Альманах Ублюдка

Ты веришь в бога? Нет? Вот и не верь, он тот ещё мудила. Сегодня я чуть не угодила в секту. Иду я, значит, по делам своим грешным, несу в кошельке приятно греющую душу наличность, уже думаю, на что её потрачу — давно хотела сделать тату, всё откладывала; ещё бы мне не помешали те рваные джинсы из мужского отдела и замечательные масляные краски, на которые я уже давно облизываюсь. И венецианскую маску тоже хочется. Ради таких красок и тату можно пожертвовать. Есть у меня одно хобби, любительское и тщательно скрываемое. Я пишу собственную книгу. Та-дам, занавес. Очень стыжусь этого хобби. Лучше бы я так своих пьяных видео стыдилась. У этой книги пока нет названия, пусть и пишется она два года как; основную мысль пока тоже не уловить, да и персонажи странные. Хрен с ним, главное, что мне нравится, а когда это я себе отказывала из-за общественного мнения? Смех больше походил на скрежет стеклянного крошева; то же стекло было у неё под ногтями, в дёснах, под веками. Она смотрела из своего Куба-темницы, полного битого сверкающего стекла и густой чёрной крови и хохотала. Мне нравится рвать исписанные листы — такое чувство, словно я очередной Булгаков, рвущий свою рукопись. Только у меня никогда не получится «Мастера и Маргариты». Белое становилось чёрным, чёрное чернейшим, а кровь оставалась кровью, неизменной даже в Кубе. Она нисколько не стыдилась своей наготы и уродливого тела; напротив, Она с гордостью показывала свои отвисшие груди, толстые ноги, перевитые растяжками и тугой разбухший живот каждому, говоря этим: глядите же на дело рук своих, братья и сестры, глядите гордо на меня, носящую в чреве очередную тварь. Моя история не понравится никому. Тут нет возбуждающих сцен, юмора, глубоких мыслей, загадки, насилия, пушистых говорящих зверьков. Ничего из того, что нравится людям. Однажды Она заговорила. Тысячи лет молчания почти срастили Её губы; Ей пришлось рвать их силой, оставляя куски плоти на зубах и дёснах. «Скоро ли я увижу свою преемницу? Скоро ли мне позволят умереть?» — безмолвно говорила Она. Впервые Она умоляла. Нет. Определённо никому не понравится моя книга. Продолжаем разговор о секте. В магазине, торгующими масками я значительно потратилась, но осталась довольна: красивая тёмно-синяя маска с серебряным рисунком запала мне в душу и изрядно опустошила кошелёк. Зеркало угодливо позволило мне думать, что я красива в этой маске — хотя я была похожа на маленького Каонаси в своём чёрном комбинезоне и тёмно-синей футболке. В таком виде меня и нашли сектанты. — Верите ли вы в астральные сущности? Я не очень понимаю значение словосочетания «астральные сущности», но на всякий случай кивнула. — О, тогда вам невероятно повезло! Сегодня в шесть часов проводится семинар на эту тему. Вход бесплатный. — ну да, знаем мы такие лохотроны: вход бесплатный, а выход очень даже платный. — Не могу, у меня на сегодня запланировано жертвоприношение Ктулху. — умнее не придумала, что уж тут поделать. — Не беспокойтесь, у нас в храме есть множество алтарей и вы сможете принести жертву там! — вот ведь упорные. Или упоротые? Если бы маска могла кривиться, то её бы давно перекосило. — Это слишком личное, я стесняюсь делать ЭТО при посторонних! — вот и думай, что я хотела этим сказать. — У нас закрытые помещения! — У меня клаустрофобия! — У нас отличные психологи! — Я не хочу лечиться, они мне мои фетишистские наклонности вылечат! — Так это же хорошо! — А мне — плохо! — Вы же верите в астрал! — Я верю в Ктулху, это две разные вещи! — Ну пожалуйста! — это у них что, аргументы все кончились? — Да отъебитесь вы от меня! Трахаюсь я сегодня вечером, хули мне к вам переться?! — не вынесла душа поэта. В общем, в секту я не попала. И хуй с ним. О редакторах и иже с ними: наш уважаемый Митя Толич из меня все соки выпил, разве что не хлюпал. То ему иллюстрацию нарисуй, то текст отредактируй, то обложка не такая, то автор протестует против правок… Заебал, честно. Ладно бы редактор, он у нас привередливый, но справедливый. Авторы из меня дожимают те остатки, что не выхлебал Митя. Когда я приношу им практически полностью красный от правок текст, в кабинете Толича (что я, дура, свой кабинет на поруганье отдавать) начинается аншлаг: и я дура, и редактор дурак, и гугл врёт, и словари, подлецы, обманывают! Только он, Акулин Прокофьерев из Зажопинска, написавший ширпотрёбную фэнтези с сисястыми дурами и озабоченным героем, лучше всех всё знает! Уважаемый Акулин, идите в пизду. Ибо не хуй, трипиздоблядское мудоёбище, мне нервы на хер мотать. Вот так я этим Акулинам и говорю, только без цензуры. Это ещё текст, а вот что бывает, когда эти «акулы пера» иллюстрации бракуют… Первые раз пять я честно перерисовывала, пока не поняла: проще один раз выслушать все пожелания, записывая на диктофон, прилежно их исполнить и с честными глазами отдать авторам («всё, как вы просили, вот, даже запись есть. Если что не так, то это не мои кривые руки, а ваши кривые мозги»), чем по двадцать раз переделывать, доказывая привереде, что всё делаешь с его слов. Я вам не Господи Боже, чтобы творить прекрасное взмахом руки. У меня руки не казённые. И краски тоже. Кстати, чтоб знали: издательство, где я работаю, очень меня ценит за мои обложки и большинство фэнтези-книг издано с моими рисунками. Так что нехуй всяким Акулинам бочки катить. Вот хватило же ума мужику взять псевдоним Акулин. Охуеть просто. Наверное, свою книгу я тоже когда-нибудь допишу. «Никого не пощажу, никого! Никто не получит прощенья, все сегодня отправятся к моим детям!» — хохотала очередная Она, похрустывая кровавыми осколками стекла, бывшего гранью Куба. Ей, последней из цепи, удалось завершить дело предшественниц — выгрызть дорогу наружу.