Отрицание

За светлеющим окном стремительно загорался новый день. Локи просыпался медленно и неохотно. Сон в такой приятной компании никак не желал отпускать его из своих объятий, как и он свою послушницу. Примостившись рядом, дева крепко спала у него на плече, сладко посапывая во сне. Умаялась она с ним, это точно. Он улыбнулся, вспоминая, как ещё несколько часов назад ванийка просто вырубилась, когда он в очередной раз подумывал о продолжении «номер четыре». Да, что-то понесло его знатно. Такого демарша он за собой не помнил даже во время собственной юности, когда пробудившаяся мужская сущность заставляла юного принца бегать в душевую по несколько раз на дню. С Сигюн он ощущал себя нужным и необходимым, ведь это от него и только от него зависело, как быстро она поймет все прелести плотской любви. И Локи был нежен и заботлив насколько мог. Младший принц получал от всего этого ни с чем несравнимое удовольствие. Смотреть, как молодая дева стыдливо и неуверенно закусывает губы, но темпераментно прогибается назад, насаживается, желает стать заполненной, было таким сладострастным зрелищем для него, что он старательно доводил девушку до яркого финала и лишь позже отпускал самого себя. Проклятье, да он в лепешку готов был расшибиться, лишь бы ей было хорошо рядом с ним. От воспоминаний о стонущей и мечущейся под ним Сигюн, бесстыдно поддающейся навстречу каждому проникновению, Локи ощутил приступ острого, лихорадочного возбуждения. Он перевернул её на бок, вдыхая родной запах рыжих волос. Восставший член отчаянно требовал к себе внимания, поэтому принц покрепче прижался к Сигюн. Моя сладкая девочка… Она пошевелилась во сне, приятно задевая его, но не проснулась. Локи с трудом сдерживал порыв сжать себя прямо сквозь простынь и задвигать рукой в нужном темпе. Кажется, он знает, что попросит сделать её в следующий раз. Всеотец, да что с ним такое?! Какой-то назойливый, едва слышный звук заставил принца отвлечься от собственных проблем. Он поднял голову. За стеклом, шурша крылышками, метался ночной мотылек. Но не появление бабочки заставило побледнеть Его Высочество и тревожно сесть в постели, а цвет её крыльев. Цвет-предвестник серьёзных и скорых перемен, неизвестного туманного будущего, несчастья и, возможно, даже траура. Цвет, который Локи больше всего ненавидел после тюрьмы: угольно-черный, поглощающий свет вокруг себя. Любовный настрой тотчас пропал. Как заворожённый, Локи осторожно подошёл к закрытому окну. Магическое создание билось в стекло, трепетало, отчаянно стремясь попасть внутрь, чтобы донести до адресата своё послание. Он потянул створку, понимая, что пути назад больше нет. Прав был ликвидатор читаури – ему не укрыться от мести. По замыслу противника именно гибель младшего принца должна стать начальным аккордом в атаке на Асгард, князь Льёт в который раз неимоверно прозорлив. И если сегодня будет последний бой, то Локи рад, что всё решится после такой чудесной ночи. Они стали по-настоящему близки с Сигюн, с его Сигюн. Мотылек послушно сел на ладонь принца. Потом вспыхнул ярким светом, рассыпаясь и складываясь в мерцающую надпись. «Готовься» . Князь Льёт был краток. Одно-единственное слово заставило Локи сглотнуть вязкую слюну, гадая про себя, чем же закончится этот день. Но ответить, что уготовано ему судьбой в утренней тишине было некому. О будущем знать не суждено, это не под силу даже Всеотцу. На постели заворочалась во сне Сигюн. Он повернул голову, всматриваясь в расслабленное лицо прекрасной девы. Вот она, его путеводная звёздочка. Яркий тёплый огонёк в бесконечной мгле его никчемной жизни. Только сейчас за порогом растраченных попусту лет, он начал понимать всю прелесть очевидных истин, над которыми всегда насмехался. И теперь он уже не боялся смерти, как когда-то в тюрьме. Ему есть с чем предстать перед высшим судом и есть из чего черпать силу, когда останется последний шаг, самый трудный, самый тяжелый. Погружённый полностью в невеселые мысли он даже и сам не заметил, как сходил в свою разгромленную комнату и вытащил из ящика в комоде контракт с послушницей. Тёмно-синяя печать-портал обители приятно грела похолодевшую ладонь. Так же задумчиво он вернулся и медленно подошел к кровати, любуясь спящей Сигюн. Рыжие волосы рассыпались по подушке красивыми волнами. Как бы он хотел остаться с ней навсегда и никуда, никуда больше не отпускать деву. Но судьба преподнесла очередной сюрприз, предпочитая решить всё сегодня. Её нужно отправить обратно в обитель, во что бы то ни стало, ведь Сигюн просто так сама не уедет, это и пузатому чибису ясно. Но и открыть ей правду он тоже не мог, слишком высока цена. На одной чаше весов безопасность Асгарда, которая, в случае успешного разрешения дела, выльется в его досрочное освобождение, снятие всех обвинений, на другой же – душевное здоровье этой девы, его собственное благополучие и судьба Сигюн. Возможно, потом, получив заново прежнее положение, он попытается вернуть её. Попробует вымолить прощение. Потом, но не сейчас. Выходит, исход выбора для него очевиден. Значит, ему придётся снова стать отъявленным негодяем, в который раз надеть маску лжеца. Он уже давно к этому привык. Да будет так. Локи протянул к ней руку, вытащил из-под ворота женской ночнушки согретую теплом тела девушки цепочку с сигнальным кристаллом. Управляющий центр, он же и ключ к его ошейнику, сковывающему магию. Принц ни за что бы сам не догадался, если бы не подсказка князя Льёта. Как всё изящно и просто придумал треш Эгресса, надо отдать ему должное. Локи понадобилось бы приличное время, чтобы это понять. А он-то поначалу пытался снять ошейник, пытаясь взломать вилкой электромагнитный замок трясущимися изувеченными руками. Глупец. Локи приподнял ладонью голову послушницы и стянул цепочку с кристаллом. Сигюн приоткрыла заспанные глаза, пробуждаясь у него на руках. Улыбнулась ему так приветливо, что у принца заныло сердце. Проклятье. Он своими же руками уничтожает последнюю надежду, предает единственное создание, которое верит в его светлую несуществующую сторону личности. Только иного пути у него всё равно нет. Прости меня, девочка, если сможешь, прости. Ваш выход, маэстро Локи! – Проснулась? – как можно холоднее поинтересовался он и тут же отодвинулся, пряча в ладони сигнальный кристалл. Не уловив в его тоне ничего особенного, Сигюн потёрла сонные глаза и откинула одеяло. Принц поспешно отвернулся в сторону, чтобы не видеть прекрасное тело девы, очертания которого проступали сквозь ночную рубашку; не стоит распалять себя попусту. – Тогда поведай мне, откуда у тебя этот флакон? – он кивнул головой в сторону маленького тёмного пузырька, стоящего на столе. Ещё накануне вечером он тайком увидел, как Сигюн отсчитывала себе несколько капель в стакан с водой, чтобы потом выпить. Острое обоняние тут же подсказало, что такое там находится. Он действительно собирался расспросить деву об этом, но позже, здраво рассудив, что ничего страшного не произошло. Предосторожность никому не помешает. Теперь же этот проклятый пузырёк был ему на руку. Локи стоило больших усилий выдержать удивленный взгляд синих глаз, но он только надменно приподнял брови, ожидая ответа. – Это женское успокоительное, – пролепетала ничего непонимающая Сигюн. – О, теперь это так называется? – едкая, многообещающая усмешка расцвела на бледном лице принца. Он медленно двинулся по комнате, не сводя с неё злых глаз, растягивая слова, наполняя желчью каждое слово. – Действительно, успокоительное. Выпил и точно не понесёшь от дурака, который попался на удочку. Или понесёшь, нарушив дозу, с тем, чтобы потом заполучить возможность требовать выплаты денежного довольствия, а может, даже место наложницы. Как ты все хорошо продумала! С каждым словом принца дева бледнела всё больше. Сигюн уже поняла, что произошло ужасное недоразумение, и Локи понял всё неверно, но как убедить его теперь в обратном – она не представляла. – Кто дал тебе это пузырёк? – процедил он сквозь зубы. – Моя мать? Тор? Один? – Нет, всё не так, ты не понял… – Кто? – повторил принц, останавливаясь в двух шагах от кровати. Взгляд зелёных глаз заледенел, ожесточился. – Никто не давал… То есть мне посоветовали… И это успокоительное. – Кто?! – прошипел Локи, Сигюн поспешно закуталась в одеяло, отодвигаясь на другой край кровати. Не то, чтобы она боялась принца, но в этот раз вспышка его ярости была совершенно на пустом месте, что наталкивало на довольно печальные мысли о его душевном состоянии. Как будто и не пил никакого успокоительного вовсе! Сигюн не подозревала, что является всего лишь разменной монетой в игре бога коварства и обмана, как прозвали Локи в Мидгарде, и он выглядит лишь таким, каким ему выгодно быть в тот или иной момент, мимикрируя под стать изменяющейся обстановке. Актер, какой же актер! – Мать-настоятельница посоветовала, – пролепетала совсем сбитая с толку дева. – Какая прелесть! – едко парировал Локи. – К делу наставления меня на путь истинный подключена княгиня Инга, подруга королевы. Ты им всё докладывала, верно? – он склонился над ней, заглядывая в глаза. – Как я вою во сне, как доползаю до балкона, как скребу по ночам ошейник лишь только потому, что там раньше была петля. Локи нависал над ней, как высокая темная скала, у которой всегда есть укромная и никому не известная сердцевина где-то очень глубоко, под каменной толщей, в кромешном мраке, куда не проникает ни одни лучик света потому, что её обладателю так хорошо и комфортно. И Сигюн уже не была уверена, что знает его настолько хорошо, как ей казалось прежде. А он всё говорил злые слова, едко выплевывая их, повышая тон. Дева отодвигалась от него дальше и дальше, пока не оказалась прижатой к стенке. – Как не могу взять ложку руками, как нуждаюсь в самой элементарной помощи, как не могу заснуть в одиночестве, как схожу с ума от каждого звука. Послушница глядела в пылающие гневом изумрудные глаза, не в силах остановить этот поток. Он точно сошёл с ума! Но едва она открыла рот, чтобы возразить, как Локи врезал кулаком по стене так, что каменная твердь отозвалась глухим коротким гулом. – Думала, я не знаю о ваших подлых женских штучках? – Сигюн вздрогнула от удара, прозвучавшего над головой, и уже с испугом взирала на него большими глазами. – Не смогу отличить по запаху противозачаточное от успокоительного? Совсем меня за идиота держишь, девка?! Ванийка сглотнула, ощущая себя совершенно беспомощной перед взбешённым принцем. Она растерянно наморщила лоб, в голову не лезло ничего путного, и как ей осадить его в этот раз она не представляла. Сигюн только робко протянула ладонь к его лицу, пытаясь дотянуться, прикоснуться, хоть так достучаться до него. Но Локи грубо перехватил её запястье, рывком поднимая деву с кровати. Сигюн вскрикнула, едва не полетела на пол, но Его Высочество не дал ей пересчитать половицы носом, дернув на себя за руку. – Ты недостойна быть рядом со мной. Отправляйся в свою обитель, девка. Ты получишь деньги за свою службу, только я вычту из них неустойку за нарушение. На бледном лице благородного аса на какое-то мгновение отразилась боль, которую дева уже видела не раз. Так, словно он сам только что шагнул в пропасть, искренне себя ненавидя за это. Но выражение его лица сразу переменилось, и она снова смотрела на злого как тысяча ётунов Локи. Вместе с тем, принц продемонстрировал в руках сорванную печать с контракта. Сигюн побледнела. Нет-нет, только не это… За последние сто лет никто ещё не возвращал послушницу обратно в обитель. Она будет первая в списке позора этого столетия, ведь не зря же их учили терпеть мужчину, даже вопреки собственной гордости. «Возвращённая» получала вечное клеймо; редко кому удавалось попытать судьбу заново в замужестве или гареме. – Локи, нет, подожди, всё не так, – умоляюще проговорила она, но он был непреклонен. – Удачи, милая, – усмешка принца была поистине ётунской в эту минуту. Он переломил печать прямо на глазах у изумлённой Сигюн. Напрасно она просила его подождать, дать все объяснить, умоляла не ломать ей жизнь. Портал сработал мгновенно. Появившаяся прореха в пространстве поглотила испуганную деву, перенося из одного мира в другой. Мгновение – и она стояла в одной ночнушке посреди залитого ярким солнцем двора женской обители в Альвхейме. Портал закрылся с громким хлопком, привлекая внимание проходивших по двору девочек с первого курса. Малышки остолбенели от такого явления, разглядывая во все глаза неизвестную им тетю, появившуюся из воздуха прямо перед ними. А по истертым за многие века ступеням главного входа спешила встревоженная мать-настоятельница. Сигюн же словно не видела и не слышала всего этого. Под возгласы изумления маленьких послушниц по телу прошла дрожь от превращения в ётуншу, поэтому подбежавшая Жужельца даже не смогла обнять деву, но сейчас той было все равно. У неё перед глазами стояло перекошенное лицо асгардского принца с кричащими от боли глазами, а в ушах звучали рвущие сердце слова -«Ты недостойна быть рядом со мной». Глупо отрицать, что в этот раз речь принца не ранила её гораздо сильнее, чем прежде и что теперь она сможет спокойно смотреть на портрет Его Высочества и беззаботно болтать, обсуждая его поступки. Глупо отрицать, что теперь она, ложась спать, не будет мечтать увидеть во сне смеющегося Локи с искрящимся озорством зелёным взором и ямочками от улыбки на щеках, что она не будет просыпаться по ночам от стойкого ощущения поцелуя на губах, что она не будет замирать, слыша его имя. Имя мужчины, которого Сигюн, кажется, всё-таки полюбила, даже ценой душевного равновесия, вопреки строгим правилам, вопреки его подлому характеру. Может быть, однажды, через много-много лет она поймет, как была глупа и улыбнется своим терзаниям, но сейчас… Сейчас горькие слезы бежали по щекам молодой ётунши, оставляя внутри только звенящую холодную пустоту, как в замёрзших землях Ётунхейма.