Часть 3. Сумрачное помутнение сознания.
— Чёрт… чёрт, чёрт!.. «Мы тут уже долбанные три недели уже, а ты всё ещё пыхтишь, как лягушка, набитая петардами. Расслабься!» — Я не могу расслабиться! — вскликнула девушка, забыв, где находится, и на неё тут же устремились ошарашенные взгляды мужчин, примостившихся у писсуаров. — В смысле, как ты это вообще представляешь? — зашипела она себе под нос, слушая истерический смех в голове. «Эй, тебе как минимум стоит смотреть за правильностью наведения, а то у тебя сбит прицел!» — Да заткнись ты! — если бы кожа Джокера могла краснеть, то клоун стоял бы пунцовый от кончиков ушей до шеи. Каждый поход в туалет приравнивался для мёртвого архитектора к переходу по всем девяти кругам ада. «Ты посмотри, как мы заговорили!» — голос непрезентабельно хрюкнул и завозился, — «Не забудь теперь встряхнуть… Да не так активно, а то соседи бог весть что подумают!» Агата, чертыхнувшись, наконец завязала мягкие больничные штаны и кинулась прочь из уборной. В последнее время все дни превратились в какую-то серую череду. Порой всё было настолько пресно, что она не отличала одни сутки от других. На самом деле это безмерно напрягало. За то время, что она провела в теле Джокера, Агата усвоила и даже начала принимать мысль о том, что она мертва, и это просто пиздец как весело. Вот только её соседу с каждым днем становилось всё скучнее. Поначалу Джей находил свое новое состояние даже забавным. Он ощущал себя эдаким зрителем в кинотеатре: фильм говно, декорации приевшиеся, герои до тошноты бесявые, зато главный герой тормошит привычную картину мира. Однако деятельная натура клоуна абсолютно не терпела бездействия, а захватчица любила посидеть за книжкой, попялиться в окно и покритиковать его. И придушить бы самозванку, да руки не доходили, поскольку рук этих и не было вовсе. И лишь ночами, когда девушка проваливалась в зыбкий сон, шут чувствовал, как он, будто кот вазу, заполняет всё пространство своего тела. Ножки двигались, ручки зудели жаждой действия, а глазки делали хлоп-хлоп. Он ходил по камере, разминаясь и размышляя над несовершенством бытия. Страшно хотелось на волю и увидеть свою летучую мышь, которая, без сомнения, скучала без его прекрасной, лицедейской персоны. Ну вот кто ещё мог так развлечь Бэтсика, кроме него? У кого были петарды, шутихи, фейерверки и динамит? У кого была такая улыбчивая публика, как у Джокера? Ни у кого! Ему хотелось устроить что-нибудь интересное, вёселое, яркое, чтобы, глядя на эту вакханалию, Бэтмен пустил скупую слезу умиления, пусть и будучи в заложниках. С кляпом во рту Темный Рыцарь привлекательнее раз в десять. А как он злобно стреляет глазками! Прелесть! Правда, с наступлением утра его против воли опять запихивало в пустой кинотеатр, а Агата продолжала просирать его репутацию самого главного главнюка и плохого плохиша. Клоуна это просто категорически не устраивало. Нет соседка его несомненно забавляла. Она была такой… нормальной. И ей так категорически не нравились ни герои, ни злодеи, что это даже умиляло. Она первые дни впадала в периодические истерики, унимать которые Джокер научился, громко распевая рождественские гимны, адски фальшивя и коверкая слова. «Ну, чего ты разоралась опять?» — А если бы с тобой такое случилось, что бы ты сделал? — она сидела на кушетке, утирая рукавами слёзы. «Я бы смеялся!» — мужчина в голове как-то неопределенно хрюкнул и захихикал. — «Ты умерла быстро, мне же такой радости никто не предоставил. Под действием отходов с меня слезала кожа, обжигалась слизистая глаз, носа и рта, нервная система сходила с ума от боли. Как после такого у меня остались волосы — вопрос тысячелетия. Когда меня вышвырнуло на берег, я был так поглощен прекрасным букетом агонии, что не сразу заметил, что превратился в красавчика и умничку.» Карнавал притихла, заламывая тонкие пальцы: — Зачем ты мне это говоришь? Я не понимаю. «Да и не надо. Просто прими к сведению, что тебе повезло откинуться быстрее, чем могло бы быть. Если бы ты попала ко мне в руки, все было бы не так радужно.» — Маньяк! «Истеричка!» — Убийца! «Унылая вобла!» — клоун захихикал и вдруг его живот издал вой умирающего кита. — «Пойдём, пожрём?» — Пойдём. В конечном итоге они научились если не сосуществовать вместе, то хотя бы принялись притираться друг к другу. Он — шутил и подбивал девушку на авантюры, она — рисовала на туалетной бумаге чертёж своего утопичного автономного города будущего или жевала безвкусную больничную баланду, от которой к горлу подкатывала тошнота. А тело клоуна требовало калорий. Мало кто из врачей, кому доводилось проводить медицинской осмотр клоуна, мог бы остаться равнодушным. Даже конституция его тела была странной: минимальная жировая прослойка, суставы будто априори вывихнутые и обладали аномальной гибкостью, кожа, лишенная меланина, отсутствие какой-либо растительности на теле, кроме головы, и, самое странное, улыбка, которая обычно появлялась при столбняке, однако, клоун прекрасно контролировал лицевые мышцы — всё это делало клоуна ещё более жутким, в полной мере вызывая в наблюдающих его эффект зловещей ауры. Но как бы не был уникален его облик, то, что творилось у психопата внутри, объяснить никто не мог. Мало того, что кровь у него содержала деформированные эритроциты в колоссальных количествах, так ещё и белковый состав клеток был не типичен, что и вызывало ту самую аномалию с невосприимчивостью к ядам и психотропным препаратам в небольших количествах. А также, в случае сильных повреждений, присутствовало «раковое» деление клеток — быстрое, практически бесконтрольное деление клеток. Вот только вместо того, чтобы инвазироваться в соседние ткани, что-то будто останавливало этот процесс. Этот механизм был поистине уникальным, поскольку то, что убивало обычных людей, работало на руку этому искореженному химикатами организму. Но, несмотря на все «плюсы» такого состояния, были и некоторые побочные эффекты. Например, во время стресса Джокер превращался в настоящую топку — он как дрова сжигал калории, что позволяло ему быстрее двигаться и на короткое время быть в десяток раз сильнее обычного человека. Но подобное состояние до безумия истощало организм и это приводило к чему-то отдалённо похожему на кофеиновую ломку. После такой вспышки активности мужчина чувствовал сильный упадок сил, восполняемый едой. Огромным количеством еды! Когда Карнавал в первый раз почувствовала это, она безумно испугалась, поскольку ей казалось, что она прямо сейчас умрет с голоду. Они тогда сидели в общей комнате, как вдруг тело скрутил спазм, а живот отчаянно забурчал. Джокер опомнился первым: «Вперед, лошадка! Нам нужен кекс!» — Кекс? — голова Агаты нещадно кружилась, но она нашла в себе силы встать и побрела в ту сторону, куда указывал ей зеленоволосый сосед. «Ну, кекс! Выпечка с изюмом и сахаром, ферштэйн?!» — голос был слишком серьёзен, чтобы бывший архитектор могла это проигнорировать. — «Если ты не поторопишься, то мы шлёпнемся на твердый пол и нам будет больно!» В конечном итоге, словно ниндзя, они проникли на кухню. Но не на общую, где варили ту бурду, которой кормили пациентов, а на штатную, которая подавала блюда рабочему персоналу. О, никогда ещё девушке не было так вкусно, как в тот день, когда, украв с подноса целый кекс и заныкавшись между стеллажей, они схомячили выпечку, постанывая от наслаждения. Но, как бы не было приятно их совместное существование под грифом «ты не капаешь мне на мозг, а я не говорю, что я о тебе думаю», всему приходит конец. Сидя на отвратительно нудной групповой терапии, Агата почувствовала дрожь в теле. Чужую. И от чужого нетерпения, фонившего от клоуна, её передёргивало. «Заебали! Они меня все заебали! Давай придушим эту тощую курицу с тестами Роршаха! Или сбежим! Выбирай, куколка». — И как ты это себе представляешь? — спросила она Джокера. Дрогнувшему тону не удалось укрыться от чуткого уха. — Мы в психушке для маньяков! В парадную-то дверь нам ход заказан! «В Аркхеме много лазеек и я их знаю наперечёт», — с довольной улыбкой прихвастнул Клоун-Принц. — «А эти глупые охранники и не успеют понять, что произошло. С ними всегда так». — Но почему именно сейчас? — да, Карнавал не нравилась эта затея. Очень не нравилась. Пальцы подрагивали от напряжения, но она удачно прятала это, засунув ладони в рукава рубашки. «Мы тут сколько торчим?» — спрашивает Джокер. — «Три недели… ТРИ! Да это чуть больше, чем дохрена! Я нагостился, пора и честь знать. Правила этикета и всё такое». Агата вздохнула. — И? «Да брось, дорогуша. Я же вижу, как ты тоскливо вздыхаешь, не отрывая взгляд от окошка. А я хочу увидеть бэтсигнал и закидать его яйцами! Давай удовлетворим друг друга! Если что, я сейчас миленько хлопаю ресничками. Мне нужна моя бронированная мышь…» Эгги на мгновение задержала дыхание от страха. Столь благоговейный тон Джокера только подстёгивал тревогу девушки. — Я подумаю, — девушка бросила быстрый взгляд на часы с облегчением отмечая, что экзекуция закончится через четыре — три — два — один… Звонок оповестил об окончании сеанса и мрачные преступники двинулись к выходу. Охранники, которых сегодня попросили остаться сверхурочно, были абсолютно не в духе, срываясь на несчастных психах. Обычно, они не лезли к Готэмским знаменитостям, но сегодня видимо луна сдохла в козероге, а Айви была слишком истощена отсутствием нормального солнечного света. Высокий мужчина двинул Памелу в плечо и та, видимо ещё не вынырнув из глубокой задумчивости, нырнула носом в пол, но твердая рука не дала женщине разбить голову о плинтус. — Спасибо, — буркнула Ядовитый Плющ, а потом только обернулась, чтобы посмотреть, кто же ей помог. — Не за что, — Джокер улыбнулся так, что рыжая бестия подавилась благодарностью. Она терпеть не могла этого хлыща и абьюзера, уверенного в том, что весь мир его песочница, а он — элитная чихуахуа, которая может гадить куда ни попадя. Хотя, последние недели он вёл себя ещё более безумно, чем обычно — адекватность в лице дурного клоуна была сродни катастрофе, — но это не меняло её отношения… — Будь осторожнее, — Айви хотела было осадить неприятного собеседника, намекая на то, что она сама может о себе позаботиться, но тот вдруг обернулся к охраннику. — Любезнейший! — Агата потыкала в охранника пальцем. — Я сказала, любезнейший! Девушка выросла во дворе, где гуляла шпана, так и норовившая либо дернуть за волосы, либо за портфель. Мальчишки обижали малышню и задирали девочек, что вызывало в душе Карнавал странный триггер: тихая и спокойная дома, она не боялась ввязываться в драки на улице, отстаивая честь сначала первоклашек, а потом и свою собственную. Вот и сейчас, видя это безразличие и грубость по отношении к женщине, которая на данный момент ничего плохого не сделала, Агату понесло и, как потом выяснилось, не зря. — Что? — охранник обернулся, встречаясь с разъярённым взглядом изумрудных глаз. — Не хотите ли вы извинится за то, что ваша шкафоподобная фигура причинила неудобство Памелле? Или ваш атрофировавшийся мозг не способен вместить в себя правила хорошего тона, которые прививают в детском саду? Джокер в её голове аплодировал стоя. Он уже понял, что сейчас их раскатают по стене, а потому нашептывал девушке остроты из своего золотого запаса: «В вас, кажется, умер политик, настолько вы невежественны и упорны в собственной тупости. Хотя, порой общение с идиотами облагораживает — привыкаешь к тенденции общества на снижение IQ». — Да я тебя… — сотрудник службы охраны побагровел и замахнулся дубинкой, целясь прямиком по челюсти. Агата попыталась отшатнуться, а вот Джокер наоборот поднырнул вперед, чувствуя, как адреналин вскипает в крови, порождая злое, невротическое возбуждение. Он вдохнул себя в тело плавным, слитым движением, будто опытный любовник. Девушка с благоговейным ужасом наблюдала, как клоун, обогнув руку охранника, врезается головой в квадратную челюсть. Джокер будто перетекал из одного состояние в другое, настолько мягко ощущались его движения, хотя со сторону они казались излишне быстрыми, пока… Шут, оказавшись слишком близко к своему противнику, вдруг вцепился зубами в незащищенную шею, безошибочно находя артерию. Кровь хлынула на униформу, а Карнавал чуть не вывернуло наизнанку от чужеродного стального вкуса. А Джокер, утерев окровавленный рот, сплюнул на пол кусок мяса, отсалютовал Айви и рванул вперёд, слушая, как за спиной надрывается сирена. Кто-то из санитаров пытался его остановить, но разве можно остановить рукой пущенный из арбалета болт? Зеленоглазый паяц раскидал сотрудников клиники, а потом, скользнул тенью в подвал, а оттуда — в старую часть здания. Откуда клоун узнал код от тяжелой двери девушка не знала, а тот на вопрос не отвечал, экономя энергию. Судя по затхлой, мерзкой вони, старые канализационные тоннели тянулись на многие мили под Аркхэмом. Именно туда и направлялся клоун. «Куда мы?» — Агата побарахталась в голове у Джокера, чтобы принять более или менее адекватное положение. — Вперёд. И по возможности постараемся не стать обедом. «Обедом? Но ведь аллигаторы в канализациях — это просто миф!» — Сумочки на ножках — миф. И только потому, что тут живет тварь, которая их сожрала. Помнишь полукруглый шрам на плече? Так вот… Я чмокнул Крока, а тот чуть меня не сожрал. Повезло, что кровь токсичная и мерзкая. Иначе он бы пасть не разжал. Дальше они шли молча. Мягкие больничные тапочки хлюпали, пропитавшись сыростью. Дышать было трудно, но Джокер не обращал внимание на это, двигаясь по одному ему известному маршруту. Агата уже потерялась в веренице однообразных коридоров и поворотов, как вдруг мужчина нырнул в неприметную нишу, где притаилась ржавая лестница. Загазованный воздух Готэма никогда ещё не казался таким сладким и приятным, даже не смотря на осенний холод. Переулок, откуда они вылезли, был безлюдным и шут, ёжась от ветра, выудил из покосившегося бачка длинный плащ с капюшоном. Если бы кто-то увидел Джокера сейчас, то он бы принял его за обычного бездомного. «И куда мы теперь?» — Домой. Мы идем домой.***
— Пу-у-у-у-удинг! — нечто цветастое чуть не сбило мужчину с ног, утыкаясь напомаженным лицом ему в грудь, заставляя Агату пискнуть от неожиданности. — Ты вернулся! А я уже хотела тебя спасать! «Господи Иисусе! Это что ещё за косплей?!» — Отцепись, Харли, — раздражение исходящее от клоуна можно было резать ножом. Он брезгливо дернул плечом, пытаясь убрать от себя радостную подельницу. — Лучше скажи, что нового? Меня долго не было и мне интересно. Это было забавно. Агата буквально почувствовала, как Джокер нажимает на какой-то тумблер в голове у Квинзель. Та моргнула, улыбнулась и… начала говорить. Начала она со своего завтрака три недели назад. — Можно пока передохнуть, — мужчина скинул грязный плащ и потопал в душевую, пока девушка пыталась осмотреть логово самого страшного злодея в Готеме. Как ни странно, тут не было ни улыбающихся трупов, ни внутренностей. Оружие, если и валялось в неподходящих местах, то было завалено лентами, жакетами, чулками и мягкими подушками-думками. В общем и целом, логово Джокера было похоже на огромное уютное гнездо, где в кажущемся хаотичном нагромождении всего и вся чувствовалась какая-то странная упорядоченность. Например шут, даже не глядя на диван, выудил из кучи тряпья нужные ему вещи. А Харли продолжала говорить, семеня за своим боссом по пятам. «Что ты с ней сделал, йогурт?» — Не йогурт, а пудинг. И я ничего с ней не делал. Она любит говорить. И порой она так увлекается, что ничего кроме себя не слышит. Смотри, — клоун набрал в грудь воздуха и заорал: — Я ХОЧУ ТРАХНУТЬ ТВОЮ СУМОЧКУ! — Конечно, любимый, — блондинка даже ухом не повела. — Так вот, потом мне пришлось ограбить магазин, потому что эта сука не хотела меня обслуживать… — Вот видишь? Странный побочный эффект наших с ней общений в Аркхэме. К этой же особенности прибавляется и отбитая любовь. «Как же с ней всё запущенно… Но ты её терпишь». — Что поделать, — он широко усмехнулся, — мы в ответе за тех, кого приручили. Кстати, об этом. Клоун сунул в рот пальцы и громко свистнул. В глубине дома что-то заворчало, закряхтело, а потом понеслось в их сторону с неистовым хохотом. Две огромные гиены, восторженно попискивая, устремились к хозяину, сбивая того с ног и неистово вылизывая бледные щеки. — Бадди, Лу… Хватит! Хватит! Вы и так столько грима с меня пожрали, а теперь хотите отъесть лицо? — жесткая шерсть под пальцами ощущалась естественно. Джокеру действительно не хватало этих двух зверюг, приземистые, неказистые, с большой головой и широким лбом они, как и хозяин, могли сеять хаос на улицах мегаполиса. Но рядом с клоуном они будто теряли всю свою устрашающую натуру, ластясь к мужчине, будто большие щенки. «Божечки! Какие плюшки!» — Эгги понравились оба красавца. — Божечки? Ты сказала «Божечки»? Ни разу не слышал от тебя чего-то не занудного и с умилительными окончаниями. «Ну, что сказать… я не каждый день вижу что-то удивительное. С детства находила диких собак до дрожи завораживающими. А гиен и подавно,» — она со всей своей решимостью крепко обняла двух фыркающих и хохочущих существ. Чтобы навсегда оставить в памяти столь прекрасный и удивительный момент. Джокер фыркнул и с усилием поднялся, расталкивая брызжущих энтузиазмом хищников. Правда, уйти в душ он смог только тогда, когда кинул гиенам резиновую косточку. Агата только потом поняла, что это была вовсе не розовая, продолговатая, силиконовая косточка. Ванная тоже не представляла из себя что-то навевающее жути, но холодные блики плитки не оставляли намёков о том, что они повидали в этих четырёх стенах. Содрав с себя ненавистное больничное одеяние, мужчина забрался в ванну, врубая на максимум напор воды. Хотелось до безумия смыть с себя стойкий запах психушки. Не, он не тешил себя иллюзиями и прекрасно понимал, что химозное амбре навечно въелось в кожу, но клоуну не хотелось, чтобы к нему примешивался ещё и запах продавленных матрасов, пыли и богомерзкой баланды из столовой. Вода стекала по худому телу, принося с собой что-то сродни успокоению. Джокер уткнулся лбом в мокрый кафель, чувствуя, как в голове мечутся мысли. Он обязательно увидится с Бэтменом… Но это будет завтра. А пока, единственное, чего бы ему хотелось: съесть гигантскую тарелку макарон с фрикадельками и заснуть в своей кровати. За стенами дома интернет уже пестрил сообщениями о том, что из лечебницы сбежал маньяк-психопат по кличке Джокер.***
Новость о том, что Джокер сбежал застала Брюса на совете директоров. В последнее время Фокс дал дорогу многим социальным программам, которые Брюс пропустил, поскольку беготня за преступником, а также попытки наладить отношения с сыном вытягивали из него остатки сил. Дэмиен, который так просился побывать в компании, спорил с представителем трастового инвистиционного фонда, по поводу неустоек, которые этот фонд отказывался возмещать, ссылаясь на целый ряд обстоятельств, юридическое обоснование которых юный Уэйн разбивал в пух и прах. Во время этого балагана Люциус смотрел на мальчика с плохо скрываемой гордостью и умилением. — Отличная замена растёт, — темнокожий мужчина улыбнулся своему начальнику, который сидел мрачнее тучи. — Ему одиннадцать, Люц… Он… А, не важно. Воспитание деда сильно сказалось на нем. Порой мне кажется, что он родился взрослым. Так не должно быть. — Вы тоже рано повзрослели, сэр, — Фокс поправил сползшие очки. — Но я взялся за управление компанией в восемнадцать. А потом уезжал, — Уэйн вздохнул. Он доверял Люциусу как себе, но вряд ли тот мог бы помочь ему с сыном. Дэмиан много значил для Брюса. Проблема была в том, что, привыкнув полагаться на себя, привыкнув к одиночеству и обществу сдержанного Альфреда, брюнет абсолютно разучился нормально общаться с родными и близкими, скрываясь либо за маской Бэтмена, либо за маской гения, плейбоя, миллионера и филантропа. Ни тот ни другой образ юного Робина не впечатлял. Брюс видел в мальчике самого себя: грустного, злого и одинокого. Иногда ему казалось, что стоит насильно выдернуть Найтвинга в особняк, потому что только с Диком Дэмиен чувствовал себя более или менее комфортно. Ну и с Альфредом, конечно. И, если честно, миллионеру уж очень не хотелось, чтобы мальчик повторил его судьбу, хотя, чего греха таить, он сам подталкивал его к этому, дав примерить красный дублет малиновки. Но что он мог, если Бэтмен был его даже не второй, а первой сущностью? — Могу я дать вам совет, сэр? — Люциус коснулся широкого плеча Уэйна. — Конечно, — мужчина мучительно потер виски. Не так просто переключиться на простые дела, когда все думы занимают ночные дежурства. — Дайте ему приходить сюда. Просто посмотрите на него. Брюс поднял взор на Люциуса, а потом медленно перевел взгляд на сына, на лице которого расплылась широкая улыбка. Судя по всему, он только что выбил из вредного представителя другой компании компенсацию и теперь был очень доволен собой. Сердце мужчины ёкнуло. Что-то во всём этом было. Едва дождавшись окончания совещания он подозвал Дэмиана к себе. Мальчик хоть и вернул выражение лица насупленного воробья, но от него буквально исходили волны уверенности и довольства. — Кажется, тебе здесь нравится? — Конечно, — младший Уэйн пожал плечами. — Кто-то же должен следить за компанией! У тебя куча ненужных переплат и вообще. Столько партнёров нужно перепроверить. Я почти уверен, что… Наверняка, вот именно в этот момент он должен был сделать то, что сделало бы его ребенка счастливым. Наверное, нужно было сначала сказать о своем решении, а уж потом брать трубку, на другом конце которой взвинченный до нельзя комиссар Гордон сообщал о том, что Джокер сбежал из Аркхэма. Опять! Естественно, Уэйну мгновенно стало не до проблемы отцов и детей, поскольку они с Джокером расстались, ой, как не хорошо, а если психопат всё-таки затаил обиду, то городу это обойдется настоящим цунами разрушений. — И насколько я могу судить о психах, сейчас его действия распространяются куда хаотичнее, чем обычно. Тебе лучше самому на это взглянуть. И, спустя несколько часов напряжённого ожидания, Бэтмобиль выезжает на Главное Авеню, где на обочинах стонали сирены побитых машин. И если бы Бэтмен на это мгновение решил бы притормозить, то избежал бы той же участи. Прямо перед колёсами вспыхнул яркими огнями асфальт и в воздух взлетел чугунный люк, который ударился о капот транспорта. Бэтмен сжал зубы, пытаясь вернуть потерявшее в момент управление. Но по ходу дороги вновь и вновь взрывались канализационные люки, и пришлось вилять из стороны в сторону. Свист петард ясно дал понять, что клоун уже побывал здесь. — Альфред, — Брюс включил передатчик для связи с Пенниуортом. — Джокер заминировал канализацию. Надо проверить все линии, отходящие от Главного Авеню. — Да, Сэр. Брюс прибыл на площадь, где наряд оцепил область, стоя в касках и с щитами. На лице Комиссара Гордона залегли морщины, которые делают черты мешков под глазами отчётливее. — Бэтмен! — Брюс сразу выпрыгнул из Бэтмобиле и направился к седому мужчине. — Какая обстановка, Комиссар? — Более часу назад Джокер провёл трансляцию по радио, — мужчина ткнул зажжённой сигаретой в сторону импровизированной инсталляции в виде блюда с запечённой индейкой. — И на площади появилось это. — Мастер Брюс, — внезапно начал вещать голос Альфреда из датчика в маске. — Мины с петардами были установлены не только на Авеню, — Бэтмен перевёл взгляд на индейку. — Да, Главная Авеню является лишь ответвлением этой композиции. — Никаких требований не было, — Джим склонил голову. Брюс заметил, как дрожат его плечи. — Он просто поставил нас перед фактом. С праздником поздравляет, мать его! — Мастер Брюс, кроме Авеню заминированы ещё несколько улиц. Судя по расчётам, этого хватит, чтобы полгорода рухнуло в пыль вплоть до основания! Вдруг с другой улицы по направлению к Площади раздался ряд взрывов. Таких же, как и на Авеню. — Я понял, — ответил Альфреду Уэйн. — Эти петарды лишь дают трещины, а индейка — основная бомба. — Ты сможешь её обезвредить? — и Джеймсу, и Брюсу хотелось, чтобы эти слова звучали как утверждение, а не как вопрос, но, увы, на раздумья времени было мало. Бэтмен сразу прошёл через оцепление к инсталляции. — Мастер Брюс, — Альфред торопливо пытался рассмотреть схему на экране Бэт-Компьютера. — Если ещё одну улицу прошьёт этими взрывами, центр города будет уничтожен. «И тут столько людей…» — цыкнув себе под нос, Тёмный Рыцарь начал ощупывать Индейку. — Ай-ай-ай, какая нехорошая мышка! — внезапно пожурил скрипучий голос из динамика. — Уже принялся за еду, а ведь мы даже не начали благодарить Господа за столь щедрый дар, — послышались смешки, искажённые динамиком. — Джокер… — Нет-нет, дорогуша, — возразили в ответ. — Больше со мной этот трюк не пройдёт. За открытой Бэтменом панелью зелёным вспыхнуло табло таймера. Три минуты до взрыва… — Как только последние две улицы зажгут свои свечки, — хихиканье нарастало, — Готем приступит к незабываемому обеду! — хохот, резанул по барабанным перепонкам, как ржавая пила. Связь оборвалась. — Альфред, — Брюс копался в проводках механизма, — ты вычислил сигнал? — Точных координат, как и ожидалось, нет, сэр, — покачал головой дворецкий. — Он так же хорошо шифруется. Но есть шанс сузить район поисков. — Понял, — кивнул Брюс, перерезая несколько проводков. Но видимо Судьба была на стороне клоуна: таймер резко сжался до 30 секунд. Видимо питание отключалось гораздо глубже. — Все назад! — крикнул он наряду, который в ответ скрылся за щитами, а сам Джеймс — за капотом полицейской машины. Бэттаранг подрагивал в пальцах, но это был единственный способ. 20 секунд… Руки схватили пучок нужных капилляров. 15 секунд… Лезвие лёгким мажущим движением рассекло их, как масло. 10 секунд… Хлопок был оглушительным. Мужчину откинуло на пару метров, знатно приложив головой об асфальт. Но, как ни странно, он не чувствовал ни опаляющего жара, ни рвущего барабанные перепонки гула. Полицейские, что до этого пригибались, напряженно ожидая развязки этого дурного представления, с каким-то совершенно ошарашенным выражением лица смотрели на клубы цветного дыма и целый фонтан конфетти, взвившегося высоко в ночное небо. Цветные бумажки, подхваченные порывом ветра, кружились в воздухе, и падали на землю цветным дождем. Брюс раскрыл ладонь, ловя звездочки, кружочки и квадратики, которые так инородно смотрелись на черной бронированной перчатке. Из носа мужчины капнула кровь, оставаясь смазанной кляксой на зеленой бумаге. — Бу-бум! Сюрприз! Сегодня ты был нерасторопным, моё богомерзкое рукокрылое! А ведь ты мог превратится в шашлычок, если бы я решил поздравить тебя с праздником немного иным способом. В любом случае, жду тебя и надеюсь, что к нашему ужину ты придумаешь самую душеспасительную молитву, на которую только способны твои мышиные мозги. — Сэр, сигнал был в двух районах к юго-западу от Площади. — Спасибо, Альфред, — произнёс он тихо. И это было единственным, чему Брюс был благодарен… а вовсе не какому-то психу, решившему вновь его растормошить от повседневного застоя!***
«И вот так начинается каждая ваша… как ты там назвал, игра?» — Ты его вообще видела? Да от его кислого лица придорожные грибы сами маринуются! Вот скажи, разве это не весело? «Спорно… Ты убиваешь людей». — И что? Семь миллиардов никчемной биомассы, которая копошится в своем дерьме, загаживая все, до чего дотягиваются их жалкие ручонки. Причем они так пухнут от гордости, будто их жизнь наполнена смыслом. Не видят, что они настолько серьёзны, что это просто гомерически смешно! «А ты? В чём смысл твоего существования? Ты такой же, как и другие!» — Нет! — взвизгнул клоун, — Я как братья Гримм. Я рассказываю страшные сказки. И перед лицом ужаса души этих никчемных людишек становятся чисты ровно настолько, насколько их идеализирует эта упертая Мышь! «И всё упирается в Бэтмена…» — Мистер Джей, с кем ты разговариваешь? — арлекин подошла ближе, как-то застенчиво теребя в руках огромный молот. — Сам с собой, — мужчина оскалился. — Порой хочется поговорить с умным человеком. — Я могу с тобой поговорить, мистер Джей. — Я же сказал с умным человеком… А так, я с тем же успехом мог бы поговорить с плесенью на хлебе. Всё ли готово? — Бу, сегодня ты такой злой, пудинг, — девушка тряхнула бубенцами на шапке. — Но да, я всё сделала! Не волнуйся, сегодня Бэт-тупица не отвертится! Ты его точно убьешь! — Она обняла клоуна, а тот, видимо устав от вечной нервотрёпки, даже не оттолкнул надоедливую девчонку. — Ага… Обязательно. «Ты не будешь его убивать?» — поинтересовались в голове. — На кой-чёрт? Это скучно. Знаешь, я читал книгу, где старый педофил манипулировал карликами, метросексуальным мутантом и парой мужиков, чтобы постирать наконец свой плащ. Властелин Колец называется. Так вот величайшая шутка этой истории в том, что они всегда могли долететь до сраного коньюктивитного глаза на орлах. На огромных ебучих орлах, не подвергая себя опасностям и лишениям! Но суть была не в самом пафосном переплавлении цацки, а в пути, который они прошли. Именно путь важен, ведь в конце недепилированный герой так и не бросил сраное кольцо в сраную лаву. «Бэтмен что, твоё кольцо Всевластия?» — Да. «А что, если Бэтмен умрёт?» — Я превращу этот город в прах. Агата нервно сглотнула, поскольку она была уверена, когда Джокер говорил это, он не улыбался. Одна мысль о том, что его бессменного оппонента не станет будто заковывала конечности в лёд. Впервые в жизни девушка подумала о том, что возможно именно эти «игры» с Бэтменом отвлекает больных на голову злодеев от того, чтобы взяться основательно за остальных обывателей. Она видела, с какой лёгкостью Джокер подорвал шутихами главную улицу. А ведь захоти он, то взрывчатки хватило бы на то, чтобы на месте Готэма разверзся новый Гранд Каньон. Она промолчала, а клоун, оторвав-таки от себя Харлин, занял своё место за огромным, длинным столом, ломившемся от яств, где в креслах сидели все сливки города, начиная от четы мэра, заканчивая икающей от страха Вики Вэйл. — Господа, сегодня прекрасный день! Мы празднуем радушие индейцев, принявших первых поселенцев и спасших их от голода. В благодарность за что цивилизованные люди истребили восемьдесят процентов всего коренного населения, уничтожили бизонов, отбирали детей и насильно отправляли их в город, стерилизовали женщин и закрыли остатки щедрых хозяев в резервации. Особенно мне по душе пришлись кисеты из вульв и мошонок! Ну разве это не прелесть? Шут всплеснул руками, с улыбкой наблюдая, как шарахнулись связанные люди. Жалкие, трусливые, мерзкие твари, не заслуживающие ни сострадания, ни прощения, они смердели терпким амбре страха. Они боялись его, не понимая, что они сами его создали. Он давно уже не человек. Он сосредоточение той боли, страданий, безумия, которое человечество подарило всем живым существам. — Харлин, пора удивить гостей нашим особым блюдом. Клоунесса захихикала и принялась снимать с тарелок блестящие колоши чтобы взорам пленников открылись горки окровавленных по краям хрустящих купюр. А потом она прошлась ещё раз, уже вынимая кляпы. — Надеюсь, вы останетесь довольны угощением. — Джокер захлопал в ладоши и подмигнул Арману Сэвиджу. — Ешьте. — Ты безумец! — взвизгнула миссис Сэвидж. — Мы не подчинимся террористу! — Вы не поняли, — клоун вскочил на ноги и в два шага пересек расстояние до супруги мэра и схватил её за волосы, заставляя посмотреть себе в глаза. — Это было не предложение и не просьба. Это приказ! Харли! Блондинка залилась смехом и включила верхний свет, чтобы присутствующие могли увидеть, что их стулья подключены к электричеству. — Это, конечно вас не убьет, но зато знатно поджарит! — она захлопала в ладоши, подпрыгивая от возбуждения. — Но… — Вики Вэйл вдруг растеряла всю свою спесь, а в глазах журналистки стояли слёзы. — Наши руки ведь привязаны к подлокотникам?.. — Сладкая моя, — Джокер нежно погладил её по щеке, — не вставляй себя тупее, чем есть на самом деле. Ты ведь не Харли, в конце-то концов, — он наклонился ближе, шепча застывшей от ужаса женщине на ухо. — Ты как свинья копаешься в грязном белье и мерзких слухах. Твои мерзкие статейки довольно часто поливают помоями моего милого мышонка. Но скажи мне, свиньи разве едят, используя столовые приборы? — мужчина резко выпрямился и ткнул блондинку лицом в хрустящие бумажки. — Приятного аппетита! А между тем Квинн вытащила смартфон и, насвистывая, копалась в нем. Потом она радостно взвизгнула и улыбнулась в камеру: — Всем привет, с вами малютка Харли! Я веду свою трансляцию с нашего званного ужина, который организовал мистер Джей! «Она что, устроила трансляцию на YouTube?» — Она еще и в Instagram зарегистрирована. Постит свои завтраки и хвастается, что у нее куча подписчиков. Я как-то взломал аккаунт и выложил ее фотографии, где она сонная, непричёсанная и с небритыми ногами. «Но ведь вас отследят?» — Нас и так отследят, — клоун подмигнул супермодели Эвелин Нокс, которая пыталась проглотить сто долларов и сунул в рот леденец в виде кошачьей головы. — Привет неполовозрелым дрочерам на клоунов, — он махнул рукой в камеру, когда Квинзель направила на него объектив. — У Харли бывает бешенство матки. — Ну-у-у-у пу-у-у-удинг! Я зело фраппирована тобой! — протянула девушка и снова принялась общаться с подписчиками. «Это она так ругается?» — Выражает крайнее неудовольствие. Она вообще-то та ещё заучка. Ну… Была заучкой на момент нашей первой встречи. Вдруг под потолком мелькнула огромная тень и Агата с каким-то брезгливым удивлением почувствовала, как сердце Джокера срывается на совсем уж запредельный ритм, а кровь становится на пятьдесят процентов состоящей из адреналина. — Джокер! — они с Бэтменом воскликнули это одновременно, после чего клоун расхохотался. — Повторяешься! Тёмный Рыцарь ничего не ответил, кидая в Джокера бэтаранг, но тот с легкостью увернулся, доставая пистолет. Шут прекрасно знал, что пули не нанесут особого вреда броне: просто ему нравился звук, с которым металл ударяется о кевлар. Людишки с таким благоговением смотрели на своего спасителя, который принял предложения поиграть в салочки и в данный момент был водой. — Там-пам-пам-пам, — воскликнула Харли, выскакивая из-за угла. Тяжелый молот встретился с бедром Брюса, заставляя того зашипеть от боли. Он развернулся, и слишком резким апперкотом заставил девушку взвизгнуть и встретится головой с полом. — Ай-яй-яй! Ты же вроде джентльмен! А такое обращение с дамой уместно только перед изнасилованием! — подкинув в руке бомбочку, Джокер запустил её прямо в лицо противнику, который укрылся плащом. — А я ведь так скучал! Эгги буквально вжимало от страха, хотя её сосед буквально ловил кайф от погони и того, что Бэтмен бесился. У Джокера не было плана. Он не хотел убивать Темного Рыцаря. Он просто желал проучить толстосумов и насладиться погоней. Это было так странно, так приземленно и… понятно. Девушка отрешенно думала о том, что помимо того послания о тленности бытия и бесполезности рамок, которое Джокер пытался донести если не до всего мира, то хотя бы до жителей Готэма, он в присутствии Бэтмена становился похожим на гиперактивного школьника, который дергает за косички понравившуюся девочку. За своими размышлениями она пропустила момент, когда погоня превратилась в рукопашную схватку. И да, она уже видела, как двигается клоун в драке, но это было похоже на что-то совершенно невообразимое: словно бурный поток реки, огибающий скалы, он будто знал, что будет делать противник и уходил от атак почти играючи! Лезвие в его руке сверкало брызгами стремительных порогов, что в конечном итоге всё равно срывается в гремящий водопад. Джокера снёс поток. А точнее Харли. А ещё точнее Харли, которая очень неудачно пыталась отползти и попалась шуту под ногу. Секундное замешательство, и вот уже Бэтмэн одним слитым движением выбивает из распаленного паяца дух, ломая ребра. И вот это уже заведомо проигрыш. Заяц может петлять между колесами, но если он под них попадется, то его раскатает по асфальту. Темный Рыцарь был подобен фуре, несущейся по спидвею. Несмотря на гудящую голову и кровоточащий бок, куда клоун вогнал короткое лезвие, точно зная, где проходят тканевые швы между кевларовыми пластинами, Бэтмен был физически сильнее и не имел того ресурса сил, который очень часто ограничивал шута. Это было больно. По-настоящему больно. Карнавал чувствовала, как рот наполняется кровью, а рука, которой её сосед пытался поставить блок, повисла плетью. Не говоря уже о ноющей груди. Даже знаменитый высокий болевой Джокера не спасал от желания заорать. Хотя, надо было отдать Принцу Преступного Мира — он не то, что не орал. Он ещё и гаденько хихикал. И всё-таки он оказался на полу и сейчас пытался отползти к стене: — Ты сегодня особо суровый, а ведь я даже никого не убил! — Сотни пострадавших на проезжей части, — рыкнул Брюс. — Скажешь, что не твоих рук дело? — Эй, ты тоже избиваешь до полусмерти! И пострадавший не значит мёртвый! Так что я никого не убил! И вообще, что ты дуешься? Я ведь сделал всё, чтобы праздник стал незабываемым! — Тебя я бы предпочел забыть навсегда. — Хорошая шутка, Мышонок, — зеленоволосый мужчина хмыкнул и снова улыбнулся, обнажая выпачканные в гемоглобине зубы. — Думаю, мы оба знаем, что без меня тебе стало бы так же смертельно скучно, как и мне без тебя! Возможно, раздражение, которое копилось в Уэйне месяцами, исходящее не только из выматывающей беготни за преступниками, но и из неблагополучной обстановки в семье и проблем с сыном, нашло наконец выход. Джокер всегда заставлял его терять контроль, но сейчас это превратилось в желчь, которая разъедала всё внутри. — Скучно? Вовсе нет. По мне, так именно ты — смертельно скучный маньяк, который не заслуживает ни сострадания, ни жалости. Тебя не посадили на электрический стул только потому, что люди не убийцы, и смертная казнь в штате запрещена. Сколько раз ты убеждался, что все твои слова ложь? Сколько раз я тебя останавливал?.. «Он что, серьезно? Да им только волю дай — они сожрут любого! И это не только в фигуральном смысле…» — О чём ты?.. — Джокер, скорее обращался к Эгги, чем к Бэтмену. Впрочем, последний этого не понимал. — Ты же сама заступалась за людей? «Не всех людей. И не всегда. Помнится, я читала как-то, что девушка разделась в музее догола и выставила себя в роли постамента. Буквально так и сказала, что люди с ней могут делать всё, что захотят. Да, поначалу многие отнекивались, а потом понеслась канитель из вогнанных под кожу иголок и срезанных волос. И этим ведь не ограничились! В итоге, заплаканная женщина, посмотрев в зеркало по окончании «опыта», увидела у себя поседевшую прядь волос. Так быстро стареем мы, платя своим временем за опыт Жизни,» — выпалив всё это, Агата глубоко вдохнула. — «Так что я не понимаю: он или идеалист, или дурак». — Скорее первое… — Что ты там бормочешь? — Брюс поджал губы. Клоун будто витал в облаках, что только подстегивало гнев. — Ничего, — Джокер похлопал противника по щеке здоровой рукой. — Продолжай, сладкий. Мне нравится, когда ты полыхаешь от праведного гнева. Уэйна передернуло и он, схватив шута за лацканы пиджака, резко поднял его на ноги, ощутимо приложив спиной к стене. — Ты — ничтожество. Просто мусор, который хочет выделиться за счет чужих жизней, — это уже было не рычание. Шипение. — Сколько таких уродов, которые веду счет кого, как и насколько жестоко они убили своих жертв?! Ты ничем от них не отличаешься, сколько бы не пытался доказать обратное. Гнев — слишком сильное чувство, чтобы тратить его на кого-то вроде тебя! «Оу… Не то что бы я одобряла его действия… Он мудак, конечно, но это как-то совсем по-свински. И что, это всегда так?» Клоун едва заметно кивнул. Ему совершенно не нравилось, в какую сторону сворачивал их ментальный диалог. Конечно, он привык к тому, что Бэтмен яростно брыкается, отрицая их сходство, но сегодня что-то было совсем не так. В самом Джокере что-то было не так. «А ты ещё и хулил, и хаял Харли. Да вы же с ней одного поля ягоды!» — Что ты несёшь? «Ну смотри: она бегает за тобой, ищет одобрение, старается быть похожей на тебя. Она терпит побои, терпит твой гнев, она ослеплена своей любовью, которая больше похожа на незавершенный гештальт. И она повторяется. Снова и снова». — И? «А ты бегаешь за этим позёром в броне. Убиваешь людей, устраиваешь шоу, ищешь одобрения и терпишь… Терпишь побои, унижения, вечно пытаешься доказать, что вы с ним похожи. Ну как? Ничего не напоминает?» Дымовая шашка взорвалась, окутывая всё в радиусе десяти метров клубами едкого дыма. Когда все рассеялось, ни Харлин ни Джокера уже не было. И только в руках у Бэтмена остался лиловый, шелковый пиджак с длинными фалдами.***
«Пора что-то менять,» — думал Джокер. «Пора что-то менять,» — вторил ему голос в голове. И в тот же день охранников Аркхэма потрясла не виданная доселе вещь. На парковку лечебницы заехал лиловый кабриолет, за рулем которого сидел самый частый гость этого места. Клоун перепрыгнул через дверцу, поставил машину на сигнализацию и, прихватив небольшой чемоданчик, потопал к дверям главного корпуса. Санитары недоуменно переглядывались, когда тот попросил на ресепшене занести его в список пациентов, с усмешкой буркнув, что у него всё своё и выдавать гигиенические принадлежности не нужно. — Вечер в хату, босота, — приветственно махнул им рукой безумный шут. — Будем дружить! Я к вам надолго!