***
В первый раз это случилось, когда Нейтан сидел в классе. Размышлял о бытии, как это обычно бывает на уроках химии. В тот момент его не отпускала мысль о последних фотоснимках Виктории. Какими же дерьмовыми и потрясающими они были одновременно. Засомневался даже, бывает ли так. За одно мгновение его рёбра сдавило, словно тисками, парень издал резкий всхлип, согнулся пополам от боли, уткнулся лицом в парту. Он точно был готов свалиться на пол, лежать и тихо задыхаться из-за нехватки кислорода, и никто бы и слова не сказал. Но в тот же момент все звуки, кружащие в классе, исчезли, как будто кто-то щёлкнул по выключателю, уменьшил громкость до нуля. Силуэты потекли разными красками, расплылись серой акварелью, и Нейтан совсем потерялся в пространстве. Не мог даже понять с какой стороны выход из этого ада, в который он, судя по всему, попал. Именно так выглядит его персональная преисподняя. Теперь она снится ему вместо кошмаров. Второй раз ещё страшнее, происходит он на вечеринке Циклона. Тогда Нейтан впервые в жизни отключился, выпал из жизни, умер, оставаясь живым, называйте как хотите. Это произошло внезапно, как и в прошлый раз, как, был он уверен, будет и дальше. Биты, что стали громче, как минимум в тысячу раз, оглушали. Словно кто-то крутил регулятор дальше и дальше, упорнее и упорнее, с чётким намерением убить к черту каждого в этом месте. Музыка, как на старом проигрывателе, изменила ход, потекла назад, забираясь в самые укромные места. Омерзительные звуки людей: их разговоры, голоса, которые тоже поставили на перемотку. Противный ярко-малиновый, меняющийся на синий, красный цвет вокруг. Потухал. Каждый раз загорался ещё сильнее. Неоновые точки, вместо макушек. И та же боль при каждом вдохе. У Прескотта закрылись глаза, и только тогда точки потухли, красный сменился на бордовый, остальные цвета потускнели. Прескотт упал с мыслью, что наконец-то всё это прекратится. Пытался вдохнуть последний раз, но вместо воздуха ощущал сладкое ничего. И что-то острое. Как-будто лёгкие пронзили тысячи игл. «Мистер Прескотт, вы всё ещё употребляете наркотические вещества?» Наверное поэтому Нейтан не сказал сразу, что он ходит унюханный в хлам с того самого момента, когда начались эти приступы. Он понимал — это берет сильнее, чем что-либо, что ему доводилось попробовать. И осознание этого, так или иначе, убивает его быстрее яда.***
Когда Виктория говорит Нейтану, что ему необходимо позаботиться о своём ментальном состоянии, а позже повторяет это вновь, Нейтан беспомощно глядит прямо в её глаза, а потом срывается на крик, что сидел глубоко в животе уже очень долгое время: — Хватит повторять одно и то же! Вик! Хватит! Чейз хмурится, а затем выдавливает с трудом: — Я сказала это всего лишь раз. — Её щеки становятся пунцовыми. Взгляд наливается болью, а руки сами тянутся поближе к Прескотту. Одной Вик касается его дрожащей руки, а другой — верхней губы, по которой уже потекла красная струйка. Нейтан плохо помнит, но, похоже, в тот момент она заплакала.***
Нейтан чувствует, как вселенная разнится. Время и действия следуют разным законам. Время вообще не следует ничему. Парню уже даже надоедает высчитывать мгновения до следующей сломанной лампочки и момента полного отсутствия вменяемости всего происходящего или происходившего. Ему совсем не нравится ожидать то, о чем не имеет ни малейшего представления. Позже и вовсе спихивает всю вину на наркоту: грешит тем, в чем всех и обвинял. Так легче, и так Прескотт привык. Легче. И ему и правда становится легко. Легко осознавать, что теперь в сутках больше, чем 24 часа. Не верно — 24 часа 1 минута и 50 секунд. Плюс-минус. И Нейтана заёбывает, что разница между вчера и завтра будет 7 секунд. Заёбывает, что календари опаздывают на пару добрых дней. Потому что он привык к линейной жизни. А нелинейность — это не легко. Потрескавшиеся и трясущиеся суставы пальцев, которые порой сами тянутся на полку тумбочки в поисках глока, красные глаза, выискивающие в темноте комнаты закладку Нейтана, что «была где-то здесь», замученный вид — Прескотт становится живым мертвецом. — Опишите поподробнее. — КУДА, БЛЯТЬ, ПОДРОБНЕЕ? — срывается Нейтан, хоть и заучил наизусть, что в подобных ситуациях нужно считать до десяти и делать пару глубоких вдохов. В кабинете повисает тишина. Врач отстранённо смотрит в сторону. Нейтан нервно трясёт коленкой, его нервозность возвращается при малейшем неверном шажке, при каждом лишнем слове. Остановить эту судорогу уже становится невозможно. — Вы принимаете лекарства? Он принимает плацебо, хочется сказать Нейтану, но парень прикусывает язык, встаёт с места, поворачивает дверную ручку и бросает краткое: — Да подавитесь вы своими таблетками, — ему оставалось 3 секунды до выдоха, но он не сдержался.***
Прескотт продолжает колоться. Так, он теряет сознание на несколько секунд раньше. Так легче. Трудно сказать, что Нейтан привык ко всему этому дерьму, он просто не удивлён, что происходит это всё именно с ним. Он не привык, он по-прежнему боится, что тьма настигнет вновь, лица поплывут, превратятся в жуткие гримасы ужаса или истерического смеха. И розовые пятна, как на испорченной фотоплёнке. — Это блядский кошмар. Кошмар — застрять в петле без возможности сигануть со стула. И Виктория разговаривает с ним, вероятнее, чтобы ему стало легче. И ему и правда становится лучше, когда он не слышит одних и тех же слов несколько раз, когда каждая нотка в её голосе порождает новую. Совершенно иную. Нейтан даже пытается рассказать ей всё, но получается с трудом. Всё это звучит, как сон, который слишком трудно описать, потому что нужных слов попросту не существует. А позже он засыпает у Вик прямо на коленях. Она что-то убаюкивающе бормочет, а Нейтану сниться в точности то, что он не может описать. Очередной кошмар.***
И вся эта череда событий, ужасов, что словно клубок нитей наматывала круги вокруг Нейтана, то и дело, натыкаясь на его пятки, — остановилась. Нет, не остановилась. Уперлась в какую-то преграду. Нить натянулась, а потом вновь обмякла. Прескотт и не сразу понял, что произошло тогда. Он слабо верил своим глазам, ушам, себе в тот момент. Но тщательно старался поверить. Старался, правда. Но чертов приступ застал его врасплох прямо в коридоре академии. Прескотт ощущает себя куда мертвее, чем обычно. Люди, звонки, хлопки дверей — омерзительная какофония. Кровь буквально льётся из ушей, пусть маленькими, но капельками, скатываясь на внешнюю сторону воротника рубашки. Когда-то, идеально белой рубашки. Как и обычно поплывшие силуэты. И как необычно — один совершенно четкий прямо по центру на фоне сине-бордовых шкафчиков. Прескотт в страхе моргает пару раз, убедившись, что это не новый трюк его разорванной в клочья психики. Это что-то совершенно иное. То, что он не замечал раньше. Лишь одна фигура неподвижно стоит на месте. С четким очертанием лица, тела и напряжённого взгляда. И тёмное мокрое пятно на серой футболке, которое со смертельной медлительностью исчезает на глазах, пока всё остальное возвращается в исходные позиции. Словно, блять, какой-то спектакль. «Все по местам. Заново». В этот момент осознание приходит к Нейтану. Он только что чуть не сдох, потому что какая-то сука облилась газировкой. И даже когда всё прекращается, всё как обычно, «Нейтан, курнём?» от Хейдена, Прескотт стоит неподвижно, пялясь на серую футболку. Абсолютно сухую футболку. Бум! Нить натянулась. А потом обмякла. Это стало причиной очередного сеанса у психотерапевта и напоминания, что при всём своём положении в этом городе Нейтан Прескотт ещё и наркоман, и ему необходимо лечение. Будь то страх за себя или страх людей в белых халатах, он вновь выдавливает заученные в голове фразы «ни одной дозы уже как два месяца» и «идите нахуй». Ему, конечно же, не верят (он, конечно же, и не собирался говорить правду), ядовито, но любезно просят подождать и выписывают очередную баночку таблеток. И даже отец верит этим таблеткам больше, чем собственному сыну. А Нейтан не верит уже ничему: ни таблеткам, ни глазам, ни собственному телу и уж тем более сознанию, что будто ужаснейшим образом пытается его разыграть. Но шутка вышла из-под контроля, и теперь Прескотт думает лишь о той фигуре с приподнятой рукой, которая буквально убивала его ничем или всем сразу.