Огонь Земли

932 цикл, 1 день малой Химеры Феникса Масэра Счастье… Сколько раз бессонными ночами Ллоэллин гадал, каково это: быть по-настоящему счастливым? Не мимолетно, радуясь проходящему успеху, а безбрежно, всепоглощающе? Так, как, наверное, бывают счастливы растения в первые месяцы времени Земли, когда после продолжительной засухи получают благословенную воду; когда раскрывают свою листву навстречу не жгуче-яростным лучам Рхан, а его мягкой, живительной ласке. Счастье… В родном поместье Арс-Кандил Ллоэллин нередко наблюдал за Низшими, за молодыми девушками и парнями, которые в начале времени Земли устремлялись на прогулки по окрестным лесам и лугам. Они, в отличие от большинства Высших, никогда не скрывали своих эмоций, и в это время их простые лица так и лучились искренним, незамутненным счастьем. И все было настолько красиво ― эти полуулыбки, этот блеск глаз, ― что Ллоэллин невольно любовался ими, сравнивая с первыми цветами, распускающимися в месяц Сфинкса. Нежными, на первый взгляд невзрачными, но если присмотреться, куда более восхитительными, чем самые яркие цветы времени Воды. При виде этих пар Ллоэллин испытывал светлую грусть: он понимал, что ему самому никогда не оказаться на их месте, но все же радовался, что хоть кому-то бывает так хорошо. И именно наблюдая за Низшими, Ллоэллин научился мечтать. Ведь в его семье, увы, примеров такого счастья не было. Ни сестра, ни братья, ни многочисленные кузины и кузены перед вступлением в брак не сияли заметным каждому встречному счастьем. Да и знали ли они вообще, что такое счастье? Иногда Ллоэллину казалось, что нет. И тогда он начинал испытывать жалость к своим сильным, но лишенным чего-то очень важного родственникам. Впрочем, не все Высшие были такими. За шесть Сезонов Ллоэллин успел многое повидать. Встречал он и влюбленные пары. Но их было слишком мало. Да и не принято среди Высших демонстрировать свои чувства посторонним. И вот теперь Ллоэллин сам был счастлив. Так счастлив, что ему даже казалось, что он не выдержит бушующего в груди потока чувств, что его непривыкшее к такому наплыву эмоций сердце просто разорвется, как разбиваются в половодье скалы, оказавшиеся на пути вышедшей из берегов Нэлны. Но эти минуты ― а может, часы ― рядом с Энаром того стоили. Как стоили вообще всего. Ллоэллин даже подумал, сам ужасаясь кощунственности своей мысли, что отказался бы от самого ценного ― от дара целителя, лишь бы только эта греза, этот слишком непохожий на жестокую действительность сон не прекращался. И пока что сон продолжался. После разговора с Верховным Настоятелем Энар, взяв его за руку, повел домой через весь подземный лабиринт Масэры. Пока они шли, на них оборачивались, глазели вслед и перешептывались, но впервые в жизни в этом перешептывании Ллоэллин не слышал презрения и насмешек. Впрочем, он ничего сейчас не слышал, кроме слов единственного на всей Арне человека ― Энара. Тот рассказывал о своем поместье и о том, как хорошо они там заживут. И Ллоэллин слушал его, завороженный, и думал о том, что слова любимого звучат лучше всех романтических легенд. И вот наконец они дошли. Никогда еще путь от храма до дома не казался Ллоэллину таким коротким. Ну почему, почему все хорошее заканчивается так быстро?! В эту минуту Ллоэллин не думал о том, что на следующий день они с Энаром встретятся снова. Более того, отправятся в храм и выйдут оттуда уже обвенчанными супругами. Лишь о том, что сейчас им придется расстаться. Он настолько привык ждать от жизни только плохое, что не сомневался: даже если случившееся на церемонии Выбора чудо ― не сон, обязательно произойдет что-нибудь, из-за чего им с Энаром не быть вместе. Вопрос только в том, сколько мгновений счастья сумела выкроить для него Энэ. ― Не грустите. Завтра наступит быстро. И я приду за вами ранним утром, ― заметив его настроение, сказал Энар. Ллоэллин молча кивнул ― ему казалось, что если сейчас он произнесет хоть слово, то подступившие слезы вырвутся наружу. И тогда уж точно сказка закончится: доблестный капитан Хранителей увидит, какому ничтожеству он сделал предложение и начнет его презирать. ― Я буду думать о вас этой ночью. А вы? ― И я, ― впервые с тех пор, как они вышли из зала Выбора, Ллоэллин поднял взгляд на Энара. И, как и всякий раз, когда он смотрел в глаза любимому, мир вокруг будто замер, опасаясь нарушить ту хрупкую и прекрасную связь, что незримой нитью соединяла двоих таких разных, но, в то же время, похожих Высших. Энар сделал шаг вперед, положил руки Ллоэллину на плечи и начал медленно, очень осторожно поглаживать его спину и шею. Ллоэллин запрокинул голову: ему, как и во время церемонии Выбора, казалось очень важным сейчас не разорвать зрительного контакта. Не пропустить ни единого оттенка эмоций, отражающихся во взгляде Энара. А оттенков этих было много. И обещание защиты, и нежность, и что-то гораздо более жаркое, от чего самому Ллоэллину сделалось волнительно-сладко. И под этим взглядом самым естественным было потянуться к Энару за поцелуем. Что Ллоэллин и сделал. Он приподнялся на цыпочки, для равновесия руками упираясь в грудь любимому, и коснулся губами его губ. Робко, немного неловко… совершенно, чудесно. Рот Энара приоткрылся в удивленном вздохе, и капитан Хранителей тут же перехватил инициативу. Но в его поцелуе не было и следа той невинности, почти целомудренности, с какой начал Ллоэллин. Энар целовал его с той же жадностью, с какой вернувшиеся после сражений с Тварями воины набрасываются на воду. Он вылизывал его губы, прикусывал их, настойчиво требуя впустить свой язык в рот, а затем уверенно и нежно исследуя его мягкие глубины. Сколько этот поцелуй длился? Возможно, мгновение. А может, и целый сек. Ллоэллин совсем не удивился бы, если, открыв глаза, обнаружил, что мир вокруг изменился. Скорее, чего-то такого он ждал. Он чувствовал себя обновленным, кем-то, непохожим на вечного неудачника Ллоэллина Арс-Кандил, и ему показалось странным, что все вокруг оставалось неизменным. Все тот же хорошо знакомый ему коридор лабиринта Масэры с уходящими куда-то в темноту высокими сводами, с облицованными серым камнем стенами, с рядом факелов, менять которые он не раз помогал слугам-Низшим… с мрачно вздымающейся за спиной громадой родового дома. ― Я приду за тобой пораньше, ― охрипшим голосом произнес Энар, все еще не выпуская его из объятий. Ллоэллин тяжело вздохнул и прижался щекой к мощной груди любимого, словно надеясь таким образом перенять хоть малую долю его мужества и сил. Решимости, столь необходимой ему перед предстоящим расставанием и встречей с семьей. ― Я буду ждать, ― чуть слышно прошептал он. Еще какое-то время они стояли, неспособные оторваться друг от друга, но вот Энар сделал шаг назад и сказал: ― Иди. Дома тебя, наверное, уже потеряли… Я буду у вас с рассветом. Ллоэллин кивнул, но не двинулся с места. Он понимал, что рано или поздно ему придется зайти в дом. Что пока они с Энаром не прошли церемонию Связи, оставаться вместе им нельзя. Но каждая секунда, проведенная вместе, была драгоценна, и он все медлил, не желая прощаться и с этими крупицами счастья. ― Иди, ― еще минут через пять повторил Энар, и на этот раз Ллоэллин послушно развернулся и пошел ко входу в дом. Вот и все. Сказки, какими бы прекрасными они ни были, имеют обыкновение заканчиваться, оставляя после себя горечь утраты. Ллоэллин уже тянулся к молоточку привратного гонга, когда услышал за спиной оклик: ― Подожди! ― и руки Энара легли ему на плечи, разворачивая, прижимая к большому горячему телу. Губы Энара коснулись его губ в легком поцелуе, и тут же он снова отступил назад, говоря: ― Теперь иди. И думай обо мне. И о завтрашней церемонии. ― Хорошо, ― Ллоэллин улыбнулся и уже решительно ударил в привратный гонг. Почти сразу же дверь распахнулась, будто дворецкий все то время, пока Ллоэллин и Энар прощались, караулил у входа. В последний раз обернувшись к провожавшему его взглядом любимому, Ллоэллин вошел в дом. А там, прямо в коридоре третьего подземного яруса, его уже ждали синнала Оллиура и син Маллиан. Завидев их, Ллоэллин замер, настороженно глядя на родителей. Он, конечно, понимал, что после того, как его выбрал Старший ― сам легендарный капитан Хранителей, ― незаметно проскочить в свою комнату и отсидеться там до утра у него не получится, но все же надеялся, что встреча с родственниками произойдет хоть чуточку позже. ― Ллоэллин, ― голос матери был как обычно строг, и Ллоэллин невольно сжался, ожидая очередной отповеди или даже побоев. Он не представлял, как в его семье отреагируют на то, что его все-таки выбрали. В последний момент, спасая от незавидной участи бесправного неудачника. Да еще кто! Самый завидный жених Сезона! Возможно ли такое, что его счастью с Энаром попробуют помешать? Запретят выходить завтра из дома или… или вообще что-нибудь с ним сделают? Никогда еще Ллоэллин с таким страхом не ждал, что скажет мать. Ведь сейчас от ее слов зависела его судьба. Его счастье… его жизнь. Синнала Оллиура, меж тем, подошла к нему ближе, заставив напрячься еще сильнее, и спросила: ― Почему ты не сказал нам, что знаком с виром Имерта? И как давно ты знал, что он собирается тебя выбрать? ― Я н-не знал. ― В самом деле? ― синнала Оллиура скептически хмыкнула. ― Ну-ну, скрытный ты наш. Но в любом случае, поздравляю, ― и она хлопнула сына по плечу так, что ему пришлось приложить немалые усилия, чтобы удержаться на ногах. ― А ты молодец. Не ожидала, честно говоря, от тебя такой прыти. ― Поздравляю, сын, ― к ним подошел и син Маллиан. Это был первый раз на памяти Ллоэллина, когда отец его так назвал. ― Спасибо, ― робко улыбнулся он. Судя по всему, родители на него не злились. И, кажется, впервые в жизни были им довольны. И хотя Ллоэллин понимал, что в этом нет его заслуги ― только Энара, ― ему было очень приятно услышать их одобрение. ― Пойдем, син Надиаррил хочет тебя видеть, ― синнала Оллиура двинулась в сторону лестницы, и Ллоэллин привычно поспешил следом за ней. Син Надиаррил был главой рода Арс-Кандил, почтенным, умудренным опытом и знаниями старцем. И хотя он, в отличие от других родственников, никогда не унижал его, даже ни разу не повысил на него голос, Ллоэллин всегда робел в его присутствии. Возможно потому, что с детства привык восхищаться спокойным и некогда сильным воином. Впрочем, волнение не помешало ему заметить, что пока они с матерью через весь дом шли к главному залу, где их ждал син Надиаррил, им встретились почти все представители рода Арс-Кандил. Кузины, кузены и прочие родственники еще недавно замечали Ллоэллина лишь когда у них появлялось настроение для жестоких забав или срочно нужно было выполнить грязную работу по дому. Сейчас же они все как один любезно ему улыбались и фальшиво-приветливыми голосами желали счастья. И от этой резкой перемены в их поведении Ллоэллину сделалось так гадко, как не бывало даже от их оскорблений. Милостивая Энэ! Он предпочел бы не знать, что за трусливые лицемеры, оказывается, окружали его все эти циклы. А ведь он хотел быть похожим на них, на людей, способных не задумываясь, в угоду моменту, менять свое мнение. И теперь заискивающих перед ним с той же старательностью, с какой раньше они его унижали. Как же хорошо, что поведение синналы Оллиуры не изменилось столь резко! Да, она поздравила его там, внизу. Но в остальном это была все та же его привычно-строгая мать. И Ллоэллин был ей несказанно благодарен за это. Равно как и за сухие короткие фразы, которыми она отгоняла от него многочисленных родственников, желающих поздравить избранника капитана Хранителей. В какой-то момент Ллоэллину даже стало казаться, что без матери его просто разорвали бы на куски, желая первыми выразить ему внезапно возникшую симпатию. ― Проходи, ― они достигли главного зала, и синнала Оллиура распахнула перед ним тяжелую дверь. Там, у большого камина, к которому Ллоэллин обычно стеснялся подходить, их ждал син Надиаррил. ― Здравствуй, Ллоэллин. Проходи, садись. Разговор нам предстоит долгий, ― син Надиаррил указал Ллоэллину на одно из кресел, в которых обычно восседали старейшины рода. Тот, робея, вежливо ответил на приветствие и, приблизившись к почтенному старцу, сел куда велели. И тут же повернулся к матери, взглядом умоляя ее остаться. Все же, хотя она никогда не спускала ему и малейших проступков, в ее присутствии Ллоэллин чувствовал себя спокойнее. Син Надиаррил перехватил его взгляд, глухо хмыкнул и произнес: ― Синнала Оллиура, присоединяйтесь. Ллоэллин… Прежде всего позволь поздравить тебя с избранием и пожелать вам с виром Имерта долгой совместной жизни и здоровых детей. ― Спасибо, ― почему-то в исполнении сина Надиаррила стандартное поздравление не казалось лицемерием. Возможно потому, что старец при этом смотрел на него очень серьезно, и в глазах его Ллоэллин видел грусть. ― Ты, должно быть, понимаешь, что я позвал тебя не только для того, чтобы поздравить. Ты ― не единственный в нашем роду, кто завтра пройдет церемонию Связи. Но вот то, что тебя выбрал Старший, да еще и имеющий огромное влияние в Совете вир Имерта… ― син Надиаррил замолчал, пристально разглядывая Ллоэллина. Под этим внимательным, изучающим взглядом Ллоэллину сделалось неловко, и он потупил глаза, изучая трещинку, пересекающую одну из напольных плит. Еще одна рана, практически незаметная невнимательному наблюдателю, но от этого ничуть не менее опасная и болезненная. Сколько их, таких трещин-ран, он знал в этом доме! Наверное, больше, чем кто-либо, в том числе и этот мудрый старец, избранный главой рода и поклявшийся следить за его благополучием. Увы, но слишком многое из происходящего в доме ускользало от его внимания. Или же он знал больше, чем думал Ллоэллин, но сознательно ничего не делал? Как бы то ни было, их родовой дом весь покрыт вот такими незначительными на первый взгляд шрамами. И этим он напоминал самого Ллоэллина. Его память и покрытую разрушительницами-трещинами душу. Впрочем, Ллоэллин был куда лучшим хозяином своей душе, чем син Надиаррил ― дому. А его богиня, милостивая Энэ, что бы ни говорили о том, что она давно уже не отвечает своим детям, помогала ему. ― Я… понимаю, как это важно для нашего рода, ― неожиданно для самого себя Ллоэллин первым нарушил установившуюся в зале тишину. Он вдруг подумал, насколько неправильно, что почтенный старец вынужден неловко молчать, подбирая слова для разговора с ним, Ллоэллином. Не его ведь вина, что мир устроен так, а не иначе. Что сильные преследуют слабых, а маги Земли воспринимаются всеми как удобные безответные жертвы. Не син Надиаррил говорил все те злые слова, что были произнесены в его адрес под крышей отчего дома. Не он толкал Ллоэллина с лестницы, не он в морозное время Воздуха обливал его ледяной водой… А даже если бы это был он, Ллоэллин все равно простил бы его. Как давно уже простил Кайеренна. И многих, многих других. И теперь, когда он благодаря Энару оказался в позиции сильного, Ллоэллин не собирался уподобляться своим жалким преследователям. И поспешил придти на помощь сину Надиаррилу. ― Вы ведь об этом хотели поговорить? О том, что впервые за несколько секов наш род может высоко подняться в Совете? Если… если я не помешаю. ― Да. Если ты не помешаешь. Тебе ведь, наверное, кажется, что мы были к тебе несправедливы? Что родные недостаточно сильно любили тебя? Обижали? А теперь у тебя есть прекрасная возможность отомстить. ― Нет, я… ― Ллоэллин и хотел бы сказать, что не считает длившиеся все эти годы пренебрежительное отношение к себе несправедливостью, но язык не повернулся произнести столь явную ложь. Конечно же, он так считал. Безусловно, он обижался на братьев, кузенов и кузин, когда становился жертвой их жестоких игр. Несомненно, ему было больно, когда старшие родственники в лучшем случае игнорировали его, нуждающегося в помощи, а в худшем ― добавляли еще и от себя. Как часто он плакал, в то время как вся его семья находилась в домовом храме Иил, а он сидел у алтаря Энэ, остро чувствуя собственное одиночество и ненужность. Сколько раз ему приходилось самому залечивать свои раны, когда его должны были отправлять к целителям в Храм. Как иначе назвать это, если не вопиющей несправедливостью? И да, безусловно, он чувствовал себя здесь нелюбимым. Но мстить... За что? За то, что остальные родились не такими, как он? Какая глупость, недостойная истинного сына самой милостивой из богов. ― Я не буду мстить. Насколько это зависит от меня, Энар… вир Имерта официально признает дом Арс-Кандил своими ближайшими родственниками. ― Не будешь мстить ― и все? Вот так просто? Не выдвинешь никаких условий? Не потребуешь наказания ни для кого из своих обидчиков? ― Нет, зачем? Син Надиаррил с явным сомнением посмотрел на Ллоэллина. ― Знаешь, мне было бы спокойнее, если бы ты поставил нам какое-нибудь трудновыполнимое условие. Даже если бы потребовал наказания кого-то из своих врагов. Это было бы естественно и понятно. А так… ― Поверьте ему, ― неожиданно вмешалась в их разговор синнала Оллиура. ― Если Ллоэллин сказал, что не будет мстить, он не будет. ― Почему ты так уверена в этом? ― Я знаю своего сына. Он маг Земли и слабак, но свое слово держит. Знаешь, Ллоэллин… Мне тоже было бы легче, если бы ты решил мстить. Если бы хоть немножко научился злиться. Поверь, тебе и самому тогда было бы проще жить. Впрочем, это уже не моя забота. Пусть вир Имерта решает, что ему делать с неприспособленным к жизни супругом. Я пыталась тебя чему-то научить. Но, как видно, безрезультатно, ― синнала Оллиура неодобрительно покачала головой, и Ллоэллин почувствовал щемящую нежность к своей суровой матери. Да, она всегда была строга к нему, но никогда не переходила грани жестокости. И… Значит, все это время она беспокоилась о нем? В такой вот своеобразной манере пыталась помочь, сделать сильнее? Жаль, что он раньше этого не понимал. Жаль, что она сама никогда прежде об этом не говорила. Насколько же проще ему было бы жить все эти годы, зная, что на свете есть хоть один Старший, кому он небезразличен. Его мать. ― Хорошо, если так, ― все еще с сомнением в голосе произнес син Надиаррил. ― Значит, Ллоэллин, можно считать, что мы договорились? Мир? ― Да. Мир. Конечно, мир. Да и разве могло быть иначе? Чтобы он, Ллоэллин, проявил черную неблагодарность по отношению к дому, где его родили, вырастили, воспитали? И пусть еще вчера поместье Арс-Кандил представлялось ему мрачной тюрьмой, а дальнейшая жизнь ― беспросветной, сейчас вспоминалось множество пережитых там чудесных мгновений. Любимые луга и рощи вокруг, заботливые Низшие… детские циклы, когда они с Танналлиилом играли и резвились в открытом дворе. Танналлиил… Интересно, знает ли он о счастье, выпавшем на долю его «малыша»? ― Жаль, что мы с тобой так плохо знакомы, ― прозвучал голос главы рода, возвращая Ллоэллина из воспоминаний в реальность. ― Но теперь мы будем встречаться часто. И, надеюсь, еще не раз поговорим. В ответ Ллоэллин лишь кивнул. «Теперь будем встречаться часто»… Смешно! Если они и будут пересекаться, то лишь несколько раз в цикл, на сезонных балах и турнирах. Конечно, говорить там, среди толпы, с супругом капитана Хранителей будет куда проще, чем дома с презираемым всеми слабаком и неудачником. ― Я благодарен тебе за обещанную поддержку и понимание. Но ты, наверное, устал и хочешь отдохнуть? День у тебя был тяжелый и завтрашний будет не легче. ― Да, спасибо. Я могу идти? ― Я провожу тебя, ― одновременно с ним поднялась на ноги синнала Оллиура. Молча они вышли из зала. Мать привычно держалась впереди, но на этот раз ее шаги не были такими широкими, как обычно. И это позволяло Ллоэллину идти к ней вплотную, когда они пробирались мимо поджидавших около главного зала родственников. ― Спасибо, ― искренне поблагодарил мать Ллоэллин, лишь только они оказались в пустом коридоре жилого яруса. Он понимал, что без нее у него бы ни за что не получилось так быстро отделаться от родственников. Ведь даже ей, имевшей в роду несомненный авторитет, пришлось отвешивать особо ретивым пинки и затрещины и обещать всем, кто попадется ей на глаза до конца дня, особо «веселую» тренировку. ― За что? Следить за твоей безопасностью сейчас, когда ты уже избран, но еще не соединен браком с виром Имерта ― моя прямая обязанность. Конфликт с капитаном Хранителей нашему роду не нужен. Так что не бойся, теперь тебя здесь никто не тронет. Хотя, видит Иил, с каким удовольствием я бы сама тебя выдрала! ― За что? ― За обман. Ты всегда был слабаком и трусом, избегающим честного оружия. Но до сегодняшнего дня я думала, что хотя бы одно достоинство у тебя есть: верность слову и способность в любых обстоятельствах говорить правду. Жаль, что оказавшись избранным, ты изменил себе, ― в голосе синналы Оллиуры слышалось нескрываемое презрение, так что Ллоэллин вздрогнул, словно от пощечины. Так мать не говорила с ним даже после позорнейших поражений на Арене. ― Но в чем я обманул вас? ― от несправедливости обвинений у него задрожал голос. ― Ты сказал, что не знал о намерении вира Имерта сделать тебе предложение. Глупая и бессмысленная ложь. Думаешь, я не заметила твою оговорку, когда ты назвал вира Имерта по имени? И вот что я тебе скажу, Ллоэллин: я поручилась за тебя перед главой рода и очень надеюсь, что хоть в этом ты нас не обманешь. Потому что иначе… Если ты все же настроишь вира Имерта против нас… Клянусь, я лично тебя убью. ― Но я… Я не обманывал! Я на самом деле… ― Не надо. Не говори ничего. Ты и так жалок. Ллоэллин тяжело вздохнул, опустил взгляд и повернулся к двери, ведущей в их с Кайеренном общую спальню. Та эйфория, что владела им с момента, когда Энар положил меч к его ногам, окончательно сошла на нет. Он снова чувствовал себя ничтожеством, неспособным даже объясниться с собственной матерью. Да и что он мог ей сказать? Что давно уже, многие циклы, любит Энара? Что грезил о нем многочисленными бессонными ночами, а теперь его мечты неожиданно для него самого воплотились в жизнь? Она все равно не поверит. Таким, как он, предложения, не предупредив, не делают. Он ведь не желанный всеми Чемпион Ирраил… А все же интересно, почему Энар предпочел его Ирраилу? И почему не поговорил с ним о выборе заранее? Не спросил согласия на том же Огненном балу? Значит, не так уж Энару он, Ллоэллин, и важен. Жизнь ― не сказка, в которой блистательный капитан Хранителей может полюбить такого ничтожного мальчишку, как он. Наверное, у Энара есть свои причины, чтобы заключить такой неравный брак. Что ж… Ллоэллин и этому должен быть рад. ― Подожди, ― остановила его синнала Оллиура, когда он уже собрался уйти в свою комнату. ― Сегодня здесь ночует Кайеренн. Тебя мы поместим в другое место, незачем вам пересекаться. Идем, ― и они снова куда-то пошли: синнала Оллиура впереди, а Ллоэллин, понурив голову, за ней следом. Он не замечал, куда они идут, ему вдруг все сделалось безразлично. Хотелось только побыстрее добраться до кровати, заснуть и как можно дольше не просыпаться. Даже завтрашняя встреча с Энаром уже не казалась столь желанной. Но вот они остановились перед комнатой, в которой раньше жил Танналлиил и которая с тех пор стояла пустая, и синнала Оллиура сказала: ― Сегодня заночуешь здесь. Может, хоть разговор с братом, который столько с тобой возился и которому ты также отплатил черным недоверием, тебя чему-то научит, ― она сама распахнула дверь и несильно втолкнула Ллоэллина внутрь. А там его уже ждал Танналлиил. ― Привет, ― робко улыбнулся ему Ллоэллин, чувствуя, что если сейчас и любимый старший брат обвинит его в неискренности, то он не выдержит и заплачет. ― Привет, ― улыбнулся в ответ Танналлиил. И от этой улыбки Ллоэллину сделалось настолько хорошо, что он почувствовал, как к его глазам подступают слезы. ― Эй, что случилось? Почему ты не радуешься выбору, а плачешь?! ― Ллоэллин услышал, как скрипнула кровать, когда брат встал, и вот уже он оказался прижатым к мощной груди, и такие родные большие ладони гладят его по голове, успокаивая. ― Ну, ну что такое? Что с тобой? Ты не хочешь вступать в брак с виром Имерта? Неужели тебя заставили принять его предложение?! ― Н-нет, я… Я хочу. Только… ― и Ллоэллин, понемножку успокаиваясь, рассказал брату обо всем. О том, как когда-то нашел картонку с изображением вира Имерта, как мечтал о нем все эти циклы. Об их первой встрече на Арене и о разговоре на Огненном балу. Рассказывая, Ллоэллин минуту за минутой вспоминал проведенное с любимым время. Выражение его лица, глаз, интонации голоса. И то, с какой бережностью Энар обращался с ним. И понимал, что напрасно он усомнился в любимом. Что какими бы ни были причины, помешавшие им поговорить о Выборе, сердце не лжет. А сердце говорило, что сказка все же обернулась былью. И все, произошедшее между ним и его Энаром ― настоящее. А недоверие матери… Что ж, он делом докажет ей, что она ошиблась. Что не напрасно поручилась за него перед главой рода. Что он ― вовсе не полное ничтожество. И слову своему хозяин. ― Вот. Зря я расстроился, да? Глупо так… ― Ллоэллин закончил говорить и блаженно улыбнулся. Теперь, когда его страхи рассеялись, он снова был счастлив. Но как-то иначе. Словно река его чувств, миновав водопады и стремнины, вышла на равнину. И теперь несет свои воды-эмоции дальше. Спокойная, но от этого ничуть не менее мощная. ― Да нет. Твои сомнения понятны. И правда, кто мешал ему поговорить с тобой раньше? ― выслушав его историю, отозвался Танналлиил. И тут же, заметив, что Ллоэллин хочет что-то сказать в оправдание будущего супруга, добавил: ― Но если ты думаешь, что у вира Имерта были на то серьезные причины, я тебе верю. Если кто и достоин счастья, то это ты. ― И ты. А как ты… У тебя есть пара? ― Да нет, ― отмахнулся Танналлиил. ― Кстати, у нас тоже новость. Не такая сенсационная, как твой будущий брак, но тоже… громкая. ― Какая? ― Знаешь, кто пришел в дом Ис-Мекар в числе новых наемников? ― Ммм… Кто? ― переспросил Ллоэллин. Хотя по оживлению брата, по возникшему на его лице гневному румянцу, уже догадался. ― Эта бешеная тварь, Ирраил! ― Бедный! ― всерьез посочувствовал брату Ллоэллин. Учитывая отнюдь не простую историю их взаимоотношений и то, как бурно реагировал Танналлиил на любые поступки Ирраила… Спокойной жизни ему теперь не видать. ― Но, может, все обойдется? Вам же не обязательно будет друг с другом общаться. ― Ну да, а то ты не знаешь этого задиристого маарда! ― А что тогда делать? Танналлиил, пожалуйста, пообещай, что сам не полезешь на рожон. ― Извини, малыш, но такого я тебе обещать не могу, ― упрямо поджимая губы и стискивая большие ладони в кулаки, ответил Танналлиил. ― Когда он намеренно злит меня, остается только одно ― попытаться дать ему в морду. ― Но он же сильнее. Он убьет тебя! ― Значит, такова воля Иил. Но не бойся. Я постараюсь не лезть к нему сам, ― и тут же, словно поняв, насколько он напугал младшего брата, коротко хохотнул: ― Да ничего страшного! Всего-то и нужно, что пережить под одной крышей с ним этот цикл. А в будущем Сезоне Выбора если не он, то я сам уйду из дома Ис-Мекар. Глядишь, еще кто-нибудь меня наемником да позовет. ― Но почему он согласился на предложения рода Ис-Мекар? Они же не первыми выбирают наемников. Неужели его не позвали из более сильных домов? Он же Чемпион! ― Да звали. Его каждый дом приглашал. Но эта тварь выбрала именно тот, где ему не рады. ― Как думаешь, почему? ― Да кто ж его знает. От общей подлости, наверное. ― Думаешь… это он из-за тебя? ― Да нет, что ты, малыш. Конечно нет. Не волнуйся. ― Я боюсь за тебя, Танналлиил. Я чувствую, что здесь что-то не так. Он ведь и на меня весь Сезон не обращал внимания. Только когда ты появился, как будто взбесился. Давай я поговорю с Энаром, он обязательно что-нибудь придумает, чтобы тебя отпустили наемником в дом Имерта. ― Ну вот еще! Чтобы я бегал от этого выскочки? Не бывать такому! ― противореча сам себе, воскликнул Танналлиил. ― Да ладно, все будет нормально. Не о том мы сейчас говорим. Скажи-ка лучше, этот твой Энар… Ты уверен, что он тебя не обидит? ― Конечно нет. Энар… он замечательный. Добрый, внимательный, справедливый. Я говорил, что он спас меня от Кайеренна и его дружков? ― Добрый, говоришь? Ну дай Иил. Но если что пойдет не так, обещай, что напишешь мне. А я уж не посмотрю, что он глава Старшего рода, капитан Хранителей и что там еще, найду способ с ним разобраться. Обещаешь? ― Хорошо, ― сонно улыбнулся Ллоэллин. Он только сейчас неожиданно понял, как устал от переживаний этого дня. ― Эээ, братец, да ты совсем сонный. Давай-ка, ложись уже спать. ― Да-да, сейчас. А я говорил тебе, что на Огненном балу Энар подарил мне цветок? И поцеловал руку. А еще… ― но что «еще» Ллоэллин договорить не успел, потому что глаза его закрылись и он провалился в глубокий, сладкий сон. И снился ему в эту ночь Энар. Его страстные поцелуи, нежные объятия, ласковые слова. И во сне Ллоэллин был так же счастлив, как и наяву. 932 цикл, 2 день малой Химеры Феникса Масэра На следующий день Ллоэллин проснулся как обычно рано. Ему, делившему спальню с Кайеренном, по утрам приходилось быть очень осторожным. И первым из усвоенных им правил было: уходить из комнаты прежде, чем младший брат проснется. Но в то утро, еще даже не открыв глаза и не осознав, где находится, Ллоэллин понял, что сегодня все будет не так, как всегда. Его переполняло волнующее, сладостное предвкушение чего-то очень хорошего. Совсем как в детстве, перед приближением шумного праздника Воды. Он сел, оглядел комнату, спавшего на соседней кровати Танналлиила и вспомнил события минувшего дня. Выбор и обещание Энара придти за ним как можно раньше. Он тут же вскочил на ноги, быстро оделся и, только выбежав в коридор, подумал, что не знает, чем себя занять до прихода Энара. По традиции готовящегося вступить в брак Старшего должны были провожать всем домом. Помогать одеваться, украшая ритуальное трико Претендента лентами, мелкими ракушками и сухими цветами. Затем, когда за счастливым избранником приходил будущий супруг, молодежь шумной толпой направлялась в главный зал, где уже глава дома благословлял пару на счастливый брак. Наверное, если бы Ллоэллин проснулся позже или просто подождал в комнате Танналлиила, то и к нему пришли бы многочисленные кузены и кузины… те, кто не участвует в проводах Кайеренна. Но соперничать с младшим братом Ллоэллин не хотел. И так уже тот, наверное, на него в обиде, что в день Выбора все внимание досталось Ллоэллину. Пусть хоть сегодня у него все идет, как должно. Да и без того Ллоэллин не рад вниманию и фальшивому дружелюбию недавних обидчиков. На протяжении всей жизни он в роду Арс-Кандил был одинок. И сейчас справится с подготовкой к церемонии Связи самостоятельно. Тем более что Танналлиил, как действующий наемник, все равно не смог бы принять участия в этом обряде. Но легко сказать ― справится самостоятельно. Все Претенденты перед тем, как отправиться из поместий в Масэру, собирали разнообразную всячину, способную послужить украшением ритуальной одежде. Это могли быть цветы, яркие ленты, ракушки, а у кого-то – даже шерсть или когти Тварей. И только у Ллоэллина ничего из таких сокровищ припасено не было. Лишь в первые три Сезона, когда еще на что-то надеялся, он брал с собой из поместья в Масэру засушенные во время Воды цветки. Но ему они не пригождались, а вступающие в брак родственники отказывались принимать прощальный подарок от презираемого всеми мага Земли. Так вот и получилось, что теперь у Ллоэллина не было заготовлено ни единой травинки. Ни ракушки, ничего. Но и появиться в храме совсем без украшений на костюме было невозможно. Только не теперь, когда это может кинуть тень на Энара. Одно дело, что все осуждают его, к этому он привык. Но стать причиной пересудов, что капитан Хранителей взял в дом супруга, от которого столь явно отказался его собственный род… Это нарушило бы данное вчера матери и сину Надиаррилу слово. А значит, нужно смирить свою так не вовремя обнаружившуюся гордость, забыть об обидах и принять все, что ему решат подарить. Если, конечно, кто-нибудь вообще захочет сделать ему прощальный подарок. Пока Ллоэллин размышлял на эту тему, он и сам не заметил, как почти дошел до кухни. Здесь, в чаду и грохоте, привычно суетились Низшие. Те, кто был ему намного ближе и роднее, чем его настоящая семья. ― Санэ Ллоэллин! ― обрадовалась, заметив его, одна из поварих, Ру-инь-я. И тут же все, побросав дела, столпились вокруг него, поздравляя с предстоящим браком. И так тепло сделалось на душе Ллоэллина от этих искренних, теплых слов, что он почувствовал, как к его горлу подступает комок. Как он мог не подумать о том, чтобы специально зайти сюда, сказать «спасибо» и «до свиданья» заботившимся о нем людям?! И так грустно было с ними расставаться… Кто теперь будет лечить вечно простужающегося во время Воздуха Тир-кин-ра? Кто поможет маленькой Онь-ке-и, когда она в следующий раз опрокинет на себя котел с горячей водой? А сколько еще неприятных случайностей все время происходит во дворе и на кухне! Так как же они будут теперь без него?.. Но Низшие, казалось, совсем не думали о том, что целитель их покидает. Они на самом деле были рады за него. И судомойка Ка-тан-и, которой Ллоэллин недавно вылечил сломанную руку, стала первой, кто, смущенно краснея, протянула ему гирлянду из ярко-оранжевых сухих цветов. Тут же ее примеру последовали и другие, так что совсем скоро перед Ллоэллином оказалась целая гора разнообразных ярких растений ― ракушки, как и прочие дары рек, у Низших были не в почете. И Ллоэллину показалось, что это очень хороший знак: он, маг Земли и целитель отправляется в новую жизнь, провожаемый своими подопечными и унося с собой исключительно дары родной стихии. ― Спасибо, ― растроганно поблагодарил он. ― Все эти циклы вы были для меня настоящей семьей. Любящей и любимой. Так что сегодня, в самый важный день моей жизни, для меня будет честью отправиться в Храм в одежде, украшенной вашими заботливыми руками. И начался процесс распределения подаренных растений по одежде. В десять рук юные швеи дома Арс-Кандил проворно закрепляли яркие цветы на коричневом трико Ллоэллина. И когда, по завершении этой работы, его подвели к большому чану с водой и он взглянул на свое отражение, то увидел хрупкого юношу со светящимся счастьем лицом. А украшавшие его одежду зеленые листья и золотисто-оранжевые цветы делали его похожим… на саму богиню Энэ, какой ее изображали на древних фресках. ― Спасибо, ― прошептал Ллоэллин, тщетно пытаясь найти подходящие слова, чтобы в полной мере выразить свою благодарность. ― Я… ― но тут прозвучал привратный гонг, и он понял, что за ним пришел Энар. Рано, как и обещал. ― Иди, ― мягко улыбаясь, подтолкнула его к двери Ру-инь-я. ― И да пребудет с вами любовь. До главного зала Ллоэллин добирался почти бегом, радуясь, что идет туда с половины Низших, избавляя себя от нежеланных встреч с родственниками. Остановившись перед ведущей в зал боковой дверью, чтобы перевести дух, он почувствовал, как бешено колотится в груди сердце. И отнюдь не из-за коротенькой пробежки. Просто сейчас ему вдруг сделалось страшно, что вчерашняя церемония Выбора была лишь сном. Что это вовсе не Энар сейчас в зале. Или Энар, но пожалевший о своем Выборе… Но Ллоэллин так долго жил в страхе, что знал: лучше сразу встретиться с худшим, чем терзаться сомнениями. И он решительно открыл дверь. Видимо, никто не ожидал его появления с этой стороны, так что все присутствовавшие в зале Высшие, а их было немало, стояли к нему спиной. И первым, кто к нему обернулся, был Энар. Прекрасный, словно Рхан, в алом, украшенном пламенеющими и золотыми лентами трико. Энар шагнул ему навстречу, и напавший на Ллоэллина страх убежал, трусливо поджав хвост. Ведь рядом с Энаром, по-настоящему «его» Энаром, страху делать нечего. Не тогда, когда взгляд любимого был полон нежности, восхищения, радости встречи. ― Здравствуй, Ллоэллин, ― сказал Энар, не обращая внимания на людей вокруг. ― Здравствуй, Энар. Я ждал тебя. ― Я пришел за тобой, ― при этих словах Энар действительно пересек зал и приблизился к Ллоэллину. Осторожно, словно хрупкий цветок, он взял его руку и уже традиционно для их встреч поднес к губам. ― И теперь мы будем вместе. Всегда. Всегда… Сейчас, в этом зале, под взглядами причинивших ему столько горя людей, Ллоэллин верил, что так и будет. Что отныне они с Энаром ― одно целое. Навсегда. 932 цикл, 2 день малой Химеры Феникса Масэра В ночь, отделявшую день Выбора от дня Связи, Энар заснул только на рассвете. Весь вечер он метался по дому, не находя себе места от волнения за Ллоэллина. Умом он понимал, что в родовом доме с его мальчиком ничего плохого произойти не может. Тем более ― не после столь удачной для всего рода Арс-Кандил церемонии Выбора. Но тревога все равно не уходила. Слишком сильно Энар боялся, что Верховный Настоятель попытается помешать их браку. И ему куда спокойнее было бы не выпускать Ллоэллина из глаз до самой церемонии Связи. Впрочем, опасения его были слишком неявными, чтобы на самом деле пойти против существующих традиций и забрать жениха к себе. Хотя, видит Раа, он не раз и не два за этот бесконечно долгий вечер порывался бежать и спасать от воображаемых ужасов своего Ллоэллина. Ближе к ночи к его тревогам прибавилось волнение иного рода. Со сладострастным удовольствием он вспоминал их поцелуй и представлял, какой могла бы быть эта ночь, если бы Ллоэллин был рядом. А мысль о том, что любая из нарисованных его воображением картин может стать реальностью уже завтра, только распаляла сильнее. И он, не в силах удержаться, стал ласкать себя, представляя, как это будет делать Ллоэллин. Своими маленькими ладошками, нежным язычком, горячим манящим ртом… Никогда еще мысли об обладании кем-то не заводили Энара так сильно. Никогда еще не бывало, чтобы за ночь, ни с кем не разделенную, он кончал столько раз. Но это и к лучшему. Может, сегодняшняя разрядка поможет ему завтра быть нежнее, терпеливее со своим невинным и хрупким мальчиком. Энар боялся напугать его своим темпераментом, но, вспоминая, как отважно Ллоэллин первым поцеловал его на пороге своего дома, надеялся на долгие горячие ночи. Под утро он все же заснул. И снился ему Ллоэллин. Невероятно притягательный в своей наготе, вольготно раскинувшийся на его, Энара, постели. Вот только насладиться во сне прелестью жениха ему не пришлось: стоило только протянуть руку, как Ллоэллин растаял, оставив после себя тоску и страх. Самый сильный из всех возможных ― страх потери. Он тут же проснулся, быстро собрался, лишь в последний момент вспомнив о необходимости украсить одежду традиционными лентами, и отправился в дом Арс-Кандил. Там его столь раннее появление вызвало явную неловкость, так что к нему снова вернулась тревога: не произошло ли чего с Ллоэллином? Не был ли его кошмарный сон вещим? Энара проводили в главный зал, где его обступили будущие родичи во главе с сином Надиаррилом. Они что-то ему говорили, он, вроде бы, даже отвечал. Но ничто из произнесенного не имело отношения к Ллоэллину, так что Энар оставлял их слова без внимания, понемногу впадая в ярость. Кто все эти пристающие к нему люди, и почему они упорно делают вид, что никакого Ллоэллина не существует? Как будто он пришел сюда ради кого-то из них, а не к своему жениху. Еще чуть-чуть и он бы, наверное, сорвался, приказал им заткнуться и отправился бы искать своего мальчика сам. Но тут он неожиданно почувствовал… Энар и сам не мог объяснить, что заставило его повернуться и увидеть Ллоэлина, застывшего у предназначенной для слуг боковой двери. Его мальчик в украшенном золотисто-охристыми дарами своей стихии трико был невыразимо прекрасен. А глаза его сияли таким незамутненным восторгом, таким счастьем, что у Энара перехватило дух. Да ради того только, чтобы на него снова и снова смотрели таким взглядом, он готов был, если потребуется, перевернуть весь мир. ― Здравствуй, Ллоэллин, ― сказал Энар. ― Здравствуй, Энар. Я ждал тебя, ― произнес тот самые желанные в эту минуту слова. ― Я пришел за тобой. И теперь мы будем вместе. Всегда, ― краем сознания он еще помнил, что почему-то нельзя схватить Ллоэллина в объятия и целовать его до потери дыхания. Но можно прикоснуться губами к руке. Что он и сделал. ― Пойдем? ― не отпуская ладони жениха, Энар потянул его к толпившимся за спиной родственникам. ― Син Надиаррил, я прошу вас, как главу рода Арс-Кандил, благословить вашего сына, Ллоэллина Арс-Кандил, на брак со мной, Энаром, главой рода Имерта. ― Для нашего рода огромная честь породниться с вами, вир Имерта. Я желаю вам и нашему сыну долгой совместной жизни и здоровых детей. Да пребудут с вами боги, ― син Надиаррил осенил их знаком богов, и Энар обнял Ллоэллина за плечи. Все, теперь формальности были соблюдены, и им можно уходить из этого дома. Если только его жених не захочет попрощаться с кем-то из родственников лично. ― Ллоэллин, ― тихо сказал он ему, ― мы можем идти. Ты не хочешь ни с кем попрощаться? ― Хочу. С братом. Син Надиаррил, могу я попрощаться с Танналлиилом? ― Конечно. Сейчас его позовут. И Кайеренна, чтобы ты мог проститься сразу со всеми. Энар, все также обнимавший Ллоэллина за плечи, почувствовал, как тот напрягся при упоминании имени второго из братьев. Энар насторожился и, сам не понимая, зачем он это делает, осторожно высвободил правую руку. ― Ну вот еще! С чего это я должен поздравлять этого выскочку? Он ― трусливое ничтожество. Ничтожество! Таких, как он, в младенчестве душить надо, а не позволять вступать в брак! ― донесся из-за двери дерзкий мальчишеский голос. Ллоэллин вздрогнул, и Энар немедленно почувствовал желание приложить оратора головой об стенку. Да не один раз, чтобы мозги наверняка встали на место. Собеседника наглеца, посмевшего оскорбить жениха капитана Хранителей практически в его присутствии, слышно не было. Тем более что находившиеся в зале люди разом загомонили, стараясь сгладить неловкость. Но вот через какое-то время дверь открылась, и в зал вошли высокая мощная женщина и Претендент в украшенном ракушками трико. Может быть, Энар и сделал бы вид, что не услышал произнесенной в коридоре фразы, если б не обнаружил, что этого щенка он уже встречал. Он был в числе тех мразей, что на Огненном балу издевались над Ллоэллином. Тогда он их отпустил… Что ж, на этот раз он свою ошибку не повторит. ― А, это ты, ― сказал он, чувствуя на себе полные ужаса взгляды окружающих. ― Я, кажется, говорил тебе оставить Ллоэллина в покое? ― Говорил, ― щенок дерзко вскинул голову, явно уверенный в своей безнаказанности. Ну да, редкий жених стал бы портить отношения с будущими родственниками. Ведь родня ― это воины, это сила и жизнь… для любого представителя Младшего рода. Но Энар-то как раз Младшим не был. И ему наплевать здесь на всех, кроме испуганно прильнувшего к нему Ллоэллина. ― Говорил… Значит, ты предупрежден, ― и Энар стремительно вскинул руку, посылая в заигравшегося щенка огонь. Пока не настоящий, не боевой, все-таки убивать брата жениха в день Связи он не собирался. Но выглядел этот огонь как настоящий. И он не был совсем холодным, как тот, что использовали в своих забавах Конол и Ренал. Нет, щенку было горячо. Достаточно горячо, чтобы он успел испугаться и поздороваться со смертью, но в то же время не получил серьезных повреждений. А вот тщательно украшенное щегольское трико ему придется сменить. ― В следующий раз огонь будет настоящим. И это относится ко всем, кто посмеет оскорбить моего мужа, ― сказал Энар, гася пламя. По рядам присутствующих пробежал вздох облегчения. Глубоко вздохнул в его объятиях и Ллоэллин. О Раа! Как он мог так забыться, так напугать своего мальчика? ― Ллоэллин… Ты в порядке? ― Да, ― тихо пискнул тот, заставляя Энара ужасаться содеянному еще больше. ― Тогда пойдем отсюда? ― Да. Идем. Не снимая руки с плеча Ллоэллина, Энар повел его к выходу из дома. Впереди у них были Храм и церемония Связи. Но что потом? Не разрушит ли их счастье поселившийся в Ллоэллине страх?