Меня ждут в Бруме

— Забери тебя Обливион, ты опять потеряла наручи! — в очередной раз сокрушался Феррум, отчаянно хватаясь за голову. — Я думал, если ты их зачаруешь — ты же так этим кичишься! — то станешь хранить как зеницу ока! Как Амулет Королей, будешь носить всегда с собой, беречь как… Они так сверкали этим оранжевым Сигильским светом, а теперь! — он стукнул кулаком по столу. — Теперь-то что, снова выдавай тебе снаряжение! Времена тяжёлые, а ты ведёшь себя так, будто тебе здесь ярмарка! — Но целых два зачарованных меча, Фер! — повторяла Грета, постукивая пальцем по холодной стали. Две тонкие катаны, которые она едва дотащила из Санкр-Тора, лежали на столе и ни в одном блике не выдавали столетнего возраста. — Да ведь им самое место в почётном зале Клинков. Быть может, этими мечами защищали самого Тайбера Септима! — Но наручи! — не успокаивался тот. — К чему было оставлять зачарованные наручи! А стрелы? Тьфу! — он плюнул в сторону и снова ударил кулаком по столу. — Ты хоть представляешь, как тяжело найти эльфийскую сталь? Чтобы ты тратила всё на грязекрабов, кабанов, оленей и ворон! Они теперь даже к храму боятся подлетать, разрази меня Обливион! — У них очень полезное мясо! В тяжёлые времена без жертв никуда! В общем-то, как и любой кузнец, Феррум ценил собственную работу, но с некоторым недоверием относился к работе чужой. Даже если это была изящная акавирская работа, даже если любой рыцарь Клинков был бы в восторге от одной только возможности взять в руки подобный предмет, даже если он сам учился на работах мастеров, выковавших эти клинки — Ферруму было наплевать. Он гордился своей работой и ожидал от других того же. — Если хочешь, можешь вернуться в Санкр Тор и забрать их, — улыбнулась Грета, — нечисти там теперь нет. Как только разберёмся с Дагоном, клянусь, Клинки начнут снова совершать туда паломничества. — Уже повесила там небось своё знамя? — фыркнул кузнец. — Надеюсь, пока ты там была, ты успела помолиться Тайберу Септиму за его потомка? И за себя, и за Бруму, и за всю Империю? Он как, обещал своё благословление на закрытие очередных Врат? Будет рядом? — Думаю, с закрытием Врат временно покончено, — вздохнула Грета. — В конце концов, нужно торопиться и возвращать Амулет, иначе… — Феррум усмехнулся. — А тебе, видимо, никто не сказал ещё. У Брумы открылись врата, и они без тебя, видимо, не могут справиться. Вчера вечером капитан их стражи пришёл, и заночевал тут же. — Вот как? — Именно так. Так что наручи я тебе, конечно, дам, но, пожалуйста, не оставь их на теле какого-нибудь дреморы, как в прошлый раз. Грета тяжело вздохнула. Конечно, Феррум был прав, и нельзя было так беспечно относиться к эльфийской стали, но он всё равно ничего не смыслил в боевых ценностях и артефактах. И в магии, окутывавшей эти предметы, и в древних легендах, которые берут начало, быть может, ещё во временах Первой Империи… Пожалуй, стоило сначала отправиться в Имперский город, показать находки Роххсан из Призрачного Шанса — она бы точно их оценила, ей они всегда нравились. Но на это ушло бы больше времени; около Брумы открылись врата, и она должна помочь, значит… — Фер, капитан Бурд уже ушёл обратно? — Понятия не имею. Знаю только, что он здесь ночевал, а сейчас, быть может… — Завтракает, — договорила за него Грета, — должно быть, он завтракает. Верно. Пойду, проверю. Феррум лишь пожал плечами, а она вышла из кузницы и направилась прямиком в столовую. И действительно — только зайдя внутрь, она увидела спину капитана Бурда в жёлтой кирасе (она достаточно ярко выделялась посреди тёмно-синей с золотым стали) и Джоффри, сидевшего напротив. Они увлечённо о чём-то беседовали и даже смеялись, но стоило Джоффри заметить Грету, как оба оглянулись на неё и замолчали. Джоффри улыбнулся. Последовали традиционные приветствия и подобающие этикету церемонии. — Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросил Джоффри, когда Грета села рядом с капитаном на скамью. — Готова снова отправиться в путь? — Спрашиваете, — она покачала головой, — я не могу сидеть здесь, зная, что Бруме нужна помощь. Мне не хочется, чтобы ваши жители, капитан Бурд, боялись и убегали из города. В Кватче устроили целый лагерь беженцев внизу, на склоне. — Видите, капитан, я же говорил вам! — Весьма похвально, но, полагаю, вам понадобятся силы. Держите, съешьте яблоко. — Капитан подал ей две дольки, и она, поблагодарив его, взяла их. — Мне самому, признаться, не терпится отправиться внутрь. Жители Брумы не убегают, потому что они смелые, и готовы вооружиться факелами или вилами против всего, что будет угрожать их дому. Они ничего не боятся, но вот графиня себе места не находит, и я, признаться, разделяю её беспокойство… Поскорее бы разделаться с этими проклятыми созданиями! — Вы пойдёте со мной? — Грета была немало удивлена. — Ну разумеется. Я должен уметь защитить свой город на тот случай, если вас не окажется рядом. К тому же, в планах шпионов говорилось что-то про «Великие Врата» — Джоффри объяснил мне, что они открыли их перед Кватчем, ну и… в общем, мы должны быть во всеоружии и понимать, что к чему. Ваша помощь незаменима. — Вы можете обращаться ко мне на «ты», — заметила она. — В конце концов, мы теперь с вами в одной лодке. Точнее, в одном плане Обливиона. — Вот и хорошо, — заметил Джоффри, поднимаясь с места, — значит, другие Клинки тебе не понадобятся? Вы справитесь? — Я, пожалуй, возьму кого-нибудь из своих ребят, — кивнул Бурд. — Пару-тройку человек, чтобы остальные охраняли город. — Если вы подождёте десять минут, капитан, мы можем отправиться в Бруму вместе. Мне нужно надеть кирасу и взять с собой всё необходимое. — Если город ещё не разрушен, думаю, у нас есть время, — усмехнулся тот, — я подожду вас у ворот. У вас ведь есть лошадь? — Разумеется. Подарок от приората Вейнон. Я скоро буду. Грета ни на секунду не опоздала, снова доказав Бурду, насколько не похожа на обычных девушек. Никакой тебе жеманности, манерности или кокетливой лжи. Даже на свои званые ужины и обеды графиня выходила с огромным опозданием, и придворным приходилось самим развлекать гостей, отвешивая поистине бородатые шутки и отвратительные в своей низости байки. В особенности доставалось Толгану: тот был способен мигом перевоплотиться из управителя замка в какого-нибудь корчмаря, задаром скармливавшего пьяницам местные легенды — древние и не очень. Гости, впрочем, и без придворных всё прекрасно понимали и сами не стеснялись опаздывать. Но Грета появилась у ворот ровно через 10 минут — действительно одетая в кирасу с волком на гербе, всё те же кожаные сапоги и железные поножи. Бурду вдруг стало очень интересно, откуда у неё доспехи Легиона, но он решил не спрашивать — не сейчас, по крайней мере. На поясе справа висел длинный серебряный меч, слева — небольшая кожаная сумка, в которой позвякивали бутылочки с зельями. — Ты носишь Кирасу Кватча, — с уважением заметил Бурд, — как почётный гражданин? — Можно сказать и так, — Грета улыбнулась. — Их капитан отдал мне эту кирасу в качестве благодарности. Он заявил, что она ему больше не нужна. — Савлиан Матиус? Да, он мог такое сделать, — капитан усмехнулся, — всегда был щедрый и раздавал подарки направо и налево. Глупо, как по мне. Хотя я бы не поспорил с тем, что ты её заслужила, — добавил капитан, догадавшись, что это прозвучало не так, как он хотел. Грета оседлала пегую лошадь, стоявшую неподалёку от храма и жевавшую пустырник, и пустила её спокойным ходом вниз по тропе. Бурд шёл на лошади рядом, поглядывая на спутницу и не понимая, как ей удаётся сохранять спокойствие, зная, что они оба идут на верную смерть. Может, она просто знает, что смерть её там не ждёт? Значит, и ему бояться нечего. Что удивляло его ещё сильнее, так это то, что рядом с ней ему самому становилось гораздо спокойнее. Быть может, потому что он знал, что с ним ничего не случится, пока она рядом и пока она знает, что делать? Не поэтому ли он не отправился во Врата сам, а предложил графине обратиться к Грете за помощью? Овальные врата всё ещё возвышались над каменными стенами Брумы, а небо, по мере того, как они спускались к городу, краснело. По нему пробегали оранжевые разломы, звучал гром, но не было ни молний, ни грозовых туч; в воздухе пахло гарью и копотью, и не было даже намёка на скорый дождь. Город ещё был цел, и даже выставленная перед зазубренными брёвнами застава не потеряла ни единого бойца. Лошадей Грета и Бурд оставили в конюшне. Спрыгнув с грациозного животного, всегда спокойного и умиротворённого, эльфийка немало взволновалась, но вспомнив, что на неё смотрят другие, и что от этого во многом зависит успех их похода, решила не подавать виду. Надевая шлем, она произнесла: — Готов, капитан? — Всегда готов. Идём, скорее. — Неужто не нужно ни с кем попрощаться? Неужели в городе не ждут жена, дети? — Никого у меня нет, — Бурд ухмыльнулся, — кроме казармы, солдат, да графини. — Выходит, вы, как и я, одиноки. Тем лучше — никто не будет о нас плакать. Эти слова показались Бурду странными, ведь он, в конце концов, рассчитывал вернуться, но Грета не заметила его замешательства. Она решительно направилась к сверкавшим перед городом вратам, и солдаты, завидев её и капитана, салютовали им обоим. — Мы вас всю ночь ждали, капитан, — отчитался Сорен, — но из Врат почти никто не выходил. Только парочка… вот этих, — он кивнул в сторону спрятанных в траве человекоподобных существ, разве что с длинными острыми ушами, узкими длинными глазами и клыками. Сорен оглянулся на своих товарищей, словно обращаясь за помощью. — Забыл, как они называются. — Скампы, — подсказала Грета, наклоняясь над трупами, — повезло ещё, значит. Ночью обычно кланфиры охотятся. Бурд не заметил, что Грета делала дальше, сев у трупов на корточки: из-за высокой травы он не увидел маленький нож, который она достала, и решил вовсе не обращать на неё внимания. А Грета, в свою очередь, осторожно срезала со скампов кусочки кожи — Сорен неотрывно наблюдал за ней, как и многие, кто, в отличие от Бурда, стоял к ней лицом. Для них это была первая встреча с героиней такого масштаба — в конце концов, о ней уже слагали песни, она медленно, но верно становилась легендой — и видеть, как она склонилась над трупами поверженных даэдра, проводя не совсем понятные махинации, для многих было крайне удивительно. — Ребята, что бы ни было там, внутри, я обещаю вернуться, — начал Бурд свою предбоевую речь, — и, если этого не произойдёт, обещайте мне защищать город до последнего камешка. Впрочем, я решительно настроен вернуться. От вас требуется только одно — ждать и убивать всё, что выскочит из этих проклятых врат. Помните, что защищая Бруму, вы защищаете Империю. Кем бы ни был наш враг, он не пощадит никого, и битва, коль скоро ей суждено быть проигранной сегодня, может придать врагу уверенности и сил, которую каждый из вас способен отнять. Да пребудет с вами… — он не договорил: за его спиной раздался треск: оглянувшись, Бурд заметил только серую кирасу, мелькнувшую в жёлтом портале, и вдруг услышал усмешки у себя за спиной. — А она времени зря не теряет, эта героиня Кватча. — Капитан, вы уверены, что она вас услышала? У неё шлем-то приличный, наверное, уши хорошо закрывает, так что ничего не слышно. — Что она делала с этими скампами, мне интересно? — Это не столь важно, — засмеялся капитан: его-то как раз поспешность Греты ничуть не удивила, — однако она всё делает правильно, нам и правда нужно торопиться. Чем скорее мы избавимся от этой проклятой штуки — тем лучше. Если мы не вернёмся через три дня, пообещайте, что войдёте внутрь и попытаетесь спасти то, что от нас останется. И город, конечно же. — Будет сделано, капитан! — громко и энергично заявили солдаты, и Бурд гордо улыбнулся. Он отлично их вытренировал и был уверен, что под их защитой город может спать спокойно. — Бор и Сорен идут со мной, остальные остаются в обороне. Да пребудет с нами Талос! Ох и не любил же он молиться Богам, но выбора не оставалось — из двадцати человек, стоявших на защите Брумы, как минимум двенадцать ходили в местную часовню, а ещё три как-то раз, ещё до своей службы, паломничали по всему Тамриэлю в поисках дорожных святилищ… разве мог он их подвести? Капитан считал, что нет. Веровавших он оставил позади, а сам, веруя в одного только себя и ребят рядом, входил в план Обливиона, надвигая на глаза шлем и крепче сжимая рукоятку меча. Плечи и спину обдало теплом, перед глазами заблестел яркий свет, так что пришлось зажмуриться, но в одно мгновение он оказался на твёрдой земле, всё так же сжимая клинок и не решаясь открыть глаза. — Добро пожаловать в Обливион, — услышал он голос Греты откуда-то снизу, и наконец-то увидел перед собой то, чего так боялся. Обливион был широкой, жаркой местностью; вдалеке капитан видел обрушенные в лавы башни, светившиеся жёлтым, огромную разрушенную площадь, покрытую каменным щебнем, и бесконечные скалы по сторонам — их ласково касались ленивые потоки лавы, гладившие берега и ослеплявшие глаза своей яркостью. Густой растительности посреди камня, конечно же, не было — но местами из земли торчала кроваво-красная трава, доходившая человеку по грудь, на вид жухлая и жёсткая. Со скал свисали длинные корни, закреплённые цепями. Пожалуй, это место могло однажды быть городом, некогда разрушенным огнём, единолично здесь воцарившим. — Мы в плане Мерунеса Дагона, в Мёртвых Землях. Ради вашей же безопасности — ни к чему не прикасайтесь, ходите по возможности медленно. Здесь мины и ядовитые растения — одним словом, гостей здесь не ждут. Грета, казалось, чувствовала себя здесь как дома: она уже прикончила одного скампа, поджидавшего её, очевидно, на входе, и теперь, положив шлем рядом с собой на землю, любовалась маленьким ножом в руках. Капитан от чего-то усмехнулся: он и не ожидал, что её беспечность будет так заразна. Договорив, она снова нагнулась над трупом. — Ну и местечко, — заметил Бор, оглядываясь по сторонам, и Сорен кивнул. — Золой воняет ещё хуже, чем снаружи. — Итак, в чём наш план? — шепнул Бурд, пока Грета осторожно срезала с трупа скампа сухую кожу, а стражники морщились, не понимая, почему они попусту тратят время. — Видите большую башню, которая светится жёлтым, там, впереди? Это Сигильская башня. Под куполом горит Сигильский камень, забрав который, мы выбираемся из врат и оказываемся в Сиродииле. Врата закрываются, Брума спасена. — Забрав? — непонимающе переспросил Сорен, всё ещё морщась. Грета кивнула и поднялась на ноги, надевая на голову шлем и бросая кусочки кожи к себе в сумку. — Да. И я бы попросила вас быть поосторожней, так как здесь повсюду лава. Один лишний шаг в сторону, и… — Ещё один! — вдруг крикнул Сорен и, не ожидая, пока соратники к нему присоединятся, обнажил меч и бросился на огненного атронаха, спокойно разгуливавшего на приличном от них расстоянии. Грета стиснула зубы от неожиданности и негодования — ведь нельзя же так торопиться! — Бор же и Бурд ринулись следом и, набросившись на атронаха втроём, обожглись раз, обожглись два, пока Сорен не рухнул навзничь, а его меч не отлетел в сторону. Атронах продолжал изящно топтаться по его телу, бесстрашно, словно танцуя с противниками, и оставляя на кирасе и земле чёрные жжёные пятна. Грета взбежала по ближайшему камню и попыталась прицелиться, но и Бурд, и Бор продолжали мельтешить перед её глазами; она прекрасно понимала, что одно лишнее движение, неправильный выстрел, и она заденет своих, но выбора не оставалось. Бор отошёл в сторону, переводя дыхание — ему явно приходилось несладко, и Бурд остался с атронахом один на один. Была-не-была! — решила Грета и всё-таки выстрелила. Стрела отлетела от атронаха, раздался характерный скрип, существо отвлеклось, заверещав что-то в её сторону и став уязвимым; и тогда она выстрелила ещё раз. Враг переключил на неё внимание, и Бурд, воспользовавшись этим, ударил атронаха со спины, когда тот выстрелил в Грету огненным шаром. Грета сделала шаг в сторону, уворачиваясь, из-за чего третий выстрел вышел неточным, и стрела попала Бурду в плечо. Он рассерженно закричал, отскочил от атронаха и едва устоял на ногах, схватил стрелу и выбросил в сторону, пока Грета, не задумываясь, продолжала стрелять с высоты — пока, на шестой выстрел, атронах наконец не свалился на землю, превратившись в светящуюся пыль. — Ты хоть соображаешь, куда стрелять надо? — вне себя от ярости, закричал Бурд, когда Грета спустилась с камня, но остановилась, видя, как он рассержен и как исступленно потирает раненое плечо. — Если бы не кольчуга, я бы меч поднять не смог! — Тише, — произнесла она, примирительно выставив перед собой руки, — всё просто: мы работаем сообща. Я же говорила, что нужно быть осторожней… — она бросила взгляд на Бора, сидевшего на земле с рукой на животе. Глядя на него, Бурд испугался: он так разозлился, что не заметил, как оба стражника перестали сражаться. Грета же, не меняясь в лице, достала из боковой сумки небольшую розовую бутылочку и произнесла: — Мы же не на Арене в Кватче. Действовать нужно осторожно, а не махать мечом из стороны в сторону, демонстрируя свои умения, ибо… — она не договорила: за её спиной, прямо около головы, в камень попал очередной огненный шар, и Бурд снова обернулся, готовый напасть на следующего врага, и даже обнажил меч. Плечо протестующе заныло, но там никого не оказалось. — Это ещё что за хрень? — Краулер со сбитым прицелом, — терпеливо объяснила Грета, подходя к Бору и запрокидывая его голову, чтобы влить содержимое бутылочки в горло. — Капитан Бурд, пожалуйста, будьте… — Понял, — без вопросов проговорил тот, когда краулер выпустил следующий огненный шар — Бурд выставил щит вперёд, и огонь ласково лизнул герб Брумы, обжигая капитану руки и заставляя его сморщиться. Это быстро прошло, и он вздохнул с облегчением, но краулер продолжал закручиваться, и следующий выстрел был уже на подходе. Лицо покалеченного стражника снова порозовело, и, хотя взгляд всё ещё был несколько туманный, он уже моргал и мог, казалось, даже оглядываться по сторонам. — Что ты ему дала? — Экстракт амброзии. Довольно ценный ингредиент, и редкий, может залатать любое ранение и вылечить любое заболевание разом с одним только условием: лёгким несварением желудка. Жаль, Сорену уже ничего не поможет. Атронахи — крепкие ребята, с ними нужно быть осторожней. Краулер выстрелил снова. — Тебя немного потошнит, — подбадривающе произнесла Грета, хлопая очнувшегося Бора по плечу. Но это — сказка по сравнению с царапинами скампов и кланфиров. Можешь успокаивать себя этим. Тебе повезло, что я прихватила с собой амброзию. — Я терпеть не могу огонь, — выпалил тот, — почему ты не предупредила? — Я бы предупредила, если бы вы меня слушали. Грета предложила Бору отправиться домой, потому что с нездоровым желудком он бы вряд ли мог им пригодиться. Тот несколько поворчал, но она пресекла любые возражения, заявив, что заботится прежде всего о его жизни, и что в любой другой ситуации его навыки бы крайне им пригодились. Бурд, продолжая защищаться от выстрелов краулера, подтвердил, что тот может идти домой, потому что Грете — тут он выразительно на неё взглянул — можно доверять, и что он сам-де будет в полном порядке, и Бор, скрепя сердце — и, кажется, почуяв первый приступ несварения, — всё-таки отправился обратно к воротам. Грета, сохраняя спокойствие, отвела Бурда за выступающий свод скалы, где краулер не мог их достать, и достала из сумки нечто, похожее на безобидную выпечку. — Тоже амброзия? — спросил Бурд несколько недоверчиво. — Нет, всего лишь пирожок с мясом. Рана быстро не заживёт, придётся смазать, когда вернёмся, но тебе станет легче. — Ты так просишь прощения за то, что попала в меня стрелой? Хорошо ещё хоть, что наконечник в кольцах застрял. Иначе я бы тебя не простил. — Прости меня, я правда не хотела. — Да ладно. С кем не бывает.  Капитан укусил, и ему на зубы попалось что-то скользкое и бесформенное — да ещё и, как назло, отдававшее во рту явным привкусом гнили. Он поморщился. — Прости! Если сердца даэдра сдобрить апельсиновым соком, они начинают вредить, а потому и вкус отвратительный. Сердца даэдра, значит. Плюясь от отвращения, Бурд всё-таки доел, задней мыслью вспомнив вчерашнюю ремарку Джоффри. Грета тем временем продолжала: — Не нужно бежать напролом, хорошо? Идти нужно аккуратно, желательно так, чтобы даэдра не заметили. Наверняка где-то попадутся и дреморы — они похожи на людей, но… — Грета бросила взгляд на сапоги Бурда и произнесла: — Ничего страшного, шума много издавать не будешь. — Ты предлагаешь красться? Идти медленно? Это же… — Бурд говорил громко, и Грета сделала шаг вперёд, приложив холодную металлическую ладонь к его губам, и замолчала сама. Сквозь раскаты грома, разрезавшие кровавые небеса, слышались осторожные шаги. Грета отняла руку, быстро вытянула из боковой сумки бутылочку — на этот раз зелёного цвета — откупорила и, держа пробку в зубах, вытянула из колчана стрелу и капнула на неё желтой жидкостью с крайне едким запахом. Бурд не понимал, что она делает. Догадывался, но не понимал. Грета вернула пробку на место и передала бутылочку ему, а сама натянула стрелу и шепнула: — Вот, что я называю аккуратной атакой. Он не успел вздохнуть, как она высунулась из-за выступа, выстрелила — раздалось болезненное шипение — и, ловко выхватывая стрелу за стрелой, продолжала стрелять — и выпустила около пяти стрел, прежде чем раздалось последнее шипение, особенно громкое, и она снова убрала лук за спину. Грета двинулась вперёд, к трупу, а Бурд так и стоял на месте, пока она не позвала его. Убитым оказалось зелёное существо, покрытое чешуей, с длинными лапами и хвостом и крайне массивной черепной коробкой в форме полукруга. Даэдра напоминал ящерицу — только стоявшую на двух ногах и очень большую. — Это… — Кланфир, — объяснила Грета, поднимая лапы убитого кожаными перчатками и отпиливая его когти. — Из этих когтей получаются отличные парализующие яды. Ничего полезней паралича в жизни не встречала! — Ещё есть невидимость, — пожал Бурд плечами, — должно быть, для таких осторожных и аккуратных, как ты, невидимость или эффект хамелеона были бы крайне важным приобретением. Он не сливается с окружающей средой, не? — Пожалуй, насчёт хамелеона ты прав, — согласилась та, не увидев нотки иронии, — но я всё-таки говорю о ядах. Яды — моя специализация. Скажем, их эффект и взаимодействие с эльфийской сталью, это дико увлекательно. Хамелеона я не добивалась, так что не знаю, всё может быть. Она подняла вторую лапу трупа и стала проделывать с ней то же самое. Бурд, наблюдая за ней, невесело усмехнулся: — Сколько времени ты готова на это потратить? День, два? — А что, ты проголодался? — Нет, я… — У меня в сумке есть яблоки и груши. Быть может, где-то салат-латук завалялся, или пирог пастуха… — Вопрос не в том, а… Обливион меня побери, — Бурд рассмеялся, — неужели это того стоит? Яды, паралич? Ты же знаешь, что там, за Вратами — целый город, который сходит с ума от страха, и с каждой секундой… — … с каждой секундой Мифический Рассвет становится сильнее, конечно. Ты даже не представляешь, как часто я слышала это и от Джоффри, и от Мартина. Но я, поверь, делаю это не из вредности или глупости — в этом-то ты мне доверяешь? — Бурд фыркнул. — Это научный интерес. Люди недооценивают алхимию, а ведь она многим спасает жизни. Она спасла Бора, хотя и ценой нескольких беспокойных дней у ночного горшка. Когда мы расправимся с Мифическим Рассветом, все врата в Обливион будут закрыты. Не будет больше ни кровавой травы, ни харрады, ни спиддала, ни, — она подняла кисть мёртвого существа и помахала ей перед Бурдом, — ни этого славного создания. Яд паралича можно готовить и из других ингридиентов, но пока я могу не покупать когти кланфира, как это зовётся среди алхимиков, по заоблачным ценам, я могу готовить их чаще обычного. Грета поднялась с колен, отряхивая кожаные перчатки, складывая отрезанные когти и убирая в боковую сумку. Бурд наблюдал за ней, ни на секунду не прекращая раздумий. Чего же он, в конце концов, ожидал, выходя в путь с эльфом? Странно ещё, что она не выпускала зачарованные стрелы. Конечно, они все были пропитаны ядом, но разве это одно и то же? — Готовить яды, чтобы убивать даэдра. Собирать ингридиенты для ядов в местах обитания даэдра. Проще говоря, убивать даэдра, чтобы и дальше убивать даэдра. — Что-то я продаю, — произнесла Грета, снова надевая шлем и продолжая идти дальше. — Неужели? — Да. К тому же, мне приходится много путешествовать. Ты не представляешь, сколько в Сиродииле айлейдских руин, бывших имперских фортов, населённых привидениями… — … привидениями, которых ты убиваешь, чтобы готовить из их останков — увы, не знаю, как это называется… — Эктоплазма. — Да, эктоплазма, и ты готовишь из эктоплазмы новые зелья, чтобы продолжать убивать даэдра, привидений… — … медведей, волков… — … медведей, волков… — … людей. Бурд остановился. Перспектива убийства людей ему не очень нравилась, но Грета улыбнулась, и он подумал, что это была шутка. Он хмыкнул. Её беспечность и спокойствие были слишком заразительны. — Это всего лишь вопрос выживания, капитан. Мне никогда не сидится на месте, а поэтому я готовлю зелья снова и снова, и снова и снова возвращаюсь за ингридиентами туда, где когда-то уже сорвала их. К тому же, иногда я хожу в экспедиции. — И что, это интересно? — Даже очень. Я нахожу там немало интересных вещиц. Слышал, например, что-нибудь о звезде Азуры? — Не приходилось. — Это даэдрический артефакт. Бесконечный камень душ. — Тебе-то он зачем? — Камни душ могут перезаряжать магические предметы. — А магические предметы зачем? — Ну… — Грета остановилась и нахмурила брови. — Ведь я уже всё объяснила. Зачем нужно продолжать меня расспрашивать? — Простое любопытство. — Очевидно, вы домосед, капитан Бурд, — всё так же ворчливо ответила Грета и пошла дальше, значительно ускоряя шаг и опережая своего спутника, — если полагаете, что это вовсе не так увлекательно. К тому же, вы… — Берегись! — выкрикнул тот, когда в них обоих сверху снова полетел огненный заряд краулера. Капитан быстро выскочил перед Гретой, укрывая её и себя щитом — шар снова обжёг его щит, успевший немало подкоптиться, но зато они оба были в полном порядке, и Бурд облегчённо выдохнул. — Мы, кажется, заговорились. — Не то слово. — Если выживем, расскажешь мне, чем же так здорово бесконечно рисковать жизнью, убивая даэдра. — Да что ты так привязался к этим… — К слову о них, — сказал Бурд, тут же снижая тон, — смотри вперёд. Мы и так ведём себя крайне неосторожно. — Не могу поверить, что слышу это от тебя, — шёпотом пробубнила Грета, нагибаясь и замедляя ход. — Пригнись. И внимательно смотри вперёд. Держим путь в Сигильскую башню — она впереди, светится жёлтым. Если замечаешь врага, сначала я выстреливаю ядовитой стрелой, а потом ты добиваешь его мечом. Я попытаюсь расстрелять его издалека… и попытаюсь не задеть тебя, — добавила она опасля, слегка улыбнувшись, и Бурд ответил ей тем же. — Договорились. А теперь — вперёд. Впереди оказалось двое дремор, разгуливавших у входа в сторожевую башню, и Грета, встав впереди, тут же запустила руку в боковую сумку и стала нащупывать бутылочку с нужным ядом. Это было крайне тяжело, но она помнила, что третья слева, сразу рядом с пустым кармашком… да, вот, кажется — та, взвивается в носовые пазухи запахом пустырника и варёного риса… Яд безмолвия, высасывание магии — ей так нравился союз этих ингредиентов, что она сама, не задумываясь, выпила бы этот яд, но он предназначался для кинрива, облачённого в чёрную робу… быть может, было куда вернее наградить ядом второго дремору и облегчить задание Бурду, и всё же, Грета понятия не имела, какие заклинания были у мага в арсенале. Если бы он неожиданно стал накладывать на них паралич, они не протянули бы и минуты. Тетива просвистела рядом с её ухом, и кинрив закричал, ещё не совсем представляя, что произошло, но понимая, откуда пришла опасность. Бурд тут же выскочил из-за спины Греты и бросился на обоих, а она, встав в полный рост, прицелилась и выследила кинрива взглядом — тот держался на расстоянии, наблюдая за Бурдом и выжидая, пока с него спадёт проклятие и вернёт способность к колдовству, и, хотя он топтался на месте, было несложно угадать, куда он двинется дальше. Ещё один выстрел, и до него вдруг дошло, что стрелял в него не Бурд, а кто-то другой; и он вытянул из-за пазухи булаву и уже побежал к Грете, но свалился под третьей стрелой, так и не произнеся ни одного заклинания. Грета оглянулась по сторонам, выискивая взглядом второго дремору, но тот уже лежал на земле рядом с собственной клейморой. Тут же стоял, отряхивая перчатки, капитан Бурд. — Отличная работа, — отметила Грета, поднимая меч и оглядывая его. — Не хочешь забрать? — Нет, к чему мне это? Клейморой неудобно сражаться и с ней нельзя держать щит. — Как хочешь, — сказала та, кладя меч обратно рядом с трупом. — Подождёшь пару минут? — Только не говори мне, что будешь срезать у него кожу. — Хуже, — она заговорщицки улыбнулась, и Бурду стало несколько не по себе — как будто в этом месте могло стать ещё хуже, чем уже было. — Помнишь, ты говорила, что у тебя груши, или яблоки, я уже не помню? Можно я… — Конечно, — она быстро сняла с плеча сумку и, порывшись внутри, достала круглое и сочное яблоко, и бросила его капитану. Он неловко словил его и потратил несколько секунд на то, чтобы поверить в его существование. Мир вокруг был совершенно другим, это не было Сиродиилом, и сиродиильские яблоки здесь казались неуместными… он хотел было спросить, чем даэдра питаются, но тут же подумал, что ответ его может несколько расстроить или даже напугать, и промолчал. — Ты можешь сходить в сторожевую башню, — проговорила Грета, несколько кряхтя и старательно что-то вырезая ножом — судя по звукам. Бурд не хотел знать, что именно она делает, и что пришло в голову этой девчонке с неуёмным «научным интересом». — Там скрытность ни к чему, их обычно охраняет до двух существ, которые замечают тебя сразу же, как ты заходишь внутрь. Там же найдёшь подъёмник — просто встань на него, он поедет сам. Разведай, что к чему, пожалуйста. — Хорошо, а ты… — Бурд всё-таки оглянулся, потому что не мог разговаривать, пока Грета была к нему спиной, увидел, чем она занималась, и аппетит тут же пропал, а дальнейшие вопросы отпали сами собой. Он вдруг вспомнил склизкую массу, так некстати застрявшую у него в зубах, и быстро сообразил, что если дреморы похожи на людей, то и сердца у них, должно быть… Быстро положив яблоко в сумку, он чуть ли не бегом бросился в сторожевую башню, толкнул холодную каменную дверь и оказался внутри — перед огромным металлическим диском с шипами, забрызганными кровью — несколькими короткими и одним большим посередине. Думать о его предназначении не хотелось, хотя объяснение логически напрашивалось само по себе. Рядом билось огромное сердце, распятое на напоминающей подсвечник стойке. И, хотя Бурду было крайне не по себе, он пошёл дальше — и встал на металлический диск, пугавший его соседством с шипами, и тот плавно поехал вверх. «Бояться мне нечего», решил он. «Грета спокойно бегает по этому проклятому месту и умудряется ещё вырезать сердца у этих несчастных… впрочем, если этого не будет делать она, сердца вырежут у всех нас». Подъёмник привёл его к покатому подъёму и к двери, выходившей на воздух: толкнув её, Бурд оказался на длинном и узком мосту без перил, ведшем в другую башню. Это была та самая башня, Сигильская, о которой говорила Грета, и он хотел было отправиться вперёд, но бросил взгляд вниз, и сердце перехватило, снова стало страшно, и он попятился назад. Всего лишь минутная слабость; к тому же, он ещё не поднялся наверх, и если за ним уже кто-то бежит, гораздо легче разобраться с ним внутри сторожевой башни, а не рискуя упасть и разбиться насмерть. Не самая завидная смерть, если подумать, и крайне глупая. Бурд закрыл дверь, снова оказавшись в сторожевой башне, и тут же отправился наверх. С потолка на толстых канатах свисали разлагавшиеся трупы, уродливо открывая рты и являя свои внутренности, наполняя воздух запахом тления; горела их плоть, уже почерневшая, капала кровь с их иссохших конечностей. Бурд морщился от отвращения, но крепко сжимал рукоятку меча — близость стали, готовой явиться на помощь по первому зову, придавала ему сил. Она помогала помнить о доме, в которой был выкован клинок, и вычёркивала любые помыслы о страхе. На верхней площадке оказался дремора, на которого капитану пришлось потратить немало усилий. Решив взять передышку, он даже раздумывал, сказать об этом Грете, или нет. Станет ли она подниматься сюда, чтобы вырезать сердце и у этого трупа, или побережёт их время? Он достал из сумки яблоко и осмотрелся: крыши у башни не было, и багровое небо казалось ещё ближе, чем прежде. Посреди зала стоял небольшой фонтанчик с яркой красной жидкостью (Бурд предпочёл не задумываться, что это за жидкость), из стен торчали огромные шестерёнки и рычаги по обе их стороны. Не успел он к ним подойти, чтобы осмотреть, как сзади раздался голос Греты: — Как у вас дела, капитан? Капитан, в свою очередь, выронил ещё почти целое яблоко, и оно покатилось по полу, стукнувшись об ещё свежее тело. Бурд чертыхнулся и решил оставить всё как есть. Глаза Греты же загорелись, когда она заметила шестерёнки за его спиной. — Выходит, за этой башней спрятаны ворота, которые мы не заметили. Дреморы охраняли их. Эти рычаги открывают врата. Всего есть четыре башни на каждую природную катастрофу, и четверо врат охраняют Сигильскую башню с каждой стороны… войти невозможно, пока мы не откроем все ворота, а открыть их можно, посетив каждую сторожевую башню. Ты тянул рычаг? — Нет, я… — Раздался громкий скрежет, и Грета, отряхивая перчатки, зашипела себе под нос: — Тяжело. Не будем зря терять время. Идём, из Сигильской Башни просто добраться в сторожевые. Недолго думая, она спустилась и открыла дверь, выходившую на узкий мост, и капитан пошёл следом. И хотя первый шаг снова отозвался в его сердце малодушной трусостью, которой он и сам стыдился, он сделал второй шаг, сделал третий, и, силясь не зажмурить глаза, шёл вперед, прекрасно понимая, что мост достаточно широкий и не скользкий, и он не упадёт, если будет осторожен. Грета шла перед ним всё той же уверенной походкой, и, казалось, вовсе ничего не боялась. Где-то внизу, далеко, раскрутился краулер и раздался звук разбившегося о мост огненного снаряда, а она даже не обернулась на него. Бурд чувствовал всё возрастающее восхищение. Казалось, оно затмило все другие чувства — его ничто не волновало, и спокойствие этой эльфийки — грациозной и в то же время мужественной — заражало его так сильно, что он не мог даже подумать о возможной трусости и малодушии любого рода. Больше нет. Беспечна она была вовсе не из глупости — она просто была уверена в себе и знала, что здесь она в полной безопасности. Она открыла дверь в конце моста, и они оказались в Сигильской башне — точнее, на одном из её балконов. Выше балкон не поднимался, но справа, слева и спереди, за широким столбом яркого света, бившего в потолок, были другие двери — точно такие же серые, с жёлтыми полосами посередине, и два огромных распятых сердца, бившихся неподалёку. — Ступай в дверь напротив, — предложила Грета, — там увидишь ещё один рычаг. Потянешь за него, возвращайся обратно и жди меня здесь. Мы спустимся вниз, пройдём через ворота и найдём сюда нормальный вход. Бурд послушался, хотя ему было совершенно непривычно подчиняться чужим приказаниям. В конце концов, он был капитаном городской стражи, и единственной властью над ним была графиня. Противоречить Грете, предлагать собственный план не было никакого желания, и его теперь даже не волновало то, что она женщина, или то, что её комплекция совершенно не соответствует её занятиям. Он видел, как она сражается, видел, как просто она убивает даэдра — и этого ему было достаточно. И, хотя идти по точно такому же мосту без её сопровождения было сложней, он не чувствовал страха и даже подумал, что зря не съел предложенное ей яблоко — и это он понял, когда поджидавший в сторожевой башне кланфир трижды полоснул его когтями по лицу. Когти жгли, лицо занемело; Бурд почти бессильно махал перед собой мечом, пока существо не рухнуло на землю, исторгнув последний предсмертный писк. Капитан выдохнул и задней мыслью решил, что нужно отрезать ему когти, и сам засмеялся — надо же, он и сам не заметил, как быстро они с Гретой умудрились стать командой. Он даже решает за неё её задачи. Когда Бурд вернулся, Греты ещё не было, и он опёрся на холодные каменные стены, переводя дух. Столп огня посреди башни привлекал к себе его внимание, и Бурд подошёл ближе, заглядывая вниз. Свет струился из огромного круглого колодца, защищённого по бокам острыми зубцами, в самом сердце башни, на первом этаже, было слышно даже бульканье лавы… как вдруг, кроме звуков живого огня, раздались крики на неизвестном Бурду языке, и рядом с ним прошёлся заряд молнии — оказалось, нижние ярусы стерегли дреморы, и, заметив его, решили тут же разобраться с проблемой. Бурд отскочил от заграждения и притаился у стены, надеясь, что так его будет не видно: насколько он понимал, прохода к ярусу всё равно не было, так что он был в безопасности до той поры, пока его никто не видел. Дремора продолжал бесноваться, и столпы молний искрились у капитана над головой, но он сидел на полу, притаившись и выжидая, пока маг бегал из стороны в сторону, стреляя то так, то сяк, но всё время слишком высоко, сокрушаясь, проклиная Бурда на чём Нирн стоит и явно недоумевая, куда пропал его враг. Наконец, скрипнула одна из дверей, и на этаже появилась Грета. Она тут же смекнула, в чём дело, и спросила: — Уже успел привлечь к себе внимание? Ты хороший капитан, ничего не скажешь — тебя всегда видно, всегда слышно. — Да мне просто в голову не пришло, что кто-то может пытаться достать меня здесь, — он пожал плечами. — Это дреморы-маги, у них посохи и огромная башка с рожками, опухающая от выученных заклинаний. Говорю же, они совсем как люди, только изуродованные. Поэтому прежде чем убивать их, нужно обезоружить их безмолвием — они становятся гораздо более… сговорчивыми! Ха-ха! Шутка показалась ей такой смешной, что она смеялась всю обратную дорогу до первой сторожевой башни, и бросала взгляды на Бурда через плечо, призывая его посмеяться вместе с ней. Капитана это крайне забавляло, но он лишь ухмылялся себе под нос — его напряжение отпускало не до конца. В конце концов, решил он, её спокойствие могло быть защитной реакцией на тяжёлые обстоятельства — даже если у неё опыт, и она знает, что значит закрывать Врата Обливиона, это не значит, что её это совершенно не беспокоит. Она смеётся, быть может, чтобы не плакать от безысходности, и его присутствие ей в этом очень помогает. Поднимает, так сказать, настроение. Эта мысль и его самого немало успокаивала и подбадривала, и когда они зашли за сторожевую башню, от страха не осталось и следа. За башней лежала каменная монолитная дорога, посреди которой открылись гигантские врата — а за ними стояла та самая башня, светившаяся жёлтым и уходившая далеко в небо, так что её крыши не было видно. Грета счастливо выдохнула. — Так и знала. Открываешь несколько врат, и всё — путь открыт. Очень удобно. При возможности, выражу Мерунесу своё почтение за столь податливую архитектуру. Она пригнулась и медленно пошла вперёд, щуря глаза в шлеме и высматривая перед собой даэдра. Капитан последовал за ней чуть поодаль, целиком доверившись её зрению и слуху. Он до абсурдного доверял Грете, и поэтому даже не побежал вперёд, когда раздался крик дреморы, и его тело упало прямо на ступени перед входом в Сигильскую Башню — высокой серой дверью с вырезанным на камне жёлтым символом Обливиона. Грета неожиданно выпрямилась и чуть не взвизгнула от радости, на что Бурд озадаченно нахмурил брови. — Яд мгновенного действия! — пояснила она шёпотом, оглядываясь по сторонам. — Пятисекундный паралич и высасывание здоровья. Эффект просто потрясающий, не правда ли? — Она кивнула на труп. Не успел Бурд ответить, как Грета кинулась к телу и приступила к своим обычным занятиям. Бурд тяжело вздохнул. — Быть может, мне зайти внутрь? Проверить обстановку? — Хорошая идея, — Грета кивнула и снова полезла в сумку. Постучав пальцем по бутылочкам, она выудила одну и бросила её Бурду. От неожиданности он её чуть не выронил. — Выпей. Зелье сопротивления электричеству, — пояснила Грета, увидев его озадаченное лицо. Впрочем, от этого объяснения ему проще не стало. — Но огонь… огненные атронахи, скампы… — Тогда возьми это, — произнесла Грета, покопавшись в сумке и бросив ему ещё одну бутылочку. — Защита от огня. Можешь выпить оба. Иди, быстрее! И будь осторожен, пожалуйста, не хочу обыскивать твой труп тоже. Бурд ничего не ответил. Он давным-давно понял, что требовать у неё объяснений нет времени — остаётся только довериться. На вкус оба зелья были довольно странные — первое почему-то напоминало рыбу, а второе — травяной сбор, но, во всяком случае, гнилью от них не отдавало. Бросив Грете пустые бутылочки, он наскоро открыл дверь — и только потом вспомнил, что нужно быть осторожней. Бурд пригнулся, пошёл медленней, бросая взгляды по сторонам и никого не замечая; но вот его заметили достаточно быстро — не успел он сообразить, как правый бок пронзило электрическим зарядом. Но ток не бежал по его телу, а отскочил от кирасы в сторону, заискрился и исчез в свете бившего в потолок потока. Капитан мельком подумал, что Грета знает, что делает, и это снова придало ему сил. А вот он не имеет никакого понятия о скрытности — недаром этот дремора его заметил. А может, он давно его тут поджидает, как знать? Бурд резко развернулся и бросился на противника — и, когда тот был повержен, подумал, что Грете достанется ещё одно сердце… тем временем, ему в спину прилетел огненный шар, оставив на кирасе чёрное пятно; на этот раз пламя почти коснулось его кожи, не дотянувшись совсем немного сквозь плотно сцепленные кольца, и Бурд обернулся — позади его поджидал скамп. Существо истошно заверещало и сделало несколько корявых прыжков вперёд. Не сдерживая злости, Бурд вспомнил, сколько всего оставил позади, вспомнил разрушенный Кватч… Скамп был повержен тремя ударами меча, хотя и успел царапнуть капитана когтями. Грета зашла через пару минут и, оглядев убитых врагов, похлопала Бурду по плечу. — Отличная работа. Как ты себя чувствуешь? — Нормально. Ничего страшного. — Выпей, — она протянула ему розовую бутылочку. — Это что, очередная защита от электричества? — Нет, всего лишь виноградный сок. И Бурд начал пить. Сок действительно оказался очень вкусным, свежим, словно она процедила его ещё сегодня утром… он представил, как её пальцы сжимают пухлые виноградины, и как сладкий сок течёт по стенкам бутылочки. На ней не было доспехов, была простая рубашка… быть может, даже та, в которой она спала. Это было так красиво, словно он снова был ребёнком и подглядывал за матерью, которая пекла поутру пирожки. Странно было вспоминать об этом здесь, посреди огромного враждебного мира, но он ничего не мог с собой поделать. Допив, Бурд облизнул губы и взглянул на неё: Грета всё ещё была в доспехах и делала — ну, что ещё она могла делать? — то же, что и всегда: осторожно орудовала маленьким ножом. — Я могу пойти дальше, — предложил капитан, но она, не отрываясь от работы, бросила ему: — Даже не задумывайтесь об этом, капитан. Не позволю вам забрать всё, что попадётся на пути. — Я буду убивать всё, что мне попадётся, — усмехнулся тот, — а ты будешь всё собирать. Не могу поверить, что мне придётся тебя дожидаться. — Как бы то ни было, я уже всё объяснила. — Ну да. Убивать даэдра ради того, чтобы и дальше убивать даэдра. — Такая уж у меня работа. «Работа». А ведь это и правда было так. У Греты был дом и даже подобие семьи, крыша над головой, где её всегда были готовы накормить и напоить. Платой за это было всего-ничего — рисковать своей жизнью, закрывая Врата и выполняя задания будущего наследника Трона. У него тоже была работа, и его работой тоже было рисковать жизнью, разве что в меньшей степени и достаточно реже. В своём будущем, не особо весёлом, Бурд почему-то был уверен, а вот в её… с Гретой может произойти всё что угодно, даже если она активно отрицает обратное. Впрочем, быть может, поэтому она таскает с собой столько зелий? Получался замкнутый круг. Неужели она лезет на верную смерть, чтобы продолжать выживать? Наконец, когда с сердцем дреморы и кожей скампа было покончено, можно было продолжить путь. В башне не было ступеней — лишь спрятанные в стенах проходы с площадками, на которых Грету и капитана ждали дреморы, кланфиры и прочие даэдра. Они шли вперёд, держа строй: Грета с луком впереди, капитан, готовый броситься в нападение — сзади, с обнажённым мечом. Они и правда достаточно быстро и эффективно сработались. Они делили глотки из волшебных колодцев, хотя Бурд с опаской посматривал на фонтан с бьющей кровью, тихо переговаривались, над чем-то даже смеялись. Грете показалось, что путешествовать по Сигильской башне в чьей-то компании — не считая даэдра, конечно — ей нравится гораздо больше, чем бегать и стрелять во врагов в полном одиночестве… ей не было жалко даже зелий, к использованию которых она обычно относилась с огромной осторожностью. В конце концов, на их приготовление требовались время и деньги, и тратить их впустую было бы просто невыносимо, но на капитана — способного, сильного, и всё же совершающего некоторые ошибки — она их не жалела. Они поднялись до верхнего этажа и, прежде чем выйти за дверь, Грета произнесла: — Осталось совсем немного. Мы выйдем на круглую площадку, с неё с двух сторон поднимаются лестницы на верхний ярус. Это — самая крыша, чердак, дальше пути нет. Место это жутковатое, предупреждаю, ступени похожи на когти дракона… — она задумалась, зажмурилась на одну секунду, и продолжила: — Это неважно, впрочем, сам увидишь. Там может быть очень много даэдра… — Ты боишься? — перебил её Бурд. Грета подняла на него непонимающий взгляд, и он усмехнулся. — Чёрт, да не нужно бояться. Мы уже весь пути прошли, что может пойти не так? Да ты видела, на что ты способна? Укладывать даэдра на землю одним выстрелом! Ха! — Я не… дело не в… — она замешкалась, опустила глаза и говорила, не поднимая головы. — Дело в том, что здесь нам не нужно красться. Я не буду стрелять, тем более, что у меня заканчиваются стрелы, и… — она нащупала рукоятку меча и крепко сжала его, пытаясь найти в себе уверенность. Грета наконец-то решилась поднять взгляд на Бурда. — Что бы ни случилось, капитан, вы не составили мне никаких проблем. Я была рада работать с вами. — И я, мэм. А теперь — пойдём. У меня уже руки чешутся, и я хочу домой! Грета толкнула дверь. За дверью оказалось именно так жутко, как Грета и говорила: ступени, напоминавшие когти дракона, вновь распятые сердца и несколько дремор в доспехах и тёмных мантиях — патруль верхнего этажа, в который продолжал бить луч света. Небо над открытым куполом оставалось красным, и белые кривые линии разрезали его на неравные части. Продолжало греметь, но другой звук, объяснить который Бурд был бы не в состоянии, заполнял слух: Сигильский камень, о котором говорила Грета, кружился на конце светящегося луча, зарождавшегося внизу, в заполненном лавой бассейне. К нему, на самую верхнюю площадку, вели косые подъёмы, напоминавшие оголённые крылья драконов — словно с этих ящериц, огромных, величавых и гордых, содрали кожу. Цель была близка, и они переглянулись, договариваясь о том, кто в какую сторону пойдёт, и кто кого на себя возьмёт. — Держи на всякий случай, — шепнула Грета, передавая ему зелёную заполненную бутылочку, — капни на меч. Будет легче. И гораздо быстрее. Удачи. Бурд двинулся в левую сторону — там расхаживал закрытый тяжёлыми доспехами дремора с длинным мечом. Заслышав приближение врага, он тут же обернулся и обнажил меч — а капитан, не дожидаясь его атаки, бросился первым. Капелька яда коснулась плеча дреморы — по наплечнику тут же пошла трещина, и крошки металла посыпались на голую кожу, обдав её жаром; от боли человекоподобное существо вскрикнуло и отшатнулось. Бурд снова бросился на него и нанёс ещё один удар, краем глаза заметив, что позади дреморы на него уже бежит огромное существ с вытянутой пастью и острыми зубами — оно было на двух лапах, выше кланфира, и тихо рычало, широко открывая рот с острыми клыками, словно заранее устрашая своего противника. Засмотревшись на него, Бурд потерял хватку, и дремора ударил его — а капитан, в свою очередь, даже не успел поднять щит и выронил меч. Удар пришёлся в бок: кольчуга неприятно звякнула, но не успел капитан прийти в себя, как дремора упал навзничь. Видимо, яд всё-таки пригодился. Бурд снова растерялся, снова замешкался, и пришёл в себя лишь когда рык бегущей ящерицы снова полоснул по ушам; он поднял меч и рубанул бежавшее на него существо — но то всё-таки успело задеть его огромной лапой, оставив на лице три глубоких царапины. Бурд попятился назад: у него был длинный меч, и он доставал до морды твари, но обезопасить себя тоже не помешало бы — и столкнулся спиной с Гретой — та тоже пятилась назад, продолжая расстреливать из лука бежавшего на неё кланфира. Бурд снова увернулся от увесистой лапы, и удар пришёлся на голову Греты: она вскрикнула, выронила лук, но тут же достала меч, рубанув два раза сначала в одну сторону, потом в другую; кланфир заверещал и отлетел в сторону, из пасти огромного существа раздался угрожающий рык — и именно тогда Бурд напал на него сзади, всадив клинок в спину и отвлекая его от Греты. Кланфир был мёртв, а ящерица оказалась зажатой меж двух мечей и тут же развернулось к капитану: он чувствовал запах палёной кожи из его пасти, едва уворачивался от лап, выставляя перед собой щит, а Грета продолжала атаковать его со спины, словно пытаясь разбить его крепкую чешуйчатую кожу… Наконец, и это существо неожиданно упало, и на площадке не осталось никого, кроме трупов даэдра, и Греты и Бурда, уставших и глазевших друг на друга так, словно они видели друг друга впервые в жизни. — Мы справились, — наконец выдохнул Бурд после небольшой паузы, и Грета, выведенная из оцепенения, кивнула. — Да… хорошая работа, я… ненавижу даэдротов, — только и сказала она, убирая меч в ножны и склоняясь над трупом. Грета раздвинула ему пасть и, достав тот самый ножик, стала бить древком по основаниям его зубов. Делала она это с меньшим усердием, чем прежде, и Бурд, наблюдая за ней, вспомнил её испуганное лицо перед входом сюда и подумал, что… — Могу я попросить кое-о-чём? — О чём же? — с готовностью спросил Бурд. — Отрежь когти кланфира, — произнесла она с тяжёлым вздохом. — И, если сможешь, вырежи сердца даэдра. Так мы скорее окажемся дома… то есть… ты дома, а я… — Мы окажемся в Тамриэле, — поправил её капитан. — Это и твой дом, и мой. Всё в порядке. С Гретой точно что-то было не так, хотя он пока и не мог сказать, что именно, и что послужило тому причиной. Он постоял ещё несколько секунд, перебирая в уме возможные слова поддержки, но в голове были только всякие глупости: ими можно было утешать разве что простых девчонок, но не Грету… он и не знает, что с ней… должно быть, это всё нервное напряжение, вот и всё — под конец пути она немало сдала, ведь ей пришлось столько сражаться… Капитан продолжал думать об этом, вытягивая лапу кланфира и неумело натачивая на ней лезвие небольшого кинжала. Когти никак не хотели отходить — что на одной лапе, что на другой, и Бурд почти смеялся над собственной беспомощностью. Грета же довольно быстро разобралась с даэдротом и теперь так же быстро, как и прежде, вырезала сердца дремор — и Бурд, бросивший затею с кланфиром, сидел на корточках и наблюдал за лёгкостью её движений и полной невозмутимостью. Это успокаивало. После здешней суматохи наблюдать за ней, такой спокойной, было сплошным удовольствием — как лицезреть картину художника, как слушать старую, знакомую с детства мелодию… — Бесполезно? — спросила Грета у капитана, покончив с двумя дреморами. — Я так и думала. У них очень твёрдые когти, поэтому… — наклонившись над телом, она снова перевернула ножик и ударила по основанию когтя древком. По нему тут же пошла трещина. — Видишь? Когти слабые в корне, но нужно знать, куда бить. Тогда коготь рассыпается в песок, и… — она подставила свободную ладонь, и крепкий коготь высыпался прямо на её кожу. — Видишь, как всё просто. И расталкивать не надо. Достаточно размешать в другом яде паралича, и противники знать не будут, куда деваться. Главное — случайно не проглотить, иначе Бог знает, на сколько парализует. Бурд снова усмехнулся. Наконец, когда вокруг действительно никого не осталось, она взглянула на капитана и, без тени переживаний или волнения, спросила: — Ну что, готов, капитан? — Готов, — решительно сообщил он, поднимаясь на ноги. Грета кивнула, и они пошли по растянутым кровяным жилам — на твёрдую круглую площадку с очередным распятым сердцем и… — Сигильский камень! — проговорил Бурд восторженно, глядя на вертевшийся в луче света круглый камень — чёрный, разрезанный оранжевыми полосами. Грета улыбнулась так, словно показывала собственное творение. — Да. Отойди в сторону и смотри. Она подошла к самому лучу, протянула руку и проворно схватила камень. Грета отбежала, поравнявшись с Бурдом; она взяла его за локоть, прижалась к его боку, а свет забил в небо, ещё ярче, чем прежде, и они оба зажмурили глаза, утопая в белом свете и нарастающей… бурлил разозлённый огонь, слышались крики оставшихся вне башен даэдра, но они всё ещё стояли на твёрдой земле, когда раздался взрыв, подбросивший их вверх, они куда-то полетели, и… всё прекратилось. Холодный ветер дунул Грете и Бурду в лица, и они очутились на холодной земле. Врата были закрыты, и теперь от них осталось лишь пепелище — чёрный дым поднимался в ясное голубое небо, растворяясь, даже не доходя до кончиков оскала бывших врат. — Вот и всё, — произнесла Грета, отпуская локоть капитана, отходя и вставая перед ним. — Мы это сделали. Врата закрыты.