В доме было темно и тихо. Ничего удивительного — половина пятого утра, и Колин не предупреждал о своем приезде. Со стороны гостиной раздались мягкие шаги. Орион настороженно остановился в дверях, но затем, узнав хозяина, со всех лап ломанул к нему.
— Т-с-с! — прошипел Колин, обнимая пса за шею и одновременно уворачиваясь от ответных проявлений нежности. — Заключаем договор: я тебя сейчас внепланово кормлю, в благодарность ты не мешаешь моей личной жизни, окей?
Он бесшумно прошел на кухню, не включая света, наощупь насыпал в миску собачьего корма.
— Ешь — и досыпать! — строго сказал он.
Уладив дела с собакой, Колин так же неслышно поднялся на второй этаж. Все в нем подрагивало от нетерпения. Толкнув слегка приоткрытую дверь, он вошел в спальню.
Приглушенный свет от уличного фонаря струился в щель между неплотно задернутыми шторами, вычерчивая узкую дорожку на постели, золотя розовую пятку, трогательно выглядывающую из-под одеяла. Подойдя, он сел на пол рядом с кроватью и, положив руку поверх простыни, опустил на нее подбородок. У него сильно и больно колотилось сердце и, казалось, еще немного — и она услышит этот стук. Пальцами он невесомо коснулся ее щеки. Щека была теплая, нежно-бархатистая, живая. Он вспоминал и узнавал ее всю: ее кожу, запах, звук дыхания, и от этого узнавания все внутри него скручивалось в тугой узел.
Алиса шевельнулась, но не проснулась, лишь дрогнули в едва заметной улыбке губы. Все связные мысли, которые еще оставались у него в голове, моментально оттуда улетучились. Быстро стянув с себя куртку, джинсы и футболку, он перетек к ней на постель. Его ощутимо трясло, он просто физически не мог больше ждать.
Алиса открыла глаза. В ее расширенных зрачках еще плавал туман ускользающего сна. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом она неуверенно дотронулась до его плеча.
— Ты мне снишься? — шепотом жалобно спросила она.
— Снюсь, — хрипло согласился Колин, придвигаясь ближе и одним универсальным движением освобождая ее от коротенькой ночной сорочки.
Она податливо выгнулась, помогая ему. Теперь он чувствовал ее всю, сверху донизу, от взъерошенной макушки до маленьких прохладных пальцев на ногах. Она пошевелила этими пальцами, коснувшись его ноги, и он коротко выдохнул. Сердцу окончательно стало тесно в груди, по жилам побежала уже не кровь, а жидкое электричество. Он перекатился сверху, приподнялся на руках.
— Я не могу больше! — сквозь зубы виновато пробормотал он, коленом раздвигая ей ноги. — Просто не могу, — повторил он, одним плавным движением проникая в нее.
Алиса ахнула, сжимая пальцы на его запястьях, и коротко, со всхлипом выдохнула. Колин замер, испугавшись, что причинил ей боль, но она, отпустив его руки, тут же обняла его за шею, притягивая к себе. Одновременно она заскользила ногами по его бедрам, тем самым оплетая его теплыми шелковистыми узами, нежными и прочными, и мягко подалась навстречу ему.
Все закончилось совершенно неконтролируемо, остро и ослепительно. Его стремительно накрыло этой волной, лишив и слуха, и зрения, и, похоже, сознания. Когда же ощущение реальности вернулось к нему, он обнаружил, что лежит, уткнувшись носом Алисе в шею, а пальцами все еще сжимает ее плечи. Слегка приподнявшись, он взглянул ей в лицо. Раз за разом облизывая и без того влажные и очень яркие от его поцелуев губы, она о чем-то сосредоточенно размышляла.
— Нет, это определенно не сон, — она серьезно качнула головой.
— Почему? — с тихим любопытством спросил Колин, касаясь ее губ пальцами.
Алиса перевела на него взгляд.
— Ты тяжелый, — сказала она с удовольствием. — Ты такой тяжелый, что не даешь мне дышать!
Колин засмеялся и перекатился на бок. Притянув ее к себе, он сдул у нее со лба непослушный завиток и легонько поцеловал место, где тот только что находился.
— Но даже если это и сон, он слишком хорош, чтобы просыпаться, — пробормотала она куда-то ему в шею.
— Я здесь, я прилетел. И это не сон. У меня есть целых четыре часа, чтобы доказать это.
— Почему четыре? — подняла она голову.
— Потому что через четыре часа… нет, уже… — он повернул голову и взглянул на часы, — через три часа тридцать восемь минут у меня обратный рейс.
Алиса смотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Ты сумасшедший! — жалобно прошептала она и, зажмурившись, прижалась к нему еще теснее.
— Наверное, — согласился он. — В любом случае, не будем терять время зря.
И они его не теряли. О цели своего столь неожиданного визита Колин вспомнил лишь после того, как за Алисой закрылась дверь ванной. Вскочив с постели, он заметался по спальне, пытаясь найти среди разбросанной одежды нужную вещь. «Я идиот! — мелькнула паническая мысль. — Не хватало только потерять где-нибудь по дороге!» Искомое обнаружилось там, где и должно было быть — в кармане куртки. Чтобы избежать тягомотной процедуры таможенного оформления дорогостоящего ювелирного изделия, Колин провернул многоходовую комбинацию, поставив на уши все свое ирландское семейство. В результате заветная бирюзовая коробочка Tiffany&Co ждала его в сейф-ячейке аэропорта Дублина.
Весь перелет он самым добросовестным образом изучал доступный контент на тему: «Как сделать предложение руки и сердца. 55 лучших идей». Идеи были хороши, плохо только одно — на подготовку и воплощение ни одной из них у него не было времени. Поэтому он решил пойти путем импровизации.
Запрокинув голову и закрыв глаза, Алиса стояла под упруго бьющими струями. Почувствовав его присутствие, обернулась.
— Колин! — покачала головой.
— Т-с-с!
Он задвинул за собой дверцу душевой кабины и привлек девушку к себе. Она расслабленно выдохнула, откинула голову назад ему на плечо, прижалась всем телом. Он нежно скользнул губами по ее шее, мимолетной ненавязчивой лаской коснулся груди, спустился ниже. Алиса мягко запротестовала:
— Мы точно опоздаем!
И тогда, завладев ее левой рукой, он надел ей на безымянный палец кольцо. Алиса замерла, не в силах отвести взгляд от ослепительной игры света в гранях бриллианта.
— Просто… — Колин почувствовал, как от волнения у него перехватывает дыхание, — скажи «да»!
Она развернулась в его объятиях, подняла к нему лицо с широко распахнутыми глазами и прошептала:
— Да!
***
— На нас все смотрят!
— Ага. Более того, нас еще и фотографируют! Веди себя естественно.
— Я не могу естественно. Я чувствую себя как под микроскопом!
— Привыкай. Мы не можем шифроваться вечно. Или ты собираешься, как настоящая мусульманская жена, семенить на приличном расстоянии позади меня?
— Нет, на расстоянии я не хочу. Я хочу рядом с тобой… Всегда…
— Ты и так всегда рядом со мной. В моем сердце… Не дергайся. И не делай квадратные глаза — я признаюсь тебе в любви!
— В аэропорту?!
— Это имеет значение?
— Пожалуй, нет. Продолжай.
— Что именно?
— Признаваться.
— В чем?
— Я тебя сейчас укушу!
— Кусай.
— Ты бесчувственный и подлый тип! Я не выйду за тебя замуж!
— Ладно. Отдай кольцо.
— Еще чего! Даже не подумаю! И не сопи мне в ухо, мне щекотно!
— Щекотно, хм… А если так…
— …Ты ненормальный! Все уже шеи посворачивали, еще бы — бесплатный цирк!
— Я не могу поцеловать свою невесту?
— Через несколько минут все это будет в сети!
— Не-а.
— Что — не-а?
— Думаю, это уже в сети.
— Ты сведешь меня с ума!
— Печально. Мне казалось, я уже давно сделал это.
— Ты просто невыносим! И перестань меня тискать! Ты что, думаешь, если делать это под курткой, никто ничего не заметит?
— Никто. Ничего. Не заметит.
— … Регистрацию объявили.
— Да.
— Мне пора.
— Да.
— Отпусти меня. Пожалуйста…
— Сейчас.
— Нолан…
— Я люблю тебя, кошка…
— Я знаю…
***
В аэропорту Лос-Анджелеса его встречала Клодин.
— Как прогулка? — неприветливо поинтересовалась она, усаживаясь за руль.
Колин рухнул на сидение рядом. Он отлично выспался в самолете и, несмотря на двукратную смену восьми часовых поясов, чувствовал себя вполне отдохнувшим.
— У меня для тебя новость, — объявил он. — Я женюсь! Эли сказала да!
— Поздравляю!
— Слушай, — Колин повернулся к ней, — я хочу официально объявить о помолвке. Эли, конечно, против, волнуется, что ее спокойной жизни придет конец. Правильно, в общем-то, волнуется. Но нельзя же прятаться всю жизнь. Займешься этим, Кло?
— Конечно, — кивнула Кло и задумчиво побарабанила пальцами по рулю. — У меня для тебя тоже новость. Сегодня ты стал папой. Так что… мои поздравления еще раз.
Колин молчал, переваривая информацию.
— У тебя сын, — сказала сестра, не дождавшись его реакции. — Восемь фунтов, рост — двадцать дюймов. В общем, стандарт. Другие антропометрические данные интересуют? Цвет волос там или глаз?
— Тебе Ким позвонила? — наконец выдавил вывалившийся из прострации Колин.
— Да. Я навещала ее сегодня.
— И … ты видела его?
— Конечно, я его видела, — с непонятным раздражением произнесла Кло. — Колин, ты чего ждешь? Что я скажу — ах, он полная твоя копия! Или наоборот — он совершенно на тебя не похож! Какой вариант тебя устроит больше? Он красный и сморщенный, как и положено младенцу нескольких часов от роду. Кстати, Ким интересуется, не будешь ли ты против, если она назовет его твоим именем?
— Что?! — опешил он.
— Не ори! — поморщилась Клодин. — Твоим вторым именем. Джеймс.
— Пусть называет, как хочет! — Колин зарылся рукой в осветленные лохмы.
Некоторое время Кло смотрела, как он ерошит волосы. Он всегда так делал, когда был расстроен или возбужден.
— Ладно, поехали, — вздохнула она. — Я отвезу тебя на твою ферму. Пока пропажи не хватились.
Всю дорогу они молчали. Кло гнала машину по пустынному шоссе, Колин упорно смотрел в окно. И только свернув на дорогу, ведущую к ранчо, Клодин произнесла, не поворачивая головы:
— Ты должен рассказать все Эли. Нельзя больше тянуть.
— И как, по-твоему, это будет выглядеть? — горько произнес Колин. — Я только что сделал ей предложение. И что теперь? Я заявлюсь к ней и скажу: извини, дорогая, есть один маленький нюанс, на днях у меня родился ребенок, но это ровным счетом ничего не значит, потому что получился он в результате однодневной интрижки, подробностей которой я не помню, так как был по-свински пьян. Так, что ли? Кло, я даже представить не могу, как она отреагирует! Точнее, наоборот, слишком хорошо представляю!
Клодин устало потерла переносицу.
— Как долго ты собираешься молчать? — вздохнула она. — Ну невозможно же скрывать это вечно! Рано или поздно правда все равно всплывет.
— Лучше поздно, — он сжал зубы, дернул головой. — Я боюсь, Кло. Я мучительно боюсь ее потерять, потому что чувствую, что сейчас, как никогда, близок к этому.
