Недостаточно быть друг другу предназначенными. Надобно нечто большее.
— … Так вот, поймали они эту девчонку в лесу, — глубокий голос Лето отражался от стен крепости, — притащили за волосы к вдове барона. Зрелище по описанию псаря страшное: ободранная, грязная, обритая. Уговаривали бедолагу, уговаривали, а она ни в какую! Матильда, сидящая среди ведьмаков в обеденном зале, молча жевала пищу, слушала рассказы Лето и изо всех сил старалась не смотреть на Геральта, который, в свою очередь, вел себя как обычно. Он сидел расслабленно, закинув ногу на ногу, с доброй ухмылкой поглядывая на друга. Обычный день, наверное, даже лучше, чем был когда-либо. Как будто выиграл в гвинт пару загорелых зерриканок. Это ещё больше задевало и обижало девушку. — А дальше-то что? — с искренним любопытством спросил Эскель, прихлёбывая из кубка. — Да нихрена! — хохотнул Лето. — Эти свинопасы потом подумали, что если с ней пожёстче, она тут же согласится. Хотя, чтобы боль не терпеть, на что только не согласишься. Напялили они на неё раскалённые туфли и заставили танцевать. После пары часов пыток девушка согласилась. Вроде, на следующий день свадьбу назначили. Жаль, что они не знали, что девица-красавица после заката становится немножечко некрасивой и чуточку бруксой. — Лето хлопнул медвежьей ладонью по столу, отчего посуда на столе пошатнулась и звонко брякнула. — Перебила все поместье. — А ты тут причём? — тихо спросила Матильда. — Меня потом сын убитого повара нанял, эту бестию найти. — здоровяк шумно вдохнул через нос. — Так что я, батюшка, меценат. Ну, а что до тебя, мелочь? — Лето посмотрел из-под морщинистого лба на Матильду, которая уже одной ногой перелезла через лавку, собираясь уходить. Матильда вернулась на место, остро ощутив, как взгляд каждого из ведьмаков был обращен на неё в ожидании. Она легонько, абсолютно незаметно ухмыльнулась и, окинув мимолётным взглядом присутствующих, чуть задрав подбородок, смело посмотрела на Лето и переспросила: — А что до меня? — её не особо-то выразительная бровь вопросительно поползла вверх. — Что ты можешь? — Лето откинулся от стола на спинку сиденья и, смачно отгрызая кусок мяса от кости, задрал подбородок и посмотрел в разномастные глаза девки. Это было невербальное соревнование в самоуверенности, каждый из них это прекрасно понимал и был готов поиграть в эту странную, безусловно детскую игру, ибо каждый из этих двоих обладал даром полной непрошибаемости. Матильда отобрала кубок у сидящего по левую руку от неё Эскеля, на что тот, прекрасно осознавая весь идиотизм ситуации, вопросительно зыркнул на Геральта. Матильда, до того алкоголь не пившая, шумно, разгульно и как-то по-портовому, что ли, как заправский разбойник, отхлебнула из сосуда крепкого вина, молясь о том, чтобы не поперхнуться и не опозориться пред новым знакомым. — Неплохо держу в руках меч, — Матильда поморщилась, игнорируя суровый взгляд Геральта, — могу есть, спать, гузно чесать. Ещё жаловаться и огрызаться. Весьма исправно плачу. — Я про мутации, — Лето указал пальцем на её глаз. — Рефлексы чуть лучше… — она задумчивым взглядом обвела потолок и начала загибать пальцы. — Элементарная боевая магия. Бесплодна, как кернун. Хотя, может, могу яйца откладывать. Не знаю. Не пробовала. Лето как-то грустно хохотнул и, грузно встав из-за стола, пробурчал: — Не хочешь попрактиковать свои умения не на деревянных беззащитных манекенах, а на большаке? После некоторых давних обстоятельств монстры весьма и весьма оживились. Ведьмаки сейчас хоть и не так востребованы, как во времена их создания, но всё же… Лето и сам не понимал, действительно ли он хочет, чтобы Матильда вышла на большую дорогу вместе с ним, или просто, поддавшись игровому азарту, решил взять наглую девку на слабо. Он неоднократно видел этот ироничный и тяжелый взгляд с прищуром. Ему доводилось уже видеть ту силу, правда, пока что не покалеченной нажитой мудростью, в глазах ведьмака. Других глазах. В глазах своего теперь уже доброго друга. — Ведьмаки здесь вовсе не беззащитны и могут ответить мечом, — ответила Матильда. Она хотела было продолжить, но её перебил спокойный, холодный, как дыхание гончей Дикой охоты, голос. — Нет, — сказал Геральт, — ей еще рано. — Не тебе решать, — сквозь зубы процедила девушка, стараясь не смотреть на ведьмаков. — И мне в том числе, — парировал Геральт, глядя злобно прямо перед собой. — Ты не готова ни физически, ни морально. Ты ещё не контролируешь собственные эмоции, куда уж тебе дозволять контролировать жизнь. Матильда взбрыкнула, соскочила, сорвала с волос головную плетёную повязку и закричала: — Да как ты смеешь, amadan*! — она швырнула тряпку в мужчину. Она сцепила зубы до скрежета, изо всех сил стараясь не подтверждать слова Геральта. — Да нихуя ты не знаешь, Геральт из Ривии. Она собиралась уж было уйти, но Ламберт, сидевший всё это время молча, внимательно посмотрел кошачьими глазами сперва на Матильду, затем на Геральта, а затем снова на Матильду. — Он хотел сказать, что слишком уж норов у тебя крут, luned*, — лицо его было грустным, задумчивым и уставшим. — Тебе решать, Матильда… — продолжил он почти шёпотом, отчего Матильда почувствовала себя предателем, — но я против. — Как бы это иронично ни звучало, Геральт, — флегматично сказал Лето, — но люди, способные на большие деяния, рождаются далеко не великими. Вы привели её сюда и обучали. Для чего? Запереть её, как цесарку, и ждать, пока из атаманши получится добрая кухарка? Посмотри внимательно ей в глаза, Геральт из Ривии, и ты, Ламберт, посмотри, — он театрально развел руками. — Разве не видно, какая буря в них плещется? Вы не сможете вечно держать её в заточении и ждать, что бедовая по своей природе девица скажет вам «спасибо» за то, что вы, — он тыкнул пальцем на ведьмаков, — поддерживая в ней дух свободы, дозволяли ей быть, ощущать себя ведьмаком, оставили гнить в развалившимся замке, словно проклятую, и квохочете над ней, как курицы. Таково её бремя, — уже тише сказал Лето.***
— Ты действительно хочешь уйти? — Кейра легкой поступью вошла в комнату девушки. — Ламберт сказал мне, — она нежно посмотрела на спину сидящей у окна девушки, а затем, едва слышно, по-девичьи хохотнув, добавила, — кажется, Весемир в ярости… — Хочу, — прошептала Матильда, облизнув пересохшие губы, — действительно хочу. Не потому, что, — она замерла и прерывисто вздохнула, — хочу убежать от вас, просто… — Ещё недавно ты была совсем маленькая, — прервала её Кейра, прекрасно всё понимая, — а теперь ты уже девушка, — чародейка провела изящной ладонью по волосам Матильды. — Хотя, внутри всё та же беда… Если уж и отправишься, прими это. Тиль почувствовала, как холодный металл коснулся кожи. Волчья морда со свирепым оскалом сверкнула в отражении стекла. Чародейка соединила звенья цепи и прошептала: — Подарок… — Чей? — взволнованно спросила девушка, с трепетом прикасаясь к медальону. Кейра не ответила на вопрос, потому как её просили на него не отвечать. Она лишь улыбнулась и уверенно проговорила: — Теперь все будут видеть, где твой дом, Тиль.***
Тиль, сидя верхом на вороной кобыле, обернулась, дабы в последний раз, перед дорогой приключений и кровопролитных битв, взглянуть на свою семью. Она не обращала внимания на сурового спутника, а лишь прокручивала в голове завещание ведьмаков, словно мантру. «Помни кто ты есть, где твой дом и думай, чьей кровью собираешься окропить свой клинок».