Poli-Am.

Коннор задумчиво выпустил сизый дым под потолок. Легкие приятно тяжелели под воздействием никотина. В голове было оглушительно пусто. Чья-то синяя рука свесилась с каталки, шкрябая закоченевшими пальцами по грязному полу. Коннор безразлично разглядывал вспухшие вены. Видимо, какой-то наркоман. Он никогда не понимал, почему многие сотрудники морга боятся оставаться в нем на ночь. Ничего же, по сути, не меняется: только свет приходится включать на максимум. Наверное, поэтому Коннора и сторонятся. Его участок закрыт для приема ночных тел из-за нехватки кадров: всех мертвецов повезут во Вторую лабораторию, поэтому, формально, он свободен. Но двигаться Коннор никуда не хочет: у него нет сил, чтобы спустить со стола кружку кофе, не говоря уже о каких-то осознанных перемещениях. Да и Ричард тоже где-то в участке застрял. Нужно его подождать. Вены на руке мертвеца гипнотизируют. Коннор медленно их пересчитывает. Мысли ползут в сторону дела. Маргарет Мелроу ненавидела табачный дым, и все время выгоняла Коннора курить на улицу. Она запрещала ему грызть карандаши, клала специальные мелки только в верхний ящик правого от входа стола, у нее был персональный крючок для халата. Пара ее шпилек для волос до сих пор лежит в стаканчике со всякой канцелярией. Маргарет Мелроу любила свою работу. А сейчас лежит в третьем холодильнике, секция В, четвертая камера. Любит ли она свою работу до сих пор? Или то, что осталось, больше не Маргарет Мелроу? Коннор не знал. Коннор, оказывается, очень много не знал. Например, того, что у Ричарда может разряжаться телефон. Брат никогда не пропускал его звонков. А сейчас не брал трубку. Или, например, того, что Маргарет Мелроу была связана с наркотиками. Коннор никогда бы не догадался; вот кто-кто, а Коннор наркоманов умел определять очень хорошо. Или, например, не знал того, что так подкосило Хэнка Андерсона, от которого остались одни глаза. Коннор снова затянулся. Он любил курить. В морге многое было запрещено: пирсинг, открытая одежда, короткие рукава, мелкие ранки без обработки, но главное – курение. А Коннор курил. Потому что мог. Трупы не могли. Он мог. И даже Маргарет Мелроу больше не могла ему этого запретить. В соседнем помещении запиликал сканер. Забавно, перегруженный сервер закончил обработку всех запросов из Департамента лишь глубокой ночью. Коннор, тяжело перебирая ногами, дошел до стола и ввел на мониторе персонального компьютера запрос от имени Ричарда. Пароль у них был одинаковый. Принтер, захрипев, принялся печатать. Глаза устали и строчки сливались одна на одну. Но главное Коннор разобрал. И ничерта не понял. Заключение о смерти Маргарет Мелроу он откопал достаточно быстро. Перепроверил еще раз. Странно, он не мог так крупно ошибиться. Кроме того, экспертиза проводится дважды, чтобы избежать недоразумений. Вот, например, таких. Анализ показывал, что на момент обнаружения Маргарет Мелроу была мертва два дня. Сканер же говорил, что запись голоса является чистой, то есть живой. Получается, что Маргарет Мелроу в то страшное утро была еще жива. Коннор доверял машинам: вероятность того, что компьютер допустил ошибку в расчетах, была гораздо ниже, чем вероятность ошибки самого Коннора. Он принялся перепроверять заключение. Взгляд опять наткнулся на неопознанное вещество, служившее, возможно, катализатором, но в останках Мелроу его было катастрофически мало: нормально разобраться, что это такое, не получилось. Внезапная идея накрыла Коннора с головой. Не зря он чувствовал, что трупы как-то связаны. Заключения полуторамесячной давности сухо сообщало, что причину смерти установить не удалось. Повреждения на телах действительно присутствовали, но сказать точно, как они были получены, не удавалось. Погибших будто… «вскрыли», как вскрывают лунки рыбаки в толще льда. Аккуратная рана диаметром в десять сантиметров в груди; внутренние органы почти не повреждены. Но самое важное для Коннора отсутствовало: ничего про то вещество, что он обнаружил в Мелроу. Тела давно кремировали, но какой-то биоматериал до сих пор держали во Второй Лаборатории. Скорее всего, информация, полученная от них, будет почти бесполезной, но проверить стоило. И действовать нужно было немедленно. Неизвестно, когда биомусор отправят в утиль. Однако одного Коннора, без офицера, ведущего дело, пошлют далеко и надолго. К счастью, их было целых три. Ричард трубку не брал. Вообще. Коннор провисел на линии почти пятнадцать минут, когда понял: безнадежно. Брат в какой-то заднице, как всегда. Отличительная особенность: когда Ричард нужен, его рядом нет. И так постоянно. Коннора эта черта откровенно бесила. С детективом Ридом старший Морган предпочитал не связываться. Оставался только один вариант, от которого у Коннора вспотели ладони. «Ради расследования, - убеждал он себя, - только ради него». Но номер набрать все равно не смог. Только стоял и глупо глазами хлопал. И опять ладонь расчесывал. Слабак. Ричард бы смог. Выругавшись, Коннор быстро накинул пальто и выбежал на улицу, на ходу заперев морг. Он был зол, очень зол: на Ричарда, который пропал; на Гэвина, который просто козел; на идиотское дело, дающее зацепки в час ночи, когда нормальные люди уже спят; на чертов мир, который так к нему несправедлив; на себя, за то, что бесхребетный слабак. И злость давала ему силы. Откуда он знает адрес лейтенанта Андерсона, он сказать не может. Наверное, феноменальная зрительная память помогла: личное дело Хэнка Коннор видел лишь однажды. Но, тем не менее, через десять минут он уже в такси.

***

Такси привозит Ричарда и Гэвина в какой-то странный заброшенный порт, который совсем не пустует. Примерно сотня человек всех мастей и калибров оккупировали старые доки. Гэвина тут, видимо, хорошо знают: он здоровается с кучей людей, заставляет толпу разукрашенных девиц кокетливо загоготать, успевает переброситься парой слов с любым прохожим. Ричард словно леденеет изнутри: ему неуютно, но на его скованность никто не обращает внимания. Посреди дока стоит что-то, похожее на самодельную арену: пара ящиков отделяют границы, между ними натянут старый канат. На полу – земля. Именно туда они направляются. На соображалку Ричард никогда не жаловался. - Нелегальные бои? – спрашивает он у Гэвина. Тот кивает. - Не заводи шарманку про то, что это незаконно: сам знаю, - Гэвин жмет руку темноволосому азиату, - но это место охуенно подходит для такого отморозка, как ты. Смотри: через пару минут здесь начнется сраное месиво. - Почему Вы решили, что я найду это зрелище… лицеприятным? – Гэвин повернулся к Ричарду и посмотрел ему в глаза. - Ты рожу-то свою видел? И вообще, не трахай мне мозг: в участке был Рэмбо, а тут зассал, близняшка? – Гэвин мерзко ухмыльнулся, и Ричард пожалел, что согласился на эту авантюру. Ему следовало бы дождаться Коннора и спокойно отправиться домой. Толпа внезапно взревела, и Гэвин гадюкой просочился к самой арене, утягивая Ричарда за собой. На поле боя один боец втаптывал другого в грязь, причем в прямом смысле: прыгал на спине поверженного. Толпа отсчитывала его действия, парень в красной повязке на краю ринга – видимо, судья, - засекал время, а двое амбалов с белыми шейными платками стояли с носилками. Боец на земле глухо стонал. Наконец, экзекуция закончилась, и раненного уволокли с ринга. Толпа приветствовала победителя, лицо которого превратилось в фарш. Судья отсчитал пару зеленых бумажек и отправил бойца прочь, неожиданно писклявым голосом заорав: - А теперь изюминка вечера: схватки два на два до последней крови! - До последней? – переспросил Ричард, но его голос утонул в общем реве. Зрители поднимали руки с зажатыми в них деньгами, какой-то мальчонка бегал и собирал ставки, ринг поспешно ровняли. Ричард, не совсем понимая, что делает, тоже поставил десятку. Тем временем рядом с рефери нарисовались два волосатых крупных мужика, раздетых по трусы. - Вот и наши бойцы! Кто же рискнет бросить им вызов?! Вы, может быть, вы?! – Надрывался судья, но желающих не находилось. Как понял Ричард, волосатые мужики были хорошими бойцами: видимо, их многие узнали. - Что же, тогда я сам выберу оппонентов! Кто же, кто же… - писклявый судья скользил взглядом по резко схлынувшей толпе, пока не уперся в Ричарда. - О, я вижу его, нашего сегодняшнего героя! Эй ты, ледяная рожа, выходи! – толпа вытолкала Ричарда на арену быстрее, чем он успел что-то сообразить. Краем глаза он заметил охреневшую рожу Гэвина, но поток людей быстро проглотил ее. - Выбирай себе пару, красавчик! Не стесняйся! – он посмотрел Ричарду куда-то за спину. – О, у нас доброволец! Посмотрите-ка! Морган совсем не удивился, обнаружив за спиной матерящегося Гэвина. - Куда ты, сука, полез? Тебе же, блядь, это не нравилось? – прорычал Рид, вытаскивая из карманов телефон и снимая часы. Ботинки он уже снял. - Поверьте, детектив: я хочу находиться здесь так же, как и Вы, - их быстро ощупали на предмет спрятанного оружия и сподручных средств и вытолкнули в середину поля. Толпа взревела. - Значит так: тот, что справа – левша, будь с ним аккуратней, - быстро тараторил Рид, сжимая кулаки, - дерется, сука, ногами, и ебанет так, что мало не покажется: с зубами попрощаешься. Левый ебливая мразь, нападает со спины, очень любит всякие хуевые приемчики типа подножек, отвлечешься – тебе пизда. Ричард сглотнул и сжал кулаки. Толпа ревела. Прозвучал гонг. Ему заехали под дых с такой силой, что выбило весь воздух: он согнулся пополам, и чей-то локоть с силой врезал по спине. Ричард рухнул на колени и чисто на рефлексах прикрыл голову, что его спасло: чужая нога пробила руку, но череп не задело. Толпа разочарованно гудела. Он лежал на земле, прикрывая живот, пока его методично избивали ногами; краем глаза видел, что Гэвину заломили руки и отвешивают пощечины. Боль растекалась по всему телу: голова гудела, воздух жег легкие, но перед глазами стояла картина вовсе не ринга: он видел свою кухню. Пересчитать все ложки. Вилки. Тарелки. Прихватки. Лицо матери в веснушках. Родинки на плечах брата. Спокойствие. Умиротворенность. Стабильность. Внезапно картинка треснула, и он увидел другое: он увидел Гэвина Рида. Растрепанного, с разбитым лицом, сплевывающим кровь. С темными, бешенными глазами и перекошенным ртом. Сумасшедшего. Взрывного. Звероподобного. Яростного. Живого. Кухня треснула и разлетелась на осколки, а ледяной гнев вскипел в венах. Ричард давно не ощущал такой азарт. Он перехватил удар и ловким движением повалил противника на землю, закручивая ему руки. Его кулак приземлился точно в чужую челюсть, разбивая губы; локтем и коленом он ударил в живот и пах. Мужик на секунду завис, что Ричарду хватило форы: он с силой оттолкнулся и врезался во второго урода, избивавшего Гэвина. Тот рухнул, выпуская Рида на свободу. На секунду они встретились взглядами. Гэвин был похож на безумца, но в глазах его плескался искренний восторг. Они ринулись в атаку. Толпа заходилась в экстазе. Ричард бил, уворачивался, бил, падал, вставал, разбивал руки, лицо, получал синяки, ссадины, ушибы, его несколько раз оглушили, ему порвали одежду и изваляли в грязи, - но он был счастлив. Он ни о чем не думал, просто дрался; и его противники отступали, он теснил их, они с Гэвином теснили их, роняли раз, другой, вот они уже с трудом поднимаются… Вдалеке послышались полицейские сирены. Толпа на миг замерла, прислушиваясь, как дикий зверь, а потом хлынула врассыпную. Ричард не успел понять, что происходит, - Гэвин схватил его за рукав и поволок куда-то вглубь дока. Морган едва успел схватить их вещи. - Детектив, что происходит?! – Адреналин бурлил в крови, и они бежали на пределе своих возможностей, пока не вырвались на улицу. - Копы! – рявкнул Рид, перепрыгивая через ящики. Где-то за углом раздались шаги. - Так мы тоже копы! – Ричард пригнулся, уходя от света фонарика, и пополз вслед за Гэвином почти на корточках. - Поверь мне, они нам будут не рады! – Гэвин выглянул из-за угла. – Кроме того, у тебя что, значок к яйцам пришит? Мы им хуй докажем, кто мы! Хочешь ночь в отделении провести? Они добрались до края порта, упираясь в воду. Гэвин выругался. Ричард, понимая, что они, зажаты в углу, попытался привести себя в порядок. Внезапно его взгляд уперся в старый мотоцикл, стоящий около стены сарая. Его заметил и Гэвин. - Садись, блядь, быстро! – Ключи оказались при транспорте, и через минуту они летели между доков. Сзади слышались выкрики. - Это воровство, детектив! – Прокричал Ричард, стараясь не свалиться на особо крутых виражах. Ветер хлестал в лицо и уносил слова. - Да нихуя мы не украли, а позаимствовали! Завтра вернем, я всех тут знаю! – Они вылетели на пустую дорогу и понеслись сквозь ночь к огромному яркому пятну: обратно в Детройт. И Ричард неожиданно для себя расхохотался.

***

Коннор топтал лужайку перед домом уже полчаса. Бинт на руке превратился в кровавую тряпку. «Я идиот», - обреченно думал Морган, хватаясь за волосы. От волнения чесалась рука, а от стыда – затылок. «Ричард меня прикончит», - думал Коннор, и от осознания своей правоты становилось еще хуже. И чем он думал? Он не мог набраться храбрости и позвонить, даже по делу, но решил приехать почти в два часа ночи лично, черт подери, в гости! Гений, чтоб его! А теперь, как идиот, месил землю перед домом, не решаясь бросить даже взгляда в окно, чтоб посмотреть, горит ли там свет! «Придурок!» - Коннор с силой дернул себя за волосы и взвыл: боль бесила еще сильнее, чем собственная тупость. Хотя, казалось, сильнее некуда. «Соберись, кретин!» - Коннор решительно – на дрожащих ногах – подошел к крыльцу и позвонил (промахнувшись с первого раза по кнопке). В доме глухо забрехала собака. Но человеческих шагов не послышалось. Хотя свет все-таки горел. Коннор заглянул в окно и увидел лейтенанта Андерсона, - тот лежал на столе, нелепо раскинув руки, и, кажется, не дышал. Рядом стояла почти пустая бутылка виски и лежал… лежал… Револьвер. Коннор не успел сообразить, когда его тело начало действовать само: одним ловким движением он стукнул по оконной раме, выбивая замок, и быстро приподнял стекло. А затем с разбегу прыгнул в окно. Зацепился за что-то и упал прямо на сенбернара. Что ж, смерть под стать ему: нелепая и откровенно глупая. Но пес лишь дружелюбно повилял хвостом и облизнул Коннору щеку. Тот неловко похлопал собаку по голове и поднялся на ноги, путаясь в конечностях. - Лейтенант! – Коннор облегченно выдохнул: пульс прощупывался. Да и револьвер лежал достаточно далеко: выстрелить Андерсон явно не успел. - Лейтенант Андерсон, очнитесь, вы мне нужны! – Хэнк что-то пробормотал и остался лежать на столе. Коннор вздохнул: придется идти на крайние меры. - Подъем! – он не рассчитал силы, и мощная пощечина сбросила Хэнка на пол. Тот подскочил, как ужаленный, и с ужасом уставился на Коннора. - К-какого…Что за… - Добрый вечер, лейтенант. Это я, Коннор, судмедэксперт, - Морган перекинул руку явно зависшего Хэнка через плечо и потащил в сторону ванны. - Вы мне очень нужны, то есть не мне, а делу, поэтому Вам придется слегка протрезветь. - Какого хуя ты… Сумо… блять, охранник! Как ты… блять… - Коннор посадил Хэнка на бортик ванной и попытался дотянуться до крана. Но Хэнк оказался проворнее. - Как ты блять попал в мой дом?! – Зарычал он Коннору в лицо, хватая за грудки. Это было ошибкой: мужчина завалился в саму ванную, утягивая Моргана за собой, и тот мешком картошки придавил Андерсона ко дну, не давая ни вздохнуть, ни шевельнуться. И именно в этот момент включился душ. Пока Хэнк и Коннор пытались разобраться, где чьи конечности, они промокли до нитки. - Хватит, блять! – Хэнк наконец-то дотянулся до крана. – Выключись! Вода перестала течь. В ванной повисла тишина, прерываемая тяжелым дыханием. Мозг Коннора начинал медленно включаться. Он захотел умереть прямо здесь. - Слезь с меня, - не терпящим возражений голосом приказал Хэнк, и Коннор с трудом поднялся на ноги, перелезая через бортик. Но умудрился запнуться и обязательно бы разбил нос, если бы Андерсон не схватил его за мокрую рубашку. - Аккуратней! – рявкнул Хэнк, выходя вслед за Коннором. Парень вытянулся по струночке. Хэнк с тяжелым вздохом сел на пол. - Еще раз: какого хуя ты тут забыл и каким образом попал в мой дом? – Он устало потер глаза. Опять перебрал. В последнее время такое часто случалось. Интересно, доставал ли он револьвер? Когда выпьет лишнего, не контролирует себя: мысли душат изнутри, и до безумия хочется сыграть в русскую рулетку. Но нельзя – иначе Коул останется без отца. Поэтому трезвым – прячет, а пьяным – играется. - Через окно, - негромко ответил парень, ежась в мокрой одежде, - я нашел зацепки в деле Мелроу, и пришел рассказать Вам. - В половину третьего утра?! – слегка истерично спросил Хэнк, поглядывая на настенные часы, висящие в коридоре. Рассветом на улице даже не пахло. - Медлить нельзя: в любой момент их могут уничтожить! – горячо возразил парень, и с его пижонской прядки усиленно закапало. Хэнку хотелось взвыть. - А нахера я тебе? У тебя же братец в свободном круглосуточном доступе! - Ричарда не оказалось рядом, и трубку он не берет, - как-то холодно ответил Коннор, и в глазах его Хэнк увидел ранее незнакомую сталь. Вау, этот ребенок еще и умеет злиться. - Ладно, Господи, просто… ладно, - Хэнк поднялся на ноги, стягивая мокрую футболку. Парень залился краской и опустил глаза в пол. – Хватит краснеть, как кисейная барышня! Раздевайся, не хватало мне, чтоб ты еще тут пол залил! Коннор на секунду замер, а потом послушно принялся расстегивать рубашку. Хэнк буквально слышал, как заходится в истерике его асоциальный мозг. На самом деле, в голове Коннора с разными интонациями повторялась одна фраза: «Я сейчас умру». Без рубашки судмед был похож на тощего цыпленка. Оказывается, под рукавами он прятал роскошные татуировки: красивые красно-черные драконы оплетали парня от самых кистей и до ключиц. С увиденными раньше проколами и выбритым виском они смотрелись вполне гармонично. Ох, еще и пирсинг… - Серьезно? – Парень противоречил сам себе: он заикался и терялся на людях, но под рубашкой прятал настоящего неформала с «рукавами» и проколотыми сосками. Боже ты мой, какая драма. Коннор, казалось, сейчас умрет со стыда. Хэнк быстро сходил в комнату и принес ему свою толстовку, оставшуюся еще со времен Академии. - На, накинь, а то правда заболеешь. Мне Фаулер голову снимет, если наш единственный судмед свалится с соплями, - Хэнк тоже натянул сухую футболку, слегка стесняясь своего тела. Он давно уже не был тем атлетом-красавчиком, который остался запечатлённым в выпускном альбоме, и о шальной молодости напоминала лишь татуировка на груди. На которую Коннор смотрел с каким-то благоговением. - Ну, что у тебя там? – Хэнк откопал на кухне заварной кофе и поставил греть чайник. Срач в доме был страшным, но озирался парень с чисто детским любопытством и восхищением. Коннор быстро изложил то, что успел откопать в лаборатории, и наконец-то внятно объяснил, на кой черт вломился в дом Хэнка в четвертом часу. - Значит, говоришь, была жива… - Хэнк задумчиво помешивал кофе, придвигая к Коннору сахар. Он видел, что Ричард всегда таскает пакетики в морг. Но Морган покачал головой. - С сахаром пьет мой брат, - пояснил он, отхлёбывая горький напиток с непроницаемым лицом. Хэнк тихонько хмыкнул. - Вряд ли бы Мелроу принимала аудионаркотики, - внезапно сказал Коннор, смотря куда-то сквозь стол, - у нее были проблемы с сосудами – она пила магний, баночка все время стояла на столе, – а эта дрянь бьет в первую очередь по ним. - Я тоже не думаю, что Мелроу наркоманка, - согласился Хэнк, - но в ее доме обнаружен файл. Ты бы видел лицо своего брата… Коннор мгновенно встрепенулся и округлил глаза. - Что? Ричард был там, когда Вы обнаружили их? - Да, - ответил Хэнк, отмечая реакцию, - его всего скрючило и затрясло, когда трубка с телефона слетела. Не любит наркоту, видать, да? Коннор нахмурился и почесал руку. Только сейчас Хэнк обратил внимание, что бинт у парня весь грязный. - Наша мать… - неуверенно сказал Морган, не поднимая от столешницы глаз, - была…ну, сидела. Плотно сидела на… на этом. Ричард и я, мы… мы все детство затыкали уши при каждом писке, потому что… было страшно, - Коннор невесело усмехнулся. – А потом, когда нам было четырнадцать, ее забрали в лечебницу, а нам дали опекуна. Больше она никогда не вернулась – умерла через три года от передоза, - Коннор чуть помолчал. - Ричард… так не смог простить ни ее, ни ту дрянь, что ее забрала. - Вот оно как, - произнес Хэнк, - теперь понятно, что его так крючило. Повисла тишина. Коннор упрекнул себя: не нужно было рассказывать. Это личное. Семейное. Ричард будет в ярости. Хэнк тем временем принес бинт. - Где ты умудрился так расквасить руку? - Я… - говорить правду о том, что он нервный придурок, не контролирующий свои действия, не хотелось, - упал неудачно. В морге. А там инфекция… вот и не заживает… - Ну-ну, - с видом «я-не-поверил-ни-одному-твоему-слову» протянул Хэнк. Коннор пристыженно замолчал. Они сидели и пили кофе, дожидаясь, когда высохнет одежда. Говорить было особо не о чем, но этого и не требовалось. Почти уютная тишина окутала кухню. Внезапно зазвонил телефон. Хэнка. Матерясь, лейтенант принял входящий вызов от Фаулера, переключая на громкую связь. - Ты время видел, Джеффри? - Видел, и готов поставить премию, ты не спишь, - голос Фаулера звучал глухо, как из бочки, - у нас новый труп, Хэнк. Почти как Мелроу. - А до утра это подождать не могло? – Хэнк глянул на оживившегося Коннора и закатил глаза: этот парень явно был латентным трудоголиком. - Хэнк, его разворотило прямо на Линчлоу-стрит, около памятника. У нас есть два часа, чтобы здесь все убрать, прежде чем гражданские увидят это. - Вот черт, - Линчлоу-стрит была самым центром города, - скоро буду. Кто на месте? - Только что подъехали Рид и Морган. Говорят, выполняли твое поручение, - Фаулер нехорошо хмыкнул, - Хэнк, ты их отправил грядки копать? - Что? Они должны были сидеть в архиве и подтирать носы бумажками! - Видимо, в архиве теперь акр земли и забивают свиней: кровища и вонища – жуть, - съехидничал Фаулер. – В общем, разбирайся со своим зоопарком сам. Ах да, Морган просрал своего драгоценного братишку, и теперь готов сожрать патруль без соли и сахара. Ты не знаешь, где может быть Коннор? - Он со мной, все в порядке, - Фаулер отчего-то подавился и деликатно похмыкал. Хэнк послал его нахер. – Все, не трать мое время, выезжаю. Коннор как раз вытряхивал из своих брюк телефон, видимо, промокший во время незапланированных водных процедур. Экран печально мигнул и погас. Про звонки не могло быть и речи. - Кажется, Ричард сожрет без соли и сахара и меня, - грустно сказал парень. Хэнк хохотнул. - Не бойся, Коннор: ты максимум потянешь на закуску. Да и костлявый ты, он подавится, - Хэнк достал ключи и вышел из дома. Коннор, накинув пальто, последовал за ним. Большая собака тоскливо вздохнула.