Монстр Кровавого Тумана

Наступил обеденный час, поэтому Фугуки в поисках сообщницы отправился в столовую. Миру — девочка лет семнадцати-восемнадцати — не так давно перешла работать в отдел шифрования, но раньше служила под началом Фугуки, поэтому он имел возможность немного узнать её как человека. Она была приветливой, открытой, и ещё она точно не была глупой иначе не попала бы на нынешнюю должность. Единственной явной слабостью этой молодой куноичи было не слишком-то бойкое владение оружием, что по меркам Тумана считалось крупным недостатком. Архив или, в военное время, штаб командования — лучшее место для таких, как она, — подумал Фугуки. А ещё он подумал, фоном, не вникая в эту мысль, что, если ему придётся когда-то воспользоваться её умениями составлять шифровки, то у него будет теперь хоть какое-то оправдание для встреч с ней. Миру сидела за столиком в столовой. Перед ней стояла недопитая чашка чая, а сама девушка, не отрывая взгляда смотрела через весь зал в дальний угол. Там, проследив этот взгляд, Фугуки увидел Хошигаки. Хошигаки был занят тем, что ел. Мечник невольно задержался на этом зрелище и подумал, что нанял бы парня вспахать огород, так бодро тот наворачивал рис с карри. — Вот ведь жрёт! — пробормотал капитан негромко. — Впрочем, оно и понятно. С такими-то объёмами чакры бедный парень наверняка вечно голодный. — Говорят, кто быстро ест, тот быстро работает, — сказала Миру, улыбнувшись. Она, похоже, тоже была заворожена этим видом, но смотрела не прямо на Хошигаки, чтобы он не почуял посторонний пристальный взгляд, а ему в тарелку. — Надо же, я тоже об этом подумал. Куноичи улыбнулась своему бывшему капитану. — Здравствуйте, Фугуки-сама. Вы на обед? — Миру спросила только из вежливости, зная, что он, скорее всего, пришёл к ней. В глазах у неё читался интерес и какое-то непонятное выражение. То ли рассеянность, то ли мечтательность. — Нет. — Фугуки, очень избирательно относящийся к еде, никогда не обедал в столовой, предпочитая то, что готовил сам и то, что готовила ему Каори. Не только потому, что ему нужно было тщательно следить за калорийностью, чтобы не набрать и не сбросить веса, но и потому, что никому не доверял. То бенто было исключением. Он вздохнул, припомнив, что Амеюри жареные креветки безбожно пересолила. — Миру-кун, я, по правде говоря, искал тебя, — сказал Фугуки, снова рассеяно посмотрев на дальний столик. Внезапно они с Хошигаки встретились взглядами. Дзёнин смутился и утёрся салфеткой. Фугуки подумал о том, сможет ли этот парень, если достаточно широко откроет пасть, перекусить человеку локтевую кость. — Надеюсь ты мне не откажешь, если я попрошу помощи в личном вопросе? — мужчина присел напротив девушки и улыбнулся. Когда нужно, он умел быть и деликатным, и обаятельным. — Такое дело: нужно подобрать подходящий подарок для женщины. Она проявила ко мне заботу… Хотелось бы как-то отблагодарить, но я боюсь ошибиться. — О, — сказала Миру. — Конечно же, Фугуки-сама, помогу чем смогу! Эта женщина — куноичи? — Да. — Вы хотите сделать ей подарок как коллеге или всё же как женщине? — Как женщине. Миру улыбнулась: — Тогда ещё проще. Может быть, пройдёмся сегодня по торговой улице? Когда бы вам было удобно встретиться? — Твой рабочий день заканчивается в пять? — Да. — Тогда после работы и встретимся. В половине шестого под аркой. Идёт? — Да, конечно. — Спасибо, Миру-кун. Фугуки поднялся, попрощался и невольно снова бросил взгляд в глубину зала. Хошигаки ещё не ушёл. Повинуясь обыкновенному желанию всё проконтролировать Фугуки подошёл к дзёнину и безэмоционально спросил: — Раны в руках как? Сухожилия целы? Хошигаки порывисто встал из-за стола, едва мечник приблизился, и ответил, глядя в пол: — Так точно, Фугуки-сама! К счастью, раны уже затянулись… Он доверчивым жестом раскрыл ладони, демонстрируя едва заметные беловатые рубцы. — Хорошо, — бросил мечник уходя.

***

Миру видела, как капитан и дзёнин перебросились парой слов. Хошигаки как-то рассеяно опустился на стул и некоторое время смотрел на свои руки, сжимая их и разжимая, а потом просто замер, глядя в чайную чашку. Миру почувствовала в себе порыв, которому сложно было противиться. Она решительно направилась к парню. — Кисаме-сан! — обратилась она и слегка коснулась его плеча. Он дёрнулся всем телом и поперхнулся чаем, который как раз отхлебнул. — Чёрт!.. — он закашлялся, прижал ладонь ко рту и с трудом пробормотал: — У меня чай носом пошёл… Кисаме обернулся и смотрел теперь с напряжённым вниманием, хмурясь, готовый воспринять важную информацию. Лицо у него было мокрое, потому что чай и правда полился из носа. Миру вдруг растерялась и испугалась. Что собственно она хотела ему сказать? Просто перекинуться парой фраз, ничего не значащих. Побеседовать о том о сём и закрепить случившееся когда-то беглое знакомство. Миру взглянула в его глаза, что пронизывали её встревоженным взглядом, и её внезапно сковал мгновенный холодный ужас. Его глаза. Это не был взгляд человека. За ним ясно прослеживался живой ум, по выражению легко читались чувства, но всё же глубоко первобытный, почти животный страх приковал Миру к земле, когда она посмотрела в глаза Кисаме. И в ту же секунду её душу как стрела пронзила его физическая красота. — Прости… — проговорил он тихо и растерянно. У него на шее часто билась жилка — Я… Ээ… Она очнулась от оцепенения и поняла, что он не помнит, как её зовут. — Миру… Миру дес!.. — проговорила она и слегка поклонилась. Кисаме замер, тупо глядя на девушку. Он настолько растерялся, что не мог заставить себя даже поднять руку, чтобы вытереть чай, который побежал с подбородка за шиворот. Эта куноичи смотрела на него. Даже под страхом смерти он бы не смог сообразить, чего она от него хочет. Но он увидел, почувствовал даже, что в какую-то секунду она испугалась его, и его коснулась привычная уже досада и боль. Он нахмурился и вдруг понял, что понятия не имеет, как к незнакомой куноичи следует обратиться. «Сан» — слишком формально, «тян» — слишком фамильярно, а просто по имени — невежливо. Поэтому он молчал. Время что-либо говорить было упущено. Поняв это, Миру побледнела, снова поклонилась и ушла, готовая провалиться под землю и проклиная свою глупость. Он долго думал над тем, что такое это было.