Сведенные судьбой

      Синдбад не помнил, чтобы когда-нибудь так мало спал. Возможно, когда ухаживал за больной матерью, но тогда ситуация была предсказуема. Да, судьба испытывала его на прочность много раз, но сейчас…       Он вглядывался в впалое лицо некогда прекрасной юной девушки, пытался разглядеть хотя бы намек на жизнь в ее бледном очертании. Даже слабого румянца было бы достаточно, чтобы выдохнуть и продолжить надеяться на лучшее. Но изо дня в день он наблюдал лишь медленное угасание. И она так и не открыла глаза.       Уже почти неделю Артемисия лежала в лазарете под пристальным наблюдением врачей. Синдбад принес ее сюда после боя так быстро, как только смог. В его памяти до сих пор всплывали подробности того ненавистного дня: как он подлетел к ней на арене, как хлопал по холодным щекам, умолял не отключатся; как испачкал руки в ее крови, ведь там она была повсюду; насколько жгучем казался песок под коленками, и насколько сильно его душила тревога, что главный его страх вот-вот исполнится, и ее сердце перестанет биться.       Он не спас ее, хотя обещал защищать. Как он вообще мог позволить ей осуществить эту безумную затею и вступить в ряды гладиаторов? Чем он, черт возьми, думал? И сейчас, когда она была в таком плачевном состоянии, Синдбад не мог избавиться от мысли, что виноват в таком исходе именно он. Удивительно, что Артемисия вообще еще дышит и отчаянно цепляется за жизнь. Врачи не давали ей шансов. Сказали, что с такой обширной раной головы умирают в течение нескольких дней. Тоже самое сказал и представитель Ямбала, которого Синдбад хотел выгнать тут же как увидел на пороге. Какое право этот Шамбал Рама имеет приходить сюда после того, как отправил молоденькую и неопытную девочку на эшафот? Плевать на их знания, это непростительно. Но Джафар смог умерить горячий нрав господина весомыми доводами. Мол, в их ситуации выбирать не приходится. Стиснув зубы, глава компании подпустил его к больничной койке.       И они не услышали ничего нового: серьезные повреждения головы, внутреннее кровотечение, переломы ребра и руки, нарастающая лихорадка. Ей осталось несколько дней. Синдбад не желал верить им, это звучало как приговор, даже хуже, ведь она ни в чем не провинилась. Но Артемисия была бойцом до кончиков пальцев. Она боролась уже неделю, в бреду ее кидало то в жар то в холод, но всем было очевидно, что ее силы на исходе.       Синдбад пододвинул небольшую табуретку и уместился рядом с кроватью. Погода за окном тоже не радовала: в вечно засушливом Ремано впервые на его памяти лило как из ведра. Но окно закрывать не хотелось. Артемисии нравился дождь, этот ни с чем не сравнимый запах пропитанной земли и травы, приятная прохлада и смурное небо. Может, дождя она больше не увидит, зато провонявшая лечебными снадобьями комната наконец проветрится.       На чистых бинтах вновь проступила кровь. Синдбаду не нравилось менять повязки, но другим он доверял меньше, чем себе. От вида ее ран становилось не по себе, руки сами сжимались в кулаки, а брови сдвигались. Хорошо, что только он и Джафар это видят, остальные в компании ни о чем не подозревают. Синдбад не хотел, чтобы они терзались также как и он, поэтому нагло соврал, что с Артис все в порядке и она скоро вернется к ним. Возможно, это был нехитрый способ утешить собственную душу, он точно не знал.       Жар пока не поднимался, наверное, свежий воздух сдерживал лихорадку. Ее руки похолодели, пересохшие губы побледнели. Но это лучше, чем когда ее теплом завладевала агония. Синдбаду хотелось провести эти спокойные часы с ней. Лучшей обстановки для душевных разговоров и не придумаешь.       — Не понимаю, что такого ты нашла в этом дожде. Сыро и противно, а еще одежда пачкается, — Синдбад демонстративно потер засохшие следы грязи на рубахе.       Завявшие цветы отправились в помойку, а вместо сухих стеблей глава компании поставил небольшой пучок синих ландышей. Такие же цветы усеивали зеленые холмы ее деревни.       — Кстати, хочу тебя поздравить, — он вновь опустился на жесткую табуретку, — судьи в Колизее наконец сошлись во мнениях и решили объявить между тобой и тем жутким фаналисом ничью. — Долой лишний драматизм, он разговаривал с девушкой как обычно, словно сейчас она проснется и снова начнет подначивать его за похабные шуточки. — Тебе бы стоило сейчас подняться и прыгать до потолка. Фаналисы не проигрывают, я вообще считаю, что их нельзя с простыми смертными сравнивать, хотя наш Масрур довольно милый… — он театрально изобразил замешательство.       И все же изображать легкомысленность долго не выходило. Его взгляд потяжелел, а с лица спала улыбка. Синдбад провел рукой по золотистым волосам, убрав непослушную прядь с тонкого чуть вздернутого носа.       — Я скучаю, Арти, — едва слышно промолвил он. Даже будь она в сознании, вряд ли бы разобрала шепот. Дождь слишком настойчиво тарабанил по крышам.       Синдбад обычно не раскошеливался на откровения, но это был не тот случай. Ведь он мог сказать это раньше, прямо перед боем, или раньше, когда они вернулись от Самира. Хотелось бы ему обернуть время вспять, он бы многое сделал по-другому. Оставалось лишь жалеть.       Однако бесчисленное количество радостных воспоминаний объединяло их. Неподдельные и самые искренние моменты он разделил с ней. Чего только стоил ее первых поход на базар. Вот же стояла хохма, когда Артис испугалась зажаренных осьминогов на палочках и кричала, что такое есть нельзя и такой едой следует пытать преступников. Синдбад почти силой заставил ее попробовать кусочек, гонялся за ней по всем переулкам, пока она не наткнулась верблюда и сама на него не запрыгнула со страху. Разумеется, ведь куда мелкому осьминогу до мохнатого горбатого чудища, которое еще имеет наглость метко плеваться! Синдбад чуть не умер со смеху, пока объяснял, что это ручное животное бедуинов и оно не опасно.       А каким живым восторгом сияли ее глаза при виде запеченных в карамели яблок! Кажется, тогда она умудрилась запихнуть в себя целых пять штук, а заодно стала постоянным клиентом у той лавки со сладостями. Синдбад искренне не понимал, как в нее может столько влезать. Но Артис была преисполнена решимостью скупить и попробовать все дивные лакомства в Балбадде, которые отличались приторностью вкуса. Конечно, глава компании никак не мог упустить шанса пропустить пару шуточек из-за ее вредного пристрастия, но если выбор стоял между сладостями и мнением Синдбада, то Артемисия не раздумывая выбирала первое.       Артемисия никогда не играла с ним и не заискивала. Была предельно честна и откровенна. Это льстило, ведь в мире торговли такие качества настоящая редкость. Тем более все девушки, с которыми он тем или иным образом имел дело, либо по уши влюблялись в него с первого взгляда, либо стремились обернуть их знакомство в свою пользу. Синдбад, разумеется, не брезговал пользоваться своей харизмой и положением, от чего его и нарекли первым бабником семи морей. Но с ней этот номер не прокатывал. Они быстро научились доверять друг другу, но подпустить его ближе она решилась лишь недавно.       Тяжелый вздох сорвался с его губ. Думать об этом сейчас было ничем иным, как изощренной пыткой мазохиста. Он мягко поцеловал ее перебинтованную руку и положил на место. Ему пора, но он придет, как всегда надеясь, что ее сердце еще будет биться следующим утром.

***

      Нарастающий вопль толпы вдруг разом стих. Ро-ро стоял весь в крови и кажется наконец выдохся. Артемисия уже не чувствовала ни рук ни ног, помнила только, что нельзя падать. И до того мутная картинка происходящего в миг погасла, обессиленное тело сдалось перед усталостью, а спутанный разум упал в цепкие лапы небытия. {1 трек}       Но здесь ей было хорошо. Ни страха ни боли. Тут нет ничего. Это не похоже на сон, слишком он долгий и утаскивал все дальше и дальше, пока вся жизнь не начала казаться коротким рассказом. Однако пропасть и раствориться в пустоте ей не дали. Что-то взывало вновь и вновь, заставляло помнить друзей и ушедший родных. Этой силой словно была сама жизнь. В конце концов, истощенное битвами сознание просто выбрало плыть по течению судьбы. Плевать, куда занесет, зато хотя бы будет время отдохнуть.       Артемисия не ожидала ощутить прикосновение легкого бриза к щеке. Но она не могла спутать его с ветром, прожив у моря достаточно долго начинаешь узнавать дыхание моря даже спиной. Она попыталась прислушаться и поняла, что интуиция ее не обманула — только волны могли так дивно звучать. Веки непроизвольно открылись, но глаза не обожгло солнцем, как случилось бы в Балбадде или том же Ремано. Да и пейзаж совсем другой: отвесные скалы, сочная трава, служившая ей подстилкой и чистое лазурное море — виновник соленого привкуса в воздухе.       Интересно, это фантазия или бред умирающего? Артемисия не припоминала, чтобы ее когда-нибудь заносило в столь живописное местечко. Медленно приподнявшись на руках, она решила осмотреться. Над головой щебетали пестрые птички, в кронах массивных дубов хулиганил ветерок. И запах стоял чудесный: вдоль аллей необычайно ровными кустиками распустились пышные бутоны.       Все ясно, она в раю. Артис даже расстроилась, на деле сюда не так уж и сложно попасть. Но стоило ей поднять голову, как она замерла в оцепенении. И как она раньше не заметила этот громадный дворец! Здания более великолепного она вряд ли смогла бы представить. Его белые колонны стремились к самим небесам, а сам он внушал восхищение перед архитектурной мыслью его создателя. Неужели кто-то действительно мог построить нечто подобное? А она то думала в Реме кичатся своими богатствами.       Артемисия поднялась на ноги, с радостью осознав, что твердо стоит на земле. Раз уж она тут одна, и ноги ее вполне держат, то и оглядеть местность получше будет несложно. Куда приведет эта затея она не знала, но любопытство взяло верх. Подобно дворцу сад радовал богатыми убранствами: высеченные из камня вазоны с редкими цветами, ухоженные арки из роз вдоль дорожек, замысловатые фонтаны с чистой и как она выяснила пресной водой. Трепетное отношение сквозило в мельчайших деталях. Артемисия то и дело натыкалась на мраморные статуи полуобнаженных женщин, пару раз взвизгивала и прикрывала глаза от стыда, но потом уже привыкла. Здешние точно не отличались высокими моральными ценностями, зато их мастерство и вкус были достойны самых лестных похвал.       Однако она не могла не заметить некую размытость в очертаниях. На ум пришла безумная мысль. Если это не ее воспоминания, значит, возможно, они принадлежали кому-то другому?       — «Какая глупость.» — фыркнула про себя Артемисия, но тут же остановилась, заприметив впереди фигуру мужчины. Живого мужчины. Его золотистые волосы падали на лицо, пока он с осторожностью касался хрупких белоснежных бутонов.       Незнакомец кинул на нее взгляд. Артемисия съежилась, она не могла хорошо разглядеть его лицо из-за непонятного свечения, но кожей чувствовала этот отчужденный взгляд. Вроде бы и живой, но повеяло вдруг печалью и…смертью.       — А ты не расторопна, целую вечность тебя жду, — голос спокойный, но твердый. Интересно, откуда он такой взялся.       Некоторые черты лица Артис все же уловила сквозь неплотную завесу. Он был так похож…на нее? Нет, прежде они точно никогда не встречались, но ощущение, словно в отражение пялишься. И странно и жутко.       — И чего встала, как вкопанная? Воину не пристало бояться призраков, если ты действительно таковым себя считаешь, — безапелляционное заявление, и прямоте его можно только позавидовать.       Артемисия скрипнула зубами от злости, а потом до нее дошел смысл его слов. Так она что, правда того?       — Я или сошла сума и вижу бредовый сон, либо померла таки, — Артис сосредоточенно нахмурилась, пытаясь вспомнить события вчерашнего дня. Она вышла на ринг, а больше она ничего не помнила.       — Не умерла, хотя надо сказать очень старалась, — снова отозвался незнакомец. А ему явно приносит удовольствие встревать в ход ее мыслей.       Пусть ситуация и не располагала, Артемисия не сдержала усмешки.       — Ты же вроде как призрак, откуда тебе вообще знать, кто я и что делала?       Мужчина вздохнул так нарочито безнадежно, словно разговаривал с непроходимой дурой.       — Я наблюдаю за тобой с самого рождения. Весьма бесполезное занятие, хотя и нескучное. Ты такая взбалмошная, импульсивная. Вроде не глупая, но при этом совсем не думаешь, прежде чем делаешь. Вот скажи, зачем полезла в драку с фаналисом? Знала же, что проиграешь.       Артемисия вылупилась. Точно, она же сражалась с фаналисом! Как она могла забыть такое, в голове не укладывается. А этот тип, похоже, и вправду неплохо осведомлен о ее жизни. От этого еще больше становилось не по себе.       — Кто ты? — она очень старалась, чтобы голос не задрожал.       — Можешь считать меня своей персональной тенью. Но я хотел поговорить с тобой не за этим, — тон его голоса стал ниже, в воздухе повеяло напряжением. Девушка нервно сглотнула, но уперто осталась стоять на месте. — Артемисия, тебе нужно как можно скорее овладеть своими силами. Медлить больше нельзя.       — Какими еще силами, не понимаю… — пробубнила девушка себе под нос.       — Нет, прекрасно понимаешь, — на этот раз его голос не был столь жестким. Словно у родителя, поучающего свое дитя. — В твоем мече заключена воистину ужасающая сила. И призвать его можешь только ты. Так уж вышло, что ты последняя, кто на это способен.       — Знать бы еще как, а то ты так понятно объясняешь, — язвительно фыркнула Артис. — И вообще мне не нравится эта недосказанность, ты явно что-то недоговариваешь. Да я вообще знать тебя не знаю, тоже мне! С какой стати я должна тебя слушать, — закончив изливать свое негодование, она скрестила руки на груди.       Незнакомец молча выслушал. Повисла тишина, мертвая, даже до мурашек пробрала. А затем он…улыбнулся. И не снисходительно, а довольно.       — А в тебе есть пыл Алларионов. Бунтарство наша фамильная черта. При жизни я тоже был нетерпелив.        И снова загадка, снова тупик. Хотя главную мысль Артис уловила, и она повергла ее в настоящий шок. Все вокруг еще больше стало походить на простой бред умирающего.       — Тьма сгущается над этим миром, — он вновь продолжил, пока девушка путалась в клубке собственных мыслей, — и скоро станет сильнее, чем когда-либо. Мне жаль, что именно тебе выпала эта ноша, но видимо ты достойнее всех из нас.       — Я не понимаю…да что ты…как так… — язык не заплетался, а вот в голове до сих пор стоял кавардак. — Что еще за фамильная черта? Как это понимать?!       Земля под ногами вдруг задрожала, а небо треснуло, будто стеклянный шарик.       — Кажется, наше время вышло, — отстраненно прокомментировал незнакомец, наблюдая как быстро рассыпается этот хрупкий мирок.       — Да объясни же мне! — воскликнула Артис в отчаянии получить желаемый ответ. Хоть бы крупицу от этой головоломки раздобыть.       — Ты сама поймешь, когда придет время, — вновь эта улыбка, да чтоб его. Не был бы призраком, Артемисия сама бы его придушила. Но сейчас она боялась и шагу ступить, все вокруг стремительно рассыпалось.       — Это место, — незнакомец поднял взгляд на величественный замок, а голос его был пропитан ностальгией и неподдельной тоской, — оно еще существует в реальности. Возможно, сейчас оно пришло в запустение, но если хочешь получить ответы, найди его. В конце концов это твоя настоящая родина.       Кажется, за все время их недолгой беседы Артис не впитывала так каждое слово, как сейчас.       — Родина? — не веря собственным ушам, переспросила Артис. К сожалению, в своей жизни ей не довелось понять всю глубину этого слова. Она всегда боялась произносить его, так как была не уверена, имеет ли на это право. Вдруг пришлось затаить дыхание, земля под ногами начала подозрительно трещать и звенеть.       — И береги себя, все же ты… — конец фразы утонул в глубинах забвенья, куда она падала и падала, пока сознание вновь не закрылось от мира. {1 трек заканчивается}

***

{2 трек}       Ночью шаловливому ветерку есть, где разгуляться. Улицы Ремано опустели, и от духоты не осталось и следа. Он играет в кронах деревьев под окнами лазарета, что весьма на руку названному гостью — за шелестом почти не расслышишь, как кто-то приземлился на окно.        Юнан хотел проскользнуть незамеченным, что у него как всегда прекрасно получилось. Нужную палату найти не сложно, он хорошо помнит магой своей дочери — это словно маяк в темноте, не даст заблудиться. Но сейчас его свет ослаб. Также как и ослабло ее тело, оно на последнем издыхании, бьется в лихорадке со смертельными ранами. Сердце маги застыло от боли и страха, стоило увидеть ее исхудавшее тело. Его душу снова терзали гнетущие мысли. Все же отец он никудышный, пора бы и смириться.       Но сейчас не время для самобичевания, он пришел, чтобы помочь. Даже если бы это стоило ему жизни, он бы с радостью ее отдал. Однако все было не так плохо. Рана в голове серьезная, но излечимая, а с помощью магии и вовсе заживет за одну ночь.       Юнан нежно, почти невесомым движением убрал прядку с бледного личика и не смог сдержать улыбки. Для него находится рядом с ней — радость. Только так он мог ощутить себя обычным человеком, а не старейшим маги этого мира.       — Опасное это дело, в Колизее сражаться, — он удрученно вздохнул, поглаживая девушку по руке. — И в кого же ты такая бойкая? Ни я, ни твоя мама вояками не были, — маги позволил себе ненадолго окунуться в дорогие сердцу воспоминания.       Открыв глаза, Юнан наклонился и надолго поцеловал девушку в лобик. — Надеюсь, ты не пожалеешь, что выбрала этот путь, — он убрал с ее головы пропитанную кровью повязку. Рана потихоньку, но начала затягиваться. Вместе с тем замедлилось сердцебиение и спала лихорадка. Юнан мог с облегчением выдохнуть. — Как бы то ни было, я буду помогать как могу и сколько могу. — Маги с заботой поправил одеяло. — Я не оставлю тебя одну.

***

      Синдбад плелся ни свет ни заря по уже хорошо знакомой дороге в лазарет. Никогда раньше он не вставал так рано, как в эти дни, но не высыпался он не из-за ранних подъемов. В последнее время он все чаще ловил себя на мысли, что состояние Артемисии будет только ухудшаться. Одной силы духа мало, чтобы выжить после такой схватки. Наверное, поэтому его вид был таким понурым, а взгляд блеклым. Вряд ли этот день принесет хорошие вести.       Лекари его уже знали, а потому без проблем пропускали. Сегодня они не стали подбадривать его хлопками по плечу, и на том спасибо. Лестница почти закончилась, а идти дальше совершенно не хотелось. Вдруг Артемисии…больше нет? Без нее как раньше уже не будет.       Знакомая дверь показалась за поворотом. Синдбад взял с комода свежие бинты, скорее всего старые уже все в крови. Он собрал волю в кулак, вошел в комнату, но замер в дверях. Девушка дышала, нет, даже больше, сидела на кровати и смотрела на резвящихся за окном птичек. Она обратила внимание на парня, только когда он выронил поднос из рук. Посмотрела на него с недоумением, чего он так удивляется?       — Привет. Мог бы и постучаться ради приличия.       Ни с того ни с сего ее заключили в самые крепкие на свете объятия. Артемисия и пикнуть не могла, ее словно придушили. А после и губы запечатали в поцелуе. Вот же наглый засранец!       Злость в жилах вскипела мгновенно, и в следующую секунду Синдбад улетел к стенке от удара.       — Совсем что ли! — воскликнула Артис, потирая запястье на единственной здоровой руке. — Предупреждать надо! И вообще, сдерживайся хоть немного блин! Кто в здравом уме полезет к девушке на больничной койке?!       Синдбад сполз по стенке, а после звонко засмеялся. Артис тоже оценила всю курьезность ситуации и захихикала в ладошку. Но они оба выяснили, что успели заметно соскучиться по таким вот нелепостям. Да и вообще, друг по другу.       Парень встал и вновь ее обнял, без намерения поцеловать, а как девушку, без чьей компании он бы загнулся. Радостней всего было ощущать размеренные удары ее сердца.       — Я рад, что ты жива.       — А ты думал, — она хмыкнула. — От меня так просто не отделаешься, — выдохнула Артис, позволяя себе уткнуться носом в его крепкое плечо.