Огонь Земли

932 цикл, 1 день малого Цербера Феникса Масэра. Храм Четырех Огненный бал, несомненно, был самым главным из четырех балов цикла. Он всегда проводился накануне церемонии Выбора, и для многих пар оставался последним шансом объясниться. Впрочем, этот день был праздником не только для участвующих в Сезоне Претендентов. Остальным Высшим здесь также находилось на что посмотреть, чему удивиться. И разговоры о чудесах, увиденных на очередном Огненном балу, обычно продолжались почти полный цикл ― аккурат до следующего Сезона Выбора. К тому же Огненный бал в отличие от трех других праздников Стихий, проводился не в поместье одного из Родов ― Старшего или Младшего, ― а в самом столичном храме Четырех. И устраивали его храмовники. Только на этот, один-единственный вечер в цикле, они открывали в храме Большой зал с примыкающими к нему помещениями. Тот, кто попадал сюда впервые, неизменно испытывал благоговейное восхищение. Зал этот был огромен, а многочисленные тянущиеся вдоль стен высокие зеркала, обрамленные изысканными золотыми рамами, зрительно делали его еще больше. Между зеркал на резных постаментах стояли прекрасные, созданные еще мастерами древности, статуи Богов и Первых. Высокие арочные своды, поддерживаемые легкими узкими колоннами, устремлялись ввысь, к бесконечно далекому от пола расписному потолку. Там, на этом потолке, если хорошо приглядеться, можно было рассмотреть различные сцены из истории Создания Мира. Таким был Большой зал в течение всего цикла, и только на Огненный бал его украшали еще и дополнительно. Мириады диковинных цветов, выращенных в оранжереях Храма, сплетались в украшающие стены и арочные проемы гирлянды, головы статуй венчали яркие венки, а на столах стояли пышные букеты и аквариумы c чудными иноземными рыбками. Зал в этот день освещали не обычные факелы или свечи, а магические огоньки, сияющие и мерцающие под потолком и вдоль стен. То и дело в разных концах зала появлялись сложные воздушные миражи, изображающие непривычные для Сариены диковинки. В общем, здесь было все, что только мог породить союз всех четырех стихий. Но смешение это, конечно же, было отнюдь не равнозначным. Дары Воздуха, Воды и Земли украшали собой помещение, но царствовал здесь Огонь, и зал был оформлен в его торжественных красно-золотых тонах. Ведь Огненный бал, хоть и был приурочен к завершению Сезона Выбора, посвящался благородному Раа. Так что в этот день магия Огня и всевозможные ее проявления были в особом почете. На открытии бала храмовники Огненной стихии сотворили из разноцветного пламени Первых Раа: быстроногого оранжевого Талоса, ярко-алого крылатого Дракона, юркую золотистую Саламандру и любопытного огненно-желтого Феникса. И на протяжении всего вечера эти четыре магических существа оставались с гостями, развлекая присутствующих своим забавным поведением. Смешение красок, пленительных ароматов распускавшихся только на эту, одну-единственную, ночь цветов, чарующие звуки музыки – таков был столь любимый всеми Высшими Огненный бал. Многочисленные пары кружили по центру зала в сложных фигурах старинных танцев, за длинными, щедро накрытыми столами степенно восседали люди постарше. Кто-то просто бродил из угла в угол, из помещения в помещение, раскланиваясь со знакомыми и то и дело останавливаясь с кем-нибудь поболтать. И лишь немногие, вроде Ллоэллина, чувствовали себя чужими на этом волшебном празднике. Для него это был уже шестой Огненный бал, и три предыдущих Ллоэллин вспоминал как страшный сон. Пьянящий сок танти будил в молодых Высших агрессию ― и в Претендентах, и в приехавших на Сезон Выбора наемниках, и даже в тех, кто уже состоял в браке. И для разгоряченных, захмелевших молодчиков не было развлечения более приятного, чем погонять неудачников Сезона ― своих привычных жертв. Нередко подобные развлечения приводили к серьезным травмам, но храмовые целители всегда бывали наготове. Пара произнесенных ими заклинаний, легкий выговор в адрес заигравшихся Высших, и преследование жертвы начиналось снова. О подобных развлечениях молодежи знали почти все присутствующие, но так как ни к чьей смерти они обычно не приводили, на это смотрели сквозь пальцы. Да жертвы и сами были виноваты в происходящем: никто же не мешал давать своим обидчикам отпор. Надо было лучше тренироваться! А слабаки, по всеобщему убеждению, заслуживали того, что получали. А Ллоэллин на предыдущих балах был не просто жертвой. Он был жертвой номер один. Самый никчемный участник Сезона ― грех его не проучить. И его учили. До переломанных ребер и конечностей, до крови из носа и разбитых губ. Чаще всего он терял сознание прежде, чем появлялись целители, и Ллоэллин бывал этим неизменно расстроен. Но иногда ему все же удавалось понаблюдать за работой своих коллег, и он многому у них научился. Да-да, несмотря на пронзавшую тело боль, Ллоэллин находил в себе силы внимательно смотреть, слушать, запоминать. Ведь это были его единственные встречи с храмовыми целителями, и он никак не мог упустить такой возможности поучиться. Но все же, несмотря на извлекаемую из этих побоев пользу, он не мог думать о них иначе, как с содроганием. И как бы стыдно ему ни было, он не раз говорил Энэ, что готов отказаться от знаний, лишь бы его оставили в покое. Он вообще любил просить свою богиню о невозможном. Впрочем, на этот раз Ллоэллин, входя в храм Четырех, не испытывал привычного страха. Он просто не думал о многочисленных, ждущих жестокого развлечения Высших. Все его мысли были только об Энаре и Ирраиле. Они ведь обязательно будут здесь сегодня. Будут ли они танцевать? Уйдут ли в какое-нибудь укромное местечко в оранжерее, стремясь побыть наедине? Какими взглядами будут смотреть друг на друга? В том, что ни в глазах Ирраила, ни в глазах Энара не отразится любовь, Ллоэллин не сомневался. Или… Или он все же боялся этого больше, чем чего бы то ни было еще? Впервые со времен своего первого Огненного бала он не стремился как можно скорее спрятаться в какой-нибудь темный угол, а оставался в Большом зале, в самом сердце враждебно настроенной к нему толпы. И – о чудо! – его почему-то пока не трогали. То есть нет, к нему уже много раз подходили желающие поразвлечься и что-то ему говорили. Но стоило им встретиться с его равнодушным взглядом, в котором не было привычного страха, и все они удивленно замолкали и отходили. Видимо, были еще недостаточно пьяны. Где-то здесь, посреди этой толпы, должен быть и Танналлиил, пришедший на бал вместе с представителями рода Ис-Мекар. Ллоэллин его пока не видел да и не особо искал. Хотя он понимал: возможно, этот бал ― его последний шанс встретиться с братом. Если тому не удастся выполнить обещание и перевезти его к себе в поместье Ис-Мекар, то они могут больше никогда и не увидеться. Никогда… Страшное слово. Неотвратимое, как сама Пустота. И самое горькое, что это «никогда» грозным грязевым селем раздавило его мечты об Энаре, хороня их под своим склизким мерзко пахнущим потоком. И если два дня назад, когда Ллоэллин только услышал о намерении капитана Хранителей выбрать санэ Ирраила, у него еще оставалась хоть какая-то хрупкая надежда, что это неправда, что друг Танналлиила мог ошибаться, то последний бой Ирраила расставил все по своим местам. Он ожидаемо легко прошел до финальной схватки, последнего боя за главный приз ― Право Выбора. Его соперник был силен, но практически никто на трибунах не сомневался, что Победителем станет санэ Ирраил. Никто, кроме тех, кто знал, что в случае поражения его награда будет куда более ценной: брак с самим капитаном Хранителей, легендарным виром Энаром Имерта. Никогда прежде Ллоэллин ни о чем не молил свою богиню так, как о победе в том бою санэ Ирраила. И, конечно же, словно бы в насмешку он проиграл. Столь издевательски демонстративно, что каждый зритель на трибунах понял: победу своему сопернику санэ Ирраил подарил. И Ллоэллин понял, что сказанное другом Танналлиила ― правда. Энар и в самом деле выбрал Ирраила. И вот сейчас, находясь посреди богато украшенного зала, окруженный смеющимися и танцующими Высшими, Ллоэллин погибал от тоски. Его раздирало на части противоречивое желание: немедленно, прямо сейчас, увидеть Энара… и больше не видеть его никогда. Запомнить любимого таким, как при их первой и единственной встрече. Не Хранителя, стоящего рядом с Чемпионом, а такого живого и теплого мужчину, поддержавшего его при столкновении, пожелавшего удачи. Как жаль, что то его пожелание не сбылось. Да и не могло сбыться. Капризная госпожа удача никогда не жаловала детей Энэ. В центре зала танцующие пары разошлись в очередной фигуре танца, и его взгляду предстал тот, кого он так надеялся и боялся увидеть. Энар. Он шел по залу вдоль противоположной стены и, кажется, кого-то искал. Вот его окликнул еще один Высший в форме Хранителей, и Энар остановился с ним поговорить. С необычайной жадностью, стремясь запомнить каждую черту дорогого лица, каждый жест любимых рук, вглядывался Ллоэллин в Энара. Вот ему показалось, что на лице любимого отразилась досада, но оно тут же смягчилось ― Энар явно задумался о чем-то хорошем. Неужели это мысли об Ирраиле дарят ему такую радость?! В груди Ллоэллина неприятно кольнуло, и он отвел взгляд. А когда снова поднял его, ряды танцующих уже сомкнулись, отгораживая от него Хранителей. Ллоэллин двинулся вдоль зала, ища место, с которого можно было бы снова увидеть Энара. Но, увы, продвигаться у него получалось медленно ― слишком много желающих его толкнуть или подставить подножку. Вот он практически полностью обогнул зал и вышел к месту, где еще недавно стоял Энар. Но сейчас его там уже не было. И снова Ллоэллин заоглядывался, надеясь еще хоть раз увидеть того, кто столько лет был смыслом его жизни. Но Энар как будто растворился в толпе. Танец сменялся танцем, между ними в центр зала выходили храмовники Огненной стихии и демонстрировали присутствующим разнообразные пламенеющие чудеса. Ллоэллин не знал, сколько прошло времени ― танцев пять или шесть, прежде чем он снова увидел Энара. Удивительно, как мало ему нужно для счастья. Но еще меньше ― для отчаяния. Да, он снова смотрел на Энара, и это заставляло его глупое сердце восторженно ускорять свой бег. Но на этот раз рядом с капитаном Хранителей стоял тот, кого Ллоэллин никогда – никогда! – не хотел бы видеть рядом с ним. Санэ Ирраил. Вот Энар ему улыбнулся, и Ллоэллин попятился от них прочь. Нет. Нет-нет-нет! На это он смотреть не будет. Ни за что! Бравурная музыка, звучавшая в зале, хохочущей какофонией била по нервам. Ллоэллину казалось, что даже скрипки и флейты издевательски смеются над ним. Пятясь, он наткнулся на колонну и только после этого остановился и оглянулся по сторонам. Его тут же охватило холодящее ощущение чуждости. Словно это не он находится сейчас в богато украшенном зале, посреди счастливо смеющихся людей. Словно их от него отгораживала непреодолимая стена, и все и вся, кто находился по другую ее сторону, смотрели на него враждебно, осуждающе. Мерцающие вдоль стен огоньки неприязненно перемигивались, а вода в большом аквариуме возмущенно плескала: ну и наглец! Счастья ему захотелось! Самого капитана Хранителей! Наглец. Наглец. Наглец! И даже цветы в высоких вазах словно бы отвернули от него свои красивые беззащитные головы. Они может и хотели бы ему посочувствовать, но им самим оставалось жить слишком мало ― всего лишь до конца этого бала, ― чтобы тратить время на жалость. Ллоэллин почувствовал, что задыхается, что физически больше не может оставаться в этом враждебном месте, где не только люди, но и сами стены, казалось, его ненавидят и презирают. Не глядя перед собой, натыкаясь на громко ругающихся ему вслед Высших, Ллоэллин побежал в сторону оранжереи. Или ему только показалось, что он бежал, а на самом деле он медленно брел на неслушающихся ногах? Как бы то ни было, он оказался в оранжерее. Когда-то красоте этого места Ллоэллин даже пытался посвящать стихи. Каким же слепцом он был! Сейчас и густые заросли необычных ярких растений, и выставленные в крупных кадках искусственно выращенные цветы, и занимающий целую стену таинственно поблескивающий своей загадочной глубиной морской аквариум, и даже главное чудо этого места ― чистейшее магически приближенное звездное небо ― казались ему уродливыми, безобразными. Как будто с его прошлого визита все здесь подернулось пылью, начало гнить, пока незаметно, но уже необратимо. В сладком аромате гиар и мариалов он чувствовал мерзостный запах тлена, и как бы далеко ни забирался в оранжерею, этот запах преследовал его повсюду. Мир вокруг умирал, и Ллоэллин умирал вместе с ним. ― Эгей! Смотрите-ка, кто у нас тут! ― нарушил тишину живого склепа чей-то голос. И вот уже к нему на площадку вышел нагло ухмыляющийся Претендент. С этим Высшим Ллоэллин знаком не был, но много раз видел его в компании младшего брата, Кайеренна. А вот и он сам. Явно пьяный, с горящими жестоким азартом глазами. ― Ату его! ― закричал Кайеренн, и его дружки радостно заулюлюкали и подхватили этот крик. Инстинктивно Ллоэллин бросился бежать. Пусть сейчас ему была безразлична собственная жизнь, но память тела была слишком сильна. И телу слишком сильно не хотелось боли. А вот сам Ллоэллин физической боли был бы даже рад. Может, хоть так он сможет забыться? Перестать биться в агонии любви. А если его случайно убьют ― не страшно. Никто этого даже не заметит. Выскочив на дорожку, Ллоэллин резко остановился и развернулся к своим преследователям. Те обрадовано загомонили, напоминая сейчас стаю Тварей, а никак не людей. Кто-то из них налетел на Ллоэллина, толкнув его на холодную сырую землю. Падая, Ллоэллин пребольно ударился обо что-то коленкой и поранил ладонь то ли о камешек, то ли о ветку. Но он понимал: эта боль ― ерунда в сравнении с тем, что ему сейчас предстоит. И как же проклинал он в этот момент собственную дурость, заставившую его остановиться. Он ведь хорошо знал оранжерею, вполне мог бы убежать и спрятаться. Боли больше не хотелось. Хотелось спокойствия и тишины. Лежа на земле, Ллоэллин свернулся комочком, надеясь избежать особо болезненных ударов. Но, как ни странно, ничего не происходило. Не было ни ударов, ни даже оскорблений. Неуверенно, боясь получить в любой момент ногой по лицу, Ллоэллин приподнялся с земли. И увидел… Нет, не может быть. Наверное, он сошел с ума, и у него начались галлюцинации. Впрочем, галлюцинация эта была настолько прекрасна, что Ллоэллин был ей только рад. На дорожке в призрачном свете Нэсир и Маир стоял Энар. Вся его фигура выражала такую ярость, что чувствовалось: еще чуть-чуть, и он не сдержится, бросится на заигравшихся мальчишек, уничтожит их, как тех Тварей, на которых они были так похожи. ― Пошли вон, ― прорычал он, и почувствовавшие исходившую от него угрозу Кайеренн с дружками убежали прочь. ― Как ты? Можешь подняться? ― удивительно, как изменился его голос. Сейчас в нем звучало искреннее участие и беспокойство. ― Или позвать целителя? ― Спасибо, все нормально, ― Ллоэллин поджал под себя ноги и сел. Энар тут же подошел ближе и протянул руку. Ллоэллин смотрел на эту руку, как на величайшее чудо. Бледная в неярком свете звезд и двух божественных светил, она казалась нереальной. Ллоэллин смотрел на нее и боялся прикоснуться. Боялся, что сейчас, как в детстве, когда он впервые встретился с миражами храмовников, стоит ему притронуться к ней, и она исчезнет. Что Энар не настоящий ― не может быть настоящим ― а значит, нужно избегать прикосновений как можно дольше. И тогда эта прекрасная иллюзия еще какое-то время побудет с ним. Подождав несколько мгновений, Энар наклонился, взял Ллоэллина за плечи и поднял на ноги. Ллоэллин вздрогнул. Так что же это, Энар ― настоящий?! На самом деле спас его от издевательств младшего брата? Но тогда… О Энэ! Неужели он слышал все, что они ему говорили? Ллоэллин смутился и опустил взгляд. ― С-спасибо, ― еще раз прошептал он. Но смотреть в сторону, когда рядом стояло его личное божество, было невозможно, и Ллоэллин снова поднял голову. Его взгляд встретился со взглядом Энара, и он замер, боясь нарушить мимолетное волшебство мгновения. А это и в самом деле было волшебство. Не привычная магия, а именно волшебство, о котором ему как-то в детстве рассказывала няня из Низших. Это была как ожившая сказка, сцена, столь же невозможная в реальности, как и все остальные его романтические мечты. Словно бы они с Энаром были влюбленной парой и сейчас гуляли под звездами, наслаждаясь обществом друг друга. Словно можно было протянуть руку и коснуться руки любимого. Прижаться к нему и сорвать с его губ пьяняще-сладкий поцелуй. Какое-то время они так и стояли молча, купаясь во взглядах друг друга. ― Какая красивая ночь, ― наконец сказал Энар, отводя взгляд. Ллоэллин кивнул и оглянулся. Действительно, ночь была прекрасна: яркие звезды сияли на фоне темно-синего бархатного неба, прекрасные Маир и Нэсир любовно переглядывались друг с другом. Воздух был полон пленительных ароматов цветов, разлапистые крупные листья какого-то дерева уютно отгораживали их от всего остального мира. Где-то неподалеку напевно журчала вода. ― Да. Очень красивая. ― Еще какое-то время они помолчали. ― С вами точно все в порядке? Если они что-нибудь вам сделали, вы скажите. Я разберусь. И схожу за целителем. ― Нет, спасибо, вы успели вовремя. Я только упал, все в порядке. ― Вам нужно почистить одежду. Тут же везде земля, ― чему-то обрадовался Энар. ― Пойдемте. Он взял Ллоэллина за руку и потянул за собой. Они пересекли несколько выложенных крупным камнем дорожек и вышли на светлую площадку, окруженную низкими кустами светящихся в темноте бело-красных цветов. Тут же обнаружился и небольшой фонтанчик. К нему-то Энар и подвел Ллоэллина. ― Встаньте тут, я вас сейчас почищу, ― Энар смочил руки и мокрыми ладонями провел по бокам Ллоэллина. Провел, и тут же замер, и отстранился. ― Давайте лучше вы. Смущаясь, Ллоэллин начал чистить одежду. Даже не глядя на Энара, он чувствовал на себе его пристальный взгляд. Было что-то интимное в том, как они сейчас стояли в этом укрытом от посторонних глаз уголке, в том, как он мокрыми руками проводил по ткани вдоль груди и ног. Как будто… Надеялся Энара соблазнить. Наивный! Разве он может быть ему нужен?! ― Почистил. Спасибо вам еще раз, ― сказал он, чувствуя себя до обидного глупо. Волшебство развеялось, оставляя его наедине с неприглядной правдой. И правда эта состояла в том, что всем известный своим благородством Энар помог ему из жалости, а он… Он навязывается ему, как последняя дешевка. Нужно было прощаться и уходить, но сил произнести простое «до свидания» не было. Пусть лучше Энар уйдет первым. А Ллоэллин сполна насладится всеми отпущенными ему мгновениями в его обществе. Энар между тем сорвал с ближайшего куста цветок и решительно подошел к нему почти вплотную. ― Санэ Ллоэллин, ― торжественно начал он. Но Ллоэллин был так удивлен, что Энар знает его имя, что перебил его: ― Вы знаете, как меня зовут? ― Да. Я увидел вас два дня назад на Арене и поинтересовался вашим именем у друга, ― Энар покрутил цветок между пальцами. ― Санэ Ллоэллин, мне нужно кое-что сказать вам. Вы, наверное, знаете, что… Что это у вас? Кровь? ― Где? ― Ваша рука, ― Энар взял его руку в свою и перевернул ладонью вверх. Та и в самом деле была в крови. ― Ничего, это просто царапина. Пройдет. Я ее даже не чувствую, ― отчего-то ощущая себя виноватым, ответил Ллоэллин. ― Давайте-ка ее промоем. Энар, все еще держа его ладонь в своей, поднес их руки к фонтанчику. Вода в нем была прохладной, но в сочетании со скользящими по коже пальцами Энара, обжигала. И не только руку, но и сердце, и душу. Наконец Энар закончил промывать ладонь и приблизил к лицу, словно старался рассмотреть ранку получше. Ллоэллин затаил дыхание. И тут Энар легонько коснулся царапины губами. Ллоэллин придушенно ойкнул, и Энар его тут же отпустил. ― Простите, ― сказал он. ― Это еще моя мама говорила, что если что-то болит, надо поцеловать. Но я понимаю неуместность своего поступка и прошу прощения. ― Ничего. Я… Оно и в самом деле больше не болит. ― То есть, лечение оказалось действенным? ― Очень. ― И, надеюсь, приятным? Ллоэллин покраснел и ничего не ответил. Он не понимал, что происходит. Энар что, заигрывает с ним? Пытается ухаживать? Но почему?! И как же Ирраил? ― Санэ Ллоэллин, ― снова перешел на торжественный тон Энар. ― Я хотел бы попросить вас… ― Вир Энар, добрый вечер. Я как раз искал вас, ― на площадку вышел сам Верховный Настоятель, и Ллоэллин склонился перед ним в почтительном поклоне. ― Вы, я вижу, не один? Добрый вечер, санэ. Надеюсь, вы на меня не обидитесь, если я уведу у вас собеседника? Нет? Ну и прекрасно. Вир Энар, вы помните наш уговор? Вы хотели подумать над моим предложением до Огненного бала. То есть до сегодня. Пойдемте ко мне в кабинет, поговорим. ― Сейчас? ― Именно сейчас, вир Энар. ― Хорошо, ― Энар отвернулся от Верховного Настоятеля и посмотрел на Ллоэллина. ― Санэ Ллоэллин, возьмите, это вам, ― он протянул ему сорванный с куста цветок, и Ллоэллин принял его, как величайшую драгоценность. ― Спасибо, ― одними губами прошептал он. Взгляд Энара сейчас был каким-то странным. Словно он хотел и не мог сказать ему что-то важное. Словно не рад был появлению Верховного Настоятеля, а желал и дальше оставаться наедине с ним, Ллоэллином. Как же легко увидеть желаемое там, где его нет! ― Встретимся на Церемонии Выбора. До свидания. ― До свидания, ― Ллоэллин стоял и смотрел, как капитан Хранителей и Верховный Настоятель уходят. На душе у него был сумбур. Что здесь произошло? Почему Энар поцеловал ему руку и подарил цветок? И что он имел в виду, говоря, что они увидятся на Церемонии Выбора? Да, там будут все Претенденты, но Энару ведь будет не до него. Там же будет Ирраил, его будущий муж. Но самое главное ― что же он хотел ему сказать, когда им помешал Верховный Настоятель? Все оставшееся до окончания бала время Ллоэллин провел на площадке у фонтана меж цветов. Он мечтал. И никто его в эту ночь больше ни разу не побеспокоил. *** На Огненном балу Энар был один-единственный раз в жизни, восемь циклов назад, в тот самый Сезон, когда он познакомился со своей будущей женой, Лиаллой. И тогда для них этот бал стал настоящим светлым праздником, преисполненным романтики и любви. Ведь на него они пришли уже состоявшейся парой, уверенные в том, что после Церемонии Выбора начнется их непременно счастливая семейная жизнь. Тогда они всю ночь танцевали, пили сладкий пьянящий сок танти, гуляли по затемненным дорожкам оранжереи и самозабвенно целовались в зарослях ярких цветов. Воспоминание о той ночи, полной радости и предвкушения грядущего счастья, долгое время было одним из самых любимых воспоминаний Энара. Несколько раз он даже хотел сходить на Огненный бал снова. Вспомнить юность и то ощущение легкости, немного наивной восторженности, что владело им тогда. Пригласить с собой Лиаллу и сделать вид, будто они ― не уже давно женатая пара, а все те же юные дебютанты, еще только мечтающие о нескромных и жарких прикосновениях друг к другу. Но, увы, каждый раз на конец Сезона Выбора приходилось то новое задание храмовников, то нападение на границу Сариены Тварей, так что эти его фантазии так и остались нереализованными. И вот он снова здесь. Уже без Лиаллы, но как и тогда, восемь циклов назад, влюбленный и томящийся предвкушением. Удивительно, но с тех пор, как он впервые увидел санэ Ллоэллина, его сияющие неподдельным счастьем глаза, мысли о Лиалле не причиняли ему прежней боли. Остались только тепло и нежность воспоминаний, как о хорошем, но уехавшем куда-то друге. И Энару казалось, что его обретшая новый дом на сиятельном Рхан жена одобряет его выбор и желает ему счастья с новым мужем. Только вот о малютке Тунале он думать пока не мог. Но придет время, и он даст и этим воспоминаниям вырваться на свободу. И дай Раа, чтобы рядом с ним в этот момент находился Ллоэллин. Энар не сомневался, что поддержка его чистого мальчика поможет ему справиться с очень и очень многим. Ну а пока нужно найти Ллоэллина и поговорить с ним о предстоящем Выборе. Энар окинул взглядом наполненный людьми Большой зал и досадливо нахмурился. Найти здесь кого-либо было задачей отнюдь не простой. Тем более что его мальчик мог быть и не в самом зале, а в огромной примыкающей к нему оранжерее или в одном из открытых для гостей храма салонов. Но Энар никогда не пасовал перед трудностями и решительно зашагал вдоль зала, вглядываясь в лица танцующих и снующих туда-сюда Высших. Усложняло его поиски еще и то, что многие Высшие, причем не только Претенденты все время подходили к нему поздороваться, выразить капитану Хранителей свое почтение. ― Энар! ― лишь только он отделался от очередной компании наемников, за спиной послышался голос Конола, и Энару пришлось снова остановиться. Впрочем, как раз Конолу он был рад. Тем более что рядом с ним, на удивление, не было Ренала. А Энар, помня реакцию своих друзей-Хранителей на сделанный им выбор, с Реналом общаться сейчас не хотел. А вот у Конола можно поинтересоваться, не видел ли он где-нибудь здесь его мальчика. ― Привет. ― Привет. Ты давно здесь? ― Да нет, только пришел. Тебя спасать, между прочим. Тебя тут как, толпа пока на памятные ленточки не разорвала? ― Пытаются, но я держусь, ― улыбнулся Энар. Как же все-таки хорошо, что его друг здесь. Общение, как он выразился, с толпой можно будет свалить на него. ― А где Ренал? Ты без него смотришься, как иной Высший без руки или ноги. ― Ха! Руки или ноги! Называй вещи своими именами: Ренал у нас известная задница. Он с утра отправился в поместье к мужу и буквально только что написал мне, что задерживается. ― Ясно, ― сдержано кивнул Энар. Ему нравились супруги и Конола, и Ренала, но при этом ему всегда казалось, что разреши Храм браки между Старшими, и они были бы куда лучшей парой. Но, насколько он знал, мужьям своим друзья не изменяли. ― Кстати. Меня тут на входе санэ Ирраил поймал. Просил передать тебе, что он хочет поговорить. Жалко парня! Наверняка ему кто-то выболтал, что ты сначала думал выбрать его, вот он и проиграл то сражение. А ведь у него в этом Сезоне были все шансы выбирать самому. ― Да. Нехорошо получилось, ― досадливо поморщился Энар. ― Так ты подойди к нему. Лучше объясниться сразу, чтобы на Церемонии Выбора не было никаких неприятных сюрпризов. ― Да. Надо. Ты, кстати, не видел санэ Ллоэллина? ― О! Как у тебя глаза-то заблестели, влюбленный ты наш! Нет, не видел я пока твое сокровище. Но как увижу, обязательно схвачу и принесу. Тебе, кстати, как: в обертке или без? ― Конол, ― укоризненно фыркнул Энар. ― Если увидишь его, просто скажи мне, ладно? Без этой вашей обычной самодеятельности. ― Ага! То есть, мысль о твоем драгоценном мальчике без обертки тебе все же понравилась. Да ладно, ладно. Я ж сегодня без Ренала. Без него шутить не так интересно. ― Как мне, оказывается, повезло. Надо будет, что ли, сказать его мужу спасибо? ― Угу. Не забудь. А вон и санэ Ирраил. Энар повернулся в сторону, куда ему указывал друг, и в самом деле увидел Ирраила. Тот стоял в окружении друзей, но выглядел как будто чем-то обеспокоенным. Хотя Энар ничего ему не обещал, да и вообще не понимал, откуда взялись все эти слухи о его якобы выборе, почувствовал себя виноватым. Санэ Ирраил ему был симпатичен, и не хотелось бы ставить его на Церемонии Выбора в неловкое положение. Значит, им и в самом деле нужно поговорить. Тем более что сам Ирраил этого хочет. ― Пойду поговорю с ним, ― сказал он Конолу и начал пробираться в нужном направлении. Конечно же, не забывая по пути высматривать в толпе Ллоэллина. ― Санэ Ирраил, добрый вечер. Добрый вечер, санэ, арасины, ― раскланялся Энар с окружающими Ирраила Претендентами и наемниками. Те ему дружно ответили, заинтересованно переводя взгляды с Энара на Ирраила и обратно. Ну вот. Не иначе, как все подумали, что это романтичная встреча женихов. Ну и Раа с ними! ― Вир Энар. Простите, друзья мои, вы не могли бы оставить нас с виром наедине? Товарищи Ирраила понимающе заулыбались и отошли. ― Вир Энар, до меня дошли слухи о вашем возможном выборе, ― сразу перешел к делу Ирраил. Энар вскинул на него взгляд. Внешне тот оставался совершенно спокойным, только плотно поджатые губы выдавали его волнение. Энар зауважал его еще больше. Какое же у него должно быть самообладание, чтобы так ровно говорить о столь щекотливом деле. Хотя… Он же еще не знает, что слухи ошибочны. ― Да. Санэ Ирраил, я не знаю, кто стал причиной возникновения этих слухов, но должен за них перед вами извиниться. Вы мне очень симпатичны, я и в самом деле в какой-то момент думал о вас, как о возможном супруге. Но мой конечный выбор пал на другого. И мне очень жаль, что я не переговорил с вами до финального боя, что из-за меня вы лишились права выбора, ― Энар замолчал, не зная, что еще тут можно добавить. ― Не из-за вас. Я правильно понял: на церемонии Выбора вы собирались сделать предложение кому-то другому, не мне? ― Да. ― Хорошо, ― Ирраил с видимым облегчением улыбнулся. Энар удивленно приподнял брови. Хорошо? ― Вы мне тоже очень нравитесь, вир Энар. Да что там! Я восхищаюсь вами. И как капитаном Хранителей, и как непревзойденным воином, и как человеком. Так что, когда до меня дошли эти слухи, я сразу захотел с вами поговорить. Мне было бы крайне неприятно отказывать вам на самой Церемонии Выбора. Но я был бы вынужден это сделать. Видите ли, я люблю другого и ни за что от него не отступлюсь. ― Значит, мы можем попробовать стать друзьями? ― С удовольствием. Это будет огромная честь для меня. ― Да бросьте. Вы и сами были бы прекрасным Хранителем, если бы родились магом Огня или Воздуха. ― Да. Это так, ― без ложной скромности согласился Ирраил. ― Могу я спросить, кого вы выбрали на самом деле? ― Можете. Но я не скажу. Прежде мне самому хотелось бы поговорить с этим человеком. ― Да. Понимаю. И желаю вам счастья. Пусть ваш выбор окажется самым правильным. ― Спасибо. А я желаю вам воссоединиться с вашим любимым. ― Когда-нибудь это обязательно произойдет. ― Дай Раа, ― Энар привычно обвел взглядом зал и увидел, наконец, Ллоэллина. Тот двигался в сторону оранжереи, и Энар, попрощавшись с Ирраилом, поспешил вслед за ним. Однако расстояние, отделявшее его от выхода в оранжерею, было слишком велико, да и людей на пути было многовато, так что когда он оказался на окруженной растениями дорожке, Ллоэллин уже пропал из виду. Но теперь Энар хотя бы знал, где его искать. И он принялся методично обходить один за другим все уголки оранжереи. Несколько раз он натыкался на ищущие уединения парочки, и когда впереди послышался гомон веселящихся Претендентов, Энар решил было свернуть в сторону, ― ведь едва ли Ллоэллин мог оказаться в столь шумной компании. Но что-то в интонациях молодежи заставило его насторожиться. Энар остановился и прислушался. Ну да. Слишком озлобленно звучал их смех, слишком резкими были выкрики. Эти мальчишки явно кого-то травили. С подобными играми Претендентов Энар сталкивался и восемь циклов назад, во время своего Сезона. И уже тогда его приводило в бешенство то, что сильные позволяют себе издеваться над слабыми. Сейчас же его сердце сжалось в нехорошем предчувствии. Да нет же, не может быть, чтобы это был Ллоэллин. Но кто бы ни был жертвой, травлю нужно немедленно прекратить. И Энар решительно зашагал в сторону окруживших кого-то Претендентов. Пока он шел к ним, в голове Энара уже сложилась строгая фраза, которой он прогонит заигравшихся великовозрастных мальчишек. Но стоило ему увидеть, кто именно лежит перед ними на земле, как все слова тут же вылетели из головы, а рука сама собой потянулась к мечу. Эти нелюди посмели напасть на его мальчика! Его хрупкого, маленького Ллоэллина! Волна жгучей ненависти вспыхнула в нем опасной искрой, и он еле сдержал себя, чтобы не испепелить мерзавцев на месте. ― Пошли вон, ― вместо этого прорычал он. Веселившиеся Претенденты разом обернулись и, поняв, кто именно вступился за их жертву, стушевались. Идиотами эти негодяи не были. И увидев разгневанного капитана Хранителей, поджали хвосты и убежали. А жаль ― Энар с преогромным удовольствием поучил бы этих ничтожеств жизни. Но Ллоэллин был гораздо важнее. Пообещав себе еще встретиться с каждым из этих трусов, Энар подошел к Ллоэллину поближе и встревожено спросил: ― Как ты? Можешь подняться? Или позвать целителя? ― Спасибо, все нормально. Энар протянул Ллоэллину руку, чтобы помочь встать, но тот, видимо еще не отойдя от шока, медлил, так что Энару самому пришлось его поднимать. При этом Ллоэллин так очаровательно смутился, что Энар еле удержал неуместную сейчас улыбку. Все-таки как же его мальчик хорош! Как трогателен в своей искренней благодарности! А потом Ллоэллин поднял взгляд, и Энару показалось, что он тонет в его прекрасных глазах. Такого с ним никогда не было: чтобы просто стоять рядом с кем-то, смотреть на него и чувствовать, как весь остальной мир словно отступает назад, оставляя их наедине. Только их во всем огромном Изначальном мире… Хотелось беспричинно улыбаться и говорить глупости, совсем как тогда, в его далекие четырнадцать циклов ― и Энар произнес-таки фразу, банальную до невозможности. Что-то про красоту ночи, хотя думал он о красоте стоящего рядом человека. А тот и не понял. Запрокинул голову, подставляя под ласковые прикосновения ветра тонкую шею, и восхитительно серьезно с ним согласился. Между ними снова повисла тишина. Энар хотел бы поговорить с Ллоэллином о своем Выборе, но боялся его спугнуть столь неожиданным предложением. Они ведь, по сути, были незнакомы, и мальчик не мог догадываться о его чувствах. Нужно было его как-то подготовить, плавно подвести к главному разговору. Но Энар не был искусен в речах, а потому даже не представлял, с чего начать. И необыкновенно обрадовался, когда в ответ на его очередной вопрос о самочувствии, Ллоэллин вспомнил о своем падении. Ну конечно! Пока он его искал, то заметил неподалеку укромную поляну с фонтаном. Более романтичное место сложно было даже представить, и его мальчику должно там понравиться. И Энар повел его туда, якобы для того, чтобы почистить испачканную одежду. Ох, не стоило ему прикасаться к животу Ллоэллина! Его собственное тело на это невинное прикосновение отреагировало так, будто они уже были обвенчаны и имели друг на друга законное право. Хорошо, что Ллоэллин был слишком невинен, чтобы это заметить. Но Энар все же, как бы ему ни хотелось обратного, убрал руки и даже отошел: пугать мальчика сейчас нельзя ни в коем случае. Да и последовавшее зрелище того стоило. Ллоэллин прикасался к себе совсем невинно, просто проводя мокрыми ладонями по испачкавшейся одежде, но Энару эти его движения казались даже более соблазнительными, чем однажды им виденный танец специально обученных иноземных юношей. Те могли удовлетворить только тело, при взгляде же на Ллоэллина теплело и на душе. Он был прекрасен, но сам явно этого не понимал. Поймав взгляд Ллоэллина, Энар вдруг как-то очень ясно почувствовал, что тот собирается прощаться и уходить. Да и с чего бы ему задерживаться дольше? А значит, пора переходить к самому важному разговору. Взгляд Энара случайно упал на светящийся красно-белыми цветами куст, и он, сорвав один из цветков, шагнул к своему избраннику. ― Санэ Ллоэллин, ― начал он, взволнованный важностью момента. Момента, в который решается его судьба. Он ведь понятия не имел, что делать, если сейчас ему ответят отказом. Если бы только у него было время, чтобы ухаживать за Ллоэллином по-настоящему! Так, как он ухаживал когда-то за Лиаллой. Так, как Ллоэллин того заслуживает. Но как раз времени-то у него и не было. А потому решать все нужно было быстро и сейчас. Слова о грядущем Выборе уже были готовы сорваться с языка, когда он увидел, что рука Ллоэллина вся в крови. Энар видел много ран, в том числе и смертельных, но эта легкая царапина его по-настоящему встревожила. Он слишком хорошо знал об опасности заражения. А потому как следует промыл царапину, не замечая даже того, как близко к нему оказался Ллоэллин, как чувственны его собственные прикосновения к поцарапанной ладони. А когда он все же это понял, то не смог удержаться ― поцеловал Ллоэллину руку. Как же глупо звучало придуманное им оправдание! Окажись здесь сейчас Ренал или Конол, и насмешкам не было бы конца. Но их, к счастью, поблизости не наблюдалось. Зато был Ллоэллин, которому он так пока и не сказал о своем Выборе. И которому, похоже, не показался неприятным его мимолетный поцелуй. ― Санэ Ллоэллин, ― ободренный его реакцией на свою выходку, снова начал Энар. ― Я хотел бы попросить вас… И надо же было именно в этот момент появиться Верховному Настоятелю! Чтоб ему после смерти попасть не на ту сторону Рхан! Разговор с Ллоэллином откладывался, если вовсе не отменялся. Ведь, насколько он знал Верховного Настоятеля Сантанарилла, тот не отпустит его до самого окончания бала. Энару оставалось лишь надеяться, что ему удастся перехватить Ллоэллина перед самой Церемонией Выбора. А иначе придется делать предложение, не предупредив. Но как же ему этого не хотелось!