Кто вы, командир Пиксис?

      Удостоверившись, что его солдаты будут сыты и обустроены, Дот Пиксис решил, что вот теперь можно вздохнуть спокойно и развлечься, наконец, в очередной раз, пытаясь проиграть партию этому увальню Балто.       — Ну что, друг, я выполнил свое обещание, — осклабился тот, — теперь изволь к шахматному столу. Как же мне не терпится проверить, научился ли ты чему-нибудь с нашей последней встречи! Это ведь было так давно!       — Не так уж и давно, Балто, — ответил офицер, чинно шествуя за вельможей по переходам замка. — Это было в день падения Троста. И, боюсь, с тех пор у меня не было времени заняться шахматами, чтобы действительно чем-то удивить тебя.       — Тем более, ты должен радоваться, что я не забываю тратить свое время на твое обучение, — вельможа приосанился, — хоть ты и не так способен, как бы мне хотелось. За время их отсутствия в зале ничего не изменилось, разве что кто-то убрал упавшие на пол подушки, да бутылок на столе стало куда больше. Полных, что характерно. Заметив это, а так же отсутствие сколько-нибудь серьезной закуски, Анка, улучив момент, шепнула командиру:       — Сэр Пиксис, не забывайте, что здесь ваши солдаты, ради святых Стен, не пейте много.       — Что бы ни случилось, а в тебе я могу быть уверен Анка, — командующий улыбнулся очень тепло, так что в золотистых глазах заиграли веселые искорки, — ты всегда будешь блюсти мой престиж. Что бы я без тебя делал. Обещаю, что постараюсь не увлекаться.       Девушка смущенно улыбнулась в ответ, как бы радуясь похвале. На самом деле ее радовал тот факт, что, под шумок, удалось незаметно вытащить фляжку из кармана командира.       О них с Густавом тоже не забыли: двое слуг принесли раскладной столик, на котором тут же появились вино и закуска. Не такие изысканные, как на столе вельможи, но, все же, не солдатский паек. Поэтому адъютанты поспешили отдать должное ужину.       — Что же, Дот, давай начнем, — Балто уже устроился на своих подушках и всем видом показывал нетерпение. — Мои, как обычно белые.       — Как будет угодно, — коротко ответил офицер, занятый откупориванием очередной бутылки вина, чтобы наполнить кубки. Ему было не впервой играть черными — так было даже легче проигрывать.       — За здоровье гостеприимного хозяина, то есть за мое! — провозгласил придворный, и приложился к кубку, двигая вперед белую пешку.       «Он всегда начинает с этой пешки. Как он предсказуем», — подумал Пиксис, ответно двигая фигурку. Попутно он прихватил с блюда бутерброд с какой-то рыбой и понял, что Балто так и не научился разбираться в выпивке, ибо закуска к замечательному вину явно не подходила.       Благодаря предсказуемости партнера, командующий легко проиграл первые две партии, поскольку точно знал, какие ошибки надо совершить, чтобы угодить капризному вельможе. В глубине души, Дот Пиксис даже был благодарен бывшему другу юности за эту внезапную тревогу, которая не только позволила провести внезапные учения в Гермине, но и дала возможность отвлечься от рутины.       Да-да, учения, теперь официальная версия была такой, а лорду Балто отводилась в ней роль инициатора. Это было необходимо, чтобы поддержать авторитет вельможи не только среди солдат гарнизона, но прежде всего, среди мирных жителей, которые теперь не станут проклинать взбалмошного лорда за несколько нервных часов. А значит, не станут проклинать и Короля за то, что держит таких придворных.       При всем этом, лорд, как обычно, не имел ни малейшего отношения к придумыванию оправданий — он полагал, что его богатство и положение позволяют ему еще не такие причуды. Глядя на него, Пиксис так и не мог понять, что же так изменило этого человека, бывшего некогда всеобщим любимцем и дамским угодником. Жизнь? Богатство? Что еще? Пожалуй, стоит спросить.       За этими раздумьями, офицер отвлекся от ситуации на доске, а когда вновь обратил к ней взор, понял, что на этот раз должно произойти чудо, чтобы ему удалось проиграть — так бездарно Балто еще никогда фигуры не располагал. Надо было что-то делать, потому что каждый ход грозил стать последним. Недолго думая, Пиксис поднял бокал за здоровье своего соперника, и опрокинул содержимое совсем не маленького бокала себе в глотку. Как и следовало ожидать, красноты на его лице от этого добавилось. Воспользовавшись этим, офицер сделал вид, что захмелел и, как бы случайно, смахнул несколько фигур с доски, возвращая на стол кубок.       — Дот, что ты творишь? — удивленно воскликнул вельможа. — Я еще никогда не видел, чтобы ты был настолько пьян!       — Что поделать, друг, — Пиксис позволил языку немного заплетаться, — усталость от скачки, видимо, сказывается на моем состоянии. Похоже, что эту партию я проиграл.       — Да, тут ты прав, — лорд Балто указал лакею, чтобы тот собрал фигуры, — засчитываю тебе поражение, хоть у тебя и был мизерный шанс обыграть меня, наконец-то. Впредь тебе будет наука, друг мой. А сейчас, прежде чем мы продолжим, не хочешь ли пройтись по саду — мне будет полезно размять ноги, а ты немного протрезвеешь и не будешь больше ронять фигуры.       — Неплохая мысль, — поддержал командующий, которому действительно надоело сидеть в душном зале.       Следуя за своим вельможным приятелем, Дот Пиксис понял, что за все эти годы, что приходилось гостить здесь, он так и не узнал замок целиком. На этот раз они долго шли всевозможными переходами, пока, наконец, не оказались на крыше одного из строений. Правда, крышей это назвать было довольно сложно. Скорее то, что их окружало, напоминало чудесный сад. Повсюду были цветущие кусты, распространявшие чудесный вечерний аромат, и даже несколько небольших деревьев. Проходы между кустами были покрыты зеленым дерном, завершая иллюзию.       — Присаживайся, Дот, — пригласил хозяин, удобно располагаясь на раскладном сидении, принесенном слугой. Такое же сидение было предложено и гостю. — Я люблю сидеть здесь вечерами и наблюдать, как темнеет небо.       — Когда-то я тоже любил смотреть на первые звезды, — вздохнул Пиксис, усаживаясь, — но уже почти позабыл, как это здорово.       — Я знаю, что жизнь тебя здорово потрепала, Дот, — вельможа неспешно жевал какую-то закуску, поданную лакеем, — что лишний раз доказывает мою правоту и твою глупость. Послушался бы меня, бросил военную службу и жил бы сейчас припеваючи. Вот как я, к примеру. Говорите, у нас мало земли? Говорите, население трудно прокормить? Да просто эти лентяи не желают работать! Вот я, например, ем все, что душа пожелает, одеваюсь во все лучшее, могу позволить себе лучшие вина, лучших лошадей и… Да все самое лучшее. Даже этот сад лучше, чем у любого другого. Это жизнь, Дот. Настоящая жизнь — это когда у тебя есть деньги, связи и положение.       — Да, Балто, ты можешь позволить себе лучшее, — офицер внимательно посмотрел на лицо придворного, слегка прищурившись. — Но ты, из блестящего молодого аристократа, по которому сохла вся столица, превратился в старого толстого домоседа, которому не с кем сыграть в шахматы вечером, потому что даже собственные дети стараются жить подальше, в столице. И таким же был твой отец до тебя, ничего не изменилось. Твоя, как ты выразился «жизнь» скучна. Скучна настолько, что ты поднимаешь на уши гарнизон целого города, лишь бы хоть немного развлечься.       — Да, скучна, Дот! — возмутился вельможа. — Но лишь потому, что никто не понимает, что такое жизнь!       — А я думаю, потому, что в твоей «жизни», полной Богатства и Влияния нет самого главного — Жизни, — заключил командующий.       — Как это в жизни нет жизни? — удивился лорд Балто. — А что же, по-твоему, жизнь?       — Жизнь? — Пиксис встал со своего стула и подошел к цветущему кусту. — Смотри, Балто, этот цветок живет, в нем есть жизнь, но стоит сорвать его, растереть в руках и жизни не будет. Светлячок, летающий возле цветов — это тоже жизнь. Убей его, и жизни в этом саду станет меньше. Каждая травинка, каждый кустик, камень или букашка, каждое облако, воздух, что нас окружает, земля, на которой мы стоим — все это жизнь, Балто. Жизнь не измерить толщиной кошелька или суммой на банковском счете. Сможешь ты измерить деньгами звезду, что зажглась сейчас?       Пораженный аристократ лишь покачал головой в ответ.       — Жизнь не в богатстве и не во власти, Балто, — продолжил Пиксис, — жизнь вокруг нас. Только тот, кто умеет чувствовать жизнь в каждой капле дождя, каждой птичьей песне, каждой травинке, черт, даже в каждом титане, которого мы убиваем, может сказать, что живет. И жизнь эта должна быть такой, чтобы, когда ты погаснешь, как звезда, кто-то смотрел на небосвод и продолжал искать твой свет там, где тебя уже никогда не будет.       — Не знал, что ты философ, Пиксис, — ухмыльнулся вельможа, выслушав тираду офицера. — После скольких литров моего вина тебя прорвало на философию? Не обижайся, но откуда тебе, кого всю жизнь учили убивать, знать о жизни?       — Потому, что лишь поняв жизнь, можно познать путь воина, Балто, — проворчал командующий, понимая, что объяснять что-либо этому толстяку — все равно, что рассыпать бисер перед свиньями. — Но ты прав, пожалуй, вина было выпито слишком много.       — Или слишком мало, мой протрезвевший друг, — придворный уже радовался своей воображаемой победе в споре. — Поэтому предлагаю вернуться в гостиную и продолжить это приятное занятие еще за парой партий.       — Замечательная идея, лорд Балто, — поддержал офицер, пряча за хмельной улыбкой мысли о том, что впредь стоит быть осторожнее, не то запишут в философы, а потом показательно казнят для острастки.       Поэтому в продолжение вечера, он невозмутимо пил вино, проигрывал партию за партией и показательно восхищался мудростью хозяина дома.       — Сэр Пиксис, неужели вам не было противно вести себя так подобострастно? — спросила Анка, когда они, втроем, шли за слугой к отведенным им комнатам.       — Было, девочка, было, — голос командующего был неожиданно трезвым. — Но в этом мире правят такие, как он, и я буду вести себя с ним так, чтобы у него не пропало желание кормить моих солдат, ибо жизнь солдата не должна зависеть от гордости командира.