***
Камски был прав: Коннор не ненавидел Ричарда. Может быть, он был растерян и обижен — если он вообще мог позволить себя такую наглость, как обида, — но одна мысль о смерти брата вызывала у него нервную дрожь и новый приступ чесотки. И Коннор был готов отдать жизнь за Хэнка Андерсона. У него не было оснований верить Камски. Все его слова могли быть блефом. Но проблема была в том, что пока Камски ни в чем не соврал: его прогнозы сбывались с небывалой точностью. Ричард мог умереть. Хэнк мог умереть. Гэвин, что маловероятно, но тоже мог пострадать. И еще куча людей. И ответственность будет лежать на Конноре, который не сумел вовремя принять решение. Или Хэнка отстранят со скандалом, и вряд ли он быстро вернется к нормальной жизни. Но тогда план Камски сработает, по его же словам. Можно ли надеяться на план, о котором не знаешь не одной детали? Камски поступал умело: заставлял верить в себя, как в мессию. Коннор должен бы сделать выбор. Времени не осталось, — он потратил его самым бездарным способом. Коннор должен был что-то придумать. Но идей у него не было.***
Хэнк был уже изрядно навеселе, когда на экране мобильника высветился мультяшный грустный пудель. На секунду Андерсон подумал, что ему звонит Сатана. Неловкими руками он взял телефон и жестом велел повторить заказ. Пил он в долг, потому что, во-первых, Джим был мировым парнем, а во-вторых, счет за спасение тощей задницы Моргана все еще стоял у Хэнка перед глазами. — Мистер Андерсон, здравствуйте, — раздался хрипловатый, усталый голос, — я собираюсь покинуть дом. Как мне его запереть? Хэнк моргнул. — И куда ты намылился на ночь глядя? — Домой, — спустя мгновение ответил Коннор, — к себе домой. Каким-то седьмым чувством Хэнк уже научился определять, когда Морган безбожно пиздит. Вот и сейчас Коннор звучал так, словно вместо родных пенат собирался на Голгофу; будь Хэнк хоть на промилле трезвее, он бы напрягся. Вместо этого ему стало жаль неловкого от природы своей судмеда. — Слушай, тушканчик, — Хэнк сделал глоток и причмокнул губами, — я не знаю, что ты там себе надумал, но, наверное, мне стоит это проговорить: тебя никто не выгоняет. Ты мне абсолютно не мешаешь. Если тебе все еще херово, ляг на диван и смотри телек. Никуда твой дом не денется. Мгновение в трубке стояла тишина. — Мистер Андерсон, Вы пьяны? Хэнк фыркнул. — Вроде как, — ответил он, — а что, ты боишься пьяных людей? Могу переночевать в машине, чтобы тебя не пугать. Коннор явно растерялся от такого предложения. — Нет, я… Вы же не собираетесь в участок? Не приезжайте ни в коем случае, — торопливо сказал он. Хэнк закатил глаза. — У меня сегодня отгул, есть повод, — и, не сдержав улыбки, добавил: — возможно, я наконец-то увижу сына. Коннор на том конце как-то странно выдохнул. Потом сказал: — И Вы решили напиться? Не самый разумный ход для человека, который борется за опеку. — Так, Морган, не борзей, — слегка раздраженно проворчал Хэнк, — то, что ты теперь по документам не чужой мне человек, не дает тебе право колупать мне мозги. Мы еще только помолвлены, не забывай, — и он пьяно расхохотался. Коннор юмора не оценил, потому что сопел в трубку как-то излишне напряженно. — Мистер Андерсон, я серьезно. Если Вас кто-то увидит в таком состоянии– — Хэнк. — Чего? — растерялся Коннор. — Зови меня Хэнк, Коннор, — объяснил Андерсон. Потом хихикнул. — Мы же почти семья. Коннор подавился воздухом, покраснел — Хэнк был в этом почти уверен, — и закашлялся. — Вы теперь не оставите эту тему, верно? — Обреченно уточнил он. — Ни за что, — довольно ухмыльнулся Хэнк, — я вчера из-за тебя в чуть штаны не наложил, Морган. У меня столько впечатлений с двадцать девятого не было, Богом клянусь. И, кстати говоря, считай, что у нас теперь семейный бюджет, — Хэнк сделал еще один глоток, — потому что ты мне торчишь как земля колхозу. Коннор на том конце засуетился. — Я все верну, —каким-то убитым голосом сказал он, — клянусь, мистер Андерсон, я все отдам. Хэнк закатил глаза. — Расслабь булки, парень, — сказал он, — я не сниму с тебя последнюю рубашку. Вернешь, как будет возможность, не парься ты так. В самом деле, что, по-твоему, я бы бросил тебя умирать из-за денег? За кого ты меня принимаешь? — Я… очень благодарен Вам, правда, — сказал Коннор тихо, — и не знаю, как могу отплатить. — Ну-ну, не сопливь мне тут. Хочешь скататься со мной на суд? — неожиданно даже для себя предложил Хэнк. — Мне нужен свидетель, который подтвердит, что я надежный и ответственный человек. Я бы попросил Джеффри, да вот незадача — он мой начальник. — Я– Я не– — Коннор запутался в словах и какое-то время молчал. — С удовольствием, Хэнк. Сделаю все, что Вы попросите. — Вот и молодец, — улыбнулся Андерсон, — а теперь ложись и отдыхай. Я тут прочитал, что от потери крови может подняться температура. У тебя воспаления же нет, верно? Коннор молчал, молчал, молчал, словно собирался с мыслями. — Какой у Вас пароль от сервера? — Вдруг выпалил Морган. Голос его звучал слегка истерично. Хэнк задумчиво поболтал бокалом. — «Ебанный пароль», — легко признался он, — а тебе зачем? Хочешь картинки трупов на сон грядущий поразглядывать? Коннор молчал. Хэнк вздохнул. — Если все-таки собираешься в Департамент, возьми с собой свои колеса, — и Андерсон положил трубку. Отчего-то он чувствовал легкую тревогу. Если бы этот латентный трудоголик его послушался, ему было бы спокойнее. Потом, правда, он вспомнил про сложные отношения близнецов, и решил, что Коннору действительно лучше показаться дома, — иначе его братишка ему голову открутит. Хэнк сделал еще один глоток и попросил наполнить стакан снова. Мир вокруг слегка кружился. Дразнить Моргана было удивительно... приятно.***
Когда Гэвин вошел в офис, его встретил тихий гул и парочка косых взглядов. Рид на секунду растерялся. Помещение было будто наэлектризовано: народ стол группами по два-три человека и что-то в пол-голоса обсуждал, то и дело оглядываясь по сторонам. У кофемашины не было привычной толкучки. Проекции мониторов светились «экраном смерти». «Вот и приходи на работу вовремя», — подумал Гэвин. Он поискал Тину взглядом. Она принимала отчет у двух патрульных, дежуривших ночью. Гэвин буквально материализовался рядом. — Что происходит? Тина кинула на него быстрый, будто испуганный взгляд, и велела патрульным идти прочь. Потом схватила Гэвина за руку и потащила его с глаз подальше, в еще пустующий кафетерий. — Мы в такой жопе, Гэв, — сказала она, — ты даже не представляешь. — А конкретнее можно? Тин оглянулась и перешла на шепот. — Ночью взломали архив, — напряженно сказала она, — достали все за последние полгода: висяки, улики, базу свидетелей, короче все, до чего дотянулись. Даже про того утопленника, задушенного мочалкой! Сейчас все сервера заблокированы, но толку никакого: информация уже ушла. — В сеть? — спросил Гэвин негромко, проникшись масштабом пиздеца. Тина покачала головой. — Программисты сказали, что запрос исходил из частного канала. Какой-то ублюдок сумел обойти защиту и спиздить столько, что ему выручки на всю жизнь хватит, если знать, куда продавать. Причем брал, сука, так, будто знал, где лежит! У Фаулера чуть инфаркт не случился, — добавила она, — он тут с шести утра, вместе с программистами ищет следы вора. Гэвин прикинул примерный объем данных, которые накопились за полгода, и покрылся холодным потом. Громких дел, вроде бы, за этот срок не было — кроме одного, которое он сейчас безуспешно расследовал, — но даже простой бытовой кошмар, случавшийся в будто бы тихом и семейном Детройте регулярно, мог создать такую волну общественной паники, что думать об этом не хотелось. Утопленник с мочалкой на шее. Семья с младенцем на руках, запертая на несколько суток без еды и воды в амбаре. Ублюдок, зарезавший в драке собутыльника и сбросивший его тело в мусорный контейнер. И это только то, что он вспомнил с ходу. Ну и, конечно, зверски взорванные трупы. Его дело. Гэвин подавил волну мурашек. — Пиздец, — произнес он, — какой же пиздец. Тина посмотрела на него с каким-то странным прищуром. — Это еще не самое страшное, — сказала она, — хуже всего то, что этому козлу, скорее всего, помогали. И помогал, — он обернулась через плечо, — кто-то из наших. Гэвин вскинул брови. — Почему ты так решила? — Потому что кое-кто оставил на ночь сервер без пароля, — объяснила Тина, — угадаешь имя героя? Почему-то ответ пришел Гэвину в голову сразу. Только один человек в их офисе, в силу пагубных привычек, мог забыть запаролить доступ к почти секретным данным. — Андерсон, старый алкаш, ну сука! — Застонал Рид, хватаясь за волосы. — Давно было пора уволить этого ебаного пропойцу! Тина вдруг покачала головой. — В этом-то и беда, — сказала она, — что Хэнк, хоть и бухал вчера — его видел в баре Арчи, патрульный, — в офисе не появлялся: у него был отгул. Но его сервер был без пароля, ты прав, — и вдруг она добавила, — и не только его. Гэвин похолодел. — Мой? — Нет, — покачала головой Тина, — Моргана. Гэвин секунду обрабатывал информацию, а потом покачал головой. — Нет, невозможно, — сказал он, скрещивая руки на груди, — Морган бы ни за что в жизни не забыл бы запаролить сервер. Он скорее свой галстук сожрет, чем допустит такое, Тина, ну! — И знаешь, что самое странное? — задумчиво произнесла Чен. — То, что в том объеме данных, украденных из архива, не было ни строчки о твоем деле. Гэвин развернулся на пятках и взъерошил руками волосы. — Хуйня ебейшая получается, — а потом он срастил два плюс два. — И сколько из вас, уродов, считает, что это был я? Тина поморщилась. Гэвин хохотнул. — А что, разве не сходится? Паролей нет у моих напарников, а я вполне мог их знать. Не, ты дослушай, — не дал он вставить Чэн даже слова, — пропадают данные обо всем, кроме моего расследования. А я вредный, завистливый говноед, которому не нравится никто и ничего вокруг. Как все сплетается, так? Тина посмотрела на него долгим, внимательным взглядом. — Первое, что сказал Фаулер: «Это не Рид», — процедила она, — потому что, несмотря на то, что ты корчишь из себя самого мудацкого мудака на свете, на твой спектакль поведется разве что ребенок. Гэвин сжал губы. Потом вздохнул. — Ладно-ладно, погорячился, — он примирительно поднял руки, — но кто еще, кроме меня, мог одновременно знать пароли Андерсона и Моргана?.. И тут до него дошло. Из участка — никто. Но вот один хитрый ублюдок…. Гэвин натянуто, криво улыбнулся и попятился в сторону выхода. Тина, видимо, решившая, что его спектакль одного актера еще не закончился, закатила глаза и вернулась обратно в опенспейс. Расстояние от парковки до морга он преодолел буквально в три прыжка. У спуска в подвал обнаружился Коллинз, допивавший из стаканчика растворимый кофе. — Он окончательно ебанулся, — сообщил он и хлопнул Рида по плечу, — и до этого был с приветом, а сейчас все: финита ля комедия, — и он двинулся в сторону Управления. Гэвин с минуту смотрел ему вслед. Стоило ему спуститься по лестнице, как в лицо дохнуло смесью сигаретного дыма, хлора и формалина. А еще, что самое мерзкое, отголоском характерного сладковатого запаха, слышимого на верхних нотах — почти неуловимо, но все-таки Рид нахмурился. На его памяти ни один из судмедэкспертов не терпел, чтобы в его рабочей зоне смердело: уборщики приходили утром, днем и вечером. Сегодня, видимо, был день-исключение. Морган был в своей подсобке; Рид аж споткнулся от едкого запаха дыма, который плотным облаком стелился в кабинетике судмеда. Его взгляд зацепился за переполненную пепельницу, пару смятых сигаретных пачек и целую батарею пустых банок с гранатовым энергетиком, которые не влезали в мусорное ведро и стояли с ним рядом. Морган восседал здесь же, едва видимый за кучей хлама на столе — бумаги, папки, пепел, вязаный шарф, пропитанный чем-то багровым, и фантики от сладких батончиков, — и с отрешенным видом заполнял какой-то документ. Пепел с сигареты, зажатой в зубах, падал прямо ему на халат, но Коннор не обращал на это внимания; он на Гэвина-то внимания не обратил, пока тот шокировано не выдохнул: «Пиздец». Коннор вскинул голову. — О, детектив Рид, — хрипло сказал он, — чем обязан? Глаза у Моргана были красные, уставшие; сам он был бледным, взъерошенным, каким-то помятым, с глубокими тенями на лице. Рид открыл рот, но не смог выдавить ни слова; вместо этого он обвел руками помещение — накурено, натоптано, раковина завалена каким-то хламом, некоторые секции холодильника грубо выдернуты наружу (от них, слава богу, пустых, и воняло), — и чуть ли не проорал: — Это что за хуйня?! Коннор похлопал глазами. Огляделся. — Я работаю, — сказал он таким тоном, будто Рид спрашивал, почему небо голубое. Гэвина передернуло от ярости. — Морган, сука, — прорычал он, — ты что, обдолбанный?! Коннор обиженно поджал губы. — А, и ты знаешь, — бесцветным тоном заметил он, — у вас троих что, произошла синхронизация с последующим обменом данных, что ли? Гэвин от злости пнул банку из-под энергетика. Та, жалобно звеня, отлетела куда-то к раковине. Коннор проводил ее безучастным взглядом. — Не буянь, — буркнул он и вернулся к отчету. Гэвин взвыл. — Коннор, мать твою, приди в себя! Сколько ты тут торчишь в таком состоянии?! Кто тебя видел? Что скажет твой брат, когда узнает обо всем…этом? Коннор внезапно оживился. — «Уебок», — подсказал он, — или нет, скорее, «выблядок». Может еще добавить «падаль», но это по настроению, не буду загадывать. Гэвин на секунду растерялся. Пригляделся. Коннор не был обдолбанным. Он был бесконечно замученным и выжатым, как лимон, а еще, кажется, боролся с подступающим нервным срывом. — Вы что, уже разговаривали? Коннор осоловело моргнул и вдруг захихикал, аж сигарету выронив. — Если это был разговор, — ответил он, — то я чего-то не понимаю в людской коммуникации. Рид устало потер переносицу. Еще не было девяти утра, а он уже выдохся. — Так, — вздохнул он, — что он тебе, невротику, наговорил, что тебя так распидарасило? Коннор скрестил руки на груди. — То, что думал. И не надо меня жалеть, — вскинул руку он. Гэвин обратил внимая на грязный бинт, обмотанный вокруг ладони. — Я заслужил. — Морган, — начал было Гэвин, отводя глаза. Ему следовало что-то сказать. — Послушай– Коннор внезапно поднялся на ноги. Покачнулся, схватился за спинку стула, но устоял. Только сейчас он обнаружил, что потерял сигарету, и теперь с глупым видом озирался по сторонам, а потом принялся хлопать себя по карманам халата, по-совиному щурясь. Рид, который усмотрел полупустую пачку на столе, быстро ее сцапал. — Хватит с тебя, — мрачно заметил он, — собирайся, я подкину тебя до дома. Нечего тебе тут отсвечивать в таком виде. — Нет, — упрямо замотал головой он, — я жду. Гэвин, только было чуть подостывший, смерил Коннора внимательным взглядом — и джинсы, и худи Моргана были в крови (а Гэвин был готов почку поставить, что эти бурые пятна все-таки кровь), кудрявые волосы сальными прядями лежали на лбу, халат помят, будто из задницы вытащили, — и вновь начал свирепеть. — Слушай сюда, упертый ты кусок дерьма, — угрожающе прорычал Рид, — я сейчас тебе руки заломаю и силком отсюда вытащу, и будешь ты у меня приходить в себя в обезьяннике, пока твой братец не соизволит забрать тебя домой. Чего ты, блять, ждешь? У моря погоды?! Коннор устало прикрыл глаза и принялся растирать лицо руками. — Я жду, — замучено пояснил он, — пока Фаулер перестанет ловить фантомных злодеев и догадается посмотреть камеры видеонаблюдения. Гнев Рида утих, будто лампочку выкрутили. — Зачем? — тупо спросил он. Потом прокашлялся. — Коннор, это ты разблокировал сервера? Коннор тоскливо посмотрел на пачку сигарет, которую Рид до сих пор сжимал в кулаке, и сделал глоток энергетика. — Я, — безропотно согласился он. — Нахуя? — Вырвалось у Гэвина. Коннор взглянул на него, как на идиота. — Что – «нахуя»? Нахуя сразу два? — Он потер подбородок. — Если бы разблокировал только андерсоновский или ричардовский, могли подумать, что это случайность. А два — закономерность, — он помолчал. — Нахуя это сделал я? Сам не знаю, потом спросишь у этого мудака. Ну, когда до тебя очередь разговаривать дойдет, — Коннор махнул рукой куда-то в сторону, и Рид окончательно убедился, что мозги у судмеда поплыли. — Нахуя я это сделал? Во имя плана, конечно. Гэвин чувствовал себя откровенно несчастным. — Какого плана? — убито спросил он. Коннор хохотнул так внезапно, что поперхнулся энергетиком. — Вот! Вот именно! — он ткнул пальцем в Гэвина. — Даже ты не знаешь, что это за план! Может, вообще никакого плана нет, а я, как придурок, пожертвовал всем, что имел, и ради чего, — ради фантомного «долго и счастливо»! Господи, какой же я идиот! У меня теперь ни семьи, ни работы, но я продолжаю верить, что поступил правильно! Ебануться! Рид наблюдал этот приступ истерики молча. Не знал, что сказать. Коннор, наконец, медленно, тяжело вздохнул. Успокоился. Взял себя в руки и гораздо серьезнее сказал: — Передаешь ему, что он обосрался. Вряд ли он предвидел столь скорую потерю… пешки. И еще кое-что, — Коннор подошел к раковине, включил воду и ополоснул лицо, — я ненавижу, когда меня используют. И не позволю, чтобы через меня манипулировали Ричардом. Я выхожу из игры. Гэвину показалось, что окончательно утратил связь с реальностью. Он помотал головой. — Коннор, — ненавидя себя за то, как звучит голос, сказал он, — во что ты вляпался? Объясни по-человечески, наконец! Коннор смотрел на него глазами обиженной, несправедливо пнутой собаки. Потом он открыл рот, собираясь что-то сказать, но вдруг плотно сжал челюсть, отвел глаза, сглотнул. На лице его застыла какая-то странная смесь отчаяния и смирения, которая Риду не понравилась от слова «совсем». Сверху послышались голоса. — В какое-то дерьмо, — пробормотал Коннор, — и все становится только хуже. Коллинз спустился по лестнице, держа на весу полицейскую дубинку. Смотрел он странно, будто ожидал агрессии, но от кого — от Коннора или Гэвина — было непонятно. — Морган, — натянуто сказал он, — идем. Начальник хочет с тобой поговорить. Коннор вздохнул, сделал последний глоток энергетика и уныло поплелся к выходу. По дороге он покосился на дубинку. — Можешь вмазать разок, полегчает, — обронил он. — Кому, прости? — Мне. В офисе Морган шел почти ровно, лишь слегка покачиваясь на длинных, стройных ногах, и полностью игнорировал общее напряжение, гудящим облаком окутавшее помещение. Гэвин шел за ним, внимательно разглядывая спину судмеда. Им вслед летели шепотки и взгляды, но Гэвин понимал, что худшее еще впереди, — и он даже не был уверен, что именно. К Фаулеру Коннор зашел один. Минуты через три раздались крики. И именно в этот момент в опенспейс с грохотом ворвался Ричард. По одному его взгляду Гэвин понял, что напарник обо всем знает — слухи распространялись быстро. Нечитаемая смесь эмоций застыла на бледном лице младшего Моргана, но глаза его, страшные и почти прозрачные, метали молнии. Ричард бросился в сторону кабинета Фаулера, на ходу расталкивая столпившихся коллег и не откликаясь на собственное имя. Гэвин кинулся наперерез и с силой впечатал кулак в живот Моргана. — Не смей, — прошипел он ему на ухо, — не лезь! Он сам справится, сам! Ричард согнулся пополам и с злобным рычанием попытался отпихнуть Гэвина, но тот держал крепко. Морган пару раз дернулся и извернулся, оказавшись с Ридом лицом к лицу: — Ты не понимаешь! — воскликнул он. — Он может быть… Ночью он… Гэвин заломил ему руку и нагнулся к совсем близко: — Судя по всему, всю ночь он был здесь, — и еще тише, — он чист, просто устал. Ричард перестал брыкаться, и через минуту Рид отпустил его. В этот момент дверь распахнулась и Фаулер скомандовал: — Морган, Рид, в кабинет, живо. Андерсона еще нет? Нестройный хор голосов подтвердил, что Хэнк отсутствовал. Фаулер закатил глаза. — Попляшет у меня, старый пердун, — пробормотал он. Коннор с отрешенным видом сидел на стуле посреди кабинета и смотрел в стеклянную стену с таким видом, словно на ней было что-то нарисовано. Он был еще более бледным, чем десять минут назад. Ричард с тревогой сделал пару шагов вперед и попытался заглянуть брату в лицо, но тот лишь устало прикрыл глаза. Фаулер уселся за стол. — Это он, — мрачным тоном начал он, — разблокировал сервера. Ричард побелел. Гэвин нахмурился. — На камерах видно, как твой брат, — продолжил начальник, скрещивая руки на груди, — заходит в офис примерно за десять минут до половины двенадцатого, снимает пароли и идет обратно в морг, очевидно, работать. На утро у меня украденные данные с сервера и готовенькая отчетность, которая накопилась за месяц. Ну, и пустой вединговый автомат. А теперь вопрос, — Фаулер глубоко вздохнул, сдерживая ярость, — кто-нибудь объяснит мне, что тут, блять, происходит?! Коннор молчал. Ричард таращился на него, будто первый раз увидел. Гэвин неловко помялся. Фаулер, не дождавшись ответа, низко зарычал. — Я не такой идиот, чтобы поверить, что Коннор Морган внезапно перешел на темную сторону, — процедил он, — он разблокировал сразу два сервера не для того, чтобы хакерам было легче, а для того, чтобы указать, что это не случайность. Он пожертвовал добрым именем Андерсона и собственного близнеца, очевидно, не просто так. Тишина. Коннор шумно втянул воздух и так же шумно выдохнул, будто подавил зевок. — Но сейчас, когда у него есть шанс все рассказать, он молчит в тряпочку, — произнес Фаулер, — десять минут молчит, ни слова из него не выдавить. Я просто не знаю, как к нему еще подступиться. Удушающая тишина никуда не делась. Фаулер вздохнул. — Детектив Морган, будьте любезны, пропишите брату лечебную пиздюлину, — сказал он бесконечно замучено, — я хочу знать, что за цирк он устроил. Ричард на негнущихся ногах подошел к близнецу. Смотрел он, почему-то, на его левое ухо. — Коннор, — слишком тихим от волнения голосом спросил Ричард, — это ты… сделал? Зачем? Коннор внезапно хмыкнул и сполз на стуле чуть ниже. — Неплохо для «бесхребетной тряпки», а? — прохрипел он. Но смотреть продолжал в стену. Глаза Ричарда медленно, угрожающе расширились. Он начал набирать воздух, распрямляясь во весь рост. На лице его медленно проступало то упрямое, неконтролируемое выражение бешенства, с которым обычно он собирался идти в атаку. Рид за несколько недель прекрасно выучил эту мину. Поэтому, опережая дальнейшее, Гэвин встал между близнецами. Ричард шумно выдохнул и сделал шаг назад, плотно сжав челюсть и упершись взглядом в пол. Видимо, принимал помощь. — Шеф, Вы от него сейчас ничего не добьетесь, — заметил Гэвин, для достоверности помахав ладонью перед лицом Коннора. Тот хихикнул. — Очевидно же, что у него фляга свистанула на нервной почве. Ему нужно отдохнуть и очухаться немного. Иначе он просто бесполезен. — Как, впрочем, и всегда, — ляпнул вдруг Коннор, продолжая хихикать. Гэвин, движимый какой-то смутной догадкой, положил ему руку на лоб. Нахмурился. – Шеф… — Рид, ты же понимаешь, что он натворил, — резонно и как-то устало отметил Фаулер, — это не косяк в отчетности и не порча реактивов. Он совершил преступление. Он соучастник кражи. Это подсудное дело. — Ой, да бросьте! — Воскликнул Рид, скашивая глаза на Ричарда в поисках поддержки. Но тот молчал. — Мы все понимаем, что Коннор не сделал бы это добровольно! Его наверняка заставили! — То, что мы все это понимаем, не меняет главного — Коннор Морган своими руками предоставил преступникам доступ к секретным данным, — Фаулер покачал головой, — какими бы не были смягчающие обстоятельства, он соучастник. Его придется отправить под стражу. — Сэр, он болен, — вдруг встрял Ричард, — серьезно болен. Ему нужен отдых. Фаулер внимательно взглянул на Коннора: тот был белым, как простыня, плотно сжал губы, на лбу его проступила испарина. Начальник покачал головой. — Я вижу, что мальчишка не в порядке. Но мне нужно знать– — Дайте ему прийти в себя, — умоляющим тоном сказал Ричард, — несколько дней дома и ему станет лучше. Он Вам все расскажет, я клянусь, но сейчас он просто не в том состоянии, чтобы отвечать на серьезные вопросы. Пожалуйста, сэр! Фаулер минуты две молчал. — По-хорошему, я должен заключить его под стражу, — задумчиво сказал он, — но, вообще-то, я не намерен оглашать на весь участок то, что нас предал собственный сотрудник, учитывая обстоятельства, — он еще помолчал. — Я всегда относился и буду относиться к своим людям по-человечески. Это мой принцип. Особенно, когда они отвечают тем же. Ричард в недоумении уставился на начальника. Тот вздохнул. — Я знаю твоего брата, Морган, — с видимым трудом проговорил Фаулер, — он хороший сотрудник и неплохой парень. Он не сделал бы такую глупость, если бы у него не было серьезной причины. Я не буду сажать его под домашний арест или в камеру, но, как только ему станет лучше, вы оба явитесь ко мне и расскажете правду. Обо всем, — сурово заметил он, — включая неуставные отношения с Андерсоном и то, куда ты разбазариваешь государственные деньги. Ричард ощутил теплую волну благодарности, окатившую его с головы до ног. — Спасибо, сэр, — пробормотал он, — я обещаю: чистую правду. — И, надеюсь, ты понимаешь, что Коннору придется отвечать перед законом, — серьезно напомнил Фаулер, — наймите адвоката как можно скорее. —Непременно, сэр. Фаулер откинулся на спинку кресла. — Официально Коннору будет дана отсрочка перед допросом по состоянию здоровья, — сказал он, — но у вас не так много времени, чтобы привести его в божеский вид. Он должен будет все время находится под присмотром, Ричард. И не дай Бог он сделает хоть какую-нибудь глупость: уши оторву. Все ясно? Отлично. Морган, отвези бра– — Нет, — влез Гэвин. Посмотрел на Ричарда — глаза блестят, челюсть напряжена — и на ошалевшего Коннора. — Нет. Детектив Морган нужен мне для… дела. Коннора до дома может подкинуть кто угод– — Я, — раздался мрачный голос. Гэвин обернулся. Давно он не видел столь жуткого выражения на обычно угрюмом лице Хэнка Андерсона. — Я, — сказал Хэнк, оторвавшись от стенки, которую подпирал. Когда он вошел, Гэвин не заметил. — Подвезу его. И нам будет о чем поговорить. Коннор вдруг занервничал в вцепился в стул, на котором сидел. — Доставлю в целости и сохранности, — усмехнулся Хэнк. Что-то Гэвину в это не верилось.