Ложь или действие

Её руки задрожали ещё до того, как прикоснулись к корешку книги. Видавшего вида издание привлекало не ярко-красной обложкой, а скорее нелепым местоположением. Стоя в углу, заметно дальше других книг на полке, выделенной под «поэзию», оно намекало на свою исключительность. И доказательство этого не заставило себя долго ждать. На развороте красовались слова, выведенные знакомым почерком незнакомого человека.        «Был ли среди нас писатель?»        Брови девушки нахмурились, а глаза быстро забегали слева направо, перечитывая написанное. Если предыдущие «записки» она хоть как-то могла растолковать, то для понимания этой — ей нужен был дешифратор. В странной фразе не было оттенка прежнего восхищения и романтизма, лишь набор слов и большой знак вопроса. Пролистав несколько страниц, она захлопнула книжку. Несмотря на старую обложку, листы не были пропитаны многогодовой пылью и, кроме междустрочного смысла, наверняка заложенным автором, не скрывали в себе ничего чужого. Оставив озадачившую её книгу на кресле, она погрузилась в раздумья. И кто говорил, что противоположности притягиваются? Бывшая избранница Эгемена вырисовывалась теперь в сознании такой же скрытной и неоднозначной личностью, как и он сам. Она стояла перед глазами. Очень размыто. Совсем как тень, тихо слоняющаяся по библиотеке, взмахивая тонкими прозрачными руками, прикасалась к нетронутым до неё листам, оставляла следы. Грустно улыбалась своей сквозистой улыбкой. Даже ни разу не взглянув — пугала. Беззащитна и невесома, но та, что кричала со страниц книг. Да так громко, что у Хазан, казалось, заложило уши.        Мира крутилась всё время где-то рядом. То рисовала за столом в углу, поглядывая на дремлющую в кресле няню, то читала, уместившись на подоконнике. Но сейчас, получив задание следить за жирной индюшкой, запекавшейся в щедром слое сладко пахнущих специй, танцевала перед духовкой. «Кто выбрал ужин — тот пусть и следит за ним» — скомандовала няня, и дитё, помотав головой, послушно поплелось на кухню.Сегодня девочка была самым счастливым человеком в доме. Она бормотала себе под нос слова песни, а маленькие худые ножки усердно протирали беленькими колготками пол. И Хазан не захотелось портить это своим резко погрустневшим видом. Быстро поднявшись наверх, она заперлась в ванной. За пару прошедших недель здесь легче было привыкнуть к ней, нежели к спальне, в которой та находилась. Хазан открыла кран и поднесла слегка трясущиеся руки к воде. Большая холодная комната с натёртым до блеска зеркалом перед ней и двумя симметрично расположенными дверьми за ней. Одна из них вела в мир отменного, почти аристократического вкуса Ягыза Эгемена, а вторая — в пустоту полок и вешалок. Огромная гардеробная для госпожи дома простаивала без дела. И Хазан бы соврала, если сказала, что никогда не представляла там своих вещей. Не представляла, как распорядилась бы всем доступным местом, как заполнила бы все имеющиеся рамки для фотографий лицом улыбающейся светловолосой девочки. Но это были лишь глупые прозрачные мечты, что она не собиралась воплощать в жизнь. Глупые мечты, на которые сегодня Эгемен дал ей право. Такой себе жирный намёк на то, что всё возможно. Однако отметать подозрения о том, что им руководит лишь желание угодить родителям, было бы непростительной наивной оплошностью. К которой Хазан уже сделала пару неуверенных шагов навстречу. Больно прикусив губу, она закрыла глаза, воспроизводя в памяти момент, когда переступила порог спальни. Чего ещё недавно обещала себе не делать. Воспоминания о том вечере вернулись внезапно. Рука рефлекторно потянулась к шее. Картина в сознании осталась неизменной — белый потолок, кажущийся неровным из-за густоты слёз, и крепкое мужское плечо, вздымающееся и опускающееся над её немощным телом. Боль осталась той же. Всё то же. С одним лишь изменением — чувства униженности воспоминания в этот раз не принесли. Она не хочет чувствовать себя так и уверенно решает, что не будет. Её вины нет, а о его вине пусть думает он сам. Она резко закрывает кран и переводит взгляд на тумбу. Он всё там же. Тёплого розового цвета парфюм в элегантном, невычурном флаконе. Он не давал ей покоя с самого начала. По непонятной причине засел в голове и раздражал каждый раз, как попадался на глаза. Было с ним что-то не так. На фоне пустых фоторамок, пустой гардеробной и давно закрытых книг с посланиями, именно с этим флаконом было что-то не так. И она бы ещё долго могла рассуждать о природе своего беспокойства, если бы среди других баночек и тюбиков не заметила краешек бумажки. «Можешь брызгаться, чем пожелаешь. Всё равно на тебе любой аромат звучит аппетитнее» Парфюмер впервые написал что-то ей. Хоть и в своей маньяческой манере, но ему вновь удалось вернуть себе всё внимание, отразившееся в её улыбке. Руки зачесались взять тот же одеколон, из-за которого Эгемен однажды вогнал её в краску. И они уже потянулись за ним, но рукав кофты нечаянно задел предмет недавних раздумий. «Чем пожелаю…» Резким движением Хазан сняла маленькую крышечку. Мгновение, и воздух перед лицом запестрил сотнями крошечных брызг. Такой глупой была надежда понять что-то по одному аромату. Аромату, что никогда бы не красовался на её туалетном столике, ибо ей всегда было жалко подобных вещей для себя. Аромату, что по той же причине не могла знать. Не могла. Но узнала. В то утро глаза её сестры засияли ярче кукольных, когда та вскрыла подарочную упаковку. Одна искренняя улыбка. Затем беззаботный, всё равно, что детский смех. Радостные крики. Отцу для этого не пришлось долго расспрашивать, что нужно его юной студентке в качестве подарка на день рожденье. Каталога, вечно открытого на одной и той же странице, что время от времени появлялся в разных углах их дома, было вполне достаточно. «100 миллилитров абсолютного счастья» — подумала тогда Хазан. Стоя в дверях комнаты, усталая после тяжёлого рабочего дня, она с улыбкой наблюдала за тем, с каким энтузиазмом именинница сдирала плёнку с брендовой коробки. Эдже прыснула в воздух всего лишь раз. Но тот яркий навязчивый аромат добрался и до неё. Её сестрёнка ещё раз радостно взвизгнула и, крепко сжав подарок в руке, бросилась к папе в объятья. В тот момент она мало походила на двадцатилетнею серьёзную девушку, что ей всегда отчаянно хотела быть. Это была маленькая папина принцесса под облаком розовой пыльцы. А затем пыльца рассеялась, когда однажды утром телефон Хазан засветился от входящего сообщения. Некий сайт косметики и парфюмерии информировал её об успешно совершенной покупке. Вслед за ним пришло ещё одно. В этот раз от банка с вестями о списании приличной суммы денег. Глаза девушки округлились от неожиданности, а в уме сразу всплыло имя виновницы. — Эдже! Эдже! Немедленно тащи свой зад сюда! — Что, уже и тебе пришло? — Сестричка в ту же секунду слетела с лестницы, словно фея. Позовёшь и явится. Вот только в тот день это была провинившаяся фея. — Только не сердись! Я всё верну, честное слово! С первой же зарплаты. — А предупредить не судьба? — Немного не успела… — Виновато потёрла та лоб. — Что хоть купила? Надеюсь, не очередной чудо-крем с уникальной формулой специально для локтя правой руки? — Нет. Не сочиняй глупостей. Всего лишь мои духи… — Последнюю фразу девушка пробормотала как можно неразборчивей. — Что? — Удивлённо захлопала глазами Хазан. — Недавно же тебе дарили. Зачем тебе ещё одни? — Так получилось… Что те я потеряла. — Голос Эдже стал ещё тише. — Как их вообще можно потерять? — Не знаю. Видимо, забыла где-то. Может, у Ясина в машине оставила. Но его сейчас уж точно просить вернуть не буду! Проще купить новые… — Ага. За мои деньги. — Поняв, что сделала сестре ещё один подарок в этом месяце, Хазан лишь закатила глаза. — Да верну я! Я же работаю, помнишь? Всё верну. Ты только это… — Взгляд сестры впервые за весь разговор нашёл её, а в глазах маленькой махинаторши засиял недобрый огонёк. — … Папе не говори. Не предавай меня, ладно? «Ладно» — шептала Хазан, бредя по коридору. Ступеньки размывались от застелившего глаза тумана так опасно, что она рисковала навернуться. Руки цеплялись за холодные перила, а ватные ноги просто несли вперёд. Она остановилась в коридоре. В паре метрах от неё, в гостиной, стоял человек с ярко-красной книгой в руках. — Писатель? Хм… Кажется, наш дед был писателем. — Мужчина почесал затылок. — Правда, не очень талантливым. Его рассказы часто ругала даже бабка. А кто это написал? — Он повернулся к Хазан лицом, и она узнала в нём Гёкхана. Девушка подошла ближе и глупо улыбнулась. — Хазан, с тобой всё в порядке? Гул в голове стих, а разум в одно мгновенье прояснился. Она впервые заметила инициалы на обложке, выведенные крупными золотыми буквами. «У.Х.Оден» Англо-американский поэт, написавший множество проникновенных стихотворений, блещущих разнообразием стилей, полных как философии, так и самых банальных клише. О! А ещё он оставил после себя несколько занимательных цитат. И среди них сейчас в голове одна звучала особенно громко: «Читатели могут изменять писателю сколько угодно, писатель же должен быть верен читателю всегда».