Меч, Корона и Посох. Часть I "Меч"

— Как здорово, правда? — крикнула Ипатия, перебивая свист ветра, взлетавшего из-под огромных птичьих крыльев. — Конечно! — орал по той же самой причине Эйрент. Они были в пути уже четвёртый час. Под крыльями Ротбара плыли поля, луга, реки, города, словом, всё, чем богата территория Мэглянда. Брат и сестра любовались открывавшимися сверху видами родной страны, к тому же погода стояла солнечная и ясная, что добавляло прелести к наслаждению полётом. Впереди у Эйрента и Ипатии была целая большая жизнь, и они с радостью и уверенностью неслись к ней на могучих крыльях мегафалька. Они закончили Спецлицей и Спецгимназию и знали, что там, впереди, в Ихтитеуне, их с нетерпением ждут родители, братья, сёстры, бабушки и дедушки, радуясь за них. Прошло ещё два часа полёта, ребятам сильно захотелось есть, но они решили потерпеть до дома. Ещё там, на месте, они сначала думали взять в дорогу что-то перекусить, благо в столовых обоих учебных заведений лицеистам и гимназисткам, отправлявшимся домой, давали в дорогу сухой паёк. Выпускники не были исключением, но Эйрент и Ипатия рассудили здраво, что в седле им перекусить удобно не будет, и оказались правы. Вдруг Эйрент увидел руку Ипатии, показывавшую пальцем на нечто спереди. — Смотри, Эйрент! — сказала сестра. — Что там? — Смотри! — повторила Ипатия. Эйрент, доселе посматривавший по сторонам, вгляделся вдаль. Там, впереди, синела на горизонте многообещающая гладь. — Большое Хрустальное озеро! — срывающимся шёпотом произнёс он название родных вод. Да, впереди лежало оно, озеро, на берегах которого брат и сестра родились и выросли. Эйрент никогда ещё не подлетал к нему практически в одиночку, ведь раньше он летал над озером только на мегафальке отца. А сейчас Эйрент сидел в седле собственного мегафалька, управлял его полётом и даже истинно по-взрослому чувствовал ответственность за сидевшего сзади пассажира; тем более это была его родная сестра. Они летели уже над самим озером, словно огромное зеркало, простиравшимся под крыльями Ротбара. Как же оно прекрасно, родное озеро, и как чудесно оно сверкает под лучами летнего солнца! У Эйрента даже навернулись слёзы при виде столь родной картины. По доносившимся сзади всхлипам он догадывался о тех же эмоциях, переполнявших в ту же минуту Ипатию. * Семья Гамильтонов сидела у себя на веранде. Все вместе они обсуждали прошедший вчера ураган, пронесшийся над озером и располагавшимися на его берегах городами и посёлками. Дом Гамильтонов, в отличие от многих, практически не пострадал, за исключением того, что рухнуло росшее возле ограды дерево и сломало её. — Скорей бы Эйрент с Ипатией вернулись, — нарушила наступившее было молчание Флорена. — Для них то, что случилось вчера в Ихтитеуне, будет неприятным сюрпризом, — добавил Дриаден. — Ведь Эйрент обожает Ихтитеун… — Вы правы, — произнёс Рендом. — Но всё-таки, где они? Они должны были вернуться ещё вчера. — Дриаден, ты не помнишь, говорил ли Эйрент, когда именно они собирались вернуться? — спросила среднего сына Латона. — Нет, мама, — отвечал Дриаден. Арлин и Раймона, ученики теперь соответственно третьего и второго классов школы, сидели у огромных окон веранды и смотрели на улицу. Вдруг все услышали громкий клёкот Кэмбера и последовавший за ним сильный шум внезапного ветра, и бросились к окнам. — Мегафальк летит и снижается, — заметил Арлин. — Ого, какой большой! — добавила восхищённо Раймона. — Это может быть только Ротбар, — сказал Рендом, с улыбкой вскакивая с места и устремляясь во двор, тем самым подавая пример остальным. Гамильтоны выбежали во двор, куда, пригибая взмахами громадных крыльев траву и цветы, садился мегафальк рыжевато-коричневого цвета и с иссиня-чёрными перьями крыльев и хвоста. Ветер, поднятый крыльями, стих, огромная птица приземлилась, и с неё спешились долгожданные Эйрент и Ипатия. — Приехали, родные! — воскликнула Латона, стискивая старших детей в объятиях и покрывая их лица поцелуями. Вокруг приехавших сразу образовался водоворот объятий, прыжков и радостных криков. — Эйрент, сынок, — подошёл более сдержанный Рендом. — ты уже почти мужчина. А твой Ротбар даже крупнее, чем мой Кэмбер. Надо его обустроить. А Ипатия — красивая взрослая девушка. Ипатия зарделась. К ней сразу кинулась Флорена, за ней не отставала Раймона. Арлин, не скрывая восторга при виде Ротбара, не мог определиться, то ли ему броситься к брату, то ли подбежать к мегафальку, чтобы его как следует рассмотреть. Победило первое, и Арлин присоединился к Дриадену, чтобы вдоволь наобниматься с Эйрентом. Когда радостные крики, визги, радостные бросания на шею, сопровождавшие всю эту суматоху, улеглись, а Ротбара определили в гнездо рядом с Кэмбером, старшие брат и сестра семьи Гамильтонов прошли в дом, оставили дорожные сумки в коридоре и прошли, наконец, на веранду. — Как же хорошо дома! — вырвалось у Эйрента, окидывавшего взглядом веранду. — Только что случилось с городом? — Вчера ураган был, — пояснил Дриаден. — Мы из дома боялись выйти, — добавила Флорена. — Такой был ветрище, что мы думали, дом сдует! — В газетах написано, что вождь уже созвал комиссию, чтобы ликвидировать последствия, — произнёс Рендом, и все вздохнули с облегчением. — Вот и хорошо, — добавила Ипатия — А где бабушка Аквилегия? — принялся озираться Эйрент. — Она у Паррингтонов, — ответил Рендом. — Они уехали в санаторий и попросили её присмотреть за домом. — Понятно. Мне тоже непривычно не видеть бабушку у нас дома, — сказал Эйрент. — Зато теперь вы долго не уедете отсюда, — сказала Латона; лицо её светилось счастьем. — Разве что будут учиться где-то, — произнёс Рендом. — Ну, не завтра же, Рендом, — возразила мужу Латона, вставая и уходя на кухню. За ней устремилась Ипатия, поманив за собой Флорену. — Эйрент, а ты дашь полетать на мегафальке? — спросил с горящими от восторга глазами Арлин, вовремя сменив тему, начатую отцом. — Конечно, — ответил братишке Эйрент, и глаза мальчика заблестели ещё больше. — А меня? — тут же спросила Раймона, заглядывая брату в глаза. — А как же, — улыбнулся ей Эйрент. — Идём все ужинать, — пригласила Латона, возникая на пороге веранды. За ужином некоторое время царила тишина, время от времени нарушаемая позвякиванием столовых приборов о тарелки. Члены семьи Гамильтонов смотрели друг на друга; казалось, они не виделись целую вечность и им всем предстояла такая же вечность разлуки. — Эйрент, — наконец, прервал затянувшееся молчание Арлин. — Скажи, это очень сложно учиться в Спецлицее? — А почему ты спрашиваешь? — поинтересовался Эйрент, проглотив кусок. — Просто у моего одноклассника, Урбана в этом году старший брат закончил первый курс Спецлицея и рассказал ему, как было сложно! — Больше слушай Урбана, — повернулся к Арлину Дриаден, — наверняка он преувеличивает. — Это верно, — подтвердила Латона, — своими ушами слышала, как он в коридоре перед уроком всех пугал контрольной по математике. Что, Арлин, сложная была контрольная? — Нет, конечно, мама! Я её написал одним из первых! — Ну, вот видишь, — весело подмигнул младшему брату Дриаден. — Заранее бояться не стоит. — К тому же пройдёт два года, ты сам будешь учиться в Спецлицее и сам всё увидишь, — добавил Эйрент. — Я тоже сначала жуть как боялась первых занятий в Спецгимназии, — произнесла Флорена, и все, Раймона в особенности, внимательно посмотрели на неё. — А как же госпожа Шварцбах? — с хитрой улыбкой спросила её Ипатия. — Ты же говорила, что жуть как боишься ходить к ней на уроки географии! — Боюсь, — призналась Флорена. — Но мы же с тобой будем заниматься, я и Ипатия! — возразил Эйрент. — К тому же я не забыл ещё уроков господина Хаардана. — Да, точно! — вспомнила Флорена. — Обещаю, я перестану бояться уроков географии! — Посмотрим-посмотрим, — сказал доселе молчавший Рендом, внимательно слушавший разговор жены и детей. — Скорей бы и мне в Спецгимназию, — задумчиво сказала Раймона с лёгким оттенком зависти в голосе. — Ещё успеешь, — мягко успокоила её Ипатия. — И думаю, ты будешь прекрасно учиться в Спецгимназии, — добавила Латона, — вон, если тебя госпожа Хорстон вовсю хвалит! — Какая ты молодец! — в один голос сказали Эйрент, Ипатия, Дриаден и Флорена. Раймона густо покраснела. * Эйрент, Ипатия и Арлин с Раймоной вместе плыли в водах озера. На следующий день после приезда Эйрента и Ипатии родители были заняты, Флорена залегла дома с книжкой, Дриаден умчался к своему другу Селиану, поэтому Рендом и Латона отпустили младших детей в озеро со старшими. Эйрент плыл с огромным наслаждением. Его тело повторяло привычные движения и мягко скользило в толще озёрной воды. Юноше было невообразимо приятно чувствовать жабрами ласковую прохладу родного озера, ведь он столько времени был лишён этого.ощущения. Попутно Эйрент наблюдал за братом и сёстрами и следил, чтобы младшие не отставали от них с Ипатией. А ещё он поглядывал на столбы-указатели, поднимавшиеся со дна озера и указывавшие ихтифрогменам на городские объекты на поверхности. Эйрент знал карту столбов не хуже родителей и даже мог попасть прямо в дом к Святомиру, который под большим секретом и с одобрения дяди Сарадона снабдил его кодом домашней решётки Рюрикстонов. Эйрент не разглашал этот код даже никому из домашних, как бы они него ни просили. А вот, и тот самый столб. Эйрент убедился, что на нём видна надпись «Улица Фонарщиков». На этой улице и жила семья Сарадона Арлинита Рюрикстона, дяди Эйрента по матери. Он показал столб брату и сёстрам, затем указал наверх, а те всё поняли и согласно кивнули. Через двадцать минут Гамильтоны вынырнули в бассейне Рюрикстонов. Очевидно, услышав из бассейновой комнаты плеск и приглушённые голоса, туда заглянула госпожа Рюрикстон. — Святомир! Эйрент приплыл! Прибежал Святомир и принялся тискать кузенов и кузин, как они были, в чешуе. Госпожа Рюрикстон снабдила гостей длинными туниками, а те повесили свою чешую просыхать. — Госпожа Рюрикстон, мы ненадолго, — сообщил Эйрент жене дяди, — а то мама будет волноваться, куда мы пропали. — Хорошо, Эйрент, это понятно. Идёмте чай пить! За чаем разговор вертелся вокруг закончившейся учёбы. У Эйрента в голове крутилась одна единственная мысль: чем бы сменить тему разговора! Всё чаепитие он ёрзал на стуле от нетерпения. Он так надеялся отдохнуть, наконец, от учёбы, а тут… Но чувство такта не позволило ему перебить жену родного дяди. Спасение пришло неожиданно. — А пойдёмте в мою комнату! — предложил Святомир, как будто угадав мысли Эйрента. — Ипатия и Раймона пойдут ко мне, — тут же заявила Инесса. — Хорошо, — сказала тётя Атропа. Никто не возражал, и гости разошлись по комнатам хозяев. — Тебе мама не надоедает подобными разговорами? — спросил Святомир Эйрента. Арлин принялся с интересом и восхищённо разглядывать книги, стоявшие на полках в комнате Святомира. — Ну, не успела ещё, — сказал Эйрент. — Мы же с Ипатией только вчера вернулись. — Я тоже только вчера вернулся, но мама мне все мозги запудрила своими вопросами про учёбу. Она у меня, ты же знаешь, какая дотошная. — Да знаю я, Святомир. Скорее всего, моя пристанет на днях с теми же вопросами. Кузены разговорились, забыв обо всём, хотя ещё каких-то три или четыре дня назад они ещё вовсю общались в лицейской комнате. — Святомир! — послышался голос Арлина, когда они наговорились и замолчали. — Можно, я возьму у тебя почитать эту книгу? — Какую? — А вот, — Арлин показал обложку, на которой значилось: «Иакин Гардинг. «Приключения сильфа в большом мире». Эйрент знал эту книгу, они читали её на внеклассном чтении ещё когда учились в школе. — Конечно, возьми, — разрешил Святомир. — Только как ты её домой заберёшь, вы же приплыли по озеру. Обратно придётся возвращаться так же. А в озере ты её намочишь и испортишь. — Ой, точно… — растерялся Арлин. — я совсем забыл… — Ничего страшного, — решил Святомир. — Эйрент, я доставлю Арлина к вам домой на Астиде. Ей же надо летать и нельзя всё время сидеть в гнезде. — Хорошо, — согласился Эйрент. — Тогда мы с Ипатией и Раймоной поплывём одни. А ты, Арлин, забери у тёти Атропы свою чешую и ласты с перчатками. Понял? — Понял, — ответил Арлин и отправился вниз вместе со Святомиром, собиравшимся оседлать Астиду, свою самку мегафалька. Эйрент же пошёл в комнату к Инессе забирать сестёр домой. Через три недели к Гамильтонам прилетели, оба на мегафальках, господин Дарлинтон и Астрей. Астрей взял с собой Лаэрта, не имевшего мегафалька. Эйрент очень обрадовался друзьям, и вчетвером со Святомиром юноши целыми днями болтались то по Ихтитеуну и его окрестностям, то в озере. Временами они делали совместные вылеты на мегафальках. — Эйрент, — спросил однажды Святомир, — тебя родители сильно допекают насчёт того, что ты будешь делать дальше? — Бывает, — признался Эйрент. — А что, тебя допекают? — Да почти каждый день. Надоело уже. Я, например, пойду на исторический факультет университета, уже твёрдо решил. А родители об этих моих планах постоянно забывают. Смешно. — Зато меня совсем не допекают, — подал голос Астрей. — Для тебя, Астрей, всё было понятно с самого рождения, — засмеялся Лаэрт, — твой отец если врач! — А ты, Лаэрт, чем будешь заниматься? — спросил Святомир. — Не знаю пока. Хотелось бы стать учителем, — нехотя признался Лаэрт. — Учителем? — хором протянули остальные. — Ты об этом ничего не говорил! — воскликнул Эйрент. — Я просто виделся тут с госпожой Вульфинг, нашей с Астреем учительницей, мы разговаривали об этом, — поделился Лаэрт. — а ещё мне понравилось учить читать своего братишку Калиона, которому уже четыре года. И я подумал, что я буду учителем. Все согласились с Лаэртом, ибо многие их одногруппники в Спецлицее часто пользовались помощью Лаэрта по многим предметам. Эта его помощь приходилась как нельзя кстати перед различными экзаменами. Сам Эйрент просил у Лаэрта консультаций по, например, физике. А если Лаэрт станет школьным учителем, он будет одним из немногих учителей-мужчин в Мэглянде. Например, в школе, где учился Эйрент, из всех учителей мужчина был только один. А в очень многих школах Мэглянда, как точно знал Эйрент, преподавали лишь женщины. В основном блаженное времяпровождение было прервано, чего и опасался Эйрент с того памятного разговора с тётей Атропой. В один прекрасный вечер к ним домой явились дедушка Лаэрт с бабушкой Миртой, а также Рюрикстоны — дедушка Арлин, бабушка Флорена, дядя Сарадон и тётя Атропа. Дядя Сарадон пришёл со Святомиром. В гостиной уже сидели братья и сёстры Эйрента. — О, сколько народа, — вполголоса проговорил Эйрент, вернувшись с прогулки и оглядев присутствующих. — В честь чего такое собрание? — А ты что, забыл? — удивился дедушка Арлин, и тут Эйрент вспомнил, что они получили несколько писем о приезде родственников. — Ах, да, точно. Как я мог забыть… Эйрент поздоровался со всеми, и все отправились в столовую на праздничный обед. А после обеда все вернулись в гостиную, и разговор, начатый за столом, продолжился. В частности, говорили о дальнейшей жизни выпускников Спецлицея и Спецгимназии, коими были Эйрент, Ипатия и Святомир. — Папа, я стану врачом, — сразу заявила Ипатия. — Я в этом не сомневался, доченька, — тепло улыбнулся Рендом и тут же посмотрел на старшего сына. — Надеюсь, Эйрент составит тебе компанию. — Папа, а я хотел бы продолжить магическое образование. Мне надо на Кертагорт, к тому же я хочу найти там твою сестру, — твёрдо сказал отцу Эйрент, глядя ему в глаза. Дедушка Лаэрт и бабушка Мирта при этих словах внука очень внимательно посмотрели на него. Ведь речь шла об их дочери. — Я, конечно, не скрою, что мне до сих пор не по душе твои занятия магией, — сказал сыну Рендом, — но так же не скрою, что мне хотелось бы снова увидеть мою сестру, хотя я теперь не верю, что она жива, а раньше верил. Как с ней могло произойти всё, что угодно за эти годы, так и с тобой может произойти то же самое. Поэтому, для тебя лучше, чтобы ты пошёл по моим стопам и стал бы врачом. К тому же если что-то у нас случится в стране, то врач будет очень нужен. — Что ты имеешь в виду? — спросил отца Эйрент. — Рендом имеет в виду, — ответила тётя Атропа, — что активизировалось Зоргаданское ханство, наблюдатели из Морланталайна отмечают массовые военные учения этой страны. Эйрент знал, о чём говорит тётя Атропа. Зоргаданское ханство находилось резко к северо-западу от Айламорла; империя же Морланталайн занимала всю северную часть этого континента. А Мэглянд располагается к северо-востоку от Айламорла; королевство Девонгланден, к югу от Мэглянда, отделяло от него морское пространство. А одна из подруг тёти Атропы работала в администрации и пересказывала ей все новости. — Вот видишь? — подтвердил Рендом. — Случись что, не дай Касториос, ты всегда будешь нужен Мэглянду не только как воин, но и как врач. — А маг не может принести пользу? — возразил Эйрент. — Дядя Нериан рассказывал, что маги помогают касторианским священникам, помогают в больницах. Помнишь, папа, ты рассказывал, когда я лежал тогда у господина Дарлинтона, дядя Нериан применял магию для моего выздоровления? И он был на Кертагорте и вернулся оттуда жив-здоров. — Это-то да, — нехотя согласился с сыном Рендом. — Однако, Кадмину он так и не нашёл там, — вмешалась бабушка Мирта, и Рендом благодарно глянул на свою мать. — Так что, Эйрент, послушайся отца, — сказал дедушка Лаэрт. — Но ты потом сможешь стать магом, — добавил к сказанному его родителями Рендом, — надеюсь, потом придумают, как это сделать в самом Мэглянде. А пока я настоятельно тебе советую получить медицинское образование. — Хорошо, папа, — неохотно отозвался Эйрент после небольшой паузы. Эйрент замер, а затем отошёл к окну и сел там в кресло, чтобы никто не видел разочарования на его лице. Скорее всего, все овладевшие им мрачные мысли всё-таки отразились на его лице, потому что к нему подошла Ипатия, села рядом и едва слышно прошептала ему на ухо: «Не горюй. Мы что-нибудь придумаем!» Потом Эйрент слушал, как Святомир делится с присутствующими своими планами стать историком и как его одобряют старшие. Потом сослался на усталость после прогулки и ушёл к себе в комнату, куда через некоторое время пришли Ипатия, Святомир и остальные братья и сёстры Эйрента. Все они, хотя и сочувствовали Эйренту в крахе его жизненных планов, но таки постарались уговорить брата и кузена согласиться последовать совету отца. Эйрент сделал вид, что согласился. До ночи Эйрент из комнаты не выходил. Перед сном в дверь постучались. — Войдите, — сказал Эйрент. В комнату вошла мама и села на кровать, где лежал сын и читал книжку. — Не сердись на папу, — начала сразу к делу Латона, — он ведь тебе добра желает. «Ага, как же», — сердито подумал Эйрент, не отрываясь от книги. — Да, он скучает по сестре, несмотря на то, что с её исчезновения прошло столько лет, — продолжала Латона, как будто прочитав его мысли. — Но пойми его, однажды он чуть не потерял тебя, хорошо, господин Дарлинтон нашёл способ, как тебя спасти, пусть и необычный. Если бы ты отправился на ту планету и так же пропал бесследно, то это было бы выше его сил лишиться тебя вновь. Поверь, ведь мы оба любим тебя, как и всех твоих братьев и сестёр! Если с тобой, да как и с любым из вас, что-то случится, мы этого не вынесем! А представь, что бы чувствовала Ипатия, она ведь твой близнец, как и некогда Кадмина? Так что, пожалуйста, прошу тебя, подумай хорошенько и послушайся отца! Тут у Эйрента подкатил комок к горлу, и он посмотрел на мать, по щекам которой уже текли слёзы. Сердце его ёкнуло, и он, повинуясь внезапному порыву, приподнялся и обнял мать. — Хорошо, мама, — пообещал он, обнимая её ещё крепче. Ведь юноша отдавал себе отчёт, что это его семья, другой которой у него не будет, кроме той, которую он создаст уже будучи взрослым. Оставшись один, Эйрент вспомнил все письма, полные безграничной доброты и поистине дружеских советов, которые ему присылал отец в Спецлицей. Как однажды Эйрент был на каникулах, простудился, заболел, и Рендом ухаживал за ним чисто по-матерински. А когда Эйрент подрос и начал взрослеть, отец делился с ним историями про свидания, которые случались с ним во время студенческой жизни. Да и вообще рассказывал много весёлых случаев из студенческой жизни. Тогда Эйрент был сильно поглощён учёбой в магической школе, и поэтому магия заслоняла его интерес к студенческой жизни отца. Но сейчас разговор с матерью и все воспоминания, связанные с отцом, словно открыли юноше глаза, и он понял насколько отец любит его, хоть внешне это выражалось не так бурно, как ожидалось бы. И никогда не было случаев, когда отец его хоть как-то обидел бы или как-то унизил. Ведь это было бы продолжением того, что Эйрент испытывал в прежней жизни ещё там, на Земле, в тягостные дни сиротства. Поступить вопреки воле отца стало казаться Эйренту равносильно предать его. И Эйрент, приняв, скрепя сердце, решение, пошёл, несмотря на поздний час заполночь, в комнату к родителям. Они ещё не спали. — Эйрент, ты чего? — встретил его на пороге отец. — Папа, я согласен пойти учиться в медицинский, — выпалил Эйрент, не в силах откладывать дело на завтра. — Молодец, мой сын. Горжусь тобой, — крепко обнял его отец, и Эйрент понял, что поступил правильно. Ближе к середине лета в «Ихтитеунском вестнике» появилась заметка, гласившая о присяге в верности племени юношей, в этом году закончивших Спецлицей. Это событие, хоть и горячо ожидаемое Эйрентом, сильно взволновало его. Схватив номер газеты, он бросился к Святомиру. Кузен встретил его с такой же газетой в руках. — Это же здорово! — воскликнул Эйрент. — Пойдём к Тиамину и Мерлину! — Давай! Надеюсь, Гиллан успеет приехать из Юпитериана! Мы тогда отпразднуем! — Конечно! Вдвоём они отправились прямиком на гиппобусную остановку, чтобы поехать к Тиамину; они с Мерлином жили совсем недалеко от третьей школы. Мегафальков ребята решили не брать, они решили погулять так. «Ещё успеем налетаться», — рассудили они. Вчетвером — Эйрент, Святомир, Тиамин и Мерлин — они дошли пешком до самой администрации племени и стали вспоминать, как были здесь на зачислении в Спецлицей. — А теперь мы уже почти воины, — произнёс Тиамин. — Почему почти? — недоумевал Мерлин. — Мы закончили Спецлицей? Закончили. Следовательно, мы воины. — Нет, — возразил Святомир. — Мы ещё не принесли присягу и не прошли посвящение! Эйрент, что там написано в газете? — Там написано, что присяга и посвящение состоятся в тридцать первый день Месяца Жары этого, семьсот четвёртого года, на площади перед администрацией племени, — отозвался Эйрент, заглянув в газету. — Вот видишь, Мерлин, я был прав! — сказал Тиамин. — Вот пройдём всё это и будем воинами! — Конечно! — согласился Мерлин. — А пойдём все гулять! Никто возражать не стал. Сначала они зашли перекусить в кафе неподалёку, а затем отправились бродить по родному городу. Бывшие одногруппники Спецлицея гуляли до самой ночи, в это время года скорее похожей на сумерки, к тому же на улице было весьма тепло. Они были юношами, полными надежд и счастья; вся жизнь у них была впереди. Юноши бродили по улицам ночного Ихтитеуна, пользуясь разрешением на это, привычно полученным от родителей. Хотя они уже были не маленькими и могли бы не спрашивать. Над их головами мягко светилось золотистое небо, в ветвях деревьев, кроны которых таинственно выделялись на фоне сумрачного неба, пели цикады и сверчки, а со стороны берегов озера доносилось журчание воды и пение соловьёв. В эти минуты Эйрент ещё больше, ещё острее чувствовал любовь к родному городу и как будто слился с ним в одно единое целое. Но пора было расходиться по домам. Было уже пять часов утра. Эйрент и Святомир проводили Тиамина и Мерлина до дома и сели на первый рейс гиппобуса. Когда Эйрент проснулся, на часах было уже три часа дня. Если бы не разбудивший его голод, он проспал бы ещё дольше. Он вышел в коридор, куда выходили двери жилых комнат и прислушался к тишине, царящей в доме. — Эй, кто-нибудь дома есть? — громко крикнул Эйрент. Но никто ему не ответил. Он спустился в столовую, и там за столом обнаружил одиноко сидящего там Дриадена, с аппетитом уплетавшего обед. — Приятного аппетита, — сказал ему вместо приветствия Эйрент. — Привет, засоня! — шутливо сказал Дриаден. — Я, например, обедаю, а ты только завтракать собрался? — Ага, очень голоден, — отозвался Эйрент. — Что поесть можно? — Вон, мама завтрак оставила, — показал Дриаден на стол. — Я тоже проголодался. — А где все? — поинтересовался Эйрент, усаживаясь за стол и беря в руки вилку. — О, сырники! — Отец на работе, — с готовностью отвечал брат. Эйрент слушал его, наливая себе какао и поливая сырники вареньем. — Ипатия договорилась о встрече с подругами и сказала, что ушла гулять, Флорена спит у себя в комнате, она что-то рано сегодня проснулась, Арлин ушёл в гости к Данае, мама собралась дойти до работы, а Раймона увязалась за ней. — Понятно, — произнёс Эйрент, впиваясь зубами в сочный, хоть и остывший сырник. — А сам ты чего дома засел? — Лень, — пояснил Дриаден. — вчера нагулялся и наплавался. Устал. — Сочувствую, — улыбнулся Эйрент. — Тогда отдыхай. — Кстати, отец попросил тебе передать, чтобы ты завтра был готов пойти с ним в оружейный магазин. — Зачем? — Он так и сказал, не знаю, зачем. Просил передать только. — Хорошо, ладно. Странно, что он сам не сказал мне этого. Мог бы дождаться вечера. Потом проснулась Флорена, и они втроём превосходно провели время до вечера. Сначала они хотели погулять возле дома, но пошёл дождь, и им пришлось вернуться домой Они играли в настольные игры, Флорена развлекала братьев артистическими номерами, а Эйрент показывал магические иллюзии. Потом домой вернулись все остальные. Вечером пришёл отец. Он вошёл в гостиную, где сидела вся семья, Рендом приветствовал собравшихся, а потом обратился к старшему сыну: — Эйрент, тебе Дриаден передал? — Да, папа. А почему ты мне сам сразу не сказал? — Я беспокоился, что забуду, поэтому подстраховался через Дриадена. Ты же знаешь, что скоро присяга? — Да, мы со Святомиром знаем. — Поэтому к присяге тебе необходимо обмундирование и оружие. Эйрент услышал, как мама охнула при слове «оружие», а краем глаза заметил встревоженные взгляды сестёр. Братья же посмотрели на него восхищённо и с долей зависти. На следующий день все отправились в оружейный магазин, который находился в трёх кварталах от дома Гамильтонов. Магазин был хорошо известен ихтитеунцам. — Через два года и ты пойдёшь на присягу, и тебе будем покупать оружие, — сообщил Рендом среднему сыну; обычно говорливый Дриаден молчал всю дорогу, не спуская со старшего брата завистливых взглядов. Зайдя в магазин, Эйрент поначалу не мог привыкнуть к царящему там полумраку. Приглядевшись, он различил развешанные на стенах щиты и мечи самых разных форм и размеров, кольчужные рубашки и доспехи в виде массивных чешуй, а также шлемы с забралом и без, хранившиеся на специальных болванках. Всё это богатство Эйрент и все его друзья часто видели в специальной витрине в фойе Спецлицея — Оооо, — тут же раздался восхищённый вздох Дриадена. — Ничего себе, — вторил ему Арлин, сразу подбежавший к ближайшему манекену с кольчугой, латами и венчавшим его шлемом. Родители и сёстры стояли у входа и наблюдали за братьями. Эйрент же тихо подошёл к стене с мечами и пристально рассматривал их. — Вам что-нибудь подсказать? — вышел навстречу Гамильтонам невысокий итифрогмен средних лет, немного суровый и угрюмый на вид. — Вы случайно не господин Калниксон? — спросил Рендом. — Нам порекомендовали обратиться в ваш магазин. — Да, я Гедеон Авионит Калниксон, старший продавец. А кто вам порекомендовал? — Госпожа Атропа Авионит Рюрикстон, — ответила Латона. Эффект произнесённых ею слов был разителен. — А-а-а, спасибо моей сестрёнке, что дала рекомендации! А то я здесь недавно работаю и хотелось бы побольше покупателей. Так значит, это родной дядя Святомира… Теперь-то Эйрент догадался, почему его кузен не был похож на дядю Сарадона: форму носа и лба, да и весь общий облик Святомир унаследовал таки от Калниксонов. Мир тесен, что же… — Вот я и привёл вам покупателя, — сообщил Рендом, поманив к себе Эйрента, — у моего старшего сына скоро присяга, ему нужно подобрать вооружение. — Понятно, — отозвался господин Калниксон, окидывая взглядом Эйрента. — Начнём с меча. Скорее всего, вам подойдёт этот. Продавец снял со стены довольно красивый меч. Оружие было просто изумительное: длинный клинок, украшенный у рукоятки вытравленными узорами, сама рукоятка была инкрустирована вставками из золотистого металла и голубых полудрагоценных камней. Посередине перекладины рукоятки виднелась эмблема племени ихтифрогменов — акула; саму же рукоятку венчал опал, переливавшийся лунными лучами. При виде меча присутствующие ахнули от восхищения. Продавец вытянутыми руками вручил меч Эйренту, а рука того сомкнулась на рукояти. Здорово! То, что надо! В Спецлицее господин Эстремадос научил лицеистов, как выбирать меч, и Эйрент помнил его наставления. Он несколько раз взмахнул мечом, сделал несколько выпадов и оборонительных приёмов. Он испытал удовольствие ощутить, как оружие, несмотря на первоначально ощутимую тяжесть, легко повиновалось его руке, и тяжесть эта почти не ощущалась. Краем глаза Эйрент видел, как всё это время его сёстры ходили по помещению, разглядывая обстановку, а братья восхищённо смотрели на его упражнения с мечом. — Как тебе? — спросил Эйрента отец. — Отлично, папа! Возьмём! Спасибо, господин Калниксон! — Отложите, пожалуйста, — попросил Рендом продавца. Потом для Эйрента выбрали щит, под стать мечу, а завершили вооружение кольчужная рубашка, латы поверх неё, а также шлем с забралом, поножи и наручи. За всё заплатили около тысячи талеров. — Как он красив! — вполголоса сказала дочерям Латона. — Мама, он как будто сошёл с картинки из учебника истории, — поделилась Ипатия. — Нет, он похож на персонажа баллад ранневековья, — возразила увлекавшаяся литературой Флорена, имея в виду литературное народное творчество Мэглянда ранних веков его истории. — Как он блестит! — тихо произнесла Раймона. Из магазина до дома Эйрент шёл в полном вооружении. Если тащить всё это отдельно, было бы тяжело, поэтому решили, что он пойдёт домой, надев всё на себя. Прохожие сначала поглядывали настороженно, очевидно, думая, что началась война. Но, присмотревшись внимательно, все замечали крайнюю юность вооружённого воина, и лица их светлели. Дома Рендом пригласил Эйрента на чердак. Из сундука, стоявшего в глубине чердака, он извлёк ярко блеснувшие доспехи, такие же, как у сына. — Это мои, — сказал Рендом, — посмотрим, влезу ли я в них… — Я понял, пап. Ты хочешь их надеть? — Конечно, — отозвался отец, облачаясь. — А что, влезаю, и причём неплохо! — Ты отлично выглядишь! — Спасибо, сын, — улыбнулся Рендом. Со дня покупки доспехов Эйрент с ещё большим нетерпением принялся ждать дня присяги. Наступил долгожданный день. Присяга молодых ихтифрогменов была назначена на двенадцать часов дня. По традиции, юноши на присягу отправлялись одни, и Эйрент не был исключением. Утром он встал гораздо раньше обычного, он хотел занять место получше. Можно было бы прилететь на мегафальке, но Рендом отговорил сына, и Эйрент отправился к администрации племени пешком, в полном вооружении, хоть это было и весьма тяжело. Но юноша подавил в себе подобное малодушие: ведь воину не пристало жаловаться на неудобства. Через час Эйрент достиг цели. Площадь, на которой проходила из года в год присяга, была довольно обширной и напоминала небольшое футбольное поле. На площади уже было немало юношей одних с Эйрентом лет и так же вооружённых; никого из них Эйрент не знал. Только ему ведомым чутьём Эйрент чувствовал, что пространство словно звенит магией. Тем временем к площади начали снижаться мегафальки, и тут сердце Эйрента ёкнуло, и он стал наблюдать за всадниками приземлившихся на краю площади мегафальков. Предчувствие его не обмануло: один из всадников шёл через всю площадку туда, где уже собралось большинство юношей — поближе к зданию администрации. Это оказался Гиллан, и Эйрент горячо приветствовал кузена, о приезде которого они получили накануне письмо. Они решили держаться вместе и принялись смотреть на балкон на здании администрации, обращённый в сторону площади. Когда площадь была полна юношей, и на ней почти не осталось места, на балкон вышел высокий человек, одетый в доспехи. Со своего места Эйрент видел его длинные, ниспадавшие на плечи каштановые локоны и небольшую бороду, такого же цвета. Все замерли и впились глазами туда. — Это вождь! — шепнул ему на ухо Гиллан, но Эйрент и сам догадался: ведь изображения вождя он видел ещё в школе, а теперь увидел вживую. — Мэгляндцы! Юные ихтифрогмены! — услышали все голос Амфибрахия Амброзита Кингстона, зычно раскатившийся над площадью. — У вас сегодня великий день. Вы закончили Спецлицей и стали теперь воинами. Мэглянд — наша страна, она прекрасна. И в ваших в том числе силах сохранить нашу страну и впредь такой же прекрасной, с нашим чудесным Большим Хрустальным озером, с нашими реками, горами, лесами и полями. Клянётесь ли вы в этом? — Клянёмся! — крикнула площадь как один человек. — Произнесите же тогда вашу клятву! — Я, воин Мэглянда, ихтифрогмен, — произносил вместе со всеми Эйрент выученный накануне текст, и в сердце его загоралась огнём гордость за свою Родину и горячая любовь к ней, — в этот день, час и миг торжественно клянусь быть верным сыном нашей Родины и защищать её до последнего вздоха. Клянусь стоять и идти, действовать и молчать во имя её счастья, мира и благополучия. Если я не сделаю этого, пусть не будет мне покоя как в этом мире, так и в том, и да будет тогда проклято моё имя во имя веков. И пусть будут свидетелями моей клятвы все мои предки и пресветлый Отец наш, Касториос! Когда звуки клятвы смолкли, к новым воинам снова обратился вождь: — А я в лице нашего родного племени ихтифрогменов и нашей любимой Родины — Республики Мэглянда — принимаю вашу клятву и объявляю вас всех воинами Республики Мэглянда! Будьте смелыми и стойкими воинами, и да благословит вас Касториос на вашем жизненном пути! — Ураааааа! — грянула площадь как один человек. Тут все юноши-ихтифрогмены превратились в один водоворот обнимающихся и смахивающих слёзы радости людей. Потом, когда все увидели, что вождь покинул балкон и зашёл внутрь, начали потихоньку расходиться. А Эйрент пригласил Гиллана к себе домой, где состоялся праздничный обед в честь присяги. Засыпая в тот вечер, Эйрент был счастлив и горд? как никогда.