Не смей сдаваться

Тягловые волы тащили за собой грузовики, как телеги — шеренга, ведомая Калленом, старалась не издавать ни звука. Шульц сидел на крыше одной из машин и внимательно выцеливал в оптику нежелательных гостей, хотя сквозь густой, будто молочный туман едва было видно на расстоянии вытянутой руки. После Морозных гор, погода в Долах разительно изменилась. Температура, хоть все еще было зябко, резко выросла, снега не было, а отряды словно окружило белое облако. Высокая серая осока неприятно обдавала щиколотки влагой, пустошь вокруг вызывала лишь внутреннее напряжение, а гробовая тишина оглушающее давила на уши. Ни треска кузнечика. Ни щебетания птиц. Ни шороха полевки. Будто на кладбище. Майкл нервно постукивала ногтями по карабину, надеясь услышать хоть какой-то звук, кроме треска земли и камней под ботинками, копытами и колесами — хоть что-ни-будь. Хотелось отвлечься от сводящей с ума тишины, услышать любой отличный звук, вскинуть оружие, взять на прицел — но вокруг лишь тишина. И даже люди не переговариваются. — Благословенны те, кто встает против зла и скверны и не отступает… Майкл навострила уши — голос доносился из центрального грузовика и это был голос Дэамора. — …благословенны хранители мира, защитники справедливости… Не к добру слышать молитву к Создателю от долийского эльфа. — Благословенны праведные, свет во тьме. В их крови начертана воля Создателя. Женщина притормозила, чтобы поравняться с грузовиком и запрыгнула в кузов. Лавеллан сидел подогнув колени к груди, обхватив ноги здоровой рукой и качался лицом к стене, шепча молитвы. Микаэлла только открыла рот, чтобы окликнуть его, но передумала — подошла к эльфу и, мягко положив ему руку на плечо, попыталась повернуть его на себя. — Слушай, Дэ… — прошептала она, на ходу выдумывая что-нибудь успокаивающее, но слова застряли у нее в горле — на и без того бледном лице Инквизитора не было ни кровинки, стеклянные глаза смотрели сквозь нее, а белые губы, кажется, были тронуты синевой, как у трупа. — Боже, Лавеллан! — шепотом крикнула она, встряхнув эльфа, но, не увидев отдачи, рванула к выходу. — Мартин! — она повертела головой в поисках врача Псов — тот оказался рядом. Женщина втащила Клэра в кузов и толкнула к Дэамору. — Сделай что-нибудь, здоровые люди так не выглядят! Без лишних слов врач полностью развернул Лавеллана к себе лицом и цепко осмотрел его. Откинув пациента спиной на стену, он задрал ему рубаху и, ловко выудив из сумки стетоскоп, вставил оливы в уши. Майкл молча наблюдала, как он водит прибором по груди эльфа, прислушиваясь к шумам внутри его тела, но хотелось грызть ящики от волнения. — Ясно все, — Клэр, повесил стетоскоп на шею и вытащил на свет тонометр. Не закончив фразу, он начал измерять Лавеллану давление.  — Мартин, я убью тебя, правда, — прорычала Полли. — Ты, блять, скажешь, что с ним? — Паническая атака во всей красе, — не отвлекаясь от показателей манометра, ответил врач. — Отличная такая атака. Я в своей практике еще не встречал настолько загнанного случая, а я работал не в самых спокойных местах, — Клэр убрал медицинские приборы в сумку и вытащил блистер с белыми продолговатыми таблетками. Выцепив две штуки, он, будто коту, просунул их между зубов эльфа. — Глотай, тебе не впервой. Майкл ударилась головой о ящик — у них тут Инквизитор с ума сходит, а Мартин шутит. Клоун, блять. — Что делать-то? — потерев ушибленное место, спросила она. — Ничего, сейчас успокоительное подействует, оно на травках, так что побочек не должно быть, — Клэр поднялся на ноги и пошел к выходу из кузова. — Потом пусть попробует поспать, а ты — сиди с ним пока. — Сообщи Лелиане, что ему плохо. Врач кивнул и выпрыгнул из грузовика, а Микаэлла уселась на корточки рядом с эльфом. — Ну что ты, Красноглазка, — женщина взяла друга за здоровую руку и мягко погладила ладонь большим пальцем. — Все ж в порядке, правда? Дэамор наконец-то смог сфокусировать взгляд на собеседнице. — Когда ты осталась в Тени, — дрожащим голосом прошептал он. — Мы пришли в храм Митал — эльфийской богини, — его стало трясти, но Микаэлла обняла его пальцы второй рукой и дрожь сошла на «нет», — там мы снова остановили Корифея… и я испил из источника Митал. Интересные подробности. Майкл ласково улыбнулась юноше, будто говоря: «Ну ни на минуту вас оставить нельзя, сразу из всех луж пить начинаете». — Я слышал ее волю… я был ее слугой, так же как и она — моим, — Лавеллан будто собирался с силами, чтобы продолжить. — Я до сих пор ее слуга, но… — он вскинул красные глаза на женщину и взгляд его был как у загнанного оленя, полные боли и отчаяния. — Я чувствую волю Ужасного Волка. Он близко, и Митал теперь в его власти, здесь, в Долах, я ощущаю это кожей… Майкл крепко сжала его руку, пытаясь успокоить. — Он подчинил Митал… поглотил ее силу… я не знаю, — он глубоко вдохнул. — Но теперь я принадлежу Ужасному Волку так же, как ранее принадлежал Митал! Приехали, передавайте за проезд. Майкл не знала, что сказать, она видела в каком диком, первородном страхе пребывает Дэамор. Он боялся Соласа, боялся сам себя, боялся ЗА себя, а так же за своих друзей. И Микаэлла не знала, как ему помочь. — Дэамор, эй, — Полли обняла его, сжимая в некрепкой хватке, — ты сильнее Соласа, понимаешь? — она отстранилась и заглянула в глаза эльфу. — Он не бог, Дэамор, он лишь сильный маг. А ты не сильный маг? — Майкл попыталась ободряюще улыбнуться. — Что есть у этого Яйцеголового? Кучка раболепных эльфов. А у тебя? Те, кто годами доказали свою дружбу и верность — мы есть у тебя. И даже вся магия мира не спасет Соласа от нас. Лавеллан вымученно улыбнулся и упал головой на плечо Микаэллы. — Спать хочу… — прошептал он. — Так и спи, — женщина привалилась к стене, поудобнее устраиваясь и заключая эльфа в объятия, чтобы ему было удобно спать. — Я, конечно, не самый мягкий человек в мире, но, я думаю… А Дэамор уже спал. Микаэлла со спокойствием выдохнула. — Принцесса! Ответом Малькольму, когда тот заглянул в кузов, был указательный палец, прижатый к губам — Лавеллан все еще спал. — Чего орешь? — прошептала женщина, одной рукой придерживая эльфа, чтобы не разбудить его, а второй пытаясь освободиться от плотной куртки. — Съеби отсюда, сейчас вылезу. Малькольм же решил отложить споры на потом и подчинился Майклу. Она же уложила Дэамора на пол, подложив ему под голову куртку, как подушку, после чего укрыла мешковиной, что заменяла Псам одеяло. — Наконец-то привал, — произнесла Микаэлла, выпрыгивая на воздух и тут же вставляя в зубы сигарету. — Где мы? — Все еще в Долах, Принцесса, — Джонсон чиркнул спичкой, помогая подруге закурить. — Мартин все рассказал нам. Про Дэамора. Как он? — Спит, — женщина затянулась. — Нормально, худо-бедно, — она злобно пнула камешек. — Черт, Солас его до безумия так доведет. Я не знаю, что я с ним сделаю… — Эй-эй, Микаэлла, — Джонсон весомо положил ей руку на плечо. — Успокойся. Сейчас Соласа рядом нет, а пустые угрозы делу не помогут. Эван неотрывно на радио, пытается выцепить их разговоры — мы узнаем, если они захотят напасть. — Брось, Джонсон, — Майкл дернула плечом, чтобы сбросить руку наемника. — Я умерла из-за действий Соласа — именно он выдал чертов Якорь Корифею. Если б не его уродское желание «вернуть своему народу былую славу» — Корифей не получил бы Сферу. Я бы не умерла тогда в Тени. Хоук тоже… Сука, мы не были бы привязаны жизнью к магии крови Героя Ферелдена, — она пристально посмотрела на Малькольма. — Слушай, Джонсон, я мертва. Если с Эародом что-то случится — я просто упаду. Не будет никаких прощальных речей, не будет последнего слова — мое сердце остановится и я упаду трупом. А если Эарод умрет, я сомневаюсь, что вы сможете найти мага такой же невероятной силы, который сможет использовать магию крови так же безопасно, как и он. Так о чем это я? Это. Из-за. Соласа, — членораздельно произнесла она. — Я привяжу его «Элвен Глори» к ракете, засуну ее настолько глубоко в его жопу, что из горла торчать будет, а затем отправлю покорять Луну. Пусть там возвышается, уебок, блять! — Тише, — когда-то Варрик в шутку сравнил Лелиану со смертью — сестра Соловей появилась совершенно неслышно. — Как Дэамор? — Вроде в норме. Слушай, Лелиана, когда мы пересечем Долы? Лавеллан не может здесь находиться. — Долы — это тебе не город или поле, — с совершенно каменным лицом ответила тайный канцлер. — Это большое пространство, огромная, некогда величайшая страна Тедаса. И это территория нашего врага… — Меньше пафоса, сестра Соловей, — прервал ее Малькольм. — Мы поняли: километров много, идем медленно, чтобы не издавать шума. Лелиана, все так же не меняясь в лице, пристально всмотрелась в лицо Джонсона. Тот, пожевывая фильтр сигареты, встретил ее взгляд с родным ему похуизмом. Полли лишь удержалась, чтобы не вмазать ладонью себе по лбу. — Да, Вы правы, Джонсон, — наконец произнесла Соловей, и вновь перевела взор на Микаэллу. — По приблизительным расчетам у нас уйдет дня четыре, это если не произойдет непредвиденных ситуаций. Я очень хочу, чтобы ты следила вместе с Клэром за состоянием Инквизитора — его благополучие превыше всего. И все — Лелиана скрылась в тумане. — Какая женщина, — хмыкнул Малькольм, бросая окурок в траву и придавливая его носком. — Да, шикарная, — Полли закатила глаза. — Член откусит и не подавится. А что, Кассандра уже не в твоем вкусе? — О-о-о, леди Пентагаст, — мечтательно протянул мужчина. — Если б не военное положение, обязательно бы пригласил бы ее куда-нибудь… Куда на Тедасе ходят на свидания? — Это тебе лучше у Жозефины спросить, — Микаэлла не смогла сдержать ухмылки. — Она бы вам такое свидание забабахала, век не забыл бы… Хотя я знаю, что, кажется, Кассандра любит стихи. Малькольм расхохотался. — Из меня такой же поэт, как из Лорана — Гордон Рамзи, — тот вытер невидимую слезу. — Но возьму на заметку, ага. Джонсон прищурился и глубоко втянул носом воздух. — Чуешь? Микаэлла повторила его действие — тонкий запах жженой травы. — Хм… Траву кто-то подпалил? Малькольм глянул под ноги подруги и его глаза округлились. Тяжелый удар кулаком в грудь — Полли отбросило назад. Она видела, как по инерции сделавший шаг Джонсон наступает туда, где стояла она — огненный символ взорвался, силуэт наемника растворился в огромном столбе пламени. Это место в Тени Лавеллан знал слишком хорошо — последние дни, как бы он не противился, его забрасывало сюда. Отголосок древней истории, сейчас лишь руины: вот здесь был сад, вот здесь — фонтан, вот здесь — роскошный дворец, оплетенный виноградом. Но сейчас, даже в Тени — лишь руины. Лишь воспоминание о славе эльфов. Не понятно, что притягивало его сюда — то ли собственные мысли, от которых он старался отгородиться, то ли умиротворение, источенное этим местом. То ли чья-то воля. Раньше здесь не было никого — ни страхов, ни духов, ни демонов, Дэамор всегда оказывался среди руин один, видя в отражении застоявшейся воды видения прошлого. Сейчас рядом с фонтаном он был не один. — Aneth ara. Лавеллан взглянул в глаза Соласа, стараясь увидеть там отголоски бывшей дружбы, но… видел там лишь Ужасного Волка. — Оставь меня в покое, — голова резко наполнилась тяжелой пустотой, ноги подкашивались, и эльфу пришлось опереться об уцелевший кусок стены, чтобы устоять. — Ошибка за ошибкой, — Фен’Харел покачал головой, будто отчитывал перед собой нерадивого ребенка. — Ты совершаешь их. Когда там, рядом с элувианом, я забрал Якорь, я действительно, на мгновение, поверил, что ты можешь помешать мне. Теперь я вижу, что ты лишь… эхо себя самого, — он обвел взглядом местность. — Как эти руины. Лавеллан молча осел на колени, все еще опираясь о стену. А что говорить, Солас был прав. Как всегда, он был прав. — Встань, Инквизитор, — Солас положил руку на затылок Дэамору и поднял его лицо на себя, глаза в глаза. — Ты был Вестником Андрасте, ты сам стал верить в этом. Что изменилось? Стань герольдом Фен’Харела, истинного бога, иди за мной, под моими знаменами! Что изменилось, Дэамор? — Ты стал другим, — эльф сам поразился, с какой желчью в голосе он это сказал. — Я верил тебе. Шел с тобой плечом к плечу. Ты больше не тот, кого я называл другом. Солас, маг-отступник, которому не плевать на остальных… Он шел на все, ради друзей-духов, он противился усмирению, он видел в каждом отмеченном Тенью личность. — Как же ты не понимаешь! — Ужасный Волк сорвался на крик — он разозлился. — Почему ты отказываешься понимать?! То, что ты видел, то, что я делал, я делал исключительно, чтобы быть рядом! Хватит смотреть в прорези маски, Дэамор! Лавеллан не сводил взгляда с него. Не Солас. Враг. — Ты сдохнешь, как дворовая шавка, — с презрением выплюнул Лавеллан. — Я прослежу, не беспокойся. От этих слов Фен’Харел отшатнулся от эльфа, будто громом пораженный, в его глаза зеленым пламенем загорелась злоба и ярость. — Ты будешь моим, Дэамор Лавеллан. По своей воле, — его руки охватил огонь Завесы, сколько раз его видел Инквизитор и ни разу со стороны, — или против нее. Эльф не успел испугаться, шевельнуться или что-то сделать. Солас тоже. Земля вокруг вскипела, изрыгая из огромных трещин темно-красную густую жижу, разъедающую нос металлом — будто по самой сути Тени резанули огромным ножом. Два толстых, иззубренных лезвия пронзили руки Ужасного Волка, не давая ему использовать силу Завесы, вырывая из его горла громкий, нечеловеческий крик. — Дэамор, проснись! Седовласый эльф в красной мантии одним прыжком перемахнул через Инквизитора и четким, поставленным ударом храмовника, вонзил посох, покрытый красными кристаллами лириума, ровно в грудь Соласа. «А смысл…» — мелькнула мысль у Лавеллана. — Твои друзья погибают! — крикнул эльф через плечо, сдерживая магию и ярость Ужасного Волка. — Проснись! Дэамор распахнул глаза, пахло гарью, разносились крики и звон оружия. Снаружи гремела битва.