Палочка и кольцо

Гарри не понимал, где кончается его тело, и начинается тело этого существа. Кажется, они были настолько слиты воедино, что его руки и его тело не казались ему именно его собственными руками и его собственным телом. Парню было паршиво, холодно и, вдобавок, невероятно больно. Сон сменился кратким пробуждением. Да, Сарданапал предупреждал его, что так и будет, так как это проклятие слишком сильно вошло ему в кровь. Но иного способа избавиться у него от него не было. А пока — Гарри, тупо уставившись в потолок, думал. Думал много и продуктивно. Нужно ли ему оставаться в Англии после того, что он услышал от Черноморова (и скрепленного магической клятвой)? Нужно ли ему прощать всех этих «друзей» за то, что сейчас держат его в полном неведении ситуации? Нужно ли обрывать все его контакты с крестным, который верит Дамблдору больше, чем ему, да еще и не говорит всей правды? Почему все намеренно скрывают от него факты, касающиеся его убитых Волан-де-Мортом мамы и папы? *** Кто-то смочил Гарри губы и лоб приятно мокрым полотенцем. Дышать стало полегче, и к нему вернулось осознание. Поттер открыл глаза и увидел мисисс Рогозину. Полковник сидела у его кровати на жестком стуле. На коленях у нее была миска с каким-то остро пахнущим содержимым. — Это… это вы? — как-то совсем потеряно спросил подросток. Женщина кивнула, прямее сев на стуле. — Ты уже больше двух дней здесь. Я погнала Таню отсюда… чтобы она смогла немного отдохнуть… Юноша благодарно прикрыл и затем открыл глаза. Таню, свою любимую и родную Таню, он чувствовал на протяжении всего его «лежания» здесь, в стенах Тибидохса. Именно она не давала ему сползти в беспамятство окончательно… давала ему воды и чем-то кормила. Сарданапал также забегал к нему пару раз, и все эти разы Гарри чувствовал себя дурно. Поттер лежал в постели словно выпотрошенный. Болела, кажется, каждая косточка. Галина Николаевна повернулась и обменялась с Ягге (это была здешняя целительница) понимающими взглядами. Гарри вновь дали попить. Старушка подошла к его постели. В руках у нее была большая глиняная чашка, над которой поднимался пар. — Проклятие настолько влилось в его кровь, что это настоящее чудо, что мы не имеем в арсенале мощного черного колдуна… — Ягге ловко поправила на своих плечах цветасный платок. — Гарри нужна еще одна порция… Рогозина-старшая что-то негромко сказала (или возразила). Ягге быстро начала говорить, но что — от больного Поттера, опасно балансирующего на грани помрачения рассудка, это ускользнуло. Тот четко знал — выпить это еще раз будет самым настоящим героизмом. Чашка с дымящейся жидкостью-элексиром приблизилась к нему. Парень, вложив, кажется, всю свою боль и муку во взгляд, добился только того, что Рогозина помогла ему приподняться на подушках, а затем зажала ему нос, пока Ягге вливала в него содержимое чаши. Вкус был невероятно отвратительный (как честно сказал ему академик Сарданапал Черноморов, вкус от зелья-эликсира будет такой, что Гарри Поттер, если услышит еще и состав, предпочтет умереть, но не пить это), и он давился этим, заставляя себя сначала выпить, а затем — не извергнуть это из собственного организма, зажимая рот. Запивать это было никак нельзя (поэтому Поттера напоили перед принятием элексира) а привкус надолго оседал в глотке. Гарри снова ощутил треклятую, знакомую дурноту. Она ядовитой гадюкой поднималась от желудка и, казалось, заполняла все его тело… Гарри вторично провалился на самое черное-пречерное, бездонное дно… Ягге аккуратно, с великой осторожностью, понюхала глиняную посудку и устремила свой взгляд на женщину-полковника: — Я его пожалела, сон-траву добавила… Пусть элексир стал гораздо хуже по вкусу, но у твоего будущего зятя жизнь была явно не сахар, коль он так выл от боли на весь Тибидохс, что циклопы ко мне как на парад бегали через час, пытаясь выяснить, кто так жутко воет, а привидения поставили ставки на то, что через определенный промежуток времени у них появится еще один призрак. Да еще пытался и вены на руках перегрызть… Белая колдунья только тяжело вздохнула, глядя на то, как Гарри с новой силой заметался по постели… *** К отбытию в Англию Гарри Поттер был готов во всеоружии: на шее был сильнейший амулет против ментального воздействия (благодаря тому, что его мысленные барьеры сейчас были не в порядке, и он был очень уязвим); Таня, дико волнующаяся за своего избранника, заставила его проколоть ухо и вставить в него защитный кафф в виде дракона; очков он на лице лишился, так как его зрение пришло в норму, а шрам на лбу был едва-едва виден. Он полностью сменил гардероб (под влиянием все той же Татьяны Гроттер и Галины Николаевны Рогозиной, тщательно выбивавшей из него засевшую «дурь» по поводу малого количества денег и одевания «в лохмотья»), да и много прикупил для школы. Особенно ценным был рюкзак, похожий на большой кошелек, с пятым измерением и защитой от проникновения чужих рук и пальцев. Туда поместилось все-все, и в том числе новые вещи. Гарри он очень нравился. Расставаться с девушкой не хотелось. Но Таня отбывала в Тибидохс сегодня так же, как и он в Хогвартс, и никто из них не мог поспорить с началом учебного года. Рогозина-старшая тактично давала своей дочери попрощаться с Гарри, который отбывал обратно в Великобританию на самом раннем утреннем рейсе Москва-Лондон. Время до посадки шло неумолимо, и они, когда наступил тот самый печальный миг прощания, напоследок просто долго целовались, не прибегая к пустым и ненужным словам. Таня отчаяно наблюдала за тем, как тушка самолета отрывается от взлетной полосы и набирает высоту. Почему-то она верила в то, что это их последнее расставание, и Гарри скоро действительно будет рядом с ней. Ведь его любовь к ней исчисляется гораздо более крепкой валютой, нежели какие-то Валялкины, Бейсусликовы и так далее. *** В аэропорту его встретил Римус Люпин, который выглядел гораздо потрепанее чем обычно, а его одежда — обладала большим количеством заплат. Гарри, вспоминая их разговор с Таней, даже поразился — ведь вполне можно заработать денег в лопухоидном мире! Никто не знает, что ты — оборотень, а одно-единственное, простенькое заклятие охмурения будет действовать на маглов так, как ты захочешь, если не наглеть… — Гарри? Чудесно выглядишь, — не смог не отметить Люпин его новый облик. — Спасибо. Это все Таня. Да и прогулки по морскому побережью были чудесными, — живо откликнулся парень. Он действительно чуть загорел, вытянулся в росте, но и похудел, хотя и раньше не был толстым. Худоба пока «просвечивала» его — лекарство Ягге выкачало из него некоторые силы, но природа и молодость брали свое. — Нас ждут, — сообщил ему мужчина. И зашарил глазами: — А где вещи? — Они со мной, — похлопал сам себя по карману Поттер, и они двинулись из аэропорта. *** На выходе к ним подошла Тонкс, которая приняла вид древней старухи (почти удачно, если бы не ее шустрая скорость передвижения), и прибавился Грозный Глаз Грюм, который покосился на Поттера с неким недоумением. До вокзала, к счастью, они добрались быстро. Там Гарри ждал радостный сюрприз — загоревшая даже больше, чем он сам, Гермиона горячо обняла его, и привезла его клетку с его совой Буклей, которая радостно заухала при виде хозяина. После появились на перроне Уизли, но тут Гарри Поттеру было уже не интересно, и они с девушкой шагнули за заколдованный барьер, не став ждать Рона, Джинни и прочих. Перрон платформы девять и три четверти был полон школьников и провожающих. Гарри вдохнул знакомый запах и почувствовал, как расправляются крылья. Да, школа еще будила в нем радостные воспоминания, хотя от того, что он узнал, они были теперь смазаны. — Гарри, мне надо в вагон старост, — сообщила Грэйнджер, и Гарри звонко хлопнул себя по лбу, так как в этом году раздали значки старост. Он сам такой не получил. Ну и ладно. — Удачи. Я найду купе… Гермиона ушла, а Гарри принялся искать купе, где было, по крайней мере, два свободных места. Так он набрел на Полумну Лавгуд. А по дороге прихватил и одноклассника, Невилла Долгопупса. Тот в купе похвастался своим магическим кактусом, и Гарри чудом успел поставить щит, так как кактус плевался как живой верблюд. Гарри коротко рассказал о пребывании в России, и вручил Невиллу забавный магнитик. Тут и Гермиона подоспела, и теперь уже они слушали ее — как она гостила в Болгарии у семьи Крамов. И Гарри заметил на ее руке… — Гермиона, поздравляю. Помолвка? — улыбнулся парень, который уже тоже успел подарить помолвочное кольцо своей возлюбленной. Гермиона неловко прикрыла кольцо, сверкнувшее бриллиантовой искрой в полутьме купе. Она порозовела: — Да. Мы с Виктором решили пожениться по достижению мной семнадцати лет. — Я тоже успел уже сделать предложение Тане, — сказал Гарри, — но, похоже, на вашей свадьбе с Виктором я побываю раньше своей… Гермиона хотела, было, что-то прибавить, но внезапно замолкла. Тут только Гарри понял, что дверь в купе сдвинута в сторону, открыта, и на них голодным волком взирает Рон Уизли, чье лицо перекосилось и было пропитано злобой. Он явно слышал последнюю поттеровскую фразу…