Альманах Ублюдка

У меня вечно такое ощущение, что я что-то упускаю. Что? А, точно. У меня абстинентный синдром — я пиздела по-чёрному, говоря, что не имею зависимости. Конечно имею — я ОБОЖАЮ ныть. Дайте-ка подумать. О, может быть поэтому я в последнее время вечно реву?! Последние строки — сарказм, если ты не понял. Я методично разрушаю себя, оставаясь в сознании — и у меня оно чище, чем у некоторых не-самоубийц. Мне необходимо чувствовать собственную независимость, свободу, управлять своей жизнью, пусть и хреново. Я инфантильный ребёнок, которого не научили жить, поэтому он учится всё делать сам. И всё же, я воскрешаю. Воскрешаю себя из тех гнилых обломков и сгустков чёрной дурной крови, что были мной и станут мной — потому что жалко. Жалко капель абсента под языком, жалко запаха ночного дождя, жалко — до слёз — вечно грязного и мокрого котёнка, которого я подкармливаю каждое утро (он живёт у нас в подъезде. Я часто прихожу к нему в гости, поболтать и попить молока), до одури жалко выцвевших букв старых книг. Сквалыга я. И сама не наслаждаюсь жизнью, и другим её порчу. Вот такой вот у меня комплекс, заботливо привитый родителями — от всей души желаю им получить медаль «За херовое воспитание отпрыска». Я могу ныть сутками, могу злобничать и доводить других, могу впадать в прострацию — да всё могу, законодательство разрешило. Могу год не плакать, а потом ни с того, ни с сего зарыдать, захлёбываясь воем. Могу удалить себя из всех соцсетей, забиться в угол и депрессовать. Могу внезапно почувствовать колючий холод — или жар, озноб, удушье, всё что угодно, лишь бы не слышать звона крови в ушах. Проще говоря, я делаю всё то, что обычно делают живые люди — я тоже живая, хули там. А вообще, за столько лет я не могла не привыкнуть к такому положению вещей. Не могла же? Так что все мои приступы самоуничижения — лишь дань привычке — одной из множества, но не суть. Я социопат. Таких, как я, всегда травят, ненавидят, презирают. Из таких, как я, вырастают шлюхи и менеджеры, такие, как я, заканчивают жизнь в дерьме и сперме, обкуренные до слюней. Мне просто повезло, что я умная. Без прикрас, без хвастовства. А ещё хитрая и напористая. Пробила себе дорожку до издательства и теперь в ус не дую. Да и сегодняшний день счастья не добавил — наоборот, ввёл меня в состояние злобной эйфории и заставил — буквально силой! — выпить бокал-другой и пойти поискать приключения. Всё началось со школы. Сразу скажу — школу я не ненавижу по той простой причине, что бываю в ней крайне редко, появляясь время от времени, занося домашние работы и любуясь на несчастных школьников, которые выглядят так, словно школа — это филиал Ада. За что люблю Маринку — так только за то, что она выбила мне справку о моём непоправимо слабом здоровье, благодаря которому я обучаюсь самостоятельно, и заходя в школу лишь за заданиями. Удобно, блин. Так вот, сегодня я решила посетить школу, конечно, не к первому уроку — хули я буду просыпаться в шесть утра, делать мне, что ли, нечего? Есть у меня дурная привычка являться при полном параде — люблю пафос, самой порой тошно. Я даже достала свой лучший наряд — самый чистый и даже поглаженный. Растянутая майка с надписью на грани приличия и джинсовый комбинезон, огромный, как мешок — самое официальное, что у меня есть, остальное ещё хуже. Весна уже, жарко — что я, дура, в джинсах ходить? И всё бы было нормально, если бы не Катенька. Сижу я в столовой, пью энергетик, пиццу с сардинами жую — и да, купила я всё это в магазине, а не буфете, — как вдруг меня разворачивают, грубо хватая за плечо и предлагают целых «двести рублей за отсос»! Блядь. Всё кончилось бы относительно мирно — я бы вспомнила уроки Сашки Лопаты — соседа снизу, грамотно дала бы в челюсть этому выкидышу эволюции, пришла бы учительница, навизжалась вволю и я бы тихо-мирно испарилась. Слишком много «бы». Никогда не понимала хомяков. Эти тупые вонючие твари гадят в собственном жилище, в свою поилку и миску, а потом живут среди этого дерьма и щёки семками набивают. Катька точно в прошлой жизни была хомяком. Я — единственный легальный и пристойный способ наскрести денег на айфон, а она приходит в мою школу и распространяет слухи, что я та ещё соска. Ну да, после такой мерзости я точно перестану выбивать деньги из папаши, да и вообще поделюсь своим немаленьким заработком с ближним своим, то есть Катенькой, ведь говорить за спиной гадости — самый правильный способ сближения с потенциальным денежным мешком! Кончилось бы всё относительно мирно, если бы эта тварь, имени которой я совершенно не помню, не смахнула на пол мою книгу, которую я, вопреки всем правилам приличия — хах — читала прямо во время еды. — Как ты посмел покуситься на святое?! На Толкина?! Ду Бекар, сука, Ду Бекар!!! Короче говоря, у меня теперь все руки в синяках и ссадинах, а обидчик, чтоб его Саурон отодрал, теперь трижды подумает, стоит ли ему рисковать и есть ли у него запасные руки, потому что эти у него нерабочие — вывихнуты обе кисти. Ибо нехуй на святое гадить. Как ты понимаешь, кончилось всё относительно хорошо — меня не арестовали. И вот теперь я допиваю своё виски и иду искать приключения. Ненавижу этот мир.