — Он у меня несколько своенравный, — засмеялся Эйрент, глядя на разинувших рты сестёр. — И часто он это делает? — поинтересовалась Ипатия. — Нечасто, — отозвался Эйрент, — наверное, сегодня у него есть публика, поэтому он решил покрасоваться. — Эйрент, а может, он ревнует? — предположила Флорена, — может, он видит, что мы с тобой общаемся, и ему это не нравится? — Не знаю, — пожал плечами Эйрент, — вполне может быть. Втроём они наблюдали, как мегафальк широкими кругами спустился на землю и приземлился рядом с ихтифрогменами. Эйрент посмотрел на лица сестёр: без слов они говорили, что им не терпится прокатиться верхом. Он предложил им эту поездку, и они с радостью согласились. И Эйрент достал из седельного кармана запасные ремни для пассажиров. — А давайте слетаем к Спецгимназии! — предложила расхрабрившаяся Флорена, которая сначала испуганно стискивала одежду сидевшего прямо перед ней брата. — Не думаю, что это возможно, — заметила Ипатия, сидя позади младшей сестры. — А почему бы и нет? — сказал Эйрент и повернул Ротбара в сторону Спецгимназии. Сёстры впервые с высоты птичьего полёта увидели своё учебное заведение. Сзади себя Эйрент слышал горячий шёпот сестёр, которые живо обсуждали знакомые местечки Спецгимназии. Их можно было понять — ведь сам Эйрент тоже впервые увидел Спецлицей с высоты птичьего полёта ещё во время испытаний и помнил своё безграничное восхищение открывавшимися с седла Илета видами. После того, как они облетели всю Спецгимназию, они вернулись на пляж. Ипатии и Флорене пора было возвращаться к себе. Но расстаться брат и сёстры не могли очень долго. — Удачи на экзаменах, Эйрент, — говорила Ипатия, когда они, положив руки друг другу на плечи, смотрели друг другу в глаза и свободными руками прижимали к себе Флорену. — И тебе, сестрёнка, — отвечал Эйрент, а затем обратился к Флорене: — а тебе удачно сдать экзамены за первый курс. — Спасибо, Эйрент, — улыбнулась Флорена. — Обещаю сдать их хорошо. На этом они расстались, и Эйрент, отведя Ротбара в Птичник, направился в жилой корпус. Через неделю начались выпускные экзамены. Три экзамена — математика, мэгляндский язык и история Мэглянда и Антагеи — были обязательными, а ещё два лицеисты должны были выбрать, по какому предмету сдавать. Эйрент решил, что один экзамен он будет сдавать по биологии, а с другим испытывал затруднения. Он написал письмо родителям и спросил совета, какой экзамен ему надо будет сдавать другим. Через несколько дней пришёл ответ отца, чтобы Эйрент сдавал экзамен по химии. В первый день Месяца Цветов выпускники писали математику, она была письменным экзаменом. В назначенный час вся группа собралась возле математической аудитории. Эйрент рассматривал одногруппников, с которыми отучился все пять лет. Кто-то, и их было большинство, например, Мерлин, бесцельно бродил по коридору, видно, пряча нервозность под маской безразличия. Сам Эйрент и многие его самые близкие из одногруппников друзья, например, Святомир, Гиллан, Астрей, Лаэрт, Тиамин — тихо стояли у окна, а кое-кто из них даже пытался что-то дочитывать в учебнике. Один Порсиан был абсолютно спокоен — он стоял возле самой двери в аудиторию и рассматривал одногруппников. В аудитории за столом, в компании неизменного господина Эрменгофа сидело двое других членов комиссии. В аудиторию входило по пять человек лицеистов; все они брали свой билет из разложенных на столе и занимали места. Когда вся группа уже была в аудитории, господин Эрменгоф, оглядев своих учеников, только и скомандовал: — Работайте. Экзамен длился шестьдесят минут. Ребята сидели и сосредоточенно работали. Иногда слышался шёпот, шорох переворачиваемых страниц, сопровождаемый равномерным скрипом перьев. Вдруг с парты Эйрента с громким стуком свалилась линейка, при помощи которой он как раз сейчас собрался чертить треугольник. Как же достать? Эйрент видел, что линейка лежит через три ряда парт, а ему вовсе не хотелось вставать из-за парты и производить лишний шум. Решение пришло почти сразу, и Эйрент вспомнил уроки практической магии. Он протянул руку и сделал нужное движение пальцами. Не прошло и пяти секунд, как линейка плавно скользнула в его ожидавшую руку, и Эйрент продолжил работу. Когда экзамен закончился, ребята, как им было велено, ушли в жилой корпус ожидать оценок за экзамен. По дороге все разговорились, как бы желая сбросить накопившееся за несколько дней напряжение. — Ну, Эйрент, у тебя странный способ доставания линейки, — заметил с усмешкой Морган. — А что? Просто шуметь не хотелось, — объяснил Эйрент. — Ну, достал и достал, и неважно как, — вступился Святомир. — А работа, однако, оказалась нетрудной. Я больше боялся за геометрию. — А мне наоборот, алгебра оказалась трудной, — поделился Лаэрт, — что-то мы получим... — Ну, а сам-то ты справился? — спросил его Гиллан, — по твоим ощущениям? Лично я чувствую, что да. — Думаю, что да, — ответил Лаэрт, — только до конца не уверен в последнем задании по алгебре. — А мне кажется, я не блистал тоже в геометрии, — сказал Тиамин. — Я тоже, — добавил Астрей. — Да всё будет хорошо, — успокоил всех Порсиан, шедший сзади. После обеда и сидения в комнатах со всё нараставшим напряжением, ребята в четыре часа дня снова отправились в учебный корпус, чтобы узнать свои оценки. Все ребята снова собрались в своей, ставшей привычной за пять лет, аудитории. Всё нараставшее волнение достигло такой точки, что воздух, казалось, звенел от напряжения. Наконец, все увидели господина Эрменгофа, поднимавшегося на свою кафедру. Он держал большой лист бумаги. Затем он стал в алфавитном порядке называть фамилию лицеиста, оценку того на экзамене и коротко комментировал её. Наконец, дошла очередь до Эйрента. С замиранием сердца Эйрент услышал: — Гамильтон, Эйрент. Пять с минусом, а могла быть шесть. Если бы ты не допустил небольшую неточность в последнем задании по геометрии. А так, поздравляю, с работой ты справился. «Уффф, — радостно пронеслось в голове Эйрента, покрывшегося холодным потом. — Ну, ладно, всё позади. Сегодня напишу отцу». Большинство товарищей Эйрента получили оценки от четырёх до шести. Некоторые получили и три. Но были и те, кто с работой не справился, такие ребята должны были пересдавать экзамен через две недели. А их более удачливые одногруппники обещали им помочь в этом. Но таких неудачников было совсем немного. Через три дня ребята писали выпускную работу по мэгляндскому языку. Сначала они писали тест, как им было обещано в самом начале года. И снова, как на первом экзамене, деловито скрипели на всю аудиторию перья, снова была тихая сосредоточенность. Господин Викателли как председатель комиссии ходил по классу и следил за порядком. Если кто-то начинал шептаться, господин Викателли строго пресекал это. Это и было понятно, господин Викателли не терпел подсказок, тем более на экзамене. Кто-то с задних парт не один раз звал Эйрента, прося помощи. Но Эйренту было не до того, он хотел побыстрее закончить тест и сдать его на стол комиссии. Поэтому он не обращал на шёпот внимания и продолжал работу. — Каждый, кто закончил тест, может его сдать и выйти в коридор проветриться, — донёсся до сосредоточенного Эйрента голос господина Викателли, — а потом пусть возвращается в класс и готовится к сочинению. Эйрент был в числе тех первых пятнадцати лицеистов группы, сдавших тест. Потом Эйрент с удовольствием вышел из душной аудитории и подошёл к раскрытому, ведь день выдался необычно для начала Месяца Цветов жарким, окну. Юноша с удовольствием подставил горящее лицо ветру, напоённому запахами моря, молодой травы и цветов. Эх, скорей бы разделаться с экзаменами и как следует нагуляться! Отдохнув, Эйрент вместе с большей частью одногруппников вернулся в аудиторию и взял со стола листок, чтобы на нём писать сочинение. К этому времени вся группа уже сдала тест; часть ребят отдыхала в коридоре. На доске господин Викателли уже написал темы сочинения, и Эйрент думал, какую же из них взять. «Пусть будет эта, — решил Эйрент. — „Образы дочерей вождя в романе Илмера Бургоньера „Будни“» Это было единственное произведение мэгляндской литературы, понравившееся Эйренту за всё время обучения в Спецлицее. Эйрент любил этот роман за юмор и лёгкий язык изложения. Когда все вернулись в аудиторию, господин Викателли скомандовал начинать. Снова воцарилась тишина, нарушаемая скрежетом перьев. Иногда то тот, то другой лицеист поднимался с места, чтобы взять новый листок. Через два часа Эйрент сдал готовое сочинение. — Неплохо, — произнёс господин Викателли, просмотрев работу. — Ты можешь идти, Эйрент, и ждать оценки. Они будут вывешены к завтрашнему вечеру в фойе. К вечеру следующего дня оценки, обещанные господином Викателли, висели в фойе Спецлицея. Там, на специальном стенде, вывешивались результаты экзаменов для всех групп, и Эйрент с друзьями искали свои оценки. Ах, вот он, наконец, нужный листок! «Слава Касториосу!» —подумалось Эйренту, когда он нашёл свою фамилию, напротив которой красовались три оценки за выпускной экзамен по мэгляндскому языку. Он получил «четыре» за тест и две оценки «шесть» за сочинение. В душе Эйрента появилось ликование, продолжившее бушевать там всю дорогу до жилого корпуса. Оставался последний обязательный экзамен — история Мэглянда и Антагеи. Вечер ребята группы Эйрента провели, празднуя сдачу двух письменных экзаменов. Несдавших мэгляндский язык не оказалось; все с экзаменом справились. А утром следующего дня все плотно засели за подготовку к экзамену по истории. Святомир предложил написать все даты на больших листах и развесить их по стенам. Сам он ввиду своего увлечения знал их наизусть, обладая, как оказалось, неплохой памятью, и ему хотелось, чтобы все знали их в идеале так же, как он. Порой в комнатах, где жили пятикурсники, шёл самый настоящий мозговой штурм; Эйрент и его друзья вечерами попросту проваливались в сон, выматываясь от такого напора информации. Ребята были абсолютно уверены, что председателем комиссии будет их преподаватель господин Валуаньян. Но поскольку в билете, как им рассказывали, была и история Антагеи, то предполагалось, что в комиссии будет и господин Сантьянтес. Так и случилось. Прошло пять дней напряжённой подготовки, и наступила дата экзамена по истории. Ребята вышли из жилого корпуса и двинулись по направлению к учебному. — Я не очень хорошо знаю историю стран Саутара, — пожаловался друзьям Агенар, имея в виду самый южный континент Антагеи. — Ты знаешь, я тоже, — отозвался Мерлин, — надеюсь, он нам не попадётся в билетах. — Я тоже надеюсь, — сказал Агенар. — Да всё будет хорошо, — вмешался Святомир. — Мы что, зря столько времени учили? — Конечно, — добавил Порсиан. Эйрент шёл молча. Ему хотелось, чтобы ему в билете досталось что-нибудь из истории Девонгландена. Эйренту очень нравилось изучать историю именно этой страны, и он, изучая девонский язык и уже неплохо на нём говоря, мечтал туда попасть. Одним из вопросов билета Эйренту, как он и весьма страстно желал, попалось правление Скильда Первого, первого короля Девонгландена из династии Лоренганов. Юноша ликовал, когда сел на своё место готовиться к ответу. И вот, настала его очередь отвечать. Господин Валуаньян и господин Сантьянтес слушали его, благосклонно улыбаясь. Наконец, Эйрент закончил, и до него дошло, что ему ни разу не задали дополнительных вопросов, как многим ребятам его группы. — Ну, Бориан, что скажете? — спросил господин Валуаньян коллегу. — А что я могу сказать, Лаэрт, когда вы сами всё видите? — отозвался, широко улыбаясь, господин Сантьянтес. Эйрент сидел ни жив ни мёртв в то время как оба преподавателя шептались между собой, по-видимому, что-то обсуждая. — Ты можешь идти, Эйрент, — произнёс господин Валуаньян, — мы ставим тебе шесть. Молодец. — Cпасибо! — сказал Эйрент, вставая со своего места и уступая его Моргану, собравшемуся отвечать.. В тот вечер в комнате Эйрента ребята праздновали сдачу всех обязательных экзаменов. Все — Эйрент, Святомир, Астрей и Лаэрт сдали историю на шесть, с чем горячо друг друга и поздравляли. Оставалось сдать только экзамены по выбору. На следующий день Эйрент взялся за работу по подготовке к экзамену по биологии. Да и остальные ребята занялись подготовкой к своим экзаменам. Вместе с Эйрентом к экзамену по биологии готовился Астрей, потому что он намеревался пойти по стопам отца и стать врачом — биология ему нужна была, чтобы поступить на медицинский факультет Юпитерианского университета. А Эйренту этот предмет просто нравился. Лаэрт влился в компанию Эйрента и Астрея, как он говорил, «за компанию». Ребята часто уединялись в читальном зале огромной лицейской библиотеки, чтобы не мешать остальным одногруппникам, или же всей компанией выбирались на берег моря. В таких случаях с ними были их мегафальки, охотившиеся маленькой стайкой. Полные энтузиазма после успешно сданного экзамена по биологии, а Эйрент, Астрей и Лаэрт сдали все его на шесть, они приступили готовиться к экзамену по химии, к которой готовились по той же схеме, что и к биологии. — Остался последний экзамен, и мы вольные птицы, — говорил Лаэрт, собираясь, как обычно, в читальный зал. — Точно, — подхватил Эйрент. — И мы уедем домой. Вы с Астреем к себе в Адамастеун, мы со Святомиром в Ихтитеун. А тогда, наверное, не будем так часто встречаться. — Что за ерунда, Эйрент? — возмутился со своего места Святомир, готовившийся к экзамену по астрономии. Он уже сдал экзамен по физике, первому из своих экзаменов по выбору. — У нас же есть мегафальки, мы в любое время можем сесть в седло и улететь куда угодно, хоть в Адамастеун, хоть в Юпитериан. — И то верно, — отозвался Астрей. — Ну, все готовы? Идём! Назавтра предстояло сдавать химию, и ребята, зайдя сначала, как обычно, в Птичник за мегафальками, отправились на пляж, чтобы всё как следует напоследок повторить. И вот он, наконец, сдан, последний выпускной экзамен! Оценка пять по химии грела душу Эйрента. Всё! Совсем скоро выпускной акт со вручением аттестатов за Спецлицей и домой! Домой, в родной Ихтитеун, к родителям, на родные берега озера! Скорее бы! Через три дня после последнего экзамена Эйрент побывал на последнем собрании старост в деканате. Господин Уортингтон подвёл итоги, поздравил без пяти минут бывших лицеистов со сдачей экзаменов, попросил старост сообщить лицеистам о дате выпускного акта и поторопить некоторых с подготовкой к пересдаче математики. Эйрент так и сделал. И вот, настал тот долгожданный день, когда в Спецлицее был назначен выпускной акт. К этому дню все должники разделались с долгами по экзаменам, и можно было идти получать документ об окончании учебного заведения. Каждому факультету Спецлицея отводился для этого отдельный день, по алфавитному порядку андроканисы получали аттестаты первыми. Накануне желанного дня лицеисты привели в порядок свою обувь, одежду и, наконец, себя. Утром, прежде чем пойти получать аттестат, Эйрент долго стоял в комнате и рассматривал себя в зеркале. Он видел там внимательно смотревшего на него чёрными глазами довольно высокого юношу с копной чёрных волос. Эйрент вспомнил, как впервые увидел сам себя шесть лет назад, о, Касториос, как же это было давно… Тогда из зеркала на Эйрента смотрел мальчишка, а сейчас юноша видел там почти мужчину, которому ещё предстояло возмужать... — Ну, ты готов? — прервал его мысли Святомир, — идти пора. Кстати, пришли Гиллан, Тиамин, Мерлин и Морган. Занятый рассматриванием себя в зеркале, Эйрент не заметил, как в комнату зашли её несколько его одногруппников. Вместе они отправились в актовый зал. Зал уже был полон. На сцене стоял стол, где ровными стопками лежали какие-то небольшие книжки. Поскольку факультет в зале присутствовал один, стол не был особо длинным. Множество цветов украшало зал, наполняя его тонким ароматом. Как только Эйрент и его друзья вошли, их оглушил гомон собравшихся выпускников. Эйрент знал, что в тот же день его сестра Ипатия тоже получает аттестат. — Куда же нам сесть? — вертел головой Морган. Эйрент и остальные тоже искали свободные места. — Эйрент! — раздался за спиной голос. Эйрент обернулся, и увидел там Соргина и его одногруппника. — Поздравляю тебя с окончанием, — сказал бывший одноклассник, улыбаясь. — И тебя, — отозвался Эйрент, и они впервые в жизни обменялись дружескими объятиями. Лицеисты-ихтифрогмены заняли наконец свободные места и принялись ждать. Как оказалось, в том же ряду сидели и все-все друзья Эйрента, с кем он сдружился за годы учёбы. Ожидание долго не продлилось: из-за кулис вышли декан факультета ихтифрогменов господин Уортингтон. Он занял место за столом. В последнюю очередь вышел директор Спецлицея Беренгел Флорианит Поргуани. Он взял со стола большой лист бумаги. После краткой поздравительной речи директор принялся вызывать на сцену лицеистов в алфавитном порядке по фамилии. Лицеист поднимался со своего места, шёл на сцену, директор вручал ему документ, а декан пожимал ему руку. И вот, наконец… — Гамильтон, Эйрент Рендомит, — пронёсся по залу голос директора. Эйрент отправился на сцену. Он получил из рук директора свой аттестат и повернулся к господину Уортингтону. — Удачи тебе на твоём жизненном пути, — только и сказал декан. — Спасибо, господин Уортингтон, — тихо отозвался Эйрент, уходя со сцены. В тот же день ребята отправились прогуляться по морскому берегу. Через три дня предстоял отъезд домой. Гуляя и наслаждаясь чудесной погодой, которая тоже решила устроить выпускникам праздник, бывшие лицеисты делились планами на дальнейшую жизнь. Астрей, например, собирался стать врачом, как его отец. Их сердца переполняла странная смесь счастья и светлой печали. Счастья — потому что они закончили Спецлицей, светлой печали — потому что предстояло расставание с теми, с кем они бок о бок провели пять лет, деля всё: и радость, и грусть, и даже первую любовь. Вообще, существовал старинный запрет на контакты лицеистов и гимназисток, но в последние десятилетия этот запрет имел явную тенденцию к отмене. Накануне отъезда Эйрент списался с Ипатией, и они договорились, что полетят домой на Ротбаре. Господин Бердман, смотритель Птичника, дал добро на первый, столь длительный перелёт молодого мегафалька с пассажирами. Оставшиеся дни Эйрент и его друзья приводили в порядок свою комнату. В день отъезда они должны были сдать ключи от комнаты работнику, ответственному за этаж. А тот сдавал их коменданту жилого корпуса. За день до отъезда Эйрент тепло прощался с господином Хилмистом. Выпускная грамота вместе с аттестатом Спецлицея уже лежали в дорожной сумке в особом кармашке. — У тебя все задатки, чтобы стать настоящим магом, — говорил ему господин Хилмист. С кертами, преподавателями магической школы, Эйрент уже давно говорил только на кертайянском языке. — А как мне попасть на Кертагорт? — горячо спросил его Эйрент. — Давай сделаем так. Сможешь прилететь летом в Юпитериан, в командорию Ордена Голубых Звёзд? К тому времени мы придумаем, как найти портал до Кертагорта. — Думаю, да, — облегчённо сказал Эйрент. — Тогда давай, до встречи летом! — До встречи! Спасибо вам, господин Хилмист! — И тебе спасибо за прилежание! Удачи тебе, Эйрент. И они расстались. В последнюю ночь в Спецлицее Эйренту долго не спалось. Он слушал сопение соседей по комнате и думал о завтрашней встрече с Ипатией на пляже. Скорей бы! Из писем родителей он знал, что дома тоже ждут их с нетерпением. Для Ротбара, писал отец, место тоже приготовлено. Дриаден и Флорена уже неделю как были дома. Кстати сказать, за неделю до выпускного акта все они проводили своих младших братьев, сестёр и кузенов на дилижанс до Свифторино. Эйрент сначала предложил им было подождать и хотел доставить их до Ихтитеуна на Ротбаре, но те отказались. — Ещё успеем полетать! — сказал Дриаден, — а сейчас домой уже сильно хочется. И Эйрент не мог не согласиться с этим. Наутро Эйрент уже был на пляже. Там уже стояла Ипатия; на песке у её ног стояла дорожная сумка. Они отправились в Птичник, где их тепло встретил господин Бердман. — Улетаете? — улыбнулся он, окинув взглядом брата и сестру. — Да, господин Бердман. Спасибо вам за то, что присматривали за Ротбаром! — А я хвалю тебя за то, что ты вырастил прекрасную птицу. — Спасибо, — зарделся Эйрент, седлая мегафалька. — Удачи тебе в жизни, — добавил смотритель, когда Эйрент в последний раз вывел Ротбара во двор. К Птичнику в эту минуту подтягивались другие выпускники, отправлявшиеся домой на своих мегафальках. Бывших одногруппников Эйрент не заметил — очевидно, они планировали улететь позже. Ну, ничего, он потом с ними или увидится, или спишется. Эйрент закрепил ремнями дорожные сумки, а также Ипатию, усевшуюся сзади, на пассажирское место. Одним движением он сел в седло и поднял Ротбара в воздух. Они описали прощальный круг над Спецлицеем и Спецгимназией и взяли курс на север, к Большому Хрустальному озеру.