Deviant

Гэвин не ожидал, что возвращение на склад окажется настолько странным. Что он будет цепляться за руль. Отчаянно и глупо. Что он будет чувствовать взгляд Ричарда на своих руках. Ричард все еще таскается за ним. Он в основном молчит, лишь рассматривает его, наблюдает. Он будто бы гребаная тихая тень, следующая по пятам. Но так ведь и должно быть, да? Рид не слишком уверен в этом. У него давно не было напарника. А напарника-андроида — никогда. Возвращаться на склад не хочется. Руки не слушаются, когда он наконец-то останавливает машину у развалившегося здания. Вокруг стоят еще несколько. Две или чуть больше. Гражданские, потому что дома рядом все еще обитаемы и потому что больше некуда. Гэвину приходится несколько минут искать место для парковки. Несколько спасительно долгих минут. Гэвин не спешит выходить, и Ричард его не торопит. Он видит, он ведь все видит. И снова это понимающее выражение. Но что он, блядь, понимает? Понимает ли он, что здесь, на складе, горечь утянула его на дно и сломала? Показала ему то, чего не должно быть, и оглушительно рассмеялась в спину. — Вам совсем не обязательно туда идти, я могу осмотреть все сам. Рид отрывается от созерцания потрескавшегося тротуара и теперь смотрит на Ричарда. Он замечает в его голосе осторожные вкрадчивые нотки. И у них пугающее звучание. Словно он снова боится сделать что-то не то. Какого черта? — Нет, — Гэвин упрямо мотает головой и вылезает из машины. Слишком поспешно. На складе все так же. Все тот же запах прогнивших досок, плесени и тириума. Только полицейских лент теперь больше. — Ты занимался этим делом без меня? Рид останавливается. Лужа теперь шире. Свежая, она насквозь пропитывает пол. Повсюду синий. — Да. Всего день. Вы ясно дали понять, что пока не желаете общаться со мной, — Ричард стоит у него за спиной. Все повторяется. Рид чувствует, как он не выпускает из вида его руки, как скользит по пистолету и обратно к рефлекторно сжимающимся кулакам. Только бы не снова. — Тело уже убрали? — голос почти спокойный. Почти удается. — Да. Я только что перекинул его фотографии на ваш планшет. Посмотрите? Гэвин смотрит. Пустые глазницы, поза, замершие в судороге пальцы — все это гребаное дежавю. Все это он уже видел и больше не хотел. — Нахуя этому уроду их глаза? — первое, что приходит в перегруженную голову. Ричард будто бы зависает, вглядывается в его затылок несколько мгновений, от которых Гэвину становится по-ебанутому не по себе. — У меня нет ответа на ваш вопрос, детектив. Рид оборачивается, встречается с его глазами своими. — Мне нравится, когда ты чего-то не знаешь, — по губам ползет неожиданная ухмылка. Идиотская и самодовольная, ее не должно там быть, но вот она, гордо украшает его уставшее лицо в дуэте с синяками. Но Ричард отчего-то впивается в нее. Рассматривает, будто бы опять анализирует. — У меня не было сомнений насчет этого, — наконец-то говорит он. И отворачивается, уставляется в пол, в синие лужи. Где-то там должна быть и его, — скользит уродливой мыслью. Рида уже тошнит от синего. Сейчас только десять утра, поэтому после склада Гэвин едет в кафе. Нет. Сбегает. Он заказывает себе приторно-розовый пончик и крепкий кофе, который пьет на парковке рядом с кафе, прислонившись к капоту полицейского автомобиля. Ричард наблюдает. Впитывает каждое его движение раздражающей губкой. Всматривается в сжимающие стаканчик пальцы, в недовольное нахмуренное лицо. И Гэвин не выдерживает. — Что? — бросает, откусывая по-жадному большой кусок. Обсыпка застревает в горле. Слишком сладко. У него под ногтями липкая глазурь, и ему хочется поскорее избавиться от нее. — Вы ведь знаете, что это вредно, детектив? — в голосе снова та едва уловимая осторожность. — Употребление подобной пищи может вас убить. В следующий раз лучше закажите плотный завтрак с оптимальным содержанием белков, жиров и углеводов. И без кофеина. Все еще смотрит. Рид закатывает глаза. — Блядь, — он запивает пончик кофе и шумно прожевывает. — Вот нахер ты так делаешь? Что за тупая программа говорит тебе меня доебывать? — Забота о своем напарнике? Гэвин, кажется, давится. Ричард остается невозмутимым. Забота? Смешно. Что это вообще такое? Если это что-то столь нудное и надоедливое, то оно ему не нужно. Пусть оставит ее себе или же удалит из своего гребаного кода. В участке Рид снова рассматривает фотографии, теперь уже более детально. Сравнивает их с предыдущими, долго и пристально, пока в глазах не начинает жечь от напряжения. Он все еще не хочет заниматься делами андроидов, но тугой узел горечи и не думает ослабляться, по-прежнему давит на грудь. Это заебывает. — Надо бы осмотреть тела, — говорит он Ричарду через час. Тот сидит рядом с ним, обратив все свое внимание на участок вокруг. Он смотрит на его коллег и на то, что они делают. Бросает взгляд то на одного, то на другого. И они, ловя его, кидают встречные. Полные непонимания, раздражения и отчасти боязни. Потому что он вновь застывает в своей прямой позе. Потому что все это, черт возьми, жутко. Они обходят его и Гэвина стороной, стараются не приближаться больше чем на три метра. И Рид почти начинает верить в «глаза-камеры». Тела оказываются слишком уродливыми. На них слишком много тошнотворного синего. Гэвин тратит еще час, рассматривая их. У обоих нет диодов. Две пластиковые куклы с телосложениями мужчины и женщины. Гэвину почему-то кажется, что женщину он уже где-то видел. Нечто знакомое в ней цепляет его. Может быть дело в лице, а может в одежде. С этими андроидами всегда трудности. Они ведь похожи друг на друга, а особенно без своей кожи, как сейчас. Гэвин чувствует себя тупым, когда смотрит на них. Роботы как роботы, что он должен найти? Смысл в этой хуевой работе? Рукав на платье женской модели вот-вот оторвется, и Гэвин тянется к нему, потому что желание «доломать» он ощущает почти в воздухе. Ткань громко хрипит под его пальцами и падает на пол. Ричард не успевает ничего сказать. Никакого осуждения. Плечо под платьем ожидаемо белое. Но Рид натыкается на пятно засохшего тириума. Он ведет по нему ладонью, почти гладя, стирает. И замирает. Потому что под корочкой есть еще одно. И это странно. — Что за хуйня у нее на руке? — спрашивает, обернувшись к Ричарду. — Серийный номер или что? Ричард бережно касается ее плеча, разворачивая к себе. — «rA9», — читает он вслух. — Нет, это не серийный номер. Я не понимаю что это значит, детектив. Рид хмурится. — Посмотри другого. Он не удивляется, увидев и на нем расплывчатое синее «rA9». Эти надписи Рид встречает по всему городу. Резкие или же, наоборот, аккуратные. Они на стенах, на окнах заброшенных зданий и на окнах действующих, на асфальте и на скамейках в парке. А после революции их становится еще больше. Они, блядь, везде. Впрочем, увидеть их на самом андроиде, Рид все-таки несколько не ожидал. В тот же вечер Гэвину приходит сообщение. Он уже лежит в кровати, когда телефон начинает негромко пищать. «Я проанализировал данные и пришел к выводу, что rA9 для андроидов-девиантов, это как для вас божественная сущность. Многие из них считают rA9 своим спасителем. Но, к сожалению, ничего конкретного я так и не обнаружил.» Оно неожиданно голосовое. А голос у Ричарда неожиданно мягкий и тихий. — Мало того что гребаные роботы, так еще и гребаные сектанты, — бросает Гэвин ему в ответ, рассеяно всматриваясь в потрескавшийся экран. И Рид не понимает, как он умудряется после такого заснуть. Но проснувшись, он находит свой телефон включенным, а сообщение Ричарда играющим на повторе. Новая информация ровным счетом ничего не дает. Никаких зацепок о том, где теперь искать эту секту, так и не появляется. И кажется, что что-то отчаянно не сходится в блядской головоломке. Как будто бы одну из ее деталей проебали, а ему забыли сказать. Все утро Гэвин Рид тратит на просмотры недавних дел. Ричард находит его по уши погрузившегося в чтение. Непривычно работающего. — Что вы делаете, детектив? — спрашивает негромко, с внезапным интересом заглядывая ему через плечо. Рид скалится. Слишком близко, еще чуть-чуть и затылок снова начнет жечь. — А на что это похоже? Перечитываю дела и ищу совпадения. Ричард смотрит уже по-другому. С удивлением и непониманием. — Я бы сам мог это сделать, —говорит он, все еще изучая из-за спины одно из дел на его планшете. Снова этот спусковой механизм, та самая красная тряпка, камень брошенный в бешеную собаку. Гэвин ощущает, как по телу растекается тупое раздражение. — Да? — и эта собака вот-вот получит его в бок. — Ну так сделай, я в итоге ничего и не нашел. — Хорошо. Что именно вы ищете, детектив? Отпускает так же, как и накатывает. Внезапно, охватывающе. Потому что гребаный механический голос Ричарда звучит слишком участливо. Слишком искренне и успокаивающе. Спусковой механизм отказывает, тряпка становится белой, а камень летит мимо. Рид отступает. Как же глупо. Завестись и тут же погаснуть. — Что-то похожее на наше. Позы, места, что-то такое. Мне кажется, все началось раньше. Замечает ли он? Не может не заметить. Но больше Ричард ничего не говорит, только коротко кивает, а его диод загорается желтым. Гэвин ловит себя на том, что вновь на него смотрит. Приходится бить по рукам, оттаскивать, цепляться взглядами ниже — за стол и планшет. — К сожалению, ничего похожего не обнаружено, детектив, — заявляет Ричард через минуту. Но что-то в нем меняется, что-то неуловимое появляется в глазах. И Гэвин не понимает что именно. — Ну и нахуй ты тогда нужен? — раздражение вновь возвращается, но уже тихое и пристыжено скулящее. За несколько часов работы Рид окончательно понимает, что он все-таки больше хочет спать, чем по сотому кругу рассматривать фотографии с места преступления и искать зацепки. Но уйти из участка раньше времени вряд ли получится. — Эй, Тина, — та очень вовремя оказывается вблизи его стола. — Захвати и мне кофе. Тина, услышав, останавливается и оборачивается. На ее лице маской застывает удивление. — Серьезно? — брови ползут вверх, губы сжимаются в тонкую линию. — Рид, сходи нахер и там сделай его себе сам. Точно. И как он мог забыть? Едва ли стоило игнорировать все ее сообщения, а потом надеяться на что-то. Вполне заслуженно. И ему придется это как-то исправить. Но спустя десять минут горячий кофе все равно появляется. Его ставят рядом с клавиатурой, рядом с его рукой. — Так быстро простила меня? — Гэвин не сдерживает ухмылку, когда поднимает голову. Ричард смотрит в ответ. Прямо на его ухмылку. Кажется, пол под Гэвином становится песком, а его ноги начинают вязнуть в нем. — Что это? — песчинки забиваются даже в рот. — Ваш кофе, детектив. — А не ты ли говорил, что это вредно? — он чувствует их скрип между зубами. — Да. Покрывает собой все тело, затягивает. Забота? Так это называется? Это ужасно. И он, Гэвин Рид, ее не заслуживает. Получив через три дня сообщение от Ричарда, он, вместо просмотра порно, несется в участок. Вечером. В свой выходной. Он забирает его у дверей — идеального и собранного, потому что «я забыл вам доложить о том, что установил камеру наблюдения на складе, а теперь там кто-то есть, и нам стоит туда поехать» поднимет кого угодно. Сперва Гэвин хочет наорать на него, потом выстрелить, но уже в ногу, а после снова наорать. Но он останавливается на «забыл». Не то, чтобы Рид был так знаком с памятью андроидов, но разве они не совершенные компьютеры, которые не могут забывать? Что за извращенный синоним «не сказал вам потому, что посчитал недостаточно важным элементом для этого дела»? Горечь внутри теперь жжет еще сильнее. Она пробирается во внутренности, опутывая их колючей сеткой, а к горлу подкатывает тошнота. — Скорее всего, внутрь забрались какие-нибудь тупые дети, — говорит он, выруливая ко входу. Но в нос ему бьет запах только что пролитого тириума. Едкий и удушающий. Запах заполняет глотку и легкие, и Гэвин заходится в кашле. Темнота повсюду. Синий повсюду. Он вязкий и громкий. И его слишком много. В нем утопают пол и их ботинки. Рука на пистолете сжимается сильней, а костяшки отзываются ноющей болью. Он снова на складе. И мозг, не скупясь, подкидывает ему взгляд Ричарда. Ричард из воспоминаний смотрит на него с немым укором. Рид опять задыхается. Ему внезапно нужно знать. — Почему ты не доложил Киберлайф? — голос хрипит. Под ним скрипят доски. — Я пришел к выводу, что мой отчет испортит наши с вами отношения, детектив, — у Ричарда будто бы тоже, когда он отвечает. А потом он сбивает его с ног. Локтем, под дых. Рид ударяется спиной о прогнившие балки, и та сразу начинает саднить. В следующую секунду раздается выстрел. И это какое-то гребаное дежавю. Круг замыкается петлей у него на шее и крутится.