Hi, monster

Целая неделя прошла с моего приезда в Готэм. Неделя, проведённая в сумбуре и суете. Немало новых лиц — студентов и преподавателей — разнообразили мой круг знакомств. Я сидела на лекции профессора Гиллена, чьи пары прославились по всей академии благодаря своей усыпляющей атмосфере, которая царила в амфитеатре и сегодня. Из последних сил борясь со сном, я вырисовывала на полях конспектов абстрактные рисунки, стараясь не думать о том, что впереди ещё добрая половина занятия. — У тебя неплохо получается, — раздался бодрый голос едва ли не над ухом, и я, вздрогнув от неожиданности, повернулась в сторону своего соседа. Это был парень, которого справедливо можно было назвать красавчиком. Светлые волосы, небрежно зачёсанные назад и слегка самоуверенная улыбка, от которой на его щеках выступили ямочки. Одет он был дорого и со вкусом, что я мысленно добавила в плюсы молодого человека. — Спасибо, — мило улыбнувшись, ответила я, — Я Оливия. — Грэм, — ответил мой новый знакомый и на какое-то время отвернулся в сторону преподавателя — тот подозрительно косился на нас, и шёпотом добавил, — Приятно познакомиться. Последнее было сказано с достаточно самоуверенной полуулыбкой. До конца лекции я более не заговаривала с ним. — Я думал, что не переживу этой лекции. — Тебе что не интересны основные принципы и нормы морали? — спрашиваю, останавливаясь у подоконника на выходе из амфитеатра. — По всей видимости должны быть интересны, — Грэм облокотился на стену рядом со мной и устремился взглядом в окно — на выходящих из здания студентов, — Счастливые, а мне просиживать ещё две лекции. — На каком ты факультете? — в свою очередь поинтересовалась я. Занятия по социальному воспитанию у нас проходят со многими группами, как необязательный для изучения курс. — Психология. Глядишь и научусь понимать, о чём думают какие-нибудь там «Маньяки». Это слово всё чаще и чаще мелькает в ленте новостей и постоянно на слуху у жителей города. Совсем недавно они совершили нападение на школьный автобус — благо полиция и Джим Гордон подоспели вовремя и никто, кроме одного преступника из банды, не пострадал. — Не уверена, что это возможно. Но у тебя довольно интересная специальность, — я постаралась увести Грэма от темы беглецов Аркхема, вдоволь наслышавшись о них от Лесли и Джима. — И я так думал до лекции Гиллена. А что насчёт тебя? — парень оторвал взгляд от окна и заинтересованно посмотрел на меня. — Социология. Парень понимающе кивнул, а затем, посмотрев на часы, поторопился на занятия. Попрощавшись со мной, Грэм скрылся за углом коридора. Закинув на плечо сумку, я неторопливо направилась к выходу из кампуса. Да уж, любопытное знакомство, ничего не скажешь. Не могу точно выразить, какие эмоции у меня вызвал Грэм, но думаю, он неплохой парень. «К тому же очень симпатичный» — подсказало мне моё внутренне «Я», и эта мысль повеселила меня. Боже, какое поверхностное суждение! Итак, через час мы договорились встретиться с Лесли, чтобы прикупить кое-чего из одежды, но что мне оставалось делать всё это время? Что ж, единственное решение — пойти к ней навстречу, в полицейский участок, тем более, что мне слишком интересно посмотреть на рабочую атмосферу полиции Готэма. Сегодня на улицах города как-то подозрительно тихо, как будто город готовится к чему-то… грандиозному. Или это, как всегда, слишком сильно разыгралась моя бурная фантазия. Полицейский участок встретил меня суетой и шумом. Люди в форме носились по делам в участке и никто, кажется, не обращал на меня и толики своего внимания. — Я к доктору Лесли Томпкинс, — обратилась я к дежурному полицейскому. Тот, внимательно осмотрел меня и, кивнув чему-то, сказал где может сейчас находиться тётя. Проходя вдоль заваленных столов и переполненных посетителями лавочек, я глазами выискивала знакомые лица — Лесли или Джима, но пока не замечала их. Кабинет Лесли должен находиться где-то за поворотом… И только я стала приближаться к двери, как меня окликнул знакомый голос: «Оливия!» Тётя, с накинутым на плечи медицинским халатом, на всех порах направлялась ко мне, неся в руках внушительного вида папку. — Ты что тут делаешь? — удивлённо спросила женщина, открывая дверь своего кабинета. — Закончила раньше, чем ожидала и решила заглянуть, — осторожно сказала я, осознавая, что сглупила, придя сюда, ведь Лесли некогда со мной возиться на работе. — Да? Хорошо, но мне нужно закончить одно дело, это не займёт много времени, — быстро проговорила женщина, раскрывая папку, — Чёрт, кажется захватила не те бумаги. Оливия, мне ещё нужно осмотреть тело, умоляю, помоги отнести это комиссару. — Ладно, но… как мне его найти? — Нет-нет, просто отнеси это за стойку слева. Отдай дежурному. Не совсем осознавая происходящее, я направилась на поиски той самой «стойки слева». Кажется, Лесли настолько завалили работой, что ей пришлось пойти на крайние меры — доверить что-то мне. А ведь я даже телефон в руках не могу найти. Вообще вся обстановка в здании показалась мне немного безумной — каждый куда-то торопится, кричит, слишком уж неорганизованное сборище для правоохранительных органов. По пути, несколько раз задетая пробегающими полицейскими, я наконец увидела что-то напоминающее «стойку». Вот только подобраться к ней оказалось не так-то просто. Быстро, словно вихрь передо мной пронёсся очередной полицейский-торопыга и не удержавшись, я завалилась на соседний стол, опрокинув все лежащие на нём вещи. И папку, доверенную мне тётей. Обматерив про себя обидчика и собственную неуклюжесть я наклонилась, чтобы собрать распластанные вещи. Да уж, браво, Оливия, даже передать бумажки не можешь. Выручила тётю, ничего не скажешь! Неожиданно на помощь мне пришёл тот самый бегун, собрав в руки некоторые бумаги. — Мои глубочайшие извинения, — с наигранным раскаянием в голосе протянул полицейский, обратив тем самым на себя внимание. Рыжеволосый, худощавый парень с бледным лицом, сплошь усыпанным веснушками. С первого взгляда он почему-то произвёл на меня неприятное впечатление. Возможно, из-за его жутковатой улыбки, крайне неуместной для сложившейся ситуации. Он медленно складывал листы, уголок к уголку, прожигая во мне глазами дырку, будто и не торопился куда-то мгновение назад. — Ничего страшного. — Такая юная леди и уже на страже порядка? — спросил парень, неприятно сощурившись и не прекращая ухмыляться. — Я не работаю здесь, просто помогаю, — с вежливой улыбкой отвечаю я. Всё же стоит отдать парню должное — он не бросил меня одну собирать раскиданное. — Я Джером, — сообщает вдруг рыжий, испытующе смотря на меня. Как будто от озвученного вслух его имени я должна затрепетать. Но списав всё на специфичную манеру общения, я также представилась, ожидая следующих действий Джерома. — Оливия-я, — он протянул моё имя, будто распробовав, а затем, неожиданно посерьёзнел, и философски добавил — Не повезло тебе, Оливия. О таких случаях говорят «Оказалась не в том месте, не в то время» — В каких случаях? Взгляд непроизвольно упал на раскрывшуюся от падения папку документов и на первой же странице я увидела то, отчего сердце, кажется, перестало биться. Фотография в уголке густо исписанного печатным шрифтом листа — рыжие волосы, безумная улыбка. Быстро скольжу по написанному сверху крупными буквами: «Джером Валеска, 18 лет... Убийство». Поверх папки аккуратно укладываются остальные, поднятые «полицейским» бумаги и он бережно передаёт их мне. — Закончим здесь, негоже оставлять беспорядок, — слышится издевательский голос Джерома и я быстро замечаю вынутый из внутреннего кармана куртки пистолет, — Давай, Оливия, мне ещё многое нужно успеть сделать. Выполняю указания парня, стараясь унять дрожь в руках и проговаривая про себя, как мантру: «Делай, что он говорит, не провоцируй». — Ну, теперь пошли, к комиссару Эссен! — бодренько заявил Джером, будто он был готов взорваться от хохота. Комиссар Эссен. Нужно найти комиссара, иначе он убьёт меня. Соображаю быстро, и, развернувшись в сторону стойки, которую так стремилась обнаружить ранее, указываю взглядом на прозрачный кабинет. Джером быстро пересекает расстояние, выталкивая меня перед собой. А я лишь податливо следую перед ним. Всё происходит словно в тумане, но в тоже время звуки его голоса звоном отдаются в голове, когда он произносит: «Спасибо, Ливи» приторным голосом и отодвигает меня в сторону. Через мгновение он буквально сносит перед собой дверь в кабинет комиссара. Не сразу осознаю, что больше не под прицелом, в то время как со всех сторон в участке слышится стрельба и крики. Не выдерживаю, падаю вниз, тем самым оказавшись под столом, в укрытии. Ограждаюсь от происходящего спасительной древесиной. «Не сиди здесь, они скоро доберутся до сюда, уходи» Но тело не слушается, плотнее вжимаясь вглубь. «Давай, пока есть время» Медленно, будто каждое движение отдаётся болью, я расцепляю руки на коленях. «Ну же, от этого зависит твоя жизнь» На четвереньках отползаю в сторону, содрогаясь от любого выстрела. Издалека, как будто из другого мира, доносится приглушённый плач и стоны. А затем смех, безумный, нечеловеческий. «ДАВАЙ!» Рывком, в который вложены все силы я добираюсь до угла помещения — заваленного хламом, рядом с переполненным мусорным ведром. «Самое то, для выживания» — проносится в голове, и я закрываю глаза, ладонями накрываю уши. Крики затихают, выстрелы тоже. Пытаюсь унять бешеный стук сердца, мешающий успокоиться. Раз-два… Не знаю сколько проходит времени, прежде чем я снова открываю глаза. Сквозь немое пространство в голове чётко звучит голос: — Мы пришли нести слова мудрости и надежды. Говорит с расстановками, очень манерно, ненатурально. Я точно знаю, чей это голос. Теперь думаю, мне никогда его не забыть. Крепче вжимаюсь в угол, когда взгляд падает на что-то шевелящееся в трёх метрах от меня. В том, что этот человек был ранен и в том, что его уже невозможно было спасти я была уверенна, и эта холодная уверенность пугала. — Вы все пленники, этот ваш здравый смысл… Лужа крови стремительно растекается, окрасив раскиданные поблизости листы бумаги в алый цвет. Чувствую, как тошнота подступает к горлу и зажимаю ладонью рот. Не смотри, не смотри… — Проснитесь! Неожиданный выкрик заставляет меня содрогнуться и издать короткий всхлип. В ужасе распахиваю глаза. Только бы не заметил… — Зачем быть шестерёнкой, освободитесь, как мы. А главное — улыбайтесь. И снова этот смех. Я чувствую, как по щекам градом стекают слёзы, лицом утыкаюсь себе в колени, под аккомпанемент дьявольского хохота. Спасительный вой сирены. Отдаётся теплом прямо в сердце, разливается по телу призрачная надежда, что я переживу это. Они врываются в здание внезапно, с грохотом, а это значит, что всё кончилось. Волна облегчения накатывает, но тут же отступает, когда я понимаю. Лесли. Встаю, шатаясь от дрожи в коленях (уже ведь можно вставать?) и хриплым голосом зову: «Лесли!» Она меня нашла ли, я её, не помню. Помню только, как сжала тётю в объятиях и зарыдала, словно ребёнок, уткнувшись ей в плечо. Вокруг происходило что-то, врачи носились, слышались отчаянные рыдания, а мне всучили оранжевый плед. Меня вели куда-то, Лесли шептала успокаивающие слова, а я лишь куталась плотнее в плед, собирая последние силы, чтобы не уснуть и молилась, чтобы этот день кончился. Заснуть мне дали лишь в машине, наверно, Джима, хотя кто знает. Безразлично. Проваливаясь в сон я думала о том, что мне ничего не будет сниться. И так, пожалуй, даже было лучше. Сон. *** Что-то настойчиво светит в глаза, упорно вырывая меня из объятий сна, и я не сразу сознаю, что это луч солнца, ворвавшийся через окно. Мне незнакома комната, в которой я нахожусь, но краем сознания я понимаю, что это снова квартира Джима. Всё тело будто пригвоздило к постели и, как бы я не силилась подняться, у меня с трудом получалось даже пошевелиться. Наверное, такое случается после продолжительного и беспокойного сна. Пытаюсь воспроизвести в памяти события вчерашнего вечера и осознать, что всё это произошло со мной на самом деле. И что теперь это в прошлом. Вчера я ныкалась по углам полицейского участка, чтобы не налететь случайно на пистолет, сегодня нежусь в тёплой и уютной постели. Жизнь — удивительная штука, полная приключений. Память услужливо подкидывает сцену знакомства с рыжим психопатом, воспроизводит его умалишенный смех, до сих пор заставляющий кровь стынуть в жилах. Неужели всё это действительно произошло вчера? Я пережила нападение «Маньяков». Страшно представить сколько людей погибло тогда в участке, а ведь я самолично наблюдала за истекающим кровью человеком и ничем не могла помочь ему. Брось, Оливия, ты так оцепенела от страха, что вряд ли оказалась полезна даже если бы могла. Чувствую, как голова начала раскалываться надвое, то ли от мыслей, то ли от затянувшегося пробуждения. С нечеловеческими усилиями перекатываюсь на бок и пытаюсь нормально усесться на кровати. Поэнергичней, Оливия, тебе же хочется узнать, что произошло. Поднимаюсь с постели, оглядываясь по сторонам — просторная и красивая комната, обставленная со вкусом. После халупки мисс Бейтс, мне любое человеческое жильё кажется королевскими хоромами. Но долго здесь задерживаться я не собираюсь и, преодолев расстояние до выхода из комнаты, осторожно открываю дверь. Я оказалась в знакомой гостиной, где всего неделю назад разговаривала с Лесли о житейских мелочах. Тишина. Кажется, ни Лесли, ни Джима дома нет, что неудивительно, ведь в полиции после вчерашнего немало дел, каждый сотрудник должен быть задействован. Проходя мимо столика в центре комнаты, я заметила листок бумаги, полностью исписанный торопливым почерком. «Извини, что оставили тебя, дела в участке, сама понимаешь…» Устраиваюсь на соседнем кресле поудобнее, откинув в сторону лежащие на нём подушки. «… Тебе следует прийти в себя после вчерашнего, так что объяви себе День лени и не стесняйся, будь как дома. В холодильнике вчерашняя лазанья, но ты можешь заказать себе пиццу, деньги найдёшь в комоде, рядом с зеркалом. Я знаю, трудно осознать всё произошедшее, но помни, что ты молодчина и хорошо со всем справилась. Звони, если что. Целую, тётя Лесли» При упоминании лазаньи в животе пронзительно заурчало, и я, недолго думая, взяла курс на кухню, поражаясь собственной прожорливости. Кухня в квартире оказалась наиболее освещённой комнатой и едва я переступила дверной проём, противный луч яркого осеннего солнца ударил по глазам и заставил недовольно поморщиться. Вообще сегодняшний день оказался не характерно солнечным для Готэма, как будто бы в издёвку предоставленный запуганным до смерти жителям. Дохожу до цели своего пути — холодильника и открываю дверцу. Чего у нас тут интересненького… От столь приятного занятия меня отвлекает телефонный звонок, доносящийся из прихожей — по видимому, домашний телефон Джима, — который я благополучно решила проигнорировать. Йогурт, молоко, яйца… О, вот и лазанья! Ставлю блюдо на стол и отправляюсь на поиски приборов. Ну и огромная же у Джима кухня! Тишину повторно прорезает пронзительный звон телефона. Продолжаю игнорировать, обругав в голове звонящего по мере его достоинств. Джима нет дома, алло, я же не могу снять чужую трубку. Да и болтать с кем-то настроения нет. Облегчённо вздыхаю, когда трель прекращается и начинаю живописно выкладывать тётину лазанью в тарелочке, подложив с краю пару листочков рукколы. Хороший аппетит залог хорошей жизни. Приземляюсь на облюбованное кресло в гостиной с полной тарелкой (Ли пришла бы в бешенство, узнай она, что я разъедаю блюда на кресле в гостиной) и подцепляю вилкой лакомый кусок, предварительно промокнув его в соусе. Биииип-Бииииип! Разъярённо бросаю столовый прибор на тарелку и быстро вскакиваю. Кому же там так сильно неймется! В порыве праведного гнева схватываю трубку и буквально кричу тривиальное «Я слушаю». — Привет, Ли-и-иви, — звонивший растягивает звуки, что неприятно режет слух и называет меня «Ливи». Раздражающее. — Ты всё-таки провела ночь у Джима Гордона, ай-я-яй у такого взрослого дяди, — вещал Джером Валеска всё тем же наигранно-весёлым тоном, от которого по всему телу бежали мурашки. Осознание того, с Кем именно я сейчас разговариваю приходит мгновенно, вместе со знакомым липким чувством страха, всего вчерашней давности. Трубка в руках задрожала, угрожая упасть. В тот момент я думаю, что прервать телефонный звонок — очень заманчивая перспектива. — Ну, ладно, не будем об этом, мы ещё недостаточно близки для обсуждения личной жизни. — Но...что, как? — только и смогла вымолвить я слабо-слабо. — Ну, у меня выдался свободный часок, решил с пользой провести время. Мне показалось, что мы с тобой нехорошо расстались, так сказать, по-английски! — Почему… — на страх и риск перебиваю его речь, — Я должна слушать это? Почему бы просто не бросить трубку и не представить, что звонка не было. Что этот маньяк от меня хочет? Не удовлетворён из-за того, что я ушла живой из того ада, после прямого контакта с главным злоумышленником? Или хочет через меня надавить на Джима? Какой-то бред, в голове не укладывается, что я вдруг вызываю такое повышенное внимание известного маньяка-убийцы. — Возможно потому, что этот разговор станет одним из самых интересных моментов твоей жизни! — радостно воскликнул в трубку Валеска, заставив меня ещё сильнее ужаснуться. Чтобы не затеял этот маньяк, добром для меня это явно не кончится. Но и провоцировать его не стоит, так что я приняла трудное для себя решение — выслушать всё, что он хотел сказать. — Не будь занудой, как твои взрослые друзья из полиции. Больше оптимизма — у меня есть радостная новость! Мы скоро снова встретимся, жди с нетерпением, как я! И перестань быть такой серьёзной.