Часть 10. Цирк уехал, а клоуны остались.
Пыльный мешок не предвещал ничего хорошего, как, вероятно, и сам факт того, что тебя похитили. Брюс, борясь со стойкой тошнотой, что частенько посещала его после встречи с химикатами Джокера, пытался собрать мысли в кучу, хотя его отвлекал назойливый гул извне, который, с каждой секундой становился всё отчетливее. — Сиськи вперед, живот втяни, распуши листву! Выгляди солидно! И сними эти очки для чтения!!! — Замолчи, хрен дрищавый. Ты оторвал меня от справочника по растениям, — голос Айви не узнать было невозможно, что придавало всей ситуации легкий флер абсурдности. — Пу-у-у-у-удинг, я могу забрать очки! Буду супер-серьезной умняшей! — Харл, чтобы стать ботаником, не достаточно иметь очки. Тут нужны ещё и мозги! — А мне что делать? — пробасил кто-то, явно не испытывающий общего энтузиазма от происходящего. — Бэйн, ты можешь просо стоять. Твоих шкафоподобных размеров достаточно для внушительности! — Как скажешь. Ты тут главный. — Так, хм, все… Раз, два, три-и-и-и! Мешок с головы исчез, в отличии от головной боли, которая только усилилась, стоило Уэйну увидеть перед собой бледное хлебало Джокера. Хлебало, к слову, было не настолько бледным, как Брюс его помнил. А точнее… — Мистер Уэйн, можете кричать сколько угодно! Никто вас не услышит! — А где грим? — Чего? — Джокер как-то стушевался, ожидая совсем не этого. — Грим… в смысле помада, белила, подводка… — О, а ваши вкусы довольно специфичны мистер Уэйн! — клоун захихикал, потирая ладони. — Вы и ваш сын — особые гости в моем маленьком Раю, так что я решил добавить немного официоза! Обозначить, так сказать, серьезность своих намерений! — Если ты сейчас же нас не отпустишь, — Брюс рыкнул, подавшись вперед, — ты глубоко об этом пожалеешь! Но не успел он продолжить свою речь, как кто-то ударил его по лодыжке. — Па… — у Дэмиана, привязанного к соседнему стулу, было очень сложное лицо, будто мальчик не мог понять: смеяться ему до колик или падать в обморок от неловкости. — Пленники обычно не злят похитителей, — буркнул он, а ещё тише добавил. — Особенно когда они не закованы в кевлар. Если бы миллиардер мог, он бы ударил себя по лбу. За последние годы облик Бэтмена настолько въелся в его подсознание, что было физически трудно перестроится на что-то другое. Он снова поднял взгляд на своих давних противников и почувствовал странный диссонанс. Да, все они были в своем привычном боевом облачении, стояли с оружием наготове, а Джокер поигрывал каким-то ребяческим револьвером с неестественно длинным стволом, но… всё было не так. Они были слишком расслаблены, будто с их плеч свалился многотонный груз ответственности за… А за что, собственно? На это у Уэйна ответа не было. Да и вдаваться в эти размышления особо не хотелось, поскольку на повестке дня стоял самый главный вопрос: — Альфред! С Альфредом всё в порядке? — в глотке у директора многомиллионной корпорации пересохло — Ну, я так не играю! — Джокер насупился и ткнул дулом в щеку пленника. — И это всё? А где крики и мольбы о помощи? Где истерика и заламывание рук? Где все это, я вас спрашиваю?! — Кхем, — Харли наклонилась к уху брюнета, — не могли бы вы покричать от ужаса немного? А то мистер Джей расстраивается. Например так… — она набрала воздуха в грудь и как заорала прямо на ухо владельцу многомиллионной компании: — А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! — А-а-а-а! — завопил Брюс от неожиданности, поскольку децибелы, вырывающиеся из очаровательного ротика помощницы Джокера, имели просто убойную силу. — Чёрт! Хватит! Пусть лучше Джокер меня убьёт! — Э-э, нет, такой милости ты не получишь. Я её годами терпел, и ты потерпишь. А что касается твоего очаровательного дворецкого, то я его оглушил, раздел и положил на крыльцо полицейского департамента. — Весь костюм снял? — Да. А что? — в голосе клоуна сквозило неподдельный интерес. — Я его потом утилизировал… Сами понимаете. — А часы на цепочке? — И часы. Довольно посредственная бутафорская фигня, а что? — Всё, нам каюк, — Дэмиан откинулся на спинку стула и усмехнулся. — Вы, мистер клоун, уничтожили часы, которые семье Пенниуортов вручила Королева Англии. Так что, раз наша смерть неизбежна, мы вас, так и быть, выслушаем. — Ну это уже не в какие ворота! Вы — самые отвратительные заложники на моей памяти! Я на строчу об этом гневный пост на Reddit, — Джокер устало махнул рукой, распуская всех по своим делам, и швырнул револьвер на стол. — Давайте уже, рассказывайте, что там у вас с этим вашим, сморчком одомашненным. Проведу с вами сеанс психотерапии, чтобы после решения всех проблем, я смог приступить к шантажу и запугиванию. Фигура шута изящным движением подтянула к себе стул и поставил его спинкой к заложникам, чтобы расположиться вольготнее. Сложив руки в замок, Джокер лукаво сощурил зелёные глаза. Брюса всегда нервировал этот жест. — Я вас внимательно слушаю. Вся ситуация отдавала такой театральщиной и фарсом, что Брюсу захотелось рассмеяться. Вот сидит он, привязанный к стулу, рядом Дэмиан, бурчащий какие-то угрозы и причитания о том, что он не переживет неодобрительного взгляда старого дворецкого, а в довершение ко всему маньяк-психопат решил поиграть в доброго дядюшку — бред, да и только. Ну и что ему оставалось делать? Вероятно, принять правила игры. — Альфред, он очень, хм, особенный. В силу своей британской чопорности, он крайне трепетно относится к своим личным вещам. Вообще, он… Вдруг в кармане залился трелью телефон, надрываясь звучными аккордами Ride of the Valkyries, чем вызвала неуемный приступ хохота у похитителя. — Не мог бы ты мне помочь? — Уэйн поёрзал на стуле. — О! С превеликим удовольствием! — клоун дикой кошкой соскользнул со стула и, нагло ухмыляясь принялся шарить по карманам мрачного миллионера, не забыв при этом пару раз ущипнуть брюнета за мягкое место. Как Уэйн умудрялся сдерживать шипение и ответные комментарии — оставалось загадкой. Выудив, наконец, мобильник на свет божий, он включил громкую связь и, прочистив горло, принял звонок: — Алло? — Добрый вечер, мистер Джокер, — сухой и холодный тон на другом конце провода вызывал стойкое желание покаяться во всех грехах и добровольно встать в угол коленями на горох, — извиняюсь, что прервал вас от несомненно важных занятий, но не могли бы вы передать трубку мастеру Брюсу, поскольку моё старое сердце может не выдержать подобного неведения? — Альфред, я здесь, — бизнесмен не сводил взгляда с клоуна, который ребячески топал ногами от восторга. — О, — дворецкий выдохнул с облегчением, — рад слышать вас живым и, я надеюсь, здоровым. Мастер Дэмиан с вами? — Да. Он здесь, со мной. Не волнуйся. — Я так понимаю, что к ужину вас не ждать? — Не-а, — Джокер вклинился в разговор, наслаждаясь творящимся абсурдом. — Но ты не волнуйся! У нас тут пятизвездочное рабство! Полный пакет! В перерывах между запугиваниями у нас будут прогулки и экскурсии, а также я выделю дорогим гостям свою бывшую палату-люкс! С видом на искусственный водопад, что очень успокаивает перед сном. — Надеюсь, — Брюс будто бы видел, как Пенниуорт поджимает губы и качает головой, — как только вы выставите моим подопечным требования, я узнаю об этом первым. — Хах! Не знал, что Брюси нуждается в таком контроле! Ты ему часом подгузники не меняешь? — При необходимости, я могу сменить подгузники и вам, мистер Джокер, поскольку подобное ребяческое поведение располагает наиболее радикальным мерам. — Пф, — клоун хихикнул в кулак, — а ты забавный! Тебя я убью последним. Чао! «Надо же, настоящий дворецкий… Интересно узнать, как обучают столь специфичную прослойку общества». — Как гейш, не иначе. Чтобы и жнец, и чтец, и хер в попец. — Что? — брови Уэйна старшего поползли вверх, а Дэмиан, сразу смекнув что происходит, просто закатил глаза и усмехнулся. — Это так, лирическое отступление, — Джей мотнул головой, заставляя Агату забарахтаться на грани подсознания, и широко улыбнулся, обнажая ровные, острые зубы. — Ну-с, приступим к самому сладкому! Ты, — он ткнул Брюсу в грудь, — будешь помогать мне! — С какой стати? — Помимо того, что ты сейчас тут, в темном, сыром подвале, вместе с сыном и я могу запереть вас тут на неопределенный срок без еды, воды и туалета? — За туалет особенно обидно, — буркнул мальчик и прищурился. — Мы ведь взрослые люди и, я думаю, вы с моим отцом придете к консенсусу. Так ведь, па? — он многозначительно посмотрел на хмурого родителя. — Что ты хочешь? — вздохнул после двадцати секунд тишины в голове Брюс Уэйн. — Вот так бы сразу! Что хочет каждый уважающий себя американец? — Мира во всем мире? — Денег, мой дорогой Брюси, очень много денег!***
— На этих ярусах происходит строительство, — Джокер, или же не совсем Джокер, вещал воодушевленно жестикулируя. Сколько бы Брюс не присматривался, он не мог понять, что же его так напрягает. То ли слишком живой и жизнерадостный тон, то ли нежная полуулыбка на бледных губах, то ли мягкие, лишенные остроты и угловатости движения. То ли всё это вместе взятое. Клоун водил их по своему «королевству» даже не удосужившись нацепить банальные наручники. Хотя, они были и ни к чему. Аркхэм, нынче Амьюз, кишел бывшими преступниками, асоциальными элементами вперемешку с обычными людьми. Все они были заняты своими делами: кто-то вёл бухгалтерию, кто-то под чутким руководством Айви занимался растениями, Загадочник, бледнея, краснея и глотая антидепрессанты, вёл урок истории у младшеклассников. В медицинском крыле вовсю шли приготовления к предстоящей операции Норы. Естественно, Джокер отметил, что сердце вырезали у одного из «неугодных», но, «какая же утопия строится не на костях и крови?». Никакая. Даже Рай стоит на столпах диктатуры Ада. Идея Джокера была красива в своей основе, но была несбыточной мечтой. Хотя, по-видимому, сам клоун так не считал. Он и его соратники пытались сделать более или менее приемлемый симбиоз капитализма и утопичного социализма. Он хоть и понимал, что равенства априори невозможно добиться, но пытался сгладить острые углы расслоения. Его Город мог жить только на сменившемся общественном сознании и устойчивой политической системе, подобном тому, как это произошло в Сингапуре или Швейцарии. Наверное, этот запал был заразителен, поскольку Брюс, да и Дэмиан, с интересом, хоть и тщательно скрываемым, слушали своего пленителя, рассматривали нововведения, а на сороковой минуте экскурсии, младший Уэйн слинял вместе с Фризом, который, чтобы не сойти с ума от беспокойства за больную возлюбленную, занимал место экономиста. Юный бизнесмен не упустил возможности поделиться своими идеями, размышляя над монополизации дипломатических отношений с новоявленным городом-государством. Плен пленом, а выгодные сделки упускать нельзя! В итоге Брюс остался наедине с Джокером, совершенно не понимая, как ему себя с ним вести. — Чё ты такой серьезный? — А? — брюнет моргнул, понимая, что задумался и пропустил последнюю часть какого-то архиважного монолога о потолочных перекрытиях. — Серьезный, говорю, чё? Морда кирпичом, хоть в кладку запихивай и цементиком заделывай. — У меня не всегда такое лицо. — Да неужели? — вопреки ухмылке, губы сжались в полоску, а голосок протянул с несвойственным шуту сарказмом. — Да, это не кирпич, а презентация «50 оттенков хмурости». — Чего ты привязался к моему лицу? — выдавил сквозь сжатые зубы мужчина. — А того, что это ненормально. — А ты, значит, специалист по «ненормальности»? — Молодец, мальчик, возьми с полки пирожок, — небрежно махнул рукой Джокер. — Но если ближе к делу, то мне начинает казаться, что ты реально колешь ботекс. Суровый паралич мышц ещё никому на пользу не шёл, дорогой. — Не называй меня так! — Брюс сжал пальцы в кулаки. Подобные выходки клоуна всегда заставляли его внутри закипать, но поведение не соответствовало тому, что его всегда провоцировало. А потому не было и невербального повода инициировать драку. — Вот странно, привязанный к стулу, ты был более или менее похож на человека, а сейчас просто кусок гранита. Как могильная плита, ей богу! Хотя, я вообще не к этому веду. — А к чему?! — Брюса разрывали изнутри противоречия. Что с клоуном сейчас не так?! — Ты зациклен, работаешь на автомате, как трудоголик с двадцатилетнем стажем. И дело не в работе твоего тела, а мозга, — Джокер постучал по воздуху костяшками, не касаясь скальпа брюнета. — Это называется накручивание. Слышал о таком? Так вот, — продолжил он. — Это типичное состояние характерно для клерков, швейцаров, короче, прослойке среднего класса Готема. Так почему же ты позволяешь себе столь жалкую вольность? Твоему мозгу настолько скучно жить, что ты намеренно создаёшь с его помощью для себя кошмары? — Ты!.. — резко шагнул вперёд. Шут отступил на шаг назад, выставляя ладони вперёд. — У тебя есть твой дворецкий, сын, который тебя любит. Неужели тебе этого мало?! Хотя, кто я такой, чтобы указывать богачу, в какую мясорубку пихать себя, как кусок мяса. А вообще, кого-то ты мне напоминаешь, голубоглазое наваждение всех барышень, мечтающих о принце, — Брюс напрягся, понимая, какую бездарную ошибку совершил своими излишне наглыми и норовистыми действиями. А меж тем клоун покусал губу и хлопнул себя по лбу, — Бэйна! Вот кого ты мне напоминаешь! Мрачный здоровяк. Ух, серьезный и поигрывающий бицепсами. Только, мой милый, — клоун наклонился к уху своего пленника, — ты тут хоть и желанный гость, но прав у тебя поменьше чем у мексиканского рестлера будет, понял? В руке у Джокера мелькнуло лезвие бабочки. Мелькнуло и пропала в складках пиджака. Брюс прекрасно понимал, что убивать его не планируют, но этот человек никогда не отличался постоянством. В зелёных глазах всегда полыхал демонический огонь, неугасимый и необузданный. «Так, прогресс налицо. Что дальше? Ужин при свечах? Хотя, я тороплю события. Ещё столько всего впереди…» — Я тебя в бетон закатаю, червяк мозговой! — буркнул паяц, нервно дернув плечом. Понимать, принимать и даже как-то жить со своей одержимостью Бэтменом — это пол беды, а вот когда над этим стебётся голос в твоей голове, вот это же вызывает настоящую социальную неловкость. Даром что социум состоял из двух человек, один из которых не реальный. — Шутки шутить — моя привилегия. «А кто тут шутки шутит?» — Агата томно вздохнула, краем глаза наблюдая за Уэйном, который, в свою очередь, нервно косился на разговаривающего с пустотой Джокера. — «Бэтмен — отстой, а вот начальник моих бывших начальников — сказка. Красив, умен, галантен. О-о-о-о эти голубые глаза и железобетонная уверенность в завтрашнем дне! У меня висел его плакат дома. Я ж не знала, что мужчина моей мечты рефлексирует, как сопливый пацан и шарахается по городу в трико.» — Трико у него было в восьмидесятых. Сейчас это больше на доспех похоже. «Да однофигственно. Всё равно это грустно», — Карнавал почесала несуществующую шевелюру. — «Но я тебя не осуждаю в выборе предмета воздыхания. На вкус и цвет все фломастеры разные.» — Одинаковые. Я пробовал. «Если заправлять разной жидкостью, то разные! Тройной одеколон, огуречный лосьон, Красная Москва, боярка или спирт. Эх, мой дед, в свое время был ведущим фунфурье района! Хотя… я отвлеклась! Пригласи все-таки Уэйна на ужин! Любовь проходит и уходит, а кушать хочется всегда! Так что пригласи его к столу, очаруй его своим… что там у тебя вместо харизмы? Циркулярные пилы? В любом случае, на сытый желудок можно и дела обсуждать и остроумием меряться!» — Свечей у нас нет. Но в остальном, идея толковая. Только чур не отнимать мои рецепторы на десерте! «Но тот пирог был преда-ательски соблазнительным!..» — Пирог? ПИРОГ? Да это был… — Хватит! Джокер вместе с Агатой резко развернулся, встречаясь взглядом с голубым омутом чужих глаз, подернутых флером абсолютной растерянности. — Бэ…рюси? Что-то не так? Сформулировать, что не так, для Брюса оказалось задачей до боли сложной. Сказать Джокеру в лицо о том, что его поведение выходит за рамки его привычной ненормальности и ставит под сомнение общую адекватность — если происходящее можно было хоть в какой-то мере считать адекватным — было глупо. Если не сказать опасно. Раздвоение личности раньше Брюс за своим извечным оппонентом не замечал, но в последние полгода произошло довольно много всего, так что подобный расклад не казался уже чем-то совсем уж нереальным. Но, если копнуть чуть глубже, то оказалось бы, что Брюс, как и Бэтмен, никогда не оказывались в ситуации, когда внимание клоуна было рассеяно. Не было нацелено на свою «жертву» целиком и полностью. И это било по самолюбию миллионера. Естественно, в подобных мыслях он не признался бы даже сам себе. — Просто… ты ведешь себя странно, — Уэйн брякнул это и готов был стукнуть себя по лбу от нелепости подобного заявления. Джокер, судя по его лицу, был с ним полностью солидарен. — Красавчик, — снисходительная улыбка в совокупности с острыми чертами лица смотрелась пугающе, — я думал, что ты вырос в Готэме и прекрасно знаешь, кто я такой и что из себя представляю. Если нет, то я попрошу Айви составить полый список моих прегрешений. Знал бы ты, какой у неё компромат! Не то, что у кое-кого… — вспомнив о Бэтмене, клоун деловито надулся, скрестив на груди руки. — Я, — запинав своё навострившее ушки альтер-эго чуть дальше, Брюс вздохнул, досчитал до десяти, мысленно провел наискучнейшую пресс-конференцию и, собравшись с духом, выдал, — хотел бы услышать какие-то более четкие требования, для начала. Все это, — мужчина обвёл ладонью коридор, заставленный строительными лесами, — действительно впечатляюще, несмотря на то, как я отношусь к идее локальной смены социального порядка в замкнутой локации. Слишком уж это напоминает «Храм Народов» и «Врата Рая». Но ты хотя бы не называешь себя мессией, обещая райские кущи. Просто, я должен знать, чего ты хочешь и не убьешь ли ты нас с сыном, когда получишь желаемое. — Убить тебя? — что-то в голосе клоуна надломилось и за игривыми интонациями мелькнула настоящая тоска. — О нет! Нет-нет-нет! Бессмысленные убийства это ни черта не весело. К тому же, ты мне полезен живым-живёхоньким, — Джокер сделал шаг вперед, раскинув руки и на какую-то долю секунды Уэйну показалось, что собеседник его обнимет. Но, будто опомнившись, шут моргнул и губы его скривились в подобии усмешки. Он резко отошел назад, складывая руки на груди. Брюс прищурился. В этой ситуации его зацепило даже не явное сравнение с Бэтменом, который, по каким-то причинам, всегда нужен был психопату живым, а жест руками. Жест, до боли не свойственный Джокеру. Обычно тот делал широкие взмахи, открывал грудь, будто пытаясь обозначить свою уверенность, превосходство и желание поделиться с собеседником чем-то, даром, что чаще всего это что-то было очередным терактом или убийством. И даже если он скрещивал руки на груди, то это был жест с видимыми кистями, покоящимися на бицепсах. Из подобных, это был единственный жест, который выражал великодушие или притворство. Но сейчас он спрятал ладони и сжал их в кулаки. На секунду, но этого было довольно, чтобы показать лишь одну эмоцию — отчаяние. Но что вообще могло довести Принца преступного Мира до отчаяния? А меж тем, не заметив задумчивости гостя, Джокер продолжил: — И потом, не забывай: я человек слова. И я не люблю, когда во мне сомневаются. «Сказала бы я, почему это спорно… но я это уже сказала». — Слово, драгоценная Агата, стоит давать только надежным людям. И подобные обещания нерушимы. Если я что-то обещаю мразям и никчемной биомассе, зазря поглощающей кислород, то это совсем другое дело. — Я Брюс. — Чегось? — мужчина недоуменно моргнул, словно кот, которого выдернули из сладкой полуденной дремы. — Я не Агата. — Ты не Агата… — Джокер хлопнул себя по лбу. — Ну конечно же ты не Агата! Ты небось даже фильм «Приведение» не видел. Не забивай свою красивую головку такой чушью. К тому же, я планировал рассказать свой план во время ужина. Внезапно дверь с грохотом отворилась, впуская внутрь встрепанную и взмыленную от долгого бега Харлин. Девушка тяжело дышала и пыталась начать свой монолог жестами. Правда она была отвратительным сурдопереводчиком, а Джокер не знал язык глухонемых. — Что опять? Кончились соленые крендельки? Фриз опять мешает санитарам проводить с миссис Фрайз предоперационную терапию? Если да, то передай ему, что я в ближайшее время найду чертового компетентного хирурга! Или Бэйн в камере Виктора снова лизнул стенку перед криосном и прилип? — Нет…уф-ф-ф… машина, пудинг… черная… большая… — Бэтмобиль? — Нет, — она оперлась на молот и тяжело дышала. — Гражданский автомобиль. Шикарный и супер-мрачный. — Ну так подорвите его, если он угрожает безопасности лечебницы! — Не угрожает. Но уезжать отказывается. Вас требует. — Да что ж сегодня за день такой! Ладно, разберемся! Бубсик, за мной! А ты, Харл, присядь и перестань пыхтеть как паровоз. — Хорошо, пудинг, — она откинула челку со лба и обворожительно улыбнулась, — и ещё, там сломан лифт… В голове у клоуна Агата выдала барабанную перебивку.***
— Это просто объедение! Ничего вкуснее не пробовал, а я, к слову, жрал бургер с героином. — Рад стараться. Сразу видно профессионала, который мастерски владеет холодным оружием. Еще никто столь виртуозно не снимал панцирь с лобстера термидор по моему фамильному рецепту. Мастер Брюс порой вскрывает клешни зубами. — Альфред! — Да ладно, дорогуша, не стесняйся. С твоими деньгами ты можешь наделать себе кучу платиновых вставных челюстей и грызть всё, что захочешь. Клоун довольно вздохнул, откидываясь на спинку стула. Внизу общая столовая благоухала по-настоящему сытными запахами. На самом деле, Джокер и представить не мог, что из полированной ревущей ламборджини выйдет сухопарый пожилой мужчина — тот самый, которого шут отправил баиньки эфиром, — и, не обращая внимания на стены, ощерившиеся дулами автоматов, спокойно зайдет внутрь и, сунув в руки клоуну горячие контейнеры с едой, не терпящим возражением тоном потребует проводить его на кухню. — Я служу семье Уэйнов бессчетное количество лет и ничто не заставить меня изменить многолетним традициям, включая похищение моего подопечного. А вам, мистер Джокер, советую крепче держать в руках нож. Часто это бывает небезопасным. Одним слитым движением хрупкий старичок выхватил лезвие из рук самого опасного преступника в Готэме и, одобрительно поцокав о том, насколько хорошо тот был наточен, вернул его хозяину. Джокер, кто бы что там о нем не говорил, действительно любил людей, которые плевать хотели на все препятствия, включая цепкую хватку костлявой. И тот самый Альфред Пенниуорт, чьи часы шут спалил в печи для утилизации мусора, был именно таким человеком. Он совершенно спокойно прошел на кухню и начал раздавать указания дежурным так, будто всю жизнь находился именно на этом месте. А ещё было в этом особое удовольствие: наблюдать за тем, как дворецкий отчитывает старшего Уэйна за то, что тот попался на банальную уловку с подменой шофера и Брюс, возвышающийся над своим «подчинённым» скалой, поджимал губы и ерошил волосы, как нашкодивший пацан. Было в этом что-то тёплое. Что-то по-настоящему семейное, когда за тебя готовы были пойти и в огонь, и в воду только за то, что ты такой, какой ты есть. Джокер бросил взгляд не Харли, которая была подобием его семьи. Девушка висла как плющ на Памеле, целуя в щеку раздражённую женщину. Она нашла свой путь, и Джокер по ней не скучал. Ну разве что совсем чуть-чуть. А меж тем, угостив жителей Амьюза банальными, но всё-таки чертовски вкусными, мэк-анд-чиз и вкуснейшим супом пюре из грибов, Альфред потчевал «правящую верхушку» своими фирменными блюдами, а именно сливочным супом из лосося, креветок и мидий, лобстером термидор и на подходе был Шварцвальдский вишнёвый торт. Причём, под строгим взглядом Пенниуорта даже Пугало снял свой мешок, повязал на шею салфетку и неловко орудовал ножом и вилкой. — А теперь к делу, — Джокер попробовал небольшой кусочек торта и оставил его на потом, чтобы Агата, впавшая в истерику из-за десерта, могла доесть это бисквитное великолепие. — Я пригласил вас, господа с тем, чтобы сообщить вам пренеприятное известие… — К нам едет ревизор! — вставил свои пять копеек Загадочник, растекшийся на своем месте сытой, довольной лужицей. — Ах если бы, — клоун театрально заломил руки, — всё гораздо хуже. Наш расходы давно уже превысили цифры, прописанные в ведомостях. Боюсь, что мы испытываем настоящий финансовый коллапс! — И что делать? — Памелла склонила голову на бок, бросая внимательный взгляд на их самопровозглашенного лидера. Рядом Виктор параллельно пересчитывал смету за этот месяц. — У на тут два варианта. Либо ты, моя сладкая зеленушечка, начинаешь в поте лица выращивать овощи и, где-то лет через десять непрекращающегося импорта корнеплодов исчисляющимися сотнями тонн в год, мы сможем выйти из кризиса… — Либо? — Айви с ужасом представляла, что ей придется остаток своих молодых лет выращивать бананы. — Либо нас проспонсирует этот невероятный гений, плейбой, миллионер и филантроп! — Джокер кинул горсть конфетти в сторону Брюса. — Давайте все дружно попросим его, словно Санту, выполнить наше самое-самое заветное желание! — Плохие дети никогда не получают подарков, — Уэйн недовольно выковыривал из своего лобстера кусочки цветной бумаги. — Что будет если я откажусь? «Ну началось в деревне утро…» — простонала Агата. — Что-что… кхе-р через плечо, — Джокер закатил глаза, полностью разделяя недовольство Карнавал. — А если корректнее, грибной лес. Вот только, увы, фантомных…и смертоносных. В случае твоего отказа нам придётся взять заём в банке. — О да! — Харли встрепенулась на своем месте. — Обожаю грабить банки! Бум-бум! Сколько возьмём? — Виктор? — Нам нужно около двух миллиардов. — О, как много нолей! — клоун похлопал в ладоши и снова потянулся к десерту, за что получил по рукам от Агаты. — Значит взрывать будем Федеральное Хранилище! Чур я Майкл Таунли! Несите мне вырвиглазный полосатый галстук! Пара десятков жертв, и мы в шоколаде. Вдруг, Джокер почувствовал, как его ладонь крепко сжали. Да так, что захотелось грязно ругаться. Он опустил взгляд, с каким-то полукоматозным восхищением разглядывая контраст своей болезненно белой кожи и руки Уэйна, которая на его фоне казалась почти смуглой. — Обойдемся без жертв. Я согласен. «Вот и чудно!» — буркнула Карнавал и потянулась за вилкой. — «А теперь то-о-о-ортик!»***
На лугу, в окружении полевых цветов Брюс Уэйн собирал ромашки и вплетал их в венок. Солнце вот-вот должно было войти в зенит, а птицы умолкли под его обжигающими лучами. Мужчина ждал определённого момента, того самого, когда среди колосьев золотой пшеницы не замелькает худой, юркий силуэт девушки, облаченной в длинное, изодранное свадебное платье. Нелюбимая, нежеланная, отвергнутая, танцевала полуденница в поле, песней своей сотрясая густой горячий летний воздух. И не ведал призрак, что погиб давно, что все её страдания — бессмысленный хоровод, воспоминания о былой жизни, где сгинули обидчики давно, один вот он остался. Льняная рубашка пропиталась едким, солёным потом, а цветы жухли и никли, сорванные безжалостной рукой. Запах хлеба, запах житницы кружил голову, а он брёл вперед, не ускоряя шаг: ведь некуда бежать, когда ты в прекрасном чертоге самой Смерти. — Обманщик, — голос шелестел везде и нигде одновременно. — Себя обманул. Меня обманул. А всё равно в поле припёрся. Обернувшись, он напоследок встретился с зелёными глазами призрака и… — ПРОСНИСЬ И ПОЙ! — Твою мать! — Брюс дернулся в сторону и, спросонья запутавшись в одеяле, шлёпнулся на пятую точку. — Ты что орёшь? Сомнений в том, кто именно разбудил его, у старшего Уэйна не оставалось никаких. Да и какие могли быть сомнения, когда вчера ночью Джокер готов был до пены у рта спорить о банальных правилах приличия при похищении, но Брюс был неумолим: если он не появится на работе, то о деньгах для новоявленной околосектантской общины можно забыть. Гордон бы спустил всех своих ищеек, если бы дело дошло до СМИ. Брюс Уэйн — слишком видная персона не только в Готеме, но и во всём США. Ближе к полуночи, не без помощи Альфреда и Дэмиана, брюнету удалось уговорить клоуна отпустить его поутру в компанию и тот утопал спать, бурча под нос какие-то странные угрозы. Видимо, к утру, этот психопат всё-таки придумал свою ужасную месть, а иначе, как ещё можно было объяснить то, что Джокер развалился на кровати игриво накручивая на палец белокурый локон. К тому же, помимо винтажного парика, который был уложен гладкими, короткими волнами, выгодно обрамляя лицо, клоун был одет в узкую, кожаную, чёрную юбку-карандаш и в не менее чёрную шелковую блузку с длинным рукавом и белыми манжетами. Сочетание было странным и только сильнее подчеркивало неестественно бледную кожу мужчины. Хотя макияж перестал быть вырвиглазным: Джокер не отказался от красной помады, и сейчас она была не алого, а благородного бордового цвета, а на щеках появился искусственный румянец. Нужно отдать должное тому, кто наряжал это шута. Если бы Брюс встретил его в толпе клерков, то он бы ни за что не узнал в хрупкой блондинке маньяка-убийцу. — К чему этот маскарад? — мужчина нервно сглотнул, поднимаясь на ноги. — Я тебе не нравлюсь? — Джокер вскочил с кровати, уперев кулаки в бока. Высоченные шпильки лаковых туфель недовольно цокнули по бетонному полу. И что Уэйн вообще должен был ответит на такой вопрос? О не, ты прекрасен, и я всегда мечтал проснуться в постели с человеком, который может меня придушить в порыве гнева или пырнуть ножом во сне. А эти туфельки… ими явно можно выколоть глаз. Или нет… О да, в таком виде ты не похож на больного серийного убийцу, а всего лишь на высокооплачиваемого трансвестита из самых элитных клубов Готэма? Хотя, мне никогда не нравились дамочки, которые на шпильках выше меня. Идиотизм. За такие высказывания клоун волен был прикончить тупоголового бизнесмена и продать его на органы или сделать из его шкурки чучело и продать богатым любителям всякого аморального дерьма. Правда на подобных аукционах живой товар всегда ценился выше, и Брюс Уэйн рисковал навечно, — а точнее месяца на три, — оказаться сексуальным рабом у какой-нибудь богатой вдовушки, на заднем дворе у которой зарыты все предшествующие ему быстро наскучившие мальчики: от бездомных миловидных сироток, до принцев и шахов. А раз за любой вариант ответа Уэйну грозили неприятности, миллиардер предпочел помолчать и, гордо вздернув подбородок, утопал в ванну, надеясь, что холодный душ прояснит ему голову. — Хам! — выдал ему в спину Джокер и швырнул на койку свежий, выглаженный и упакованный в чехол костюм, который Альфред подготовил для своего подопечного. Покачивая бёдрами, шут удалился из бывшей палаты и направился вниз, где уже вовсю царил утренний ажиотаж. Увы, от прежней пружинящей походки пришлось отказаться, потому что на лабутенах особо не попрыгаешь. «Это кошмар! Кошмарище! Мне нечем дышать! Я тебе что, дама восемнадцатого века?» — Замолчи, будь добра! «Как ты в этом ходишь?» — Знаешь, что?! — шипение Джокера заставило какую-то женщину пискнуть и, втянув голову в плечи, быстро засеменить в другую сторону. — Мне нередко бывает больнее, чем сейчас, так что стисни зубы и думай об Америке! Раньше дамы носили корсеты ежедневно! «И поэтому получали травмы внутренних органов и не могли рожать нормально! Да и вообще, что-то ты сегодня разбурчался больше обычного. Нервничаешь из-за выхода «в люди»?» — Обычно мои выходы «в люди» заканчивались массовыми разрушениями. Так что будет довольно сложно не поддаться соблазну, — клоун вышел на крыльцо, вдыхая прохладный утренний воздух. — А рожать я, как ты понимаешь, не намерен. «А жаль. Было бы приятное разнообразие, ” — мягко хихикнула Эгги. — «И прежде, чем ты начнёшь распинаться о перенаселении планеты, это уже будет комплексная разборка. Но одно точно я знаю: родить каждый может, а ты попробуй достойного человека воспитать». Прикрыв глаза, мужчина улыбнулся. Похищение Уэйнов прошло не так как он планировал, но от этого всё становилось только забавнее. Старший пытался скрыть свою внутреннюю мышиную сущность, младший умудрялся получать удовольствие от происходящего, терроризируя хранящиеся у Энигмы новые проекты Агаты Карнавал, чтобы рассчитать экономическую возможность их реализации. Даже Фриз смог подкинуть ему пару своих мыслей насчёт будущих идей их босса: медицинское оборудование, подключённое к компьютеру, не только позволяет следить за основными параметрами работы организма, но и регулировать работу тканей на клеточном уровне согласно предсказыванию биоэлектрических импульсов со стороны нервной системы: это может помочь избежать внезапной клинической смерти во время операции. Но для этого требуются скальпели и другие медицинские инструменты со встроенными электродами, отдающими сигнал на главный компьютер, регулирующий сам ход операции. И стоит такая разработка немалых денег. Порой, складывалось впечатление, что просто клоун вежливо пригласил старых приятелей в гости и те любезно согласились погостить в загородном доме. А в контексте их с Бэтменом давнего знакомства, подобные мысли веселили вдвойне. — Вы сменили цветовую гамму? — дворецкий Уэйнов имел способность ходить абсолютно бесшумно, а потому Джокер слегка вздрогнул. — Если вас интересует моё скромное мнение, то ваша маскировка выглядит вполне обворожительно. — Правда? — клоун кокетливо похлопал накладными ресницами. — А вот ваш подопечный не был столь галантен. А ведь он должен понимать, что от моего настроения зависят ваши жизни. — Мастер Брюс однажды поздравил актрису Мари МакКарти с пополнением в семействе, а девушка просто поправилась. Так что не думаю, что вам стоит отнестись к нему с большей снисходительностью. — Может перейдем на «ты»? — ладонь Джокера смахнула несуществующую пылинку с плеча Пенниуорта, — Я буду звать тебя Альфи, а ты меня крошкой Джи-Джи. — Увы, но я редко перехожу на «ты». Тем более человек, который в одиночку может сжечь весь Готем, как минимум заслуживает уважительного обращения. Так что позвольте называть вас мадам Джи-Джи. Клоун усмехнулся и подал руку пожилому британцу, пока тот с невозмутимым лицом сопровождал хихикающую «мадам» до машины, около которой Дэмиан корректировал бумаги, принесённые Памелой. Именно эту картину и застал Брюс, выйдя из бывшей лечебницы. — Альфред? Одно слово, но оно выражало целую плеяду банальных вопросов: что, где, когда? А именно… Что происходит? Где потерялась адекватность? И когда всё это закончится? — Мастер Джокер не смог смириться с тем, что его пленники без конвоя будут разгуливать по городу, имея массу возможностей позвать на помощь и не выполнять оговоренные условия. Так что он решил сопроводить вас на работу. — Я подыскал ему место секретарши, потому что он грозился убить Эллис и занять её место. Миссис Канненгем отправлена на недельные курсы повышения квалификации, так что теперь ее заменяет Жанна Портер, — Дэмиан нервно улыбнулся, глядя на побледневшего отца. — И Жанна — это я! — радостно выдал клоун и удивленно моргнул, созерцая падающего в глубокий обморок без пяти сантиметров двухметрового секс-символа Готэма. — Хм, это у него от гипогликемии!.. Бэ-э-э-э-эйн! Грузи красавчика на заднее сидение, и я буду кормить его плюшками!***
Когда-то, помнится на прошлой неделе, Брюс размышлял над превратностями судьбы и безграничности человеческой тупости. Например, они всей Лигой смеялись над тем, что для адекватной маскировки накаченному сверхчеловеку достаточно было только нацепить на нос очки с адскими диоптриями и зачесать дурацки завиток на чёлке. Естественно, всё это можно было списать на психологию образов, когда люди сами строят для себя модель человека по его одежде, поведению и могут прощать людям с хорошей репутацией оплошности, а любое прегрешения человека с дурным прошлым вызывает порой неадекватный отклик. Так люди, привыкшие видеть Кларка спокойным, тихим, в меру эрудированным, но в то же время не слишком выделяющимся из общей массы работников, никак не могли сопоставить образ клерка, с образом всесильного героя. И больной мозоли Лекса Лютора, на чьи деньги вечно шла реставрация Метрополиса. Да… именно так Брюс пытался объяснить себе «не-е-е-евероя-а-а-атные» перевоплощения Кента из ботаника в супергероя, но сейчас все его познания в психологии помахали рукой и уехали на Таити, потому что Кармайн Фальконе, о прегрешениях которого Брюс всё знал, но убирать его с доски пока было не с руки, поскольку чтобы посадить главу мафии нужны были железобетонные улики. К тому же, тот слегка попритих из-за Бэтмена и имел вполне легальные бизнесы на территории города, с которыми Уэйн Интерпрайзис должна была считаться. И вот этот серьёзный человек, бизнесмен и дон мафии глупо хихикал, когда Джокер-Жанна, принося очередную чашку кофе — которых Кармайн выпил уже столько, что его сердце могло просто остановиться — игриво улыбалась и задевала коленкой его бедро. Вдруг, неловко покачнувшись, клоун вскрикнул и опрокинул кофейник на стопку договоров, которые Фальконе принес на подписание. Не обращая внимание на яростные взгляды Уэйна, Джокер рухнул на колени и принялся оттирать штанину босу мафии, доводя мужчину до какого-то полукоматозного состояния. Пока «блондинка» бормотала какие-то извинения, Люциус принес замененные бумаги. Как ни странно, после такого казуса Кармайн не закатил скандала и был даже чересчур покладист. Подписал бумаги, получил от «секретарши» смачный чмок в щеку и утопал восвояси. Как только за ним захлопнулась дверь, Джокер принялся отплёвываться и вытирать язык салфеткой. «Теперь я понимаю, насколько глубоко захлебнули дерьмеца», — скривилась Агата. — «Это вам не Крёстный Отец из Италии». — И что это было? — Брюс тряхнул клоуна за плечо, напрочь забывая о том, что нужно поддерживать хоть какую-то видимость трепета перед террористом. — Что это был за цирк, я спрашиваю? — Ай-яй-яй, — шут вдруг извернулся и оказался вплотную прижат к груди бизнесмена, приставив тому нож к горлу, — неправильное начало диалога. Где мое «какая ты молодец, Жанна»? Где вежливое «как ловко ты провела этого старого маразматика»? Нет же, ты начинаешь сыпать упреками, кажется не понимая, что я могу укоротить твой язычок! The men up there don't like a lot of blabber. They think a girl who gossips is a bore. Yes, on land it's much preferred for ladies not to say a word, — от тихого, вкрадчивого пения у брюнета пересохло в горле. «Если б я его не знала… а хотя, стоп, я же его не знаю! Не то, чтобы я обнадёживаю — я не хочу этого — но это всё равно подозрительно похоже на нотки ревности…» Но Джокер лишь отмахнулся от её слов. Он боролся с желанием просто прикончить этого наглого, самоуверенного, тёплого… — Жаль прерывать интимный момент, — Люциус окинул взглядом постановку сцены, где переодетый в женщину Джокер — о чем мастер Уэйн, скрипя зубами, поведал утром — забыв поправить задравшуюся сильно выше колена юбку, мурлыкал что-то прямо в лицо затаившему дыхание владельцу компании. — Я перепроверил испорченные документы. — Ну и что же ты выяснил, моя офисная Чёрная пантера? — шут отскочил от своей жертвы и принялся поправлять немного съехавшие чулки. — Эксперты нашли следы химических веществ, которые указывают на то, что на этом договоре был скрытый текст, который должен был проявиться через неделю после нанесения раствора. — Фальконе пытался нас надуть? — Уэйн сжал кулаки, пытаясь успокоить быстрый тремор пульса. — Откуда ты узнал об этом? — Ваша новая, хм, помощница, сказала, чтобы мы были начеку. Увы, но при переговорах мы согласились на договоры самого Кармайна, так что пришлось импровизировать. — А ты откуда узнал? — Твой сын обмолвился о сделке, — Джокер прищурился. — Он, конечно, знаком с тёмной стороной мира, но не настолько, чтобы знать все тонкости сделок с мафией. Подпиши ты эти документы и все твоя большая компания оказалась бы в полной жопе. А так, я подмешал этому дегенерату токсин Айви, позволил ему полапать себя за задницу и вуа-ля, все спасены! Хорошо, что не пришлось с ним трахаться на ближайшем копировальном аппарате. Фу. — Ла-а-адно, — Брюс тряхнул головой, пытаясь прогнать навязчивую картинку поскуливающего под Римлянином Джокера, — а мне-то почему ничего не сказали? — Все должно было быть натурально, сэр, — тон у Фокса был максимально учтивым, но Уэйн чувствовал в этом всём какую-то издевку. Брюс оторвался от стола, к которому прислонялся, и подошел к окну, рассматривая раскинувшийся под ногами мегаполис. Джокер, со всей присущей ему неадекватностью, спас его компанию, подружился с Альфредом и пользовался уважением его сына. Это, конечно, не умаляло всего того, что этот человек сделал в прошлом, но с этим нужно было как-то жить. — А что насчет денег, Люциус? — Мы сможем перевести их через сторонние компании и банк, чтобы никто не смог отследить их и связать финансирование Амьюза с Уэйн Индастриз. Правда, это займёт какое-то время. А значит, пока деньги не поступят на нужные счета, ты и твой сын останетесь моими пленниками, — клоун встал рядом с миллионером, разглядывая Готем с гремучей смесью любви и ненависти, как смотрит жена на мужа после сорока лет совместной жизни, как неоднократно он смотрел на Бэтмена. Это чудовище дремало, ощетинившись стеклом и бетоном. В его туманном небе не было видно солнца из-за облаков и только одинокий вертолётик держал свой путь к башням центра. Джокер моргнул, не сразу поняв, что его так напрягает в этом пейзаже. Вертолет, медленно приближающийся к башням небоскребов, был тонированным и без опознавательных знаков. Собака смотрит на палку, а лев на того, кто её кинул. Джокер слишком хорошо знал этот принцип. Он слишком хорошо понимал, что сейчас произойдет. Или, не произойдёт… Всё зависело от калибра. — Ложись! Стекло не разлетелось в дребезги, поскольку всё-таки носило гордое название бронированного, но были винтовки, способные превратить его в решето. Редкие, тяжёлые, и до безобразия мощные. Снайпер целился в сердце. Хороший стрелок. Хорошее оружие. Либо мафия, либо ФБР, либо Агентство. Вот о чём думал Джокер, оседая в руках у Брюса Уэйна. То, о чём он старался не думать, так это о пуле, вошедшей в бок и явно пробившей правое лёгкое.