А ради меня ты на что готов?

      Сегодня была пятница, обычный день. Завтра в школу было не нужно, но мой любимый ботаник усердно делал домашнее задание. Я же, как обычно, устроился на своей кровати, слушая музыку и часто поглядывая на Даню.       Он был таким милым, когда задумывался над чем‑то, что хотелось просто разлиться лужицей удовольствия на постели. Мне нравилось, как он морщит лоб, когда решает что‑то. Как победно выпрямляет спину, когда ему это удаётся. Мне нравится, как он улыбается, когда замечает мой взгляд. Когда он умничает и критикует меня. Когда он немного занудствует. Мне всё в нем нравится, чёрт его дери!       Бесконечная музыка в ушах начинает надоедать, и я решаюсь понадоедать Дане.       — Дааань... — заигрывающим голосом начинаю я. Он молчит. — Дань, — я упорно продолжаю. — Данёк! — сладостно говорю я.       — Что? — слышу слегка раздражённый ответ.       — Тебе не надоело? Вечные уроки, снова и снова, м? — я поднимаю брови и слышу ответ.       — Я, в отличие от некоторых, пытаюсь получить знания.       — Данёк, не нуди, — скучно проговариваю я. — Ты у нас и так самый умный в школе. Если не в городе... Или стране, — тихо добавляю я и думаю, почему он выбрал меня?! Такого раздолбая.       — Это не повод останавливаться на достигнутом, — нудно выговаривает он и трёт переносицу.       — Ты у меня самый умный, — с улыбкой говорю и чувствую, как Данёк ухмыляется. — Зачем мне умнее? — я пытаюсь смотреть в потолок.       — Ну, да. Стану умнее, и ты вообще перестанешь меня понимать.       Нет, ну вот когда он научился стебать людей? Всё‑таки моё общение не прошло даром.       — А мне кажется, что знания — это не самое главное, — выдыхаю я и краем глаза замечаю, как он разворачивается ко мне.       — А что главное? — нет, он издевается.       — Ты, — быстро и правду.       Он улыбается, но продолжает сидеть в кресле.       — Да, Вань, ты не меняешься.       — Ты тоже. Какая‑то учеба для тебя важнее меня.       Не знаю, зачем это сказал?! Но надо было сделать видимость обиды.       — Вааня, — ласково протягивает он. Нет, я не могу на него обижаться, к слову, совсем. — какой же ты дурак!       Даня встаёт с кресла и садится на мою кровать. Сердцебиение автоматически учащается. Я закрываю глаза.       — Конечно, ты важнее, — он проводит рукой по моим волосам. Ощущаю мурашки по всему телу. Хочется незамедлительно его поцеловать. Я привстаю.       — Да? А почему тогда ты каждый вечер проводишь только с книгами? Я тебе не интересен? — скрещиваю руки и смотрю на уставшего Даню. Ладно, ботан, я скоро тебя прощу.       — Вань, ну ты же знаешь, что мне нужно учиться, — тихо говорит рыжик. — И это вовсе не значит, что ты мне не нравишься.       Я строго на него смотрю.       — Ну? Три слова, и ты прощён.       — Может, сходим на свидание? — Выдыхает ботан, и я вижу яростных чертиков в его глазах.       — Я вообще‑то на другие слова рассчитывал, но эти тоже ничего, — я улыбаюсь и рывком укладываю Даню на кровать, блокируя движения.       Он даже не вырывается, пытаясь освободиться. Он тянется за поцелуем. Что ж, эту просьбу я выполню. Как только касаюсь его губами, чувствую горячее дыхание. Продолжаю целовать его мягкие, слегка покусанные губы, пока он сжимает край одеяла в своей ладошке. Я мертвой хваткой берусь за его талию. Затем зарываюсь рукой в его волосы, делая массаж головы. Я чувствую, что уже хочу большего. Но я ему обещал! Обещал!       Заканчивая поцелуй, чувствую, что пах жалобно стонет.       Я откидываюсь на постель и молюсь, лишь бы «он» успокоился.       — Вань, ты чего? — обеспокоенно спрашивает объект моих ночных грёз.       — Я же обещал тебе, что не трону.       Даня улыбается. Касается руками моих волос, а потом проводит пальцем по нижней губе.       — Что ты творишь? — томно выдыхаю. — Я не смогу долго сдерживаться.       — Я тебе помогу, — рыжик пошловато улыбнулся. Я насторожился. Но как только он коснулся ремня на моих джинсах, я понял, что он хочет сделать.       — Дань, ты уверен? — я строго смотрю на него. — Ты выпускаешь на волю зверя. Остановись, пока не поздно, — я предупреждающе перехватываю его за руку.       — Не волнуйся, я сделаю всё очень аккуратно.       Окей, я пропустил момент, когда он перестал быть таким стеснительным как раньше.       После того, как ремень больше не был преградой, он начал решительно расстёгивать пуговицу и молнию. От его упорного взгляда я готов взвыть. Аккуратно, но медленно приспустив штаны, он сжимает рукой бугорок под моими боксерами.       Я вижу искры перед глазами.       Дыхание учащается, а комната перестаёт быть материальной, всё плывет, только ощущения остаются. Я закрываю глаза, иначе просто сойду с ума.       Всё не заканчивается, я ощущаю, как чьи‑то настырные пальцы стягивают последнюю ширму, что кажется спасением.       Из груди вырывается стон, я теряю контроль и закусываю губу, чтобы хоть как‑то оставаться здесь, в этой комнате.       Нежные пальцы Дани касаются моего члена.       Стучит в висках.       Провожу языком по высохшим губам и снова закусываю губу, когда получаю движения по стволу.       Хочется стонать на всю комнату, хочется сорвать голос и каждую секунду говорить, как я его люблю.       Нежные губы обсасывают головку моего друга, я цепляюсь ногтями за край кровати. Становится щекотно где‑то внизу живота, и моя спина выгибается.       Теперь мой член полностью в плену Даниного рта, начинаются быстрые движения по длине ствола. Я кусаю губы чуть ли не до крови, чтобы не простонать на весь дом.       Мои ощущения обостряются в три раза, когда я отзываюсь на массаж яичек.       Расслабление не заставляет себя долго ждать, и я испражняюсь Дане прямо в рот.       Из моей груди срывается рык. Я облегчённо роняю голову на подушку и слегка радуюсь, что дыхание возвращается на круги своя.       Чьи‑то любимые губы целуют меня в щёчку, я слышу мягкий голос.       — Ну, как тебе? — растерянный шёпот. Я приоткрываю глаза, комната становится самой собой. Перед глазами встаёт образ Дани.       Вместо ответа я нахожу своим ртом его губы и начинаю целовать, обсасывая губы. Мне хочется облизать их, что я и делаю. Потом чмокаю его в щёчку и отстраняюсь.       — Спасибо тебе, — я улыбаюсь. Без язвительности, без сарказма, по‑настоящему, счастливо и благодарственно. — У меня такого ещё не было.       Он слегка толкает меня в плечо.       — Да ты врёшь! — возмущенно говорит рыжик.       — Разве я могу тебе солгать? — он улыбается.       — Правда?       — Смеёшься что ли? Я чуть сознание от удовольствия не потерял, — начинаю я саркастично, Данёк кусает меня в шею и устраивается рядом. — С тобой всё совершенно по‑особенному. Это, это не передать словами.       — Тише, — он касается моих губ кончиками пальцев. — Тогда и не надо. Просто помолчим.       Через несколько минут он говорит.       — Слушай, Вань, я тут подумал... — я перевожу на него взгляд, полный любопытства. — Как насчёт музея?       Я немного прикрываю глаза. Музеи... скука — первое, что приходит в голову. С другой стороны, когда ты находишься с любимым человеком, то какая разница, где?!       — Хорошо, давай в музей.       — Ого, — удивляется Данила и смотрит мне в глаза. — Что? Мне даже не придётся тебя уговаривать и говорить, что там будет буфет?!       Я коротко рассмеялся.       — Ну, в буфет я, пожалуй, загляну, — вижу, как он улыбается и закатывает глаза.       — Да, Вань, ты не меняешься!       — А я должен? — поднимаю голову и прищуриваю глаза.       — Конечно, нет.       Я обхватываю лицо рыжика руками и впиваюсь в губы.