Часть 2. Кошмар наяву
Что вообще известно о Смерти, как таковой? Для одних это лишь процесс отмирания мозга, для других — отделения души от тела, третьи — переход в другое состояние, в существование себя, как чего-то другого. Другой сущности. Одна сторона считает её ужасным, поскольку в момент её прихода остро возникает чувство, что ты не закончил все свои дела. Другая утверждает, что Смерть — избавление от мук этого бренного мира. Для других проще не думать о ней вовсе. Но одно ясно точно — она неизбежна. И нет разницы, во что ты веришь: в Рай, перерождение или то, что ты в итоге превратишься в удобрение для фикуса. «Где я?» Агата, как никто другой, знала о неизбежности Смерти. Пережив смерть полюбившейся ей пёстрой кошки, которая жила во дворе их дома и которую все любили, она начала задумываться над этим вопросом. Зачем есть, пить дышать, а тем более учиться и трудиться, зная, что ты всё равно умрёшь, и все силы и плоды твои просто ничего не станут значить?! Конечно, возникнет потребность оставить свой след в этом мире: что-нибудь — лишь бы тебя не забыли. «Ауу! Есть тут кто? Почему я не могу пошевелиться?» Она мечтала… нет, не изменить мир, поскольку такие мысли частенько заводят в эгоцентрический тупик. Нет, она мечтала работать, делать хорошо то, что умела и помогать людям так, как может. В ее домах жили бы счастливые люди, в больницах и лабораториях искали бы способы исцеления, в школах учились бы дети… Так много планов. Но время решило по-своему. Можно было твердить, что это несправедливо, вот только кто она такая, чтобы так судить? Нет, дело не в том, что она жалкая — молодой инженер осознавала себя глупой в масштабах вселенной, и потому стремилась к знаниям, чтобы этим процессом скомпенсировать свою ограниченность, лежащую в её природе. Но вот что это была грубая постава!.. Да, Вселенная вполне могла бы согласиться. Её больше не было. Она превратилась в поток мысли и памяти. Разрозненные картинки, застывшие в вечности, вдруг пришли в движение, перемешиваясь и лишая себя системы. Вакуум вдруг оказался густым и беспокойным. Тут внезапно её дёрнуло. Будто схватили за узел в животе, и её резко понесло вперёд. Ни рукой, ни ногой не дёрнуть… А были ли у нее руки и ноги? Обрывки мыслей утверждали, что да, но темнота визжала, что нет. Из центра пространства, куда её тянуло с немаленькой силой, летели лучи. Информационный поток был переполнен, сливая то, что когда-то было Агатой в единую реку, где обитали тысячи и тысячи умерших людей. Черно-белая картина жизни Готэмцев: там были заброшенные склады, Мост Пионеров, через который въезжают в Готем, пара гвоздик на каменном тротуаре между двух домов, семейный ужин, поцелуй на ночь, несущаяся в легковушку фура. И много, много теней: серых и безликих, цветных и с изюминкой. И почти за каждой из них стояла одна, большая, с расправленными крыльями. Если бы Агата чувствовала своё сознание и тело, её бы передёрнуло — настолько неподвижно и оттого жутко выглядело это чёрное пятно. Неизвестность имеет множество лиц, множество вариаций, ведь даже на уровне квантов балом правит неопределенность и это было действительно страшно, как страшно было первобытным людям смотреть на полыхающие трещины молний. Полёт прекрасен, но конечная цель смутна и волнующа, застывшая в непоколебимом «сейчас». Но было ли здесь время, чтобы отметить это «сейчас»? Да, оно было. Но не такое привычное, как в мире Живых. Обычно это бесконечная кинолента, но в этом Посмертии она была изрезана на неравные по длине кусочки. Отражавшийся на них город Готем был укутан вуалью, облупленной развратными огнями-бубенцами. Белыми, желтыми, красными и синими. Они раздражали. Почему? Было видно, что не хватает какого-то другого цвета, который бы оттенял их, превращая в пустышки. Лучи в центре завибрировали, центр был уже близко. Там не было того ослепительно-белого света, о котором так часто разносятся бешенным роем слухи. Нет, это больше похоже на дыру в не до конца разорванной ткани. Смазанные очертания дома, каменного дома, с запущенным садом и скрипящими железными воротами стоял по ту сторону дыры. «Это что ещё за хрень?!» Она была так близко к цели, за которой бы кто-то великий раскрыл суть жизни, но внезапно случилось то, чего она просто не могла ожидать… Что-то странное произошло с потоком, будто кто-то сделал дырку в водяном матрасе и вместе с белым шумом в эту дырку уносило и то, что было некогда застреленным архитектором. Воздух Готема смрадный и наполненный криками и молитвами сотен людей сбивал с толку. Все было таким знакомым и в то же время она не могла разобрать отдельные вещи, словно бы ее накрыл инсульт. Единственное, что маячило впереди, это тёмное здание, от которого исходили такие кошмарные вихревые потоки, что если бы «нечто» не тащило Агату как на привязи, то она бы просто распалась на электроны. Она видела глаз бури, внутри которого слегка мерцал зеленоватый огонек. Огонёк встрепенулся, будто ощутив чужое внимание, и мелко-мелко задрожал. Гипнотизирующие движения точки света укачивали. Сулили безопасность и в то же время создавали довольно странное ощущение, будто она летит в пасть чудовища. Будто она навечно застряла на кромке горизонта событий, и её участь — никогда не достигнуть его края. В последний момент, перед столкновением, бывший архитектор пожалела лишь о том, что никогда не сможет рассказать о том, что видела.***
Мгновение. Мгновение длится 0,7 секунд. Так много умеет уместиться в этом маленьком кусочке. Но изменения уже начались: в груди отдались первые толчки сердца и глубокий вздох подарил затхлый и пыльный воздух с примесью хлора и медикаментов. «Какого.?» Первое, что она почувствовала — боль. Боль пульсировала везде, от ушибленного темечка, заканчивая сведенными судорогой руками. Машинально Карнавал попыталась пошевелить плечами. Чтобы размять конечности, но не тут-то было. Пошевелиться она не могла. Ни вздохнуть, ни расправить ноющие руки, ни даже встать нормально. Она попыталась хотя бы перевернуться, но тканевые тиски сжались сильнее, и тут пришел страх. Сердце разогналось до бешеного ритма, пульсируя набатом в висках. Агата попыталась понять, где она находится. Хотя, смирительная рубашка да пыльно-белые стены не оставляли ей особого простора для фантазии. Это была психиатрическая клиника. Вопрос был в другом: почему она здесь? Возможно, она выжила после огнестрельного ранения и ударилась головой и… А вот дальше размышления прерывались, поскольку она ничего не помнила, кроме бредового сна про инфопространство, потоки памяти и прочей паранормальной чуши, в которую не верит ни один уважающий себя современный человек. Значит, нужно было узнать, почему её держат в клинике. Нужно было, как минимум, позвать на помощь! Поднявшись с горем пополам на ноги, пошатываясь от абсолютно нереального ощущения, будто ее тело почему-то стало выше, она подошла к двери с маленьким окошком посередине, набрала воздуха в грудь и… — ЭЙ! Кто-нибудь! — девушка поперхнулась словами и замерла, будто олень, попавший в свет фар. К глотке подкатил комок, потому что голос, которым она пыталась позвать на помощь, ей не принадлежал. Более того, этот хриплый, лающий и скрипучий голос был высоковат и явно не принадлежал женщине. Опустив голову, бывший архитектор подавила в себе желание завизжать, поскольку там, куда она смотрела, не наблюдалось груди даже её жалкого первого размера. Плоскость… В висках зашумело и череп прострелило невероятной болью. Девушка почувствовала, как из носа заструилась теплая, солёная влага, пачкая белое сукно смирительной рубашки. Она не могла даже вытереть кровь, позволяя той течь по губам, оседая на языке металлическим и почему-то горьким привкусом, по подбородку и падать на пол рубиновыми каплями. Она подняла затуманенный паникой взгляд и всхлипнула. Из глаз потекли слёзы и Агата забарабанила по двери ногой, надеясь привлечь хоть чьё-то внимание. — Кто-нибудь?! ЭЙ! Пожалуйста! Ответьте! — она захлебывалась рыданиями, с дыша ртом из-за кровяных сгустков в носу. — Пожалуйста! — Что ты разорался? — медбрат отодвинул железный заслон на окошке и недовольно воззрился на пациента, совершенно не реагируя на припадок. Тот умел имитировать любое расстройство, от эпилепсии до синдрома Туретта. — Слава богу! — санитар лишь поморщился от высокого и радостного голоса больного. — Я не понимаю, что происходит?! Почему я здесь? Почему… почему я мужчина? — Ого, что-то новое. Ну и чем ты меня удивишь? Ты королева Англии? Или может Ким Кардашьян? Девушка опешила. Она не представляла себе, что врачи, которые призваны помогать людям, могут источать столько презрения и брезгливости. Но какое-то мгновение она даже забыла о своей ситуации. — Простите? — она склонила голову на бок. — Меня зовут Агата Карнавал. Я правда… — Карнавал??? — санитар залился смехом. — Да ты повторяешься. Шуты, арлекины, карнавал… тьфу. Сиди уже спокойно, урод. Завтра на приёме у доктора расскажешь свои бредни. От неожиданности девушка отступила назад, чувствуя пустоту в душе. Слова санитара ударили сильно по ней, и она отступила от двери. Качаясь на ходу, вернулась на жесткую кушетку и снова расплакалась, потому что это было единственное, что видимо ей позволено в этой белой клетке. На блестящем полу окошко безжалостно вырезало светом белую решётку.***
Утро начинается не с кофе. Утро начинается с неприятного тычка в ребра и гогота медбратьев, которые тащили несопротивляющееся тело в душевую. Агата пассивно «тащилась» за конвоирами, недоуменно оглядываясь по сторонам. Место, куда она попала, напоминало фильм ужасов: невменяемые люди, мрачные серые лица врачей и ощущение тотальной безнадежности. Настолько холодной была эта аура, что она буквально мерцала в воздухе коридора, отчего девушка поёжилась, чувствуя, как этот холод вползает под ткань и обжигает кожу. Её грубо впихнули в предбанник, сдирая смирительную рубашку. Агата потирала затёкшие руки и разминала покалывающие пальцы. — Смотри какой тихий, — буркнул один из санитаров. — Может его почаще по башке бить? Глядишь и сбегать не будет. Вот только девушка их не слышала, не чувствовала, как её заталкивают в общую душевую. Она неотрывно смотрела на свои ладони. Неестественно белые ладони! Жуткая пародия на Слэндермена, вот только девушке было ни капельки не смешно. Она подняла взгляд и из её глотки вырвался сдавленный писк, и она стыдливо зажмурилась. Тех людей, которых успел выхватить взгляд, прежде чем мозг осознал, что стоит в душевой, полной голых мужчин, которых она знала не понаслышке… Да кто в городе не знал Харви Дэнта или Джонатана Крэйна? Наверное, ей следовало успокоится и всё обдумать. Воздух со свистом разрезал зубы холодом. Наверное, стоило хотя бы просто унять трясущиеся руки, а не подбегать к зеркалу, что висели над щербатой раковиной. Он смотрел на неё из глубины зеркала: зеленоволосый мужчина с острыми скулами, о которые можно было порезаться, слегка приоткрыл рот, ошарашенно распахнув изумрудные глаза. И, о боги, как же не вязался с внешностью этот испуг! — ТВОЮ МАТЬ! — все обернулись, наблюдая как под кулаком Джокера осыпаются осколки зеркала. — Нет! Это невозможно! Так не бывает! Не бывает! — она сползла на пол, раскачиваясь, как безумная. Истерика подкатывала мощной волной, погребая под собой рассудок полностью. Девушка обхватила себя руками и как мантру повторяла слово «нет». Злодеи Готема отступили на шаг, нервно косясь на Джокера, который вел себя сегодня ещё более странно, чем обычно. В какой-то момент клоун вскочил на ноги и, спотыкаясь на скользком кафеле, рванул в раздевалку: — Выпустите! Выпустите меня отсюда! Это всё бред! — верещал клоун, явно напоровшись на очаровательных санитаров. Агата кричала, барахтаясь в жёсткой хватке, как вдруг… «Ты что орёшь, как потерпевшая?» Девушка икнула и затихла, что позволило медикам скрутить её в смирительную рубашку. — Ты кто? — она шепнула на грани слышимости, но голос в голове её прекрасно понял. «Это ты мне скажи», — интонации были какими-то заторможенно заспанными. — «Что-то я не припомню у себя в голове таракана женского пола. Я — Джокер и ты портишь нашу репутацию!»***
— Мистер Джокер, как вы себя чувствуете? — похожий на потный мячик доктор, поджав губы строчил что-то в своем блокноте. «Как мы себя чувствуем?» — существо в голове завозилось. — «Пиздец, как весело! Тут темно, как в жопе у Бэтмена, просторно и мне не дают порулить! ДАЙ ПОРУЛИТЬ!» — Я не знаю как, — Агата опустила голову, чем вызвала бурную реакцию у психиатра. — Что именно вы не знаете? — Я… Меня зовут Агата Карнавал, — прошептала девушка совершенно убито, прекрасно понимая, что никто ей не поверит. Он ведь даже проверять не будут, хотя можно было бы найти некролог. — Меня убили. Видимо вчера. И я очнулась тут. В теле Джокера и… — слезы снова хлынули из глаз, потому что она просто не справлялась со стрессом. Она не могла контролировать ситуацию. — Поверьте мне! — Конечно я тебе верю, Агата, да? «Он мне не верит, ” — думала Карнавал. «Он нихуя тебе не верит», — подтвердил вынужденный сосед. — «Тот ещё кусок дерьма. У него семь пациентов откинулось, а он получает на них бюджетные деньги». — Как в «Мертвых Душах?» — О чем вы? — врач терялся в догадках. Джокер был его самым трудным пациентом. Но сейчас он вел себя гораздо более девиантно, чем обычно. — Голос в голове говорит, что вы не заявили в налоговую о трупах и вам идут несанкционированные выплаты. — Откуда такая информация? — Доктор Хорсман покрылся испариной и принялся активно утирать взмокший лоб платком. «Да он же тупица», — голос залился смехом. — «Скажи ему, пусть научится не прятать документы в горшках с растениями. Айви давно уже переработала их на макулатуру!» — Вы положили их в горшки с цветами, — воскресшая покойница повела плечами. — И некая Айви их съела. Возможно, это собака… Хорсман крякнул от неожиданности и побледнел. У него не было смысла сомневаться в словах Джокера, но он просто желал, чтобы тот ему врал. Дальнейший диалог не клеился совершенно, поскольку доктор нервничал всё сильнее, а вот шут, обычно фонтанирующий энергией, вдруг превратился в пассивный овощ. В итоге, решив, что за Джокером стоит понаблюдать в естественной среде, психиатр приказал снять с больного смирительную рубашку и отпустить в общую комнату. А сам… Вероятно он всё-таки решил проверить горшки с фикусами.***
«Ты слишком серьезная! Улыбнись! Ты даже не представляешь сколько тут камер!» — собеседник ощущался, как пушистый шар в мозгу. Шар двигался и щекотался. — “ И вообще, объясни уже наконец. Откуда ты взялась? Я понимаю, что мы тут шутки шутим, но давай посерьезнее! А то твой рассказ про смерть и переселение душ — такой о-о-о-отстой!» — Ну и дурак значит, что не веришь, — девушка сверлила тяжёлым взглядом свои ладони. — Я и правда умерла, и почему-то оказалась тут. «Грех жаловаться. Согласись, впервые в жизни ты хороша собой, популярна и успешна, ягодка!» — Тебе-то легко говорить. Ты всего добился сам, а я… — вздохнула Агата. — Я правда не хочу показаться занудой, но я догадывалась, что жизнь ещё как подъебнёт!.. Я даже свой любимый проект доработать не успела… Я в него свою душу вкладывала! И вообще… — скрестила она руки на груди. — Ты мне ни капли не нравишься. Ты эгоистичный и мерзкий маньяк, который устраивает шоу с идиотом в бронированном трико. “ А вот за такие фразы я… Погоди, что? Как ты назвала Бэтса?!» — Повторяю для особо одарённых: Идиот в бронированном трико, — Агата осторожно прошла в глубь комнаты отдыха, сторонясь косо поглядывающих на неё бандитов. — Ваши разборки всегда где-то там, — она сделала пасс руками, — наверху. Выше обычных людей. Бездарная постановка, от которой страдают такие, как я. Он ведь не смотрит вниз. Ему не интересны те, кто загнивает в трущобах. Он не гоняется за мелкими преступниками, которые… — пальцы, сжавшись в кулаки, задрожали, — которые убили меня. «О как…» — казалось, Джокер куда-то пропал. Агата поёжилась от осознания абсурдности ситуации. Она в теле клоуна. Клоун заперт в своей голове. Он не слишком агрессивен пока, но что будет дальше? Что делать ей? Куда бежать? Как дальше жить? Кожу стягивало так, что хотелось повести плечами, лишь бы сбросить с себя напряжение. Все эти вопросы требовали ответов, которых ни у Карнавал, ни у Джокера не было. Девушке нужно было за то-то зацепиться. За что-то реальное, и её бегающий взгляд её упал на цветок, который поник в треснувшем горшке, наскоро склеенном скотчем. Повертев головой в поисках воды, девушка заметила питьевой фонтанчик. Увы, стакана у неё не было. Носить воду в ладошках было как-то не комильфо, а потому она потихонечку подошла к здоровяку Бичу, который потягивал остатки чая из непропорционально маленькой чашечки. Которая смотрелась максимально нелепо в огромных ладонях, как яичная скорлупка. — Извините, — она коснулась широкого плеча, — не могу ли я одолжить у вас чашку на пару минут? Я клянусь, что верну её в целости и сохранности! Бич осоловело моргнул и протянул тару Джокеру. Джокеру, который с учтивой улыбкой, сполоснул ёмкость, набрал воды и полил злосчастный филодендрон. И на это украдкой пялились если не все, то некоторые из суперзлодеев, которые были свидетелями случая в общей душевой. — Благодарю за содействие, — клоун вернул чашку непосредственно в руки Крушителю Хребтов и поковылял в сторону книжной полки, рядом с которой и сел на маленький коврик, сложив руки перед собой. — Ты случаем не знаешь, чего это наш великий шут ведёт себя так, будто он сегодня особенно не в своём уме? Бич повернулся и на его равнодушно смотрящие из прорези маски глаза попался севший напротив Энигма. Как всегда, охочий до вопросов, уж этого у него было не отнять. Вот только побочный эффект в виде назойливой любознательности всегда раздражал окружающих, как и высокомерные вопросы в ответ. А ведь невежливо отвечать вопросом на вопрос. Впрочем, сейчас не тот случай. — А ты, значит, хотел попросить реванш, — не вопрос, утверждение. — Как видишь, сегодня Фортуна не на твоей стороне. — Почему цвет, обделённый вниманием, потускнел и пожух? — произнёс Эд. Бич молчал. Эд хмыкнул, он и не ожидал большего. — Потому что хищник пренебрёг добычей. Бывший узник Пенья Дуро поднял взгляд, потом покосился на клоуна: он понял намёк. — Значит, ты решил повысить ставку после сегодняшнего случая в душе. — Да я сразу понял, что он выкинул очередной фокус. Между прочим, такой жалкий, — легкомысленно махнул рукой Принц Головоломок. — И это я ещё преуменьшаю. — Тогда почему ты это говоришь мне? — понизил тон Бич. Его терпение начало лопаться. — Помнится, он тебе тоже палки в колёса вставлял. Почему бы не воспользоваться случаем? — оба вновь посмотрели на бурчащего себе под нос Джокера что-то о колоннаде и массовой застройке. — Захотел бы, сломал бы его тощий хребет сразу, — возразили в ответ, после чего владелец Венома отпил из вновь наполненной чашки. — Сейчас в этом нет никакого толку. — Да, его жест почтения разбитому цветочку был трогательным, — усмехнулся Энигма. — Разве тебе не интересно, почему он попросил именно тебя? — Ты забыл, что бывает с теми, кто лезет ему в голову? — жёстко отрезал Бич и встал со стола. — Ты точно когда-нибудь из Загадки превратишься в дерьмовую шутку. И поверь, в случае с Джокером, за Сетапом последует такой Панчлайн, что рад не будешь. Он ушёл под охраной двух крупных, хоть и не таких, как он, санитаров. Эдвард остался наедине с досадой, точащей зубы о его нарциссизм. Он гневно сжал зубы и вперил свои глаза в фигуру Джокера. — Я всё равно узнаю, что ты задумал, — прошипел мужчина. — И уж тогда об этом узнает весь мир!***
«И тут он говорит: «Ты не изменишься,» — и залепил мне кулаком в лицо! Ты представляешь? Это ОН! Он говорит МНЕ, что я не изменюсь! Да в этом мире нет человека уперто-стабильнее, чем Его Мышинство! Но ничего, я терпелив… ну, когда дело касается Бэтмена». Девушка слушала своего вынужденного соседа (или это она была его соседкой-захватчицей), задумчиво потирая подбородок. Клоун, который до этого диалога вёл себя более или менее адекватно, провалился на какой-то свой персональный уровень безумия. Его голос становился то чарующе вкрадчивым, то срывался на визг, то он был сладостно-мечтательным, то сочился ядом. Это было так странно… И навевало на определённые мысли. — Ты похож на мою подругу, — Агата опустила плечи, понимая, что скорее всего она никогда не сможет увидеть своих родных и близких. — Ей очень нравился мальчик, и она тайно страдала по нему. Бесилась, намекала, подкидывала подарки, но никак не решалась сказать. А когда тот начал встречаться с девушкой из другого класса, подруга просто возненавидела его. «Ничего не похоже. Я прямым текстом говорил этому тупому рукокрылому, что мы с ним одинаковые и идеально подходим друг другу!» Агата сдавленно пискнула, а глаза её распахнулись в ужасе, когда до неё дошел смысл сказанного Джокером. Она, в силу своей неприязни к ряженым идиотам, не следила за новостями о потасовках между Бэтменом и кодлой злодеев, но даже она знала… — Но ведь все знают, что ты и Харли… «ФУ!» — Фу? «Представь ситуацию: у тебя есть верный песик, которые приносит тебе тапочки, весело лает и может сожрать лицо врагу. Представила? Молодец! А теперь представь, что этого полезного песика перемыкает каждые пятнадцать минут, и он начинает трахать твою ногу!» — Фу! «То-то и оно. Бэтмен хоть не пытается осеменить мои штанины. А жаль… Но довольно разговоров. Мы должны понять, как мне снова начать управлять своим телом». — Зачем? — девушка напряглась, поскольку в голосе собеседника проскользнул звон дамасской стали. «Как зачем, ягодка? Пора свернуть паре курочек шеи и свалить из этого курятника!»