Отрицание

Сигюн закончила чтение и отложила книгу в сторону. Тёплый свет прикроватных светильников мерцал, подрагивал, танцевал бликами по стенам. Локи полусидел на подушках, внимательно слушая очередную повесть. Похоже, спать асгардец не собирался. Дева подавила зевок. Пятый вечер подряд она приходила в комнату принца и была рядом с ним, пока тот не засыпал. Затратив немало сил днем, устав от хождения по комнате, Его Высочество обычно быстро отправлялся в мир грёз, но сегодня, кажется, был не тот случай. Сигюн читала ему о сироте, и теперь принц сидел, уставившись в одну точку, подтянув колени к груди. Сна ни в одном глазу. – Ты ведь тоже сирота, верно? Сигюн удивленно глянула на него. Нет, все эти дни он вел себя почти нормально, язвительные замечания по поводу еды и методов лечения можно не брать в расчет, но Локи больше не интересовался её прошлым. А вот теперь… – Да, мой принц, я сирота. Моя мать умерла вскоре после моего рождения, а отец – когда мне было четыре года. – Разве у тебя не было других родственников? Сигюн беспокойно поерзала в кресле. Вопрос напрямую касался её происхождения, а мать-настоятельница научила скрывать правду о своей крови. Ётунов всегда считали врагами, она и так часто чувствовала себя белой вороной, зачем еще знать об этом принцу? – Моей мачехе был ни к чему лишний рот, – полуправда несколько успокоила деву, но она ненавидела лгать. Локи как-то странно глянул на неё и понимающе кивнул. Принц помолчал, потом поинтересовался: – Что же ты ощутила, когда узнала, что не родная? Ванийка задумалась. Для неё это был необычный вопрос, но ей уже пора привыкнуть к странностям Его Величества. – Я всегда знала об этом, сколько себя помню, мой принц. Мачеха напоминала об этом каждый день. – А если бы мачеха скрыла от тебя правду и сказала, только когда ты стала взрослой? Ты бы возненавидела её, понимая, что твои подозрения оказались реальностью? Сигюн пожала плечами. Непонятные вопросы, непонятный разговор… К чему всё это? – Я не совсем вас понимаю, Ваше Высочество. Меня воспитывали бы, как родную дочь или же как падчерицу? Асгардец горько усмехнулся, всё так же смотря куда-то перед собой. – Как родную дочь. Дева попробовала себе представить мачеху заботливой и ласковой матерью. Не получилось. Тряхнула головой, снова попыталась… Но в голову лез только образ улыбающийся женщины из собственных снов. Она склоняется над колыбелью, ласково что-то говоря, берет девочку на руки со всей нежностью и любовью. Мама, мамочка… Ах, если бы мачеха Розалинда была бы хоть капельку такой! – Если как родную дочь, то я была бы ей все равно благодарна. Локи повернулся к ней. В глазах принца читалось недоумение. – Как это – благодарна?! Сигюн печально вздохнула и принялась перечислять: – За кров над головой, за еду, за одежду, за обучение, за ласку, пусть и небольшую… За всё! – Но это же обман! И она не твоя мать… – И что? – дева махнула рукой. – Я не знала материнской заботы, для меня подобный поступок уже был бы достоин уважения. Она вырастила чужое дитя. Это лучшее, чем просто отделаться от него, спихнув, как ненужного котенка. Глаза Локи возбужденно заблестели при свете ламп. – Значит, ты бы продолжала почитать эту женщину, даже зная, что она не твоя родная мать? – Конечно, мой принц. Столько сирот мечтает обрести родной дом, а он бы у меня был. Сигюн невольно повела плечами. По её мнению, принц задавал совершенно нелепые, странные вопросы. Что его так завела эта тема? У самого-то и мать, и отец… – А если был жив твой отец, что тогда? – Я была бы самой счастливой ванийкой в Ванахейме. Потому что у меня был бы папа… Локи нахмурился и отвернулся от послушницы. Глубокая складка пролегла между его бровей. Принц прикрыл глаза рукой, размышляя. – Оставь меня, Сигюн… – Но вы ведь ещё не заснули? Локи помедлил с ответом. – Я сейчас и не засну… Но уже поздно, ты можешь быть свободна. Дева неуверенно потопталась возле кровати. – Я правда могу остаться, если нужно. Локи отрицательно замотал головой. – Иди к себе! – Но… – Женщина, – обреченно застонал принц. На удивление он не обругал её, как обычно, а всего лишь проявил недовольство. – Хорошо-хорошо, я ушла, – Сигюн примирительно подняла руки. – Но если что – зовите! Локи согласно кивнул и улёгся в кровати. Послушница покорно вышла из его комнаты, плотно притворив за собой дверь. Почему ей кажется, что «добрый и пушистый» Локи завтра снова станет спесивым принцем? **** Предчувствия не обманули Сигюн: превращения произошли словно по взмаху волшебной палочки. Принц с лихвой компенсировал ночной разговор, всячески стараясь осложнить жизнь своей компаньонке. Кофе варить она не умеет, пудинг отвратительный, а омлет так вообще есть невозможно! При этом Его Высочество запросил добавки, поскольку «вчера она задержала обед на полчаса, а умирать с голоду он не намерен!» Ванийке все больше казалось, что таким образом Локи мстит за те минуты хрупкого доверия, которое так редко, но все же порой устанавливались между ними. Ах, если бы она могла понять, почему он так себя ведет. Разве так сложно просто признать, что она вкусно готовит? К чему весь этот театр?! Осмотрев правую руку принца, Сигюн решила, что лангетки можно снимать. Скорость заживления у асгардцев была выше, чем у прочих рас Иггдрасиля, суставы выглядели совсем здоровыми. Понемногу пальцы нужно разрабатывать, к тому же Локи часто жаловался, что под лангетками ужасно чешется кожа, и «только такой бездарный целитель, как она, может так издеваться». Скрепя сердце и слушая поток его желчи, дева разматывала бинты, гадая про себя, вот чем бы таким стукнуть несносного принца? Но ей нельзя, она дала слово королеве. Хотя теперь Сигюн все больше понимала, почему Фригг не требовала от неё клятвы. Вытерпеть Локи – это уже сам по себе подвиг. Обед тоже принес немало хлопот. Едва только асгардец попробовал суп, как тут же отложил ложку в сторону. – Он остыл, подогрей заново. Да поживее, девка, я голоден и хочу есть! Сигюн печально вздохнула. Ну, вот опять! Подхватив поднос, она понеслась на кухню, горя желанием побыстрее закончить эту пытку. Сейчас он поест, и у неё будет время до ужина, чтобы немного передохнуть… Спеша в спальню к принцу, дева тащила тяжелый поднос по лестнице. Гвардейца сейчас не было, дверь пришлось открывать самой. Бочком-бочком, она проскользнула вовнутрь. Дверь захлопнулась, прищемив подол юбки. Но Сигюн торопилась и совершенно этого не заметила. Метнулась к кровати принца и… Уже в полёте она поняла, что это так красиво разлетается в стороны желтыми брызгами. Бульон сегодня получился особенно наваристый, с фрикадельками… А потом наступила темнота. *** Пару мгновений Локи просто тупо смотрел на раскинувшуюся на полу деву. В желтоватой луже разлитого супа на дощатом полу отражался распахнутый балкон. Рядом, дребезжа по полу, крутилась перевёрнутая тарелка, поднос валялся в стороне. Локи даже вначале не понял, что это так шустро мелькнуло в дверях, как потом… Грохот стоял знатный. Наверное, от Железного Человека и то шуму меньше было. – Эй, девка! – строго позвал принц. Но девка не шевелилась и вообще не подавала признаков жизни. Нехорошее предчувствие завозилось внутри маленьким противным червячком. Дурёха, да кто же так летает с полными тарелками? Ну, подумаешь, он выделывался. Разве не пора бы к этому привыкнуть? Он такой сволочью всегда был, и нечего надеяться, что он исправится. Ещё чего! Локи опустил босые ноги на пол, осторожно поднимаясь с кровати. – Сигюн, хватит притворяться, слышишь? Вставай! Никакой реакции. Всеотец, и за что ему такое наказание? Нужно осмотреть девчонку, вдруг той действительно нужна помощь. Но, как обычно, когда очень нужно, стражника поблизости не было. Видать, тоже обед. Это они так его охраняют! Ничего, Тор им быстро мозги вправит. Тьма, опять «не брата» по имени назвал! Суп растекался противным пятном, уже подобрался к рыжей косе неподвижно лежащей послушницы и пушистому ковру. Сколько раз она драила его от остатков еды. Глупая маленькая ванийка! Чуткая, такая догадливая… Носится с ним как никто другой. Семья и та старается поменьше с ним дело иметь, а эта дурочка вертится вокруг, как белка, хлопочет. Не просто деньги отрабатывает, а… беспокоится, что ли? Глупо, неуместно, но… приятно, и от этого ещё более неправильно. Размахивая руками для лучшего равновесия, Локи с трудом доковылял до лежавшей Сигюн. Игнорируя боль в ноге, принц кое-как опустился рядом с ней на колени. Дотронулся до шеи, пытаясь поймать ниточку пульса. Пальцы снова ощутили тёплую нежную девичью кожу… Так и не разобрав, бьется сердце или нет, Локи перевернул послушницу на спину. Легкая, почти ничего не весит. Чем она питается? И как тогда смогла дотащить его, здорового мужика, до ванны?! Удивительно… Склонился над девой, прислушиваясь к дыханию. Вся в веснушках, а губки такие аккуратненькие, розовые, верхняя чуть-чуть вздернута… Хорошенькая, пожалуй. На ум пришло сравнение, которое он прочитал совсем недавно в одной из книг. «Женщины как цветы этой земли. Только одни могут задурманить или больно ранить шипами, другие же отдают всю свою нежность без остатка». Так, может быть, ему всегда попадались только роскошные, великолепные, но с острыми и ядовитыми шипами? – Сигюн, – принц похлопал послушницу по бледным щекам, – хватит притворяться! Вставай, говорю! Но веки девы не дрогнули. Складывалось впечатление, что она просто крепко спит. С распахнутого балкона послышался топот лошадиных копыт. Игнорируя боль в колене, Локи быстро поднялся. По мосту, через горную речушку пылила карета, за ней – тройка сопровождающих на лошадях. На солнце поблескивал позолоченный герб правящего дома светлых альвов. Треш Эгресса пожаловал, чтоб его… Младший принц поморщился, вот только этого ему не хватало. Упав снова на колени, он приподнял голову девушке. Больной сустав жалобно скрипнул, колено тут же отозвалось болью, но Локи не обращал на это внимания: с некоторых пор боль стала его постоянным спутником, он почти привык к этому. – Сигюн, детка, – торопливо зашептал Локи, глядя на закрытые глаза девы, – прошу тебя, милая… Приходи в себя, давай! Но ответом ему была только тишина. Он припал лбом к груди девы, обречённо закрывая глаза. Почему, почему всё так складывается в его жизни? Сейчас белобрысый найдет здесь Сигюн, лежащую без сознания, и Локи снова отправится в сырую камеру. Кто поверит преступнику, пусть даже королевского рода, что он и пальцем не трогал компаньонку?! «Довыделывался», – подвел итог противный голос внутри так равнодушно, что принцу захотелось взвыть от безысходности. Но кто ему теперь-то виноват? – Девочка моя, прошу… Только приди в себя, родная. В груди девы быстро-быстро застучало сердце. Ему даже показалось, что она вся как будто вздрогнула. Он глянул на ванийку, лежавшую прямо под ним. Сигюн смотрела синим, слегка затуманенным взором. Но по мере того, как она приходила в себя, во взгляде послушницы всё больше проступало недоумение. Как-как он её назвал?! И что вообще здесь происходит?! Принц резко отстранился от девы. – Треш Эгресса перед крыльцом, – как бы между делом сообщил Локи, пряча взгляд, словно его только что застали за чем-то непотребным. Имя светлого альва произвело чудодейственный эффект на послушницу. Разбираться почему принц лежал на ней и называл «своей девочкой» она потом будет! Сигюн резво вскочила с пола. Покидала на поднос пустые тарелки и приборы, зашвырнула его ногой под кровать. Схватила с прикроватного столика маленькую скатерть и вытерла мокрый пол. Поднявшийся к тому моменту с пола Локи был бесцеремонно отодвинут в сторону, после чего на место пролитого супа был постелен злополучный ковер, а грязная скатерть скоренько отправилась к подносу под кровать. Принц молча взирал на все эти манипуляции и в довершении сам ногой поправил завернувшийся угол ковра. Сигюн одобрительно кивнула и глазами показала тому на кровать – «ложись, давай!». Внизу послышался голос поднимающегося по лестнице альва. Без возражений Локи поспешно заковылял к ложу, чтобы снова изображать из себя лежачего больного, а послушница кинулась к креслу. В тот самый момент, когда треш Эгресса без стука распахнул дверь, Сигюн сидела на месте так прямо, словно проглотила палку. В последнее мгновение она успела схватить книгу, и теперь держала её в руках, делая вид, что читает принцу вслух, а Локи лежал в кровати, накрывшись одеялом, и делал вид, что слушает. Завидев, кто пожаловал, дева встала и склонилась перед альвом, но тот даже не удостоил её внимания. Обвел комнату изучающим взглядом, принюхался, держа под мышкой трость, подошёл к кровати асгардского принца. – Как вы себя чувствуете, Ваше Высочество? – тон светлого альва был весьма учтивым, но вздернутые уголки бледных губ придавали его лицу насмешливое выражение, будто Эгресса стремился как можно больше задеть асгардского принца, нежели проявить должные манеры. Локи наградил того холодным взглядом. – Вашими стараниями пока не сдох, треш Эгресса. Альв хихикнул, нисколько не обидевшись на слова младшего принца, как будто и ожидал нечто подобное. – Что же, что же, – Эгресса повернулся к книжным полками и принялся с интересом их разглядывать. – Я вижу, вы тут развлекаетесь, как можете? И как, вам нравится такое общество? Говорят, послушницы весьма… искусны. Альвийский принц кивнул в сторону Сигюн, дева невольно сглотнула от такого двусмысленного тона. О чем это он говорит? При этом наглая улыбочка с лица альва так никуда и не делась. Наоборот, стала ещё шире, а в сочетании с презренным взором, являла собой просто образец утонченной пошлости, доступной для понимания только знати. – Вам лучше знать, треш Эгресса, – как можно равнодушнее отозвался Локи. – Обитель у вас под боком, а вы там, поговаривают, частый гость! Асгардский принц ядовито усмехнулся в ответ. Последняя фраза, брошенная как бы между делом, немного стерла мерзкую улыбочку с лица альвийского надсмотрщика. С минуту-другую асгардец и альв просто смотрели друг на друга, будто проверяя, пробуя предел стойкости и дозволенного для каждого. – Меня же сейчас интересуют несколько иные задачи, – Локи завершил дуэль взглядов веским доводом. – Жаль-жаль, – альв потерял интерес к разговору и стелящейся походкой подошел к Сигюн. Дева невольно попятилась назад, но была остановлена набалдашником трости, положенным ей на плечо. Металлическая ручка медленно переместилась выше, заставил послушницу поднять голову повыше, повернуть лицо к свету. – О, теперь я вас понимаю, Ваше Высочество! – брезгливо протянул альвийский принц, держа послушницу на дистанции от себя с помощью трости, как некое грязное животное. – Действительно, при такой компаньонке хочется заниматься только собственным здоровьем, а не плотским утехами. Сигюн же покраснела до корней волос под изучающим взглядом альва. Так её еще никто и никогда не унижал… – Вы пришли проверять моих слуг или меня, треш Эгресса? – от холода, сквозившего в голосе принца, можно было просто замерзнуть. Сигюн буквально кожей ощущала, как Локи весь подобрался, нарочно выставляя напоказ перед альвом напускное спокойствие. Похоже, асгардец пребывал просто в бешенстве, и альв рисковал столкнуться с настоящим Локи. С тем, который так долго пробыл заточенным в темнице, борясь за свою жизнь всеми доступными способами. Чем закончится эта встреча не сложно догадаться: Локи снова отправится в камеру, а ведь он только пошел на поправку. Надо было что-то предпринять и срочно! Что там альвы больше всего ненавидят? Правильно, мясные бульоны, поскольку считали поедание мяса ужасной и отвратительной привычкой. Вот рыбу – да, это другое дело, но мясо… Сигюн прокашлялась, привлекая к себе внимание обоих принцев. – Вашество, – дева снова поклонилась альву, – а не желаете ли вы отведать угощения с дороги? Я вот нынче супчику сварила, хорошего такого, наваристого. Первое ведь полезно для желудка. А курочка-то хорошая была, такая упитанная попалась, бульон прямо липкий вышел… Альв пораженно замер от такого наглого поведения простолюдинки. Похоже, он был не в силах сказать что-либо в ответ. Сигюн же специально копировала говор старшей поварихи из женской обители, деревенской бабы, и её манеру обращения. – Так как, Вашество? Я вот сию минуту для вас стол накрою, а? Супчик прямо золотой вышел… Видя, как все больше недоуменно вытягивается лицо альвийского принца, Сигюн продолжала распинаться, как могла. Уж такой супчик, уж такой навар… Речь возымела действие. При очередном слове «курочка» у треш Эгресса нервно дернулся левый глаз, а при дальнейшем описании кулинарного шедевра альв сжал в руке трость так сильно, что казалось, он сейчас её просто переломит. – Запорол бы на конюшне до смерти, – процедил сквозь зубы Эгресса с расстановкой. Сигюн тут же замолчала и принялась виновато теребить край передника. – А по-моему, очень милая девушка, – Локи тоже не поскупился внести свою скромную лепту в изгнание окаянного гостя и глумливо улыбнулся альву. Тот красноречиво глянул на асгардца. В серых глазах читалось искреннее убеждение, что все асы – самые настоящие варвары. Как только их Иггдрасиль терпит?! – Что же, – холодно протянул Эгресса, – оставляю вас, мой принц! Ешьте свой супчик и не подавитесь. – Напрасно беспокоитесь, треш Эгресса, – в тон ему ответил Локи. – Даже не мечтайте! Альв в последний раз брезгливо глянул на Сигюн и поспешил прочь. Когда за ним с громким стуком захлопнулась дверь, дева устало опустилась в кресло. Еще один подобный приход белобрысого – и ей самой придется пить успокоительные пилюли. Когда же на дворе смолк шум отъехавшего экипажа, Локи первым нарушил повисшую тишину: – Что это было, Сигюн? Ванийка опустошенно повела плечами. – Ну, ты бы не сдержался, высказал бы ему все и снова отправился в камеру. А тебе сейчас туда нельзя возвращаться, только на поправку пошёл… Дева испуганно ойкнула, прикрыв рот рукой, только сейчас понимая, как она разговаривала с принцем Асгарда. Она большими глазами глядела на Локи, ожидая бурю негодования. Но к удивлению, он не стал серчать, а только загадочно улыбнулся. – Выпороть, правда, не помешало бы, – проговорил он, а потом добавил. – Я разрешаю тебе обращаться ко мне «ты» и называть по имени, когда мы наедине. Сигюн вытаращилась на него ещё больше, но быстро себя одернула – не стоит перегибать палку, а то Локи быстро напомнит кто здесь кто. Принц же словно не заметил её замешательства и захихикал. – Интересный способ отделаться от противного альва. Я даже не предполагал, что это так на него подействует, – Локи довольно прищурил глаза. Ему явно доставляла удовольствие мысль о том, что у Эгрессы есть такое забавное слабое место. Похоже, он взял себе это на заметку. Сигюн же сейчас смотрела на веселящегося мужчину и всё больше видела в нём проскальзывающие черты того самого принца, которого она знала по учебникам. Мечтательное выражение лица, чуть прищуренные изумрудные глаза, ямочки на щеках от улыбки… Красивый, какой же красивый, хоть и сволочной. Память услужливо подсунула совсем свежие моменты, когда она только пришла в себя на полу и ощутила тяжесть мужского тела на себе. Она ещё ни разу не была так близко с мужчиной. Точнее, никто так с ней не обращался – как-то по-особому трепетно. Как он её назвал тогда – «моя девочка»? Ванийка сглотнула и покраснела, понимая, что уже просто дырку проглядела в принце. Она поспешно отвела взор, но Локи, кажется, и не заметил замешательства. – А сейчас ты спустишься вниз и накроешь стол там, я уже действительно хочу есть, – проговорил Локи, но видя, как быстро подскочила дева, тут же поспешно добавил. – Стой! Она замерла, совершенно не понимая, что он от нее хочет. Сам же сказал, что проголодался… – Я буду есть внизу, – медленно проговорил принц, стремясь донести смысл до растерянной послушницы. – Поняла? – Вы… то есть ты… Локи, ты пойдешь на кухню?! – проговорила Сигюн неуверенно. Она его правильно поняла или всё же… – Да, именно так, – принц откинул одеяло и решительно опустил ноги на пол. – Мне нужно больше ходить! – Я сейчас, я мигом, – придя в себя от созерцания столь серьезно настроенного подопечного, дева бросилась к двери. – Сигюн! – строгий окрик снова заставил её остановиться. – Ты никуда не торопишься и делаешь все медленно. Я не дойду до стола быстро, у тебя около десяти минут, ясно? Дева с минуту-другую всматривалась в зелёные глаза, но, не найдя там подвоха, согласно кивнула и вылетела за дверь. – Главное – не ошпарься при этом! – крикнул ей вслед Лафейсон, но понял, что она его попросту не услышала. – Носится тут как угорелая, – пробурчал принц, но потом с досадой плюнул, ловя себя на мысли, что начинает ворчать точно так же, как чем-то сконфуженный Один. Сколько он себя помнил, никто не пытался его обелить, а уже тем более бескорыстно помочь: все всегда что-нибудь хотели от него получить взамен. Лафей, читаури, Танос… И Локи привык к такому порядку вещей, а такая неуместная, на его взгляд, забота ставила в тупик и заставляла насторожиться, если бы не та по-детски наивная правда, прозвучавшая из уст его компаньонки мгновение спустя. Ведь сегодня у Сигюн был прекрасный шанс избавиться от него раз и навсегда, достаточно было только сообщить Эгрессе кое-какие подробности падения, пусть и не совсем правдивые. Кому поверят: послушнице или же осужденному преступнику? Сигюн получила бы деньги за отработанное время и больше никогда не вспомнила бы о своенравном принце. Но ванийка не сделала этого и снова бескорыстно помогла. В который раз. Это было как-то неправильно, необычно, но всё же… приятно. Проклятье, с каких пор он стал таким сентиментальным?! Раньше он и не стал бы задумываться над подобными вещами. Теперь же покалеченный узник был рад простому сочувствию со стороны сопливой девчонки. Не иначе это тюремное заключение стало тому виной. Он доковылял до небольшого комода с зеркалом, стоявшего возле самой двери. Упорные походы по комнате до балкона и обратно положительно сказывались на его ногах. Теперь он уже не спотыкался на ровном месте, не терял равновесия, и голова не кружилась так сильно, но двигаться как прежде всё ещё не получалось – он быстро уставал. Локи оперся рукой о край комода, переводя дыхание. Взгляд невольно скользнул по отражению. Принц поморщился. Тор врёт и даже не краснеет, говоря, что приемный сын не похож на ходячего покойника. Бледный лик, круги под глазами, острые, осунувшиеся черты из-за худобы, а шрамы на щеке так вообще загляденье! Ничего, ещё не пришло время для мести. Вот когда он поправится… В памяти всплыл такой дорогой его сердцу момент встречи с приемной матерью в тюрьме. Прийти в себя после стольких мучительных дней, полных боли и отчаянья, и ощутить материнскую ласку… Впервые в жизни он был по-настоящему счастлив, понимая, как ему не хватало приемной матери всё это время. Будто сам по себе зазвучал голос послушницы: «Я не знала материнской заботы, и для меня подобный поступок уже был бы достоин уважения. Она вырастила чужое дитя. Это лучшее, что можно сделать, чем просто отделаться от него, спихнув, как ненужного котенка с колен!». Локи моргнул, прогоняя воспоминание. Фригг… Да, она была именно такой матерью – заботливой, любящей, не делавшей различий между ним и Тором. Принц тяжело вздохнул, ощущая себя последней скотиной, что так и не поблагодарил королеву. А ведь она пошла против воли мужа, как и Тор… «Мама… Как давно я не называл тебя так. К чему было это равнодушие с моей стороны?». Он крепко сжал зубы, быстро прогоняя из груди острую жгучую боль от подобных мыслей… Совсем раскис, право слово! Он глубоко вздохнул и решительно толкнул дверь в коридор. Он попытается, обязательно попытается наладить отношения с приёмной матерью.