Огонь Земли

932 цикл, 2 день малого Цербера Кельпи Сариена. Храм Раа в Таалну На всем жизненном пути, от рождения и до самой смерти, каждого Высшего сопровождает Храм. Именно храмовники помогают малышам появиться на свет, именно их заботливые руки впервые подносят младенцев к родительской груди. И первое по-настоящему важное событие в жизни ребенка также связано с Храмом: по достижении шести циклов всех детей Высших отводят в храм Четырех, и там, на церемонии Обретения Магии, происходит настоящее чудо. Магически беспомощные, словно Низшие, малыши получают благословение Богов, обретают власть над одной из стихий. И это ― самый значительный момент в жизни каждого Высшего. Самый яркий. Первый шаг на пути взросления. У кого-то обнаруживается способность к магии нескольких стихий, и они навсегда остаются в Храме, как избранники богов. Те же, кто возвращается домой, именно в этот день становятся полноценными членами своих семей. Еще не воинами, но уже не детьми. Позже, по достижении четырнадцати циклов, Высшие вновь приходят в Храм, где став официально взрослыми, получают вожделенное звание Претендента. Церемония Выбора, церемония Связи, Огненные балы, рождение собственных детей ― все это вновь приводит их в Храм. Да и присутствие в домах Высших храмовых целителей, учителей и кудесников – обычное дело. Так что уважать Храм дети учатся едва ли не раньше, чем ходить и говорить. Уважать… Но зачастую ― и бояться. Ллоэллин не смог бы сказать, в какой именно момент в его мысли о Храме прокрался страх, но до обретения магии его точно не было. Впрочем, в детстве он вообще не умел бояться. Как любил рассказывать Танналлиил, однажды, завидев подобравшуюся непозволительно близко к поместью Тварь, маленький Ллоэллин побежал с ней знакомиться. Хорошо, что воины тогда успели вовремя, да сам Танналлиил увел младшего брата подальше от опасности. Нет, в шесть циклов он еще не боялся храмовников. Страх пришел позже, вместе с осознанием того, что он может исцелять. В отличие от способности к магии Земли, это умение пришло к нему отнюдь не сразу. Сначала он мог залечивать лишь собственные синяки и небольшие царапины. Но по мере того, как наносимые ему повреждения становились серьезнее, рос и его дар. Несмотря на страх разоблачения, Ллоэллин был уверен, что это именно дар, а не проклятье. И использовал любую возможность для его совершенствования. Он учился у Низших, наблюдал за храмовыми целителями, прислушивался к едва различимым советам Земли. И гордился успехами, которых достиг в этом деле. Ллоэллин был хорошим целителем. И не понимал, отчего судьба так жестока, почему ему запрещено исцелять. Впрочем, он не завидовал храмовым целителям. Даже несмотря на то, что обучение у Мастеров-целителей долгое время было пределом его мечтаний, а жизнь в Храме, среди равных, была бы, наверное, лучше того положения отверженного, что он занимал в родном доме, участь ушедших в Свободные Земли магов Земли казалась ему предпочтительнее жизни в Храме. Ну а потом у него появилась мечта об Энаре. Мечта, которая самым невероятным образом сбылась. Энар… Ллоэллин любил его больше всего на свете. И ответные чувства супруга были для него дороже, чем даже дар исцелять. И все же он ни на минуту не пожалел о спасении вира Конола. Пусть это разлучило его с Энаром, пусть привело в ненавистный Храм, зато Хранитель остался жив. А чужую жизнь Ллоэллин всегда ценил выше собственной. К тому же, он не чувствовал себя достойным выпавшего на его долю счастья. Лишь только выйдя из портала и увидев высокие стены незнакомого храма, он попрощался со всем, что связывало его с прошлой жизнью. И хотя он помнил, что обещал Энару верить и ждать, понимал, что муж обязательно попытается его вернуть, но… В этом стыдно было признаться даже себе, но Ллоэллин не верил, что у Энара хоть что-нибудь получится. Из Храма не возвращаются. Это была непреложная истина, и каким бы отважным воином и влиятельным членом Совета его супруг ни был, против храмовников он бессилен. И Ллоэллин желал только, чтобы муж поскорее его забыл. Чтобы смог обрести счастье с более достойным человеком. С тем, кто сможет подарить ему наследника. С тем, кто, оказавшись на его месте, будет верить и ждать. В сопровождении конвоировавшего его целителя Ллоэллин вошел в храм. Но, против ожиданий, ничего страшного с ним делать не спешили. По многочисленным лестницам и коридорам, куда менее роскошным, чем в храме Четырех, но тоже впечатляющим, его провели в просторный зал. Там целитель усадил Ллоэллина на стул и удалился, велев ждать. Охраны к нему не приставили, но Ллоэллин и не думал бежать. Куда? Выйти за пределы храма ему все равно бы не позволили. Ожидание продлилось часа два. За это время Ллоэллин успел во всех деталях изучить фрески, покрывавшие стены, и подробно вспомнить каждую минуту, проведенную с Энаром. Он не сомневался, что жить ему осталось недолго. И не знал лишь, как именно храмовники накажут его за нарушение одного из основных запретов. Удивительно, но в эти минуты Ллоэллин не испытывал страха. Он готов к боли, к унижениям… да ко всему! Он настолько привык чувствовать себя жертвой, что сейчас происходящее казалось ему нормальным. Абсолютно логичным завершением жизни. Лишь мысли об Энаре приводили его в отчаяние. Если чего Ллоэллин и боялся, так это что любимый, пытаясь его спасти, навредит себе. Лучше б они вообще не встречались! Лучше бы не было их любви. Ведь ничего, кроме горя разлуки, он Энару не смог принести. И Ллоэллину казалось, что он достоин любого выбранного храмовниками наказания за те страх и боль, что сейчас, несомненно, испытывает любимый. Но вот в зал вошел все тот же целитель. Назвавшись Ралином, он учтиво пригласил Ллоэллина следовать за ним. В комнате, куда они вошли, за массивным заваленным бумагами столом их ждал высокий худощавый старик, чем-то неуловимо напоминавший сина Надиаррила. И Ллоэллин тут же почувствовал себя виноватым еще и перед родом Арс-Кандил. Ведь он не оправдал возложенных на него в день Связи надежд. Старик оказался настоятелем храма Раа. Усадив Ллоэллина напротив себя, он забросал его разнообразными вопросами о жизни, магии, целительстве. Ллоэллин, не понимая, для чего нужен этот допрос, отвечал искренне, не раздумывая над словами. Наконец настоятель подал знак послушнику, и тот привел человека, больного умран. Это была страшная болезнь ― Ллоэллин содрогнулся от одного лишь вида несчастного. А когда настоятель велел Ллоэллину исцелить больного, сначала не поверил своим ушам. Но храмовник повторил приказ, и Ллоэллин с огромной радостью приступил к его исполнению. Хотя подчас это требовало от него немало сил, сам процесс исцеления приводил Ллоэллина в благоговейный восторг. Вот и сейчас, видя, как страшная умран постепенно покидает тело больного, он ощутил привычный радостный трепет. Ллоэллин поднял взгляд на храмовников и успел заметить удивление на лице настоятеля. Больше его в тот день ни о чем не спрашивали. Целитель Ралин отвел Ллоэллина в жилую часть храма, в небольшую комнату без окон, в которой из мебели были только узкая, ничем не покрытая деревянная кровать, большой пустой шкаф и массивный стол. Сказав, что пока Ллоэллин будет спать здесь, целитель Ралин удалился. Следующие два дня прошли в разговорах с храмовниками. Одни ограничивались вопросами, другие ― отводили Ллоэллина к больным и просили исцелять. Он не понимал, что происходит, почему храмовники медлят с вынесением приговора. И к чему все эти разговоры и показательные исцеления. Он просто делал, что говорят, и подробно отвечал на вопросы. Так продолжалось до вечера второго дня малого Цербера Кельпи. Был уже третий вечер его пребывания в Храме, когда целитель Ралин завел давно ожидаемый Ллоэллином разговор. ― Вы ведь понимаете, Ллоэллин, что к супругу вам не вернуться, ― войдя вместе с ним в ставшую уже привычной за три ночи комнату и садясь на кровать, сказал целитель Ралин. ― Да. Понимаю. ― По законам Храма человек, обвиняемый в ложном врачевании, должен быть отдан молодым целителям для практики. По сути это ― смертный приговор. Причем, поверьте, это нехорошая смерть, ― целитель сделал паузу и пристально посмотрел на Ллоэллина. Ллоэллин не понимал, какой реакции от него ждут, и просто кивнул в знак того, что услышал и понял. Целитель Ралин отвел взгляд и продолжил: ― Но вы ― особый случай. У вас не просто способности к исцелению, у вас ― дар. Мы не знаем, как вас могли упустить в детстве, но не исправить это упущение сейчас было бы преступлением. Мы предлагаем вам, Ллоэллин, стать одним из нас. Пополнить ряды храмовых целителей. ― Неужели это возможно? ― пораженно выдохнул Ллоэллин. И впервые за время, проведенное в Храме, позволил себе испытать надежду. Надежду на то, что отныне ему на законном основании будет разрешено исцелять. Он тут же представил, что сможет пользоваться расположенным возле дома порталом и каждый вечер возвращаться домой. Чтобы, как прежде, ждать возвращения мужа. Но нет. Это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Их взаимная с Энаром любовь была чудом, но чудом понятным. Милость же храмовников противоречила самому его пониманию мира. И верно, целитель тут же сказал: ― Возможно. Но для этого вам нужно будет пройти церемонию Отказа. Забыть всё, что осталось вне стен Храма. ― Забыть все? И Энара? ― Да. Это необходимо. Иначе мысли об оставленном супруге будут отвлекать вас от исполнения долга. Но это совсем не так страшно, как может показаться. Вы останетесь собой, лишь избавитесь от лишних сожалений. ― Нет, ― твердо сказал Ллоэллин. Пусть он не верил, что Энару удастся забрать его из Храма, но не допускал даже мысли, что можно самому отречься от мужа. Капитан Хранителей подарил ничтожному магу Земли свою любовь, и верность ― меньшее, на что может рассчитывать. Да, Ллоэллин ― никчемный воин, но он никогда, ни при каких обстоятельствах не предавал себя. Тем более он не предаст Энара. Да и к смерти был готов. А боль… Конечно, он ее боялся, ведь был с ней прекрасно знаком. Но вся его жизнь до встречи с Энаром говорила о том, что страдания тела ― отнюдь не самое страшное. ― Вы отказываетесь? ― недоверчиво переспросил целитель. ― Отказываюсь, ― подтвердил Ллоэллин. И добавил: ― Мне бы очень хотелось принять ваше предложение, стать целителем. Но от супруга я не отступлюсь. ― Вы понимаете, что это значит? ― целитель вскочил на ноги и прошелся по комнатке. ― Возможно, другого шанса сказать «да» у вас уже не будет. Если вы попадете в руки Мастеров-целителей в качестве расходного материала… Вас будут специально заражать страшными болезнями, наносить раны, дробить кости. А у учеников отнюдь не всегда получается исцелять с первой попытки. Подумайте, Ллоэллин. Подумайте как следует. Мучения и смерть или жизнь в комфорте и уважении окружающих. С вашим даром вы могли бы добиться многого. Подумайте об этом. Я прошу вас. ― Нет, ― повторил Ллоэллин. Он понимал, что целитель Ралин искренне хочет помочь ему, видел, как тот переживает из-за его отказа. Но поделать ничего не мог. ― Я обещал Энару свою верность и не предам его. ― Что ж… Это ваш выбор, ― с нескрываемым сожалением сказал целитель Ралин. ― Но уверен ― не окончательный. Пока я смогу, я каждый день буду задавать вам этот вопрос. И надеюсь, что однажды вы ответите согласием. Главное, чтобы не было поздно. Идемте… Теперь ваше место не здесь. По многочисленным лестницам и коридорам, куда более узким и мрачным, чем те, по которым они ходили прежде, целитель Ралин повел Ллоэллина вниз, к уходящим под землю корням храма. Туда, где в сырых и холодных помещениях томились такие же, как он, несчастные, вся вина которых была лишь в том, что сама их природа противилась законам Храма. *** 932 цикл, 1 день малого Аспида Кельпи Сариена. Храм Омо в Паэ ― Пора! ― прошептал Антир, получив мысленную команду от брата-близнеца. Пожелав своему капитану удачи традиционным жестом Хранителей, он провел рукой по его плечу, и то же самое сделали Конол и Ренал. Энар кивнул и, ответив друзьям благодарным взглядом, бесшумно выбрался из укрытия. Удача сегодня ему была нужна как никогда. Прямо перед ним возвышались могучие стены древнего храма Омо. Тяжелые тучи заволокли еще недавно ярко сиявшие на небосклоне Маир и Нэсир. Все вокруг казалось мрачным, тревожным. Будто сама природа беспокоилась об исходе совершаемого Энаром поступка. Если хоть что-нибудь в их тщательно продуманном плане пойдет не так… Если служители Храма обнаружат его раньше, чем он доберется до архикаэлита Кедара… Если тот не захочет его даже выслушать… Что ж, Конол с Реналом обещали, что и без него не оставят попыток спасти Ллоэллина. Но даст Раа, до этого не дойдет. Держась вплотную к стене, Энар добежал до ворот храма. Там тихонечко поскреб по холодной металлической поверхности, и ворота тут же приоткрылись. Энар проскользнул в образовавшуюся между створками щель и безмолвно поприветствовал Онурэ, брата Антира. Удивительно, но храмовник не был полной копией своего близнеца. Впрочем, возможно, тут сказывалась разница в образе жизни Хранителя и служителя Храма. Но вот взгляд ― цепкий, настороженный, был Энару хорошо знаком. Онурэ закрыл ворота и жестом показал следовать за собой. Они быстро миновали несколько официальных помещений и свернули в боковой ход. Несмотря на то, что было темно, света они не зажигали, и большую часть пути приходилось пробираться на ощупь. Коридор сменился узкой крутой лестницей, у которой к тому же были разные по высоте ступеньки. Продвижение вперед замедлилось, так что Энару стало казаться, будто они и вовсе застыли на месте. Но вот подъем закончился. Онурэ остановился, ненадолго осветил узкое пространство вокруг слабым огоньком и жестами показал Энару ждать его возвращения. Энар остался в темноте один. Секунды бежали за секундами, минуты ― за минутами, отдаваясь в ушах оглушительной тишиной. Пахло сыростью и спертым воздухом, и в какой-то момент Энару стало трудно дышать. К тому же, в сражениях с Тварями он не привык прятаться за спинами соратников, и теперь ему было нелегко ждать результата переговоров Онурэ с архикаэлитом. Разрешит ли тот рядовому храмовнику провести в свои покои постороннего? Не обернется ли вся их затея казнью человека, согласившегося помочь? Еще на этапе обсуждения именно этот момент больше всего не нравился Энару. Необходимость рисковать еще чьей-то жизнью, кроме своей. Но говоривший с ними устами Антира Онурэ был непреклонен, утверждая, что только так их план имеет шанс на успех. И Энар, так и не сумевший за прошедшие три дня добиться успеха ни в одной из предпринятых попыток, вынужден был согласиться. Но вот послышались шаги ― твердые, уверенные. Шаги человека, который идет, ни от кого не таясь. Открылась ведущая с лестницы дверь, и темнота отступила перед ярким светом. ― Пойдемте. Архикаэлит примет вас, ― Энар впервые услышал Онурэ и отметил, насколько похоже звучат голоса братьев. Они вышли в просторный, освещенный множеством магических огней коридор, и, миновав несколько помещений, оказались у очередной неприметной двери. Возле нее Онурэ остановился, громко постучал и, дождавшись ответа, вошел. Энар последовал за ним. В кресле у невысокого столика сидел темноволосый мужчина. Он был совершенно не похож на храмового иерарха, и всё же Энар сразу понял, кто перед ним. На вид архикаэлиту было циклов тридцать пять-сорок. Худощавый и жилистый, он, определенно, был не только одним из сильнейших на Арне магов, но и искусным воином. Впрочем, едва ли хоть кто-нибудь принял бы его за простого бойца ― слишком сильной была исходившая от него аура власти. ― Аэрхэ, ― почтительно поприветствовал его Энар. ― Вир Имерта, ― архикаэлит осенил Энара знаком богов. ― Проходите, садитесь. Час уже поздний, так что давайте сразу перейдем к делу. Рассказывайте, что заставило капитана Хранителей Сариены искать со мной тайной встречи. ― Я к вам с просьбой. Дело касается моего супруга, вирдэ Ллоэллина Имерта. По наивности и неосторожности он нарушил один из законов Храма… ― Какой закон? ― О незаконном целительстве. ― Архикаэлит нахмурился, и Энар поспешил пояснить: ― Один из Хранителей моего отряда был серьезно ранен. Он умирал, и храмовый целитель не успевал помочь. Ллоэллин спас ему жизнь… Но если вы, аэрхэ, прикажете отпустить моего супруга, я лично прослежу за тем, чтобы это не повторилось. ― Энар посмотрел в суровое лицо архикаэлита и понял, что пора заговорить об ответной услуге. Едва ли человек, сумевший подняться так высоко, как Кедар, станет хоть что-то делать без собственной выгоды. И хотя Энар понимал, что вряд ли сможет чем-то заинтересовать архикаэлита, попробовать было необходимо. ― Я понимаю, что обращаться к вам с просьбой ― наглость с моей стороны. Но я готов уплатить за эту услугу любую цену. Я ― хороший воин, и если вы того потребуете, готов сам вместо Ллоэллина остаться в Храме. Я умею не только сражаться, но и наблюдать, собирать факты, делать выводы. Если нужно, все мои знания ― к вашим услугам. ― Подождите, ― поморщился архикаэлит. ― Кто такой вир Энар Имерта, мне известно. Почему вы обратились ко мне, а не к Верховному настоятелю Сантанариллу? Подобные дела ― в его компетенции. ― Я обращался. Но Верховный настоятель отказал в моей просьбе. ― Почему? ― Я не знаю. Но мне кажется, Верховному настоятелю изначально не понравился мой Выбор. Понимаете… Ллоэллин ― маг Земли. ― Маг Земли ― супруг капитана Хранителей? ― вскинул брови архикаэлит. ― Да еще и целитель… Он ― отец вашего наследника? ― Нет. Боги пока не дали нам детей. ― Интересная картина получается, вир Имерта. Ваш супруг ― маг Земли, преступивший один из основных законов Храма. К тому же, за девять месяцев не сумевший подарить вам ребенка. И все же вы, вместо того, чтобы пройти церемонию Разрыва, продолжаете упорствовать. Почему? Ведь вам намного проще было бы в будущем Сезоне совершить новый Выбор. Я уверен, что в Сариене найдется множество куда более достойных капитана Хранителей Претендентов. ― Я понимаю: это и в самом деле должно звучать странно, ― кивнул Энар. Он внимательно посмотрел на архикаэлита и подумал: а может ли вообще подобный человек знать, что такое любовь? Способен ли понять, каково это: дорожить кем-то больше, чем собственной жизнью? Энар отнюдь не был уверен, что ответ на эти вопросы «да», но все же произнес: ― То, что я сейчас скажу, едва ли покажется вам убедительным. Но мы с Ллоэллином любим друг друга. И я обещал, что вытащу его из Храма. Я жизнь положу, но слово сдержу. ― Верность слову несмотря ни на что ― похвальное качество, ― кивнул архикаэлит, оставив без внимания слова о любви. ― Но вы уверены, что ваш супруг, будучи магом Земли, столь же стоек? ― Да. Я уверен. ― Верность и вера… Как редко они в наше время встречаются. Пожалуй, это интересно ― иметь в должниках человека, обладающего такими качествами. Надеюсь, вы понимаете, что долг передо мной, если он появится, может потребовать от вас многого? ― Я готов взять на себя любой долг. Только помогите вернуть Ллоэллина! ― взволнованно произнес Энар. Неужели у него получилось?! Неужели архикаэлит все же согласится им помочь?! ― Когда ваш супруг попал в Храм? ― Во второй день малого Василиска Кельпи. ― Шесть дней в Храме ― немалый срок, ― задумчиво протянул архикаэлит. ― Что ж, вир Имерта, мне понятна ваша просьба. Я не буду давать вам обещаний, кроме одного ― я подумаю, можно ли здесь что-то сделать. Да пребудет с вами благословение богов, ― архикаэлит осенил Энара знаком богов, давая понять, что разговор окончен, и обратился к так и простоявшему все это время у двери храмовнику: ― Хаэ Онурэ, проводите вира Имерта. Если кто-нибудь спросит ― он был здесь по моему приказу. Энар и Онурэ почтительно поклонились и покинули комнату. И хотя скрываться по дороге к выходу из храма им больше не было нужды, весь этот путь они проделали в молчании. Разговор с архикаэлитом отнял у Энара куда больше сил, чем иное сражение с Тварями. Тот, вроде бы, отнесся к нему благосклонно и обещал разобраться в их деле, но Энар чувствовал не проходящую тревогу. Правильно ли он сделал, что привлек внимание храмового иерарха к Ллоэллину? Не навредит ли тот его мальчику? ― Вир Имерта… Будьте завтра весь день рядом с Антиром. Я постараюсь узнать, где держат вашего супруга, ― уже открывая перед ним ворота храма, сказал Онурэ. Энар вскинул голову. Значит, и выросший в Храме человек думает, что не стоит рассчитывать на помощь архикаэлита. Лишь бы тот только не навредил! ― Спасибо. Спасибо за всё. Я ― ваш должник. ― Не стоит. Ваш супруг спас жизнь Хранителю. А ведь на месте вира Конола мог быть и мой брат. Энар кивнул, принимая объяснение Онурэ. Все Хранители думали так же. Значит, какое бы решение ни принял Кедар, эта встреча им поможет. Главное, чтобы, находясь возле архикаэлита, Онурэ сумел добыть нужные сведения. И тогда, не дожидаясь ни чьей милости, Энар просто выкрадет своего мальчика из Храма. А Хранители его отряда уже поклялись при необходимости помочь им добраться через Свободные Земли до любой из соседних стран. Завтра! Завтра всё решится. *** 932 цикл, 2 день малого Аспида Кельпи Сариена. Храм Раа в Таалну ― Пойдем, ― послушник с помощью воздушного аркана поднял Ллоэллина на ноги и вывел из камеры, в которой он вместе с еще двенадцатью несчастными провел последнее время. Время… Ллоэллин не знал, сколько дней прошло с того момента, как он впервые оказался в этом подземелье. Возможно, день или два, а может, целую вечность. Впрочем, судя по тому, что целитель Ралин приглашал его на беседы всего четыре раза, пройти должно было как раз четыре дня. Но это был совсем ненадежный ориентир. Послушник шел впереди, буквально волоча Ллоэллина за собой. Тот слишком ослаб, чтобы идти быстро, к тому же периодически спотыкался. Но он помнил, что падать нельзя. Его конвоира это не остановит, а быть протащенным по каменному щербатому полу... Нет уж! Пока есть силы, нужно идти. И Ллоэллин шел быстро, как только мог. Этот путь, по которому его успели провести уже множество раз, он помнил наизусть. И смог бы, наверное, проделать его и с завязанными глазами. Вот сейчас будет поворот, затем ― короткая лестница наверх, снова поворот ― и они окажутся в учебном помещении, где уже будут ждать обучающиеся на целителей дети. Их Ллоэллин уже тоже всех знал: трое мальчиков из Младших родов, девочка и двое Старших. Впрочем, здесь, в сердце Храма, не было деления на Старших и Младших. Все они были избранными детьми богов. И только по имени можно было сказать, в каком роду каждый из них появился на свет. Один из мальчиков-Младших особенно нравился Ллоэллину. Его звали Роннаэллан, и хотя он не был столь же талантлив в целительстве, как остальные, зато был добрым, совсем не заносчивым, и старался не причинять своим больным излишних страданий. Впрочем, у него это почти никогда не получалось. Наоборот, именно он доставлял больше всего мучений. И сам из-за этого сильно переживал. Несколько раз незаметно от наставника Ллоэллин помогал Роннаэллану справляться с заданием, и тот был ему искренне благодарен. Дважды он даже пробирался вниз, к камерам, и приносил Ллоэллину еды. Которую тот делил на всех обитателей камеры. Вот и поворот. Но, к удивлению Ллоэллина, на этот раз они прошли мимо, прямо к лестнице, что, как он помнил, вела к верхним этажам. После бесконечно долгого подъема мрачное подземелье сменилось просторным и светлым помещением, знакомым Ллоэллину еще по первым дням в храме. И это было удивительно, ведь даже целитель Ралин для бесед с ним использовал одну из комнат внизу. Значит, что-то в предназначенной ему судьбе изменилось. И Ллоэллин, привыкший ожидать от жизни худшего, был этому совсем не рад. Послушник остановился возле одной из дверей, постучал и, дождавшись разрешения, вошел внутрь. Оставшийся один в коридоре, но отнюдь не освобожденный от удерживающей его воздушной петли, Ллоэллин услышал, как послушник почтительно обратился к тому, кто находился в комнате. Однако ответ был слишком тих, и разобрать его Ллоэллин не смог. Впрочем, он и не пытался. Прислонившись к каменной стене, он наслаждался предоставленной передышкой. Вскоре послушник вернулся, снял с Ллоэллина петлю и подтолкнул его ко входу. Сам он при этом остался снаружи. Ллоэллин оказался в просторной, ярко освещенной комнате, в которой, кроме него, находился еще один человек. Он был одет в простую темную одежду, вроде той, что в доме Арс-Кандил носили наемники; и все же Ллоэллин сразу понял, что перед ним ― отнюдь не простой храмовник. Было в нем что-то неуловимое, от чего непроизвольно хотелось согнуться в почтительном поклоне. И в то же время замереть в восхищении, безрассудно окунаясь в поток исходящей от него силы. В голове Ллоэллина промелькнули два слова: «имеет право». На что? А разве есть ограничения для Воздуха, Огня, Воды и Земли? Этот человек был словно живым воплощеньем стихии. Да не какой-то отдельной, но разом всех четырех. ― Здравствуй, Ллоэллин, ― первым нарушил молчание храмовник. Ллоэллин поразился тому, как красиво звучит его голос. Глубокий и низкий, он ласкал слух, как ласкает кожу нежный ветерок или прохладные воды Нэлны. ― Здравствуйте, ― почтительно ответил он и поклонился. Вернее, это должно было быть поклоном, но голова Ллоэллина закружилась, и он едва не споткнулся. Сгорая от стыда за собственную неловкость, он прошептал: ― Простите. ― Это ты нас прости. К сожалению, даже служители Храма ― всего лишь люди и не всегда верно понимают волю Богов, ― Ллоэллин бросил неверящий взгляд на незнакомца. Как тот может говорить подобные вещи в стенах Храма?! Ведь это... почти святотатство. ― Но не будем спешить. Проходи, поешь. Нам предстоит долгий разговор, и не нужно, чтобы тебя что-нибудь отвлекало. Повинуясь мягкому приказу, Ллоэллин прошел вглубь комнаты и увидел накрытый всевозможными яствами стол. Он столько времени испытывал голод, что теперь еле удержался от порыва наброситься на еду. Ллоэллин медленно повернулся и посмотрел на храмовника. Непонятным образом в его присутствии хотелось казаться лучше, чем есть. ― Ешь. Я не буду тебе мешать, ― ободряюще улыбнулся тот и отошел к заваленному бумагами столу. Еще чуть помедлив, Ллоэллин принялся за еду. И ему показалось, что никогда прежде он не пробовал ничего вкуснее. Но вот он насытился и поднял взгляд на храмовника. Тот сидел за столом и сосредоточенно что-то читал. И только сейчас Ллоэллин рассмотрел его внимательнее. Темные волосы и непривычно светлая кожа выдавали в нем иноземца. А может, это резкие, необычайно графичные черты лица придавали его облику чуждость. Высокий лоб, крупный нос с горбинкой и резко очерченные скулы ― он весь, казалось, состоял из линий и напоминал скорее одно из черно-белых изображений Омо, нежели живого человека. И только в ярких голубых глазах отражались тепло и жизнь. Осознав, что смотрит незнакомцу прямо в глаза, Ллоэллин смутился и отвел взгляд. ― Я вижу, ты уже поел и готов к разговору, ― храмовник встал со своего места и, подойдя к Ллоэллину, сел напротив него. ― Я, кажется, не представился? Моё имя Артан. ― Хаэ Артан? ― уточнил Ллоэллин. Называть храмовника по имени казалось ему недопустимым. Ведь тот не был ему ни родственником, ни близким другом, да и социальное положение у него было куда более высокое. Впрочем, Ллоэллин не сомневался, что и выбранное им обращение неверно, ведь так называли только храмовников, не наделенных никаким саном. ― Нет, ― ожидаемо возразил храмовник. ― Называй меня просто Артаном. Расскажи о себе. ― Что? ― Что хочешь. Что сам посчитаешь важным. Такая просьба поставила Ллоэллина в тупик: ну в самом деле, что важного может рассказать о себе такое ничтожество, как он? Он ― не воин, и ни одной красивой победы за всю жизнь не одержал. Даже в Сезоне Выбора он участвовал шесть раз! Впрочем, как раз последний Сезон завершился для него грандиозным успехом. ― Я вирдэ Ллоэллин Имерта, супруг капитана Хранителей. Мы с Энаром… с виром Имерта в этом цикле прошли церемонию Связи, ― произнес он и замолчал, не представляя, что еще может о себе рассказать. ― Интересно, что ты с этого начал. Но скажи тогда… За прошедшее с церемонии Связи время у вас не появилось детей. Как ты думаешь, почему? ― На всё воля богов. ― Безусловно. Но неужели ты не искал иных причин? ― Искал. Энар редко бывал дома. Наверное, мы просто не успели. ― И это все? Неужели ты ни разу не думал, что причина ― в неправильно проведенной церемонии? ― Н-нет, ― зачем-то соврал Ллоэллин, и почувствовал, как краска стыда заливает его лицо. Он и так во время разговора не смотрел на собеседника, теперь же ему захотелось и самому стать невидимым. Почему-то ему казалось очень важным произвести на этого незнакомого человека положительное впечатление. Но, похоже, ему это не удалось. Теперь тот поймет, что Ллоэллин лжет и, наверное, разговор будет вскоре закончен. ― Понятно, ― против ожиданий Ллоэллина, Артан улыбнулся. И эта добрая улыбка преобразила его суровое лицо, как преображает небо восход Рхан. Он больше не казался холодным и чуждым, и Ллоэллин внезапно подумал, что этому человеку и по собственной воле мог бы рассказать многое. Между тем тот сделал приглашающий жест рукой и сказал: ― Встань-ка, я на тебя посмотрю. Ллоэллин поднялся и подошел к нему вплотную. Артан что-то прошептал, сделал несколько пассов руками и сказал: ― Ты прав, все в порядке. Если будет на то воля богов, дети у вас появятся. ― Как? Я же… здесь, ― тяжело вздохнул Ллоэллин. Одна только эта фраза была куда более жестокой, чем все, что с ним проделывали внизу, в подвале. Она рождала надежду, которой суждено было тут же умереть. ― В самом деле. Так расскажи мне: как ты сюда попал? ― Один из Хранителей умирал. Я не мог иначе. ― Не мог иначе… ― задумчиво повторил за ним Артан. ― То есть, и сейчас, зная, что тебя за это ждет, ты бы поступил так же? ― Да. ― Ты ведь понимаешь, что подобными признаниями понижаешь свои шансы на освобождение? ― Понимаю. Но это правда. Я не могу обещать, что не буду исцелять и дальше. Потому что если возникнет необходимость, я буду. ― Смелое заявление. Да ты сядь, тебе так будет удобнее. ― Повинуясь приказу, Ллоэллин вернулся за стол. ― Это ведь не первый раз, когда ты кого-то исцелил? ― лишь только Ллоэллин устроился, продолжил расспрос мужчина ― Не первый. Еще дома, то есть в поместье Арс-Кандил, я исцелял Низших. А после церемонии Связи только помогал лекарю в поместье Имерта. Но без магии. ― О, ты умеешь и это, ― Ллоэллину почудилось в голосе храмовника веселое одобрение. Но, конечно же, этого не могло быть. ― Не так хорошо, как хотел бы. Но… да. Умею. ― Удивительный ты человек, Ллоэллин. Я разговаривал о тебе с настоятелем этого храма, с целителями Ралином и Масарриалом ― и каждый из них сказал о тебе только хорошее. Особенно интересно прозвучала история, поведанная целителем Масарриалом. О том, как приговоренный преступник помогает собственным малолетним мучителям учиться исцелять. Знаешь, за всё время его службы в Храме подобное происходит первый раз. К тому же то, как ты исцеляешь, произвело впечатление на настоятеля. Неужели ты думаешь, что каждому обвиненному в ложном целительстве, предлагают присоединиться к храмовым целителям? У тебя дар, Ллоэллин. Редкий дар. И если бы ты согласился на предложение целителя Ралина, то очень скоро смог бы достичь в Храме небывалых высот. ― Я не могу. ― Почему? Ты не хочешь быть храмовым целителем? Делать то же, что и раньше, но получив на то благословение богов? ― Хочу. Очень хочу. Долгое время я ни о чем большем и не мечтал. Но целитель Ралин требует, чтобы я прошел церемонию Отказа. А я не могу отречься от мужа. Я люблю Энара и не предам его, ― в который уже раз за последние дни повторил Ллоэллин. Ему почему-то вдруг сделалось горько, что и этот поразивший его воображение храмовник завел разговор о том же, что и другие. Вот сейчас он начнет убеждать его, что предательство ― это благо, и Ллоэллин окончательно в нем разочаруется. ― Ты, наверное, ждешь, что он придет и освободит тебя? ― задал храмовник вопрос, который Ллоэллин уже не раз слышал. ― Нет. Я понимаю, что это невозможно, ― тяжело вздохнул Ллоэллин. Он вдруг почувствовал, как сильно устал. Не только физически, но и от небывалого внутреннего напряжения. Противостоять храмовникам было тяжело. Прежде всего ― тяжело морально. Но он не сдастся. И в подтверждение этой мысли повторил вслух: ― Но все равно я от него не отрекусь. ― Ты понимаешь, что это упорство может стоить тебе жизни? ― Да. Понимаю. ― Скромный, преданный, наделенный сильным даром целитель… Ллоэллин, неужели ты в самом деле не понимаешь, насколько ты драгоценен?! Служители Храма Сариены ― глупцы, что требуют от тебя невозможного. ― Не говорите так. Не нужно, ― пораженный тем, что кто-то в открытую хулит храмовников, да еще на их территории, выдохнул Ллоэллин. И хотя Артан, очевидно, мог за себя постоять, да и сам был служителем храма, Ллоэллину сделалось за него страшно. ― Скромность ― прекрасное качество, но тебе нужно учиться гордиться собой, своими достижениями. Ты очень сильный человек, Ллоэллин. ― Нет. Это неправда, ― покачал головой Ллоэллин. Видимо, храмовник и в самом деле был иноземец, раз не слышал о его неудачах. ― Я бы хотел, чтобы это было так. Но любой Претендент в Сариене сильнее меня. Я участвовал в Сезоне Выбора шесть раз. И за все это время победил лишь однажды. Да и то случайно. К тому же… я ― маг Земли. ― Сила бывает разная. И когда-нибудь ты поймешь, что во многом сильнее большинства Высших. Что же до твоей стихии… Скажи, если бы прямо сейчас у тебя появилась возможность поменять ее на Воду, ты бы сделал это? ― Поменять стихию? ― Ллоэллин столько лет мечтал об этом! Представлял, как сложилась бы его жизнь, родись он магом Воды. Сколько раз, сидя под дверью домового храма Иил, он завидовал своим молившимся водной богине родственникам. Но одно дело ― родиться магом Воды. Другое же ― отречься от Энэ. Ллоэллин вспомнил часы и дни, проведенные у алтаря своей богини. То, как он делился с ней мыслями и как ему казалось, что богиня отвечает ему. Нет. Он ни за что не отказался бы от этих воспоминаний. Это тоже было бы предательством. И не только богини, но и самого себя. ― Нет. Ведь это был бы уже не я. ― Верно. Это был бы уже не ты. Рад, что ты это понимаешь. Скажи… А ты никогда не задумывался над легендой о создании мира? Ведь именно Энэ творила первой. Это она создала мир, в котором мы живем. Без Земли не было бы ни Воздуха, ни Воды, ни Огня. Запомни: что бы официально ни говорил по этому поводу Храм, именно Земля ― важнейшая из стихий. Древние это понимали. И даже цикл прежде начинался в месяц Сфинкса, а не Талоса. И мы, маги Земли ― да-да, я тоже считаю себя сыном Энэ, ― должны помнить об этом и поддерживать равновесие мира. Да, маги Земли слабее в бою, но у нас изначально другая задача. Многие храмовники забыли об этом, а вместе с ними и другие Высшие. Но ты знай: только чистые маги Земли, такие, как ты, ― истинные хранители Арны. Но не будем больше об этом. Иначе мы с тобой не разойдемся до утра, ― храмовник улыбнулся, и Ллоэллина охватило необыкновенное предчувствие чего-то хорошего. После того, как собеседник признал в себе сына Энэ, Ллоэллин испытывал к нему особое расположение. Словно бы тот был его давно потерявшимся близким другом или родственником, тем мудрым и сильным защитником, о котором Ллоэллин так долго мечтал. Особенно ― после того, как их дом покинул Танналлиил. ― У меня есть к тебе предложение. Да не пугайся ты так. Я ― не ваши целители, моё предложение тебе понравится. ― Я и не боюсь, ― искренне возразил Ллоэллин. Он и в самом деле чувствовал, что этот человек ничего плохого ему предлагать не станет. ― Вот и правильно. А предложение мое состоит в следующем: ты сегодня же выйдешь из Храма и вернешься к мужу. Более того: отныне ты вполне законно сможешь исцелять. Но подотчетен ты будешь не служителям Храма Сариены, а лично мне. Только мои приказы должны будут приниматься тобой к исполнению. Но не думаю, что потребую от тебя многого. Просто портал в поместье вира Имерта настроят для перемещения в мою резиденцию на Омориле. Иногда я буду за тобой посылать. В свободное же время ты можешь… например, стать официальным целителем в отряде Хранителей Сариены. Ни Верховный настоятель Сантанарилл, ни кто-либо еще из местных служителей Храма этому назначению препятствовать не станут. Ты согласен? ― Вы… предлагаете мне стать храмовым целителем и при этом остаться с Энаром? ― не веря тому, что услышал, переспросил Ллоэллин. Это было пределом его мечтаний. Лучшим из возможных чудес. И почему-то Ллоэллину сразу поверилось, что этот храмовник может сделать так, как сказал. ― Именно. Но не только это. Я предлагаю тебе еще и защиту от любого из храмовников Сариены. ― Я согласен. Конечно, я согласен! ― взволнованно воскликнул Ллоэллин. И еле удержался от желания вскочить с места и закружить по комнате. Как жаль, что в эту счастливую минуту Энара нет рядом! Но они увидятся совсем скоро! Уже сегодня Ллоэллин окажется в объятиях любимого. Сможет прижаться к нему крепко-крепко. И сказать, что любит его. Что теперь уже точно никто и ничто не сможет их разлучить. ― Прекрасно. Давай выпьем за наше сотрудничество, ― Артан хлопнул в ладоши, и тут же в комнату вошел послушник, несущий на подносе два бокала. В одном из них было налито что-то золотисто искрящееся, в другом же ― странный напиток изумрудного цвета. Артан взял кубок с зеленой жидкостью, а второй протянул ему. ― За тебя, Ллоэллин. За вас с виром Имерта и ваших будущих детей. Они чокнулись. Ллоэллин поднес кубок к губам. Жидкость в нем была совершенно необыкновенной по вкусу. Чем-то неуловимым она напоминала тот напиток, что он пил во время церемонии Связи. Но только этот был еще вкуснее. ― Спасибо. Спасибо вам за все. ― Не стоит благодарности. Для меня наше соглашение ― тоже большая удача. Но я так полностью и не представился. Моё имя ―Артан Кедар, я архикаэлит с Оморила. ― Аэрхэ, ― Ллоэллин встал и почтительно поклонился. Хотя он и понимал, что его собеседник ― отнюдь не рядовой храмовник, такого он не мог и предположить. Архикаэлит! Один из высших храмовых иерархов Арны! Ллоэллин и не думал, что когда-нибудь увидит столь влиятельного человека. Каэлиты, архикаэлиты, кятры и дуо казались ему далекими и недостижимыми, как сами боги. И вот он беседует с одним из них. Более того, тот приглашает его на службу. Быть подотчетным лично архикаэлиту… Это было столь невероятно, что попросту не укладывалось в голове. ― Аэрхэ Артан. Я бы хотел, чтобы ты обращался ко мне по имени. Мы же теперь будем работать вместе. Да и… ― архикаэлит улыбнулся, как в представлении Ллоэллина мог бы улыбаться озорной ребенок, но никак не наделенный невероятной властью храмовник, так что Ллоэллин даже подумал: а не спит ли он? Возможно, эта встреча, этот разговор ему только снится? А на самом деле он все еще в том страшном подвале? Но этот сон был настолько хорош, что Ллоэллин совершенно не хотел просыпаться. ― Храмовники Сариены, услышав, что ты меня так называешь, начнут относиться к тебе по-другому. ― Спасибо, но я не могу. То есть, наедине я буду называть вас аэрхэ Артан, если хотите. Но мне бы не хотелось никого смущать, ― сказал Ллоэллин. Он тут же вспомнил, как восприняли родственники известие о его Избрании. Да не кем-нибудь, а Старшим, самим капитаном Хранителей. Вспомнил их подобострастные взгляды, заискивающие интонации и то, как ему самому от этого было неловко. Да, храмовники причинили ему немало зла… но ничего непоправимого ведь не произошло. И опускаться до столь мелочной мести Ллоэллину казалось неправильным. ― Как знаешь, ― не стал настаивать архикаэлит. ― Что ж, значит, осталось только переодеть тебя, и можно отсюда уходить. Посмотри, там, за ширмой, лежит одежда храмового целителя. Ллоэллин взглянул в направлении, куда указал архикаэлит, и увидел неприметную ширму. Он зашел за нее и обнаружил там невысокую скамью, на которой было сложено несколько комплектов светло-голубой одежды. Ллоэллин благоговейно провел по ткани рукой. Одежда храмового целителя! С каким трепетом он всегда относился к тем, кто имел право ее носить. И вот теперь он сам станет одним из них. ― Готовы, целитель Имерта? ― раздался голос из-за ширмы, и Ллоэллин, чтобы не задерживать архикаэлита, поспешил найти подходящий по размеру комплект и оделся. При этом в голове его вновь и вновь звучало заветное «целитель Имерта». Всего два слова, но как же много они для него значили! В них соединилось все, о чем он когда-либо мечтал. Их союз с Энаром, его призвание помогать людям. ― Да, аэрхэ, ― он вышел из-за ширмы. ― Аэрхэ Артан, ―напомнил об их уговоре архикаэлит. ― Аэрхэ Артан, ― согласно повторил Ллоэллин. ― Идем? Я провожу тебя к мужу. Вслед за архикаэлитом Ллоэллин вышел из комнаты, а затем ― и из храма. *** 932 цикл, 1 день малого Аспида Кельпи Неподалеку от храма Раа в Таалну Пронзительно-яркое небо радостно голубело в своей недостижимой высоте. Быстро сменяя друг друга, по его бескрайним просторам бежали легкие улыбки облаков. Сиятельный Рхан посылал на Арну живительные лучи божественного благоволения. Весь мир дышал спокойствием, миром, свободой. Никогда прежде Ллоэллин столь остро не чувствовал ту любовь к живым существам, о которой природа говорила каждой своей малой частичкой. О любви шептали трепещущие листья, пел ветер, кричала в реках вода. Каждое существо, будь то Высший, Низший или даже хищная Тварь, занимало свое место в большом материнском сердце Арны. И впервые в жизни Ллоэллин задумался: а правильно ли поступают люди, уничтожая Тварей даже тогда, когда те не угрожают ни посевам, ни чьим-либо жизням. Но эта мысль ненадолго завладела его вниманием. Потому что в это мгновение Рхан встретился на небосклоне с одним из облаков, и от невероятной красоты у Ллоэллина перехватило дыхание. Переливающиеся, подобно радуге лучи, осветили легкое небесное кружево, и оно засияло, почти ослепляя своей белизной и первозданным великолепием. ― Аэрхэ Артан, смотрите! ― благоговейно выдохнул Ллоэллин, спеша поделиться своим восторгом. ― Видишь, и боги радуются твоему освобождению, ― остановившись и вскинув голову к небу, сказал архикаэлит. Ллоэллин смущенно улыбнулся, наслаждаясь мгновением, впитывая полузабытые за столь короткий срок в храме ощущения. Радость яркого света, нежность легкого ветерка, свежесть воздуха, наполненного ароматом цветов. Взгляд радовали яркие краски неба и молодой листвы, слух ― нежные напевы ветра. Ллоэллину казалось, что все его чувства невероятно обострились, и теперь он, если захочет, сумеет различить каждую прожилку на зеленом листе, каждую ракушку на дне Нэлны. Он был счастлив, и только то, что рядом не было Энара, делало это счастье недостаточно полным. ― Идемте? ― подумав о муже, обернулся он к архикаэлиту. И тут же осознал, насколько соскучился по объятиям любимого. Каждая минута, каждая секунда промедления казалась невыносимой. ― Да, идем. Хотя… ― архикаэлит вдруг остановился и нахмурился. Он резко развернулся и прищурился, глядя на свободное пространство у стены храма. Ллоэллин, обеспокоенный переменой в лице архикаэлита, замер рядом. Но вот на губах Артана появилась улыбка, он испустил удивленный, но явно довольный хмык, и в то же мгновение воздух в той стороне как будто задрожал, и из кажущейся пустоты шагнул Хранитель. Хотя Ллоэллин смотрел на него против света и видел не слишком отчетливо, он сразу узнал мужа. ― Энар! ― радостно закричал он и бросился навстречу любимому. Тот, увидев его, также побежал вперед. ― Ллоэллин! ― Энар! ― заключив друг друга в объятия, выдохнули они в один голос и радостно засмеялись. Веря и не веря своему счастью, Ллоэллин провел рукой по груди мужа, словно бы желал убедиться, что тот ― не наваждение, что он действительно здесь, рядом. Тепло родного тела кружило голову, наполняло душу пьянящим восторгом. Ллоэллин поднял лицо, и тут же губы любимого накрыли его губы. Их языки встретились, приветствуя друг друга после разлуки, пусть и не самой долгой, но самой страшной. Этот поцелуй был как первый. Сладкий и нежный, а чуть позже ― томительно страстный. Они словно бы рассказывали друг другу обо всех тревогах и волнениях, что пережили за эти дни. И заново говорили друг другу «люблю». Они снова были вместе, и снова окружающий мир как будто поблек, чтобы ничем не отвлекать воссоединившихся влюбленных. ― Вижу, в моем присутствии здесь уже нет необходимости, ― услышал Ллоэллин голос архикаэлита и, смущенный, оторвался от губ мужа. Он повернулся к храмовнику, вжимаясь спиной в грудь Энара. Ни на мгновенье он не мог остаться без телесного контакта с мужем. ― Аэрхэ, ― казалось, Энар только тут заметил архикаэлита и поспешил выразить ему свое почтение. И хотя в голосе мужа слышалась благодарность, Ллоэллин поспешил рассказать ему о той неоценимой помощи, что оказал ему архикаэлит. ― Это аэрхэ Артан освободил меня. И… Энар, посмотри, я теперь ― храмовый целитель! ― он так спешил поделиться радостью с мужем, что не заметил, как назвал архикаэлита по имени. Не придал он значения и тому, что прямо около них из ниоткуда появилась довольно многочисленная группа Хранителей, а от ворот храма к ним приближались настоятель, целитель Ралин и еще несколько смутно знакомых храмовников. ― Целитель? ― переспросил Энар и только тут посмотрел на его одежду. ― У вашего супруга дар, поверьте, он будет прекрасным служителем Храма, ― ответил за Ллоэллина Артан. ― И я прошу вас, вир Имерта, как капитана Хранителей Сариены, принять целителя Имерта в отряд. У достойных защитников Сариены должен быть свой целитель. И не думаю, что еще хоть чья-нибудь кандидатура подошла бы для этого больше. ― Ты хочешь этого, Ллоэллин? ― спросил Энар, разворачивая его лицом к себе и заглядывая в глаза. ― Да. Очень. ― Да здравствует целитель Хранителей Ллоэллин Имерта! Да здравствует Хранитель целителей Энар Имерта! ― выкрикнул вир Конол из-за спины Энара. Ллоэллин счастливо улыбнулся и посмотрел на недавнего пациента. И был немало поражен, когда тот ему подмигнул. ― Да здравствует целитель Хранителей Ллоэллин Имерта! ― повторил вир Ренал, и за ним этот крик подхватили остальные Хранители. Только тут Ллоэллин с удивлением заметил, что отряд Хранителей собрался в полном составе. И все они выражали свое согласие с решением архикаэлита. ― Приветствую нового члена отряда Хранителей, целитель Имерта, ― с нескрываемой гордостью за супруга произнес Энар. ― Приветствую капитана Хранителей, капитан Имерта, ― отозвался Ллоэллин. ― Но откуда вы здесь? Энар, смутившись, посмотрел на архикаэлита. ― Думаю, ваш супруг проследил за мной и таким образом узнал о месте вашего пребывания. Очень предусмотрительно было с его стороны пригласить с собой и всех Хранителей, вы не находите, Ллоэллин? Но не будем об этом. Позвольте на прощание выразить свое восхищение, Ллоэллин, вир Имерта. Такую любовь, преданность и чувство долга редко в ком встретишь. Я желаю вам счастья, здоровых детей и славных свершений. Да пребудет с вами благословение богов! ― Спасибо, аэрхэ. Я не забуду вашу помощь, ― Энар на прощание поклонился архикаэлиту. ― Спасибо, аэрхэ, ― поклонился и Ллоэллин. ― До встречи, ― сдержано кивнул Артан. Развернувшись, он пошел в храм, а следом за ним поспешили и настоятель с целителями. ― Идем домой? ― когда Артан скрылся за массивными воротами, Ллоэллин повернулся к Энару и прижался щекой к его груди. ― Да. Домой. Они попрощались с остальными Хранителями и, держась за руки, пошли к порталу. На страницах истории Сариены капитан Хранителей вир Энар Имерта и его супруг, целитель Ллоэллин, навсегда остались образцом идеального союза воина и служителя Храма.