Дело не в том, что ты терпишь страдания. Дело в том, как ты их терпишь.
— Ты всегда ведёшь себя как маленький ребенок? — ухмыльнулся Асгрим, не отрывая взгляда от точильного камня. Скрежет металла о камень разносился по пустому двору. Матильда посмотрела на восходящее солнце и улыбнулась. — Что я опять сделала не так? — мягко спросила она. Создавать конфликт не хотелось. Её потенциальная цель покинула город, а потому пребывание мужчины в её доме затянулось. Асгрим обычно уходил утром, а приходил вечером. Вначале девушка закрывала двери на засов, но парень то и дело забирался в окно, подтверждая неизбежность временного присутствия. Матильда спрашивала, куда он уходит, на что тот отвечал тем, что у него есть жизнь помимо неё и госпожи Омерты. Матильда заговорила о семье, на что мужчина сказал, что он такой же сорняк, как и она. Дальнейших расспросов парень старательно избегал. — В том-то и дело, что ничего, — флегматично ответил парень, — Это и пугает. Не люблю непредсказуемость. Он наконец-то посмотрел на девушку. Она была облачена в длинную шубу, отороченную серым мехом, из-под которого виднелся подол светлого платья, волосы были заплетены в косу, а на щеках её играл лёгкий румянец. В целом, картина была довольно милая, чего Асгрим не мог не отметить. В таком виде Матильда была похожа на Омерту, правда, отличие всё-таки было. Лицо живого человека, а не каменной статуи. Он не заметил, что таращится на Тиль дольше положенного. — Ты себе сейчас палец отрежешь, — Матильда указала на лезвие топора, что затачивал парень, и мысленно улыбнулась. Он быстро осёкся, а его лицо стало безразличным. Взгляд вернулся к камню. — Ты все остальные вещи испачкала? Впервые вижу тебя в платье. — Нет, — грубо ответила Тиль, — Это я для тебя старалась. Едва она набрала в лёгкие воздуха, чтобы сказать пару колкостей, Асгрим, проигнорировав грубость, тихо добавил: — Красивая… — Что? — непонимающе переспросила девушка. Асгрим устало вздохнул и, отложив нож, повернулся к Тиль всем корпусом. — Я говорю, ты кра-си-вая, — по слогам, громко проговорил он. — Тебе идёт платье. Мне нравится, как ты выглядишь. В платье ты хороша, понимаешь? — пояснял он так, будто ей 5 лет. − Понимаю, — в голосе слышалось сомнение. — Пойду переоденусь. — Тиль! — воскликнул Асгрим, привлекая внимание девушки. — Я пошутил. Ты похожа на торговку рыбой. Матильда слегка улыбнулась, а затем, подойдя ближе, с вызовом посмотрела на Агрима. Её злило всё. Его присутствие, его контроль. Она мечтала стереть ухмылку с его лица. Скинуть его маску самоуверенности и растоптать её в грязи. Он напоминал ей курицу, что перелетала жердь, только в моменты полёта чувствуя своё превосходство. — Уверен? — твердо спросила она. За долю секунды девушка выкинула вперёд руку с растопыренными пальцами — Аксий. — Скажи, что я красивая, — её голос в его голове разносился тяжёлым гулом. — Скажи… Асгрим старался сопротивляться, но его сознание мутнело с каждой минутой всё сильнее и сильнее. Всё вокруг него было похоже на сон. Его уста, против его воли, разомкнулись. — Ты безумно красивая, — промямлил он. Матильда непринуждённо засмеялась. — А теперь скажи: «Я хожу под себя» — она едва сдерживала усмешку, видя, как сильна мощь Аксия. — Я хожу… — начал Асгрим. Если Матильда была зла, то парень был зол ещё больше. Чувство потери контроля так осточертело молодому человеку, что он всей душой, всем своим сердцем был готов уничтожить всё вокруг себя, жечь огнём, рубить мечом всё, что сковывало его сознание. В такие моменты принятие неизбежного уходило. Появлялась только ярость. Если бы не рефлексы Матильды, она вряд ли бы уклонилась от топора, что был в руках у Асгрима. Справившись с чарами, он мгновенно вскочил с места, занося топор. Она увернулась, схватила ближайшее оружие и в прыжке выбила топор из его рук. — Не смей так делать! — прорычал он. — Не смей! — Асгрим толкнул её в плечо, отчего Матильда растерялась. — Вы считаете, что можете управлять всем, чем захотите?! Вам наплевать на желание, на волю простых людей! Вы уничтожаете нас, не считаетесь с нами! — он кричал так, что слюна летела изо рта. — И таким, как я, нет числа! С чего ты, ведьмачка и хозяйская дочка, вдруг решила, что можешь использовать меня, как тебе заблагорассудится?! — Асгрим, — шёпотом проронила Матильда, и сделала шаг ему навстречу, — Я ведь просто пошутила… — она видела, как на глаза парня наворачиваются слёзы. — Я ошибся лишь однажды, Матильда, — его голос сорвался на одержимый шёпот. — И вот уже десять лет расплачиваюсь за это! Матильда подкралась к нему, аккуратно, легкой поступью. Её руки невесомо легли на его широкие плечи, и она почувствовала, как Асгрим дрожит. Парень, который всегда держался гордо и величаво, трясся в объятьях хрупкой ведьмачки. — Что случилось? — тихо спросила она. Асгрим взял себя в руки. Он перестал дрожать, отстранился, а его лицо вновь стало непроницаемым. Только во взгляде проскакивала лёгкая горечь. — Почему ты работаешь на Омерту? — продолжила Тиль. — Омерта даёт работу, Матильда, — отстранённо произнес он, — И разве ты не видишь, сколько людей служит в её поместье? — Но никто из них не таскается за мной. И никто из них не орёт о свободе воли. — отбила Тиль. Асгрим отмахнулся. — Я такой же, как и остальные, — она почувствовала нотку фальши в его словах. Асгрим неестественно выпрямился, а затем его ладонь коснулась плеча, будто оно доставляло дискомфорт. Он поднял глаза в небо и задумался.***
Лучи восходящего солнца едва пробивались сквозь густые кроны вековых сосен. Обитатели большого бревенчатого дома всё ещё спали. Даже лошади, что вот-вот должны были быть отправлены заботливым конюхом на пастбище, дремали. В бору было спокойно. Где-то вдалеке разносилось пение птиц. Ограда при большом поместье освящалась огромным костром, заботливо собранным из сухих поленьев. Не более чем через полчаса уйдёт утренняя прохлада, а на смену ей придёт жаркий летний день. Луч солнца ласково коснулся лица спящей женщины. Она приоткрыла глаза и с любовью посмотрела на маленького ребёнка, что безмятежно посапывал рядом. Она не сразу обратила внимание на хлёсткий лязг стали, доносящийся недалеко от окна её спальни — настолько ей был привычен этот звук. Босая, она вышла на крыльцо и, поёжившись от холода, посмотрела вдаль. — Держи удар, — на весь двор раздавался суровый мужской голос. — Асгрим! — прокричал он, — не смей зажиматься! Женщину охватило волнение. Ей ужасно не нравилось то, что происходит. Сегодня её муж разошелся пуще обычного. Но возразить она не могла. Она лишь стояла и смотрела, как двое её сыновей, Асгрим и Кай, нещадно бьются, а их отец Кьел лишь подбадривает их, разжигая огонь соперничества. Кай, что был на два года старше Асгрима, был похож на отца не только лицом, но и силой. Кьел всегда говорил, что его старшего сына даровал им сами боги, и что именно Кьел, в отличие от остальных четверых детей, должен был стать самым прославленным воином на Скеллиге. Дрался Кай, не жалея сил, не осознавая, какую боль он причиняет младшему брату. Асгрим же, худощавый мальчишка, скорее склонный к познанию, зачастую лишь оборонялся, и очень редко наносил удары сам. Несмотря на безграничную любовь Кьела к Каю, справедливости ради, стоило отметить, что и спрашивал он со старшего сына больше. Кьел не брезговал браться за кнут, если Кай вёл себя плохо или не старался на обучении. Асгрим же чувствовал себя в своей семье лишним. Он привык к разочарованному взгляду отца. Единственной отдушиной была мама, которая залечивала синяки травяной пастой и вечерами подбадривала сына втайне от отца. — Асгрим, если ты не будешь сопротивляться, то Кай ничему не научится! — прорычал Кьел, глядя на взмокшего мальчика. — Кай, не смей его жалеть! На Скеллиге нужны воины, а не сопляки, что прячутся за юбкой матери! Последняя фраза была скорее адресована жене. Асгрим умоляюще посмотрел на запыхавшегося брата, одними губами прошептал: «Не надо»... Но Кай даже не думал останавливаться. Тут же мальчик получил удар по лицу, отчего его губа лопнула, а сам Асгрим упал, почувствовав вкус крови во рту. Он знал, что если сейчас же не поднимется, накажут и его, и Кая. — Поднимайся, — голос брата раздавался гулом в ушах. Тяжёлое дыхание Асгрима перебивало все сторонние звуки. Он не слышал, как мать, не выдержав, выбежала босиком на песок, пытаясь остановить разозлённого Кьела, который твёрдым шагом отправился поднять сына. Сознание вернулось лишь тогда, когда отец схватил его за шиворот и, словно маленького котёнка, оторвал от земли. Асгрим вскрикнул — не то от боли, не то от страха. — Прекрати, Кьел! — взмолилась мать. Асгрим затуманенным взглядом увидел безразличного к происходящему Кая. Кьел отшвырнул Асгрима и, крикнув что-то матери, оттолкнул её, отчего она упала на землю, испачкав белоснежную сорочку. — Не надо, отец! — Асгрим схватил меч, желая защитить мать, и кинулся на отца, но тот одним движением руки выбил оружие из рук сына. Следующее движение отца было ударом в висок мальчика. Последнее, что увидел Асгрим, — отец волочёт мать по земле в сторону дома. — Вставай, Асгрим, — ломающийся голос брата донёсся до его ушей. Он чувствовал, как сильные руки старшего трясут его за плечи. — Вставай. — Уйди! — Асгрим чувствовал, как кружится голова, но всё-таки встал, попятился от брата и, вытерев кровь краем рубахи, с ненавистью посмотрел на Кая. — Я же умолял тебя меня не бить! — высокий голос сорвался. — Если бы я не стал, отец бы меня наказал, — процедил Кай. Асгриму стало обидно, как никогда. Он не единожды получал наказание вместо своего брата. Как-то раз они играли на стоге сена. Кай, укравший трубку с табаком у конюха, решил покурить втайне от отца, и именно от его неловкого движения стог загорелся. Выпороли солёными прутьями только Асгрима, потому что Кай отказался признавать свою вину. Кая наказывали, только если он не старался на тренировках. Асгрима наказывали всегда. Мальчику было больно осознавать, что отец любит его братьев и сестёр сильнее, чем его. Он завидовал им. Он завидовал брату, ему казалось, что Каю за любые достижения достаётся больше любви, в то время как самому Асгриму доставались только тумаки. Мать всегда говорила, что так отец закаляет его характер, однако мальчик прекрасно видел, что мать сама не верила своим словам. Кьел неизменно повторял, что боль закаляет характер. — Не нужно вести себя, как слюнтяй, нужно стараться, — слова Кая были для Асгрима как пощёчины. — Отец прав, мать тебя избаловала. — Я и стараюсь! — терпение Асгрима лопнуло, — Но ты старше меня, сильнее меня! Как я должен тебя одолеть? Думаешь, я жду не дождусь, покуда отец меня плетьми отходит?! Пошёл ты нахрен, Кай! — Асгрим плюнул кровавой слюной под ноги брата, пренебрежительно процедил: — Ненавижу тебя! Мальчик, едва сдерживая слёзы, выбежал со двора, стараясь не обращать внимания на крики матери и рыдания сестёр. Ему впервые было не жаль свою мать, ведь она позволяла Кьелу так с ним обращаться, а значит — и не любила. Добежав до пруда, он внезапно остановился и, не сдерживаясь, зарыдал от боли и обиды. Сорвав лист лопуха, он размазал кровь по лицу. Никаких мыслей в его голове не было. Только отзвуки сердцебиения. Лишь пару секунд спустя до его ушей долетело сладкое пение. Высокий, чистый, словно горный ручеёк, напев сложился в знакомую Асгриму колыбельную песенку.Баю, баюшки, баю, Живёт мужик на краю; Он не беден, не богат, Полна комната ребят, Полна комната ребят, Все по лавочкам сидят, Кашу с маслицем едят...
Асгрим подумал, что в пруду завелась русалка. Не справившись с любопытством, мальчик выглянул из-за дерева. На траве сидела белокурая девушка. Её тонкие пальцы аккуратно сплетали листья папоротника в венок. На юбке её белоснежного платья лежали яркие полевые цветы, а пальчики ног подрагивали в такт песенке. — Не прячься, я тебя вижу, — девушка подняла взгляд, в её голубых глазах тут же блеснули рассветные лучи. — Я Омерта. А как тебя зовут? — Асгрим, — прошептал мальчик. — Асгрим, — словно пробуя слово на вкус, проговорила Омерта. — Маска богов… Иди сюда, — она плавным движением руки поманила мальчика к себе. — Гюнтер! — выкрикнула она в глубь леса. — У нас гости! Насвистывая мелодию, из леса показался мужчина на порядок старше девушки. В руках у него была копна трав. Он подошёл ближе к ним, присел на корточки, и нежно, кончиками пальцев, коснулся лица девушки. Затем посмотрел на Асгрима, проговорил: — У тебя на лице кровь, юноша. Кто тебя обидел? — не успел он договорить, как раны Асгрима тут же затянулись. Боль ушла. — Не обманывай. Губы мальчика затряслись — неумелая попытка сдержать слёзы. Не выдержав, он свернулся калачиком у ног Омерты и зарыдал. Сквозь всхлипы он поведал обо всём, что происходило в его семье, а успокоился лишь тогда, когда рука Омерты коснулась его спины. — Я хочу, чтобы они исчезли из моей жизни, — на исходе сил прошептал мальчик. — А на что ты готов ради исполнения своего желания? — вкрадчиво поинтересовался Гюнтер. — На всё… — прошептал Асгрим, и уснул сладким сном. Вечером Асгрим узнал, что его жилище сгорело вместе со всей семьёй. Люди говорили, что виновата коптильная печь в сарае. От сарая огонь быстро перекинулся на деревянную хату. Сосновый сруб развалился, похоронив под собой всех обитателей дома. После встречи со странной парой на плече Асгрима остался только ожог странной формы.***
— Так скажешь ты мне или нет? — Матильда упрямо преследовала Асгрима, который твёрдой походкой удалялся всё дальше от дома. — Я хочу знать! — она отлично понимала, что что-то не так Асгрим остановился и тяжело вздохнул. Не поворачиваясь, он процедил: — Какая же ты упрямая, наглая и избалованная... Хочешь знать?! — он повернулся к ней лицом и резкими движениями приблизился к Тиль почти вплотную. — А на что ты готова ради исполнения своего желания?! — На… — не успела договорить Матильда. Он коснулся подбородка Матильды, властно дёрнул к себе и поцеловал. Девушка почувствовала, как горячие губы Асгрима накрыли её губы. От неожиданности у неё перехватило дыхание. Впервые Асгрим оказался так близко к Тиль. Матильда вдруг ощутила терпкий запах его тела. Он пах лесной поляной, свежевспаханной землёй, а тепло, которое он излучал, успокаивало и снимало испуг, который заставил девушку оцепенеть. — Что ты… — Пожалуйста, замолчи, — он сказал это тихо, почти нежно. Руки Асгрима обвили талию Матильды и притянули девушку ближе. Губы девушки разомкнулись, давая согласие на продолжение. Теперь поцелуй стал более требовательным. Ноги девушки стали ватными, по телу пробежали мурашки, а голова слегка закружилась. Из-за удовольствия от близости девушка закрыла глаза. Асгрим схватил Матильду за волосы и сжал их на затылке, пока его вторая рука нежно поглаживала её бёдра. Затем Асгрим отстранился, посмотрел в глаза шокированной Матильде и строго сказал: — Будь осторожна со своими желаниями, — голос мужчины был угрожающим и тревожным, — Они имеют свойство извращаться. И ты даже не заметишь, ведьмачка, как твоя жизнь, из-за амбиций, зависти, детских комплексов и дьявол знает чего ещё, превратится в пепелище. Так и останешься горевать на обломках своей жизни, с потерянным лицом и про****ной свободой, не зная, как жить дальше. — Асгрим, — набатом прозвучал голос со стороны, — Разведка доложила, что цель вернулась. Асгрим убрал руку от лица девушки и поблагодарил мужчину. — Собирайся, милая госпожа, — спокойно и тихо произнес мужчина, — Больше тянуть не стоит. — Почему ты это сделал? — промямлила Тиль. — Поцеловал меня… Асгрим как-то по-доброму усмехнулся. — Потому что захотел. Он ушёл в дом, а Матильда так и осталась стоять посреди заснеженного двора. Кончиками пальцев она коснулась припухших губ, пытаясь запомнить свой первый в жизни поцелуй.***
Геральт прибыл в Раннвейг ближе к ночи. Рыбацкая деревушка, окружённая морем и скалами была точно такой же, какой ее запомнил ведьмак. Он зашёл в небольшой трактир, расспросил о Матильде, но местные рыбаки либо молчали, либо отрицательно качали головами. Подсказать Геральту смог только старый знакомый Лотар, считавший себя должным ведьмаку за спасение старшего отпрыска. Он рассказал о госпоже, что жила в крепости вдалеке от деревни, прямо на скалах. Рассказал и о странной девушке, поселившейся не так давно в доме покойного воеводы. Девушка, по его словам, ни с кем не контактировала, а видели её лишь в корчме, за покупкой еды и выпивки. Как оказалось, заказов она никогда у местных не брала, потому как такой необходимости не было, ведь все проблемы решала госпожа из крепости. Едва дождавшись окончания рассказа и отказавшись от выпивки, Геральт тут же побежал к указанному дому. От волнения ведьмак забыл о лошади и мечах, которые оставил в доме давнего знакомого. Он не обратил внимания на голос Лето, который просил его остановиться, переждать ночь и отдохнуть после долгого пути. Он спешил к своей Матильде, а подгонял его страх. Сейчас ведьмак понял, что больше всего на свете хочет увидеть девушку. Он не знал, что будет, когда его желание исполнится. Не знал, как отреагирует сама Матильда. Сейчас его вела не только жажда успокоения, в которой Геральт убеждал себя всю дорогу от Каэр Морхена до Скеллиге, но и жажда ощутить её кожу, коснуться её волос и услышать её голос. Давно Геральт не хотел так проявить эмоции, которые до этого держал в узде. И ему было безразличны любые последствия, которые ждали его после этой долгожданной встречи. В эту минуту он перестал страдать от угрызений совести и бессилия.