Симбиа

      На так называемый «Центр воссоединения» Паркер вышел в какой-то мере случайно. Прикрывшись удостоверением сотрудника газеты, опрашивал родственников и знакомых четверых пропавших, и для начала выловил закономерность: все эти парни в свое время потеряли кого-то из близких. Кто-то совсем недавно, кто-то – в детстве, но у каждого в анамнезе имелась смерть или уход в никуда (без всякой мистики причем, обычный разрыв отношений после развода) члена семьи. В остальном, кроме пола, сходств не наблюдалось.       Обстоятельства же, позволившие объединить именно эти четыре случая в одну серию, выглядели так: человек однажды вечером, никому ни словом не обмолвившись, куда направляется, покидал дом – и больше не выходил на связь. Еще семь или восемь похожих случаев удалось нарыть за последний год по всему штату. Друзья двоих пропавших упоминали, что те незадолго до исчезновения якобы пытались восстановить отношения с членами семьи, – один с биологическим отцом, другой с бывшей женой. Но и одну, и другого нашли, опросили, после чего пришли к выводу, что оба не могут быть причастны хотя бы потому, что находились в указанные дни далековато от Нью-Йорка. На чем официальное расследование и забуксовало. Расследование Паука – тоже. Он, правда, осмотрел в неофициальном порядке жилище одного из пропавших, но ни одной зацепки, которую могли бы пропустить полицейские, не обнаружил. Если не считать таковой испорченный конверт в кипе бумажного мусора, подобранный скорее для проформы.       Письмо, которое должно было быть отправлено в нем, наверняка нашло другую упаковку. И, не вспомни Питер о том, что слышал за день до незаконного проникновения в чужую квартиру, тоже не обратил бы никакого внимания на смятую бумажку.       Блудный папаша исчезнувшего парня проживал в Орегоне. Но письмецо ему отчего-то собирались отправить на нью-йоркский адрес. По ошибке – или нет?       Паучья интуиция посоветовала посетить это место, что Паркер и сделал той же ночью. При этом он испытал неприятное удивление. Здание накрывал багрово-розовый купол силового поля неизвестного происхождения. Незваным гостям тут определенно были не рады.       Информация о «Центре воссоединения» в сети нашлась. Организация оказалась вполне современной, даже сайт завели. Правда, лицом центра был исключительно «брат Мордо», а фотографий рядовых членов модернового монастыря никто не вывешивал. Суть работы этого милого местечка излагалась довольно заумно, но выглядела невиннее некуда – что-то вроде психологической помощи по борьбе с чувством утраты и восстановлению нарушенных семейных связей.       Если бы не силовое поле, Питер бы туда и не подумал сунуться, объяснив себе несуразицу с адресом логически. Мог же пропавший на самом деле писать это письмо вовсе не отцу, а психоаналитику, например. Или духовному наставнику. Такой вот метод проработки травмы.       Но втихую прокрасться на территорию обители не вышло. И Паркер решил рискнуть, притворившись «клиентом» центра. К сожалению, легенда у него была очень хорошей и легко поддающейся любой возможной проверке. Стоило лишь изложить историю своих потерь улыбчивому парню в рясе, и доступ был получен. Рюкзак с вещами даже не обшмонали, – а ведь Питер старался, пряча костюм и вебшутеры под двойным дном.       При всей своей внешней аскетичности, уклад жизни братьев был вполне удобным. В кельях имелись многие блага цивилизации, включая даже тревожные кнопки. Как сказал взявший роль гида брат – на случай, если понадобится помощь. Телевизоров, телефонов и интернета, правда, не наблюдалось, а мобильники полагалось сдавать. Но в коротеньком уставе, который Паркер просмотрел, ожидая приема у Мордо, не нашлось ни слова о запрете покидать обитель.       По дороге к настоятелю Питер внимательно вглядывался в лица попадавшихся на глаза рясоносцев, ища знакомые – с фотографий из дела. Нашлись все, и даже несколько неучтенных. Ни один не выглядел истощенно или забито, наоборот – некоторых Паук узнал не с первого раза, так как на снимках они не улыбались. А вот здесь – еще как. Паркер даже пожалел, что не дочитал раздел про расписание дня. Вдруг тут полагается всем монастырем на просмотр комедий после вечерней молитвы ходить?       Правда, шутить после встречи с Мордо что-то резко расхотелось. Нет, мужчина в пафосном зеленом с золотыми узорами костюме, обладатель бородки и бровей, как у опереточного злодея, разговаривал по-доброму, без тени угрозы или принуждения... но потом случилось то, что Паук никак не смог себе объяснить. Вот он говорит с главой центра – и вот уже стоит в непонятной комнате с розово-оранжевыми стенами. А затем открывается дверь и входят люди, которых Питер в сознательном возрасте видел только на фотографии. Мать и отец. Ричард и Мэри Паркер, погибшие в авиакатастрофе.       Очнулся Паркер уже в своей келье. С одной стороны, теперь он понимал, почему пришедшие сюда люди не контактируют с внешним миром. Иллюзия встречи была слишком сладкой. Питер до сих пор чувствовал, как его обнимают чудом воскресшие родители, обещая больше никогда не покидать. Воспоминания об этом приносили почти эйфорическую радость.       С учетом того, что он ничего здесь еще не ел и не пил, оставался только гипноз. Очень мощный, способный мгновенно преодолеть защиту, которую Пауку по его просьбе как-то поставил профессор Ксавье. Что-то, и Паркер не побоится этого слова, магическое. Не то чтобы он верил во всякую абракадабру, но общение с мутантами, которым попадались самые разные одаренные враги, научило Питера не отвергать с порога на первый взгляд странные идеи.       Итак, если взять магию за базовую гипотезу, то налицо как минимум промывание мозгов адептам секты и бессовестное использование их душевной боли, вот только в каких целях? Ни один из пропавших вроде не переводил на счет центра деньги, иначе дело об исчезновениях давно бы раскрыли. И не совершал преступлений за дозу счастья, Паук бы знал.       Конечно, в бескорыстие брата Мордо совсем не верилось. Не стал бы так грязно обманывать других человек честный. Разве что настолько незамутненный, чтобы полагать за благо издевательство над одинокими людьми и не видеть разницы между настоящим и симулированным счастьем. «Добрый» поступок на уровне «бегать по городу и насильно колоть наркотики каждому, у кого лицо хмурое». Картина с этого ракурса выглядела однозначно плохо, и все же непонимание целей Мордо не позволяло с места в карьер кидаться вести среди сектантов разъяснительную работу. Эти люди здесь провели недели, а некоторые – и месяцы. Единственный способ убедить их в том, что встречи с близкими – наведенная галлюцинация, – это предъявить неопровержимые доказательства.       Добыть их можно было, пошастав по особняку, пока все спят. Чем Питер и занялся в ближайшую ночь. Увы, безрезультатно: глубже внешней невинной маски пробраться не удалось. Никто из братьев под покровом темноты ничем предосудительным не занимался. Мордо что-то читал, дежурные по кухне готовили завтрак (ничего постороннего туда не добавляя, даже соли, как стало ясно поутру, не досыпали). День прошел так же странно, как и предыдущий – придя со всеми утром послушать проповедь, в какой-то момент Паркер обнаружил себя рядом с родителями. На сей раз в комнате появилась обстановка, стены обрели менее кислотный цвет. Мать и отец ласково расспрашивали его о том, как он жил без них, и было ужасно трудно не проговориться о паучьей работе. Папа даже пообещал, что в следующий раз придет вместе с дядей Беном.       Проснулся после этой встречи он уже только утром, совершенно разбитый и одновременно парадоксально счастливый. Даже закралась в разум подлая мыслишка о том, что поддаться иллюзии не так уж и страшно. Питер сунул голову под кран и включил холодную воду, но легче не стало. Он понимал теперь, почему люди, которым особо не за что было зацепиться в реальном мире, выбрали ложный рай. У Паука есть обязанности и ответственность, он должен уничтожить этот притон и спасти обманутых... или это все-таки не его дело, а их личное?       Если бы погруженные в сладкие грезы люди совершили хоть что-нибудь предосудительное, Паркер не колебался бы ни секунды. Ну, или если бы было видно, что действия Мордо причиняют им какой-то вред. А так – несмотря на все, что Паук узнал о «братьях» в процессе расследования, он в полной мере не чувствовал себя вправе спасать их насильно. Максимум – попробовать уговорить выйти в город, связаться с родными и полицией. Этим он и занялся, но ожидаемо наткнулся на непонимание. Собеседник, видимо, в глубине души тоже понимал, что общаться с покойниками – не совсем правильно, но реализуемо только здесь. А еще этот парень был убежден, что брат Мордо знает способ вернуть его погибших родных во плоти, только нужно немного подождать и не мешать. Звучало это настолько дико, что у Питера даже возражений не нашлось.       Он еще до конца не справился с шоком от мысли, что это может тоже оказаться правдой, когда в поле зрения внезапно оказался незнакомый, чужеродный элемент. Женщина неопределенного возраста, между восемнадцатью и тридцатью, рыжая, почти не накрашенная, в такой же рясе, что и все братья.       –Я думал, это мужской монастырь, – шутка показалась подходящей для знакомства. Если эта женщина здесь новичок и ей еще не промыли мозги, то ее можно попробовать сделать союзницей.       –Я тоже, – низким, грудным голосом ответила она. – Но брат Мордо сказал, что будет рад новой сестре. Как твое имя?       В ее глазах сверкнули странные, колдовские зеленые огоньки, и Паркеру показалось, что он тонет. Пол ушел из-под ног, словно зыбучие пески. С трудом выговорив собственное имя, Человек-Паук попытался взять себя в руки.       –Мне кажется, ты хороший человек, брат Питер, – сейчас она смотрела в сторону, и держаться было проще. – Как и все твои товарищи по несчастью. Не забывай об этом.       «Она знает, зачем я здесь?» – намек показался Пауку более чем прозрачным. А сама новая знакомая, с ее хищной грациозностью, – кем-то вроде внедренного агента. Что ж, Паркер, ты искал союзницу – теперь она у тебя есть. Надо только придумать, как вывести всех из особняка. Включить пожарную сигнализацию, может быть? Кто бы ни поддерживал по ночам силовое поле, скорее отключит его, чем бросит всех братьев умирать. Только вот – что, если такой простой способ не поможет?             Питер почти решил, что попробовать надо, когда его, посчитав замешкавшимся, подцепил за локоть какой-то из братьев и повел на церемонию воссоединения.       Отец сдержал слово – сегодня их было трое. Комната окончательно превратилась в гостиную тетушки Мэй, только вид за окном «плыл», точно в сильную жару.       –Я не могу долго оставаться с вами, – говорить об этом было больно, но необходимо. Иллюзии или призраки, но они – его семья, и заслуживают объяснений. – Я должен вернуться в реальный мир.       –Разве наше воссоединение чем-то тебе мешает, сынок? – спросила мама. Питер до боли закусил губу, это помогло сосредоточиться.       –У меня есть долг перед обществом, – он перевел взгляд на дядю. Тот должен понять, иначе он уж точно ненастоящий. – Ты всегда говорил мне, что великая сила налагает великую ответственность.       –Говорил. Но что ты знаешь об ответственности, Питер? – Бен Паркер нахмурился, словно при жизни. – Как отвечать за то, что ты не можешь держать под контролем?       –Я могу, – обиделся Паук. – И меня уважают за то, что я делаю для людей.       –Не ври сам себе, – жестко одернул его отец. – Ты же не Господь, сынок. У любой силы есть пределы. Что-то, что ты не можешь изменить, как бы ни хотел. Верно?       В ответ на это можно было только кивнуть. Отец был, черт возьми, прав. Никто в здравом уме не возьмет на себя ответственность за то, что лежит за пределами его возможностей и полномочий. Можно попытаться прыгнуть выше головы, но разве нормальный человек осудит, если из попытки ничего не выйдет?       Паркер невольно вспомнил Вспышку. Ее слова о том, как она ненавидит магистра Йоду за это его «делай или не делай». Никто же не знает, получится у него или нет, пока не попытается. И мало у кого выходит все с первого раза. Почти ни у кого, если точнее. И в чем тогда смысл этой нежизненной философии? Что разумнее сразу опускать руки, не сделав еще ничего? Или нужно всегда очертя голову бросаться в неизведанное, рискуя там сломать шею? Нет худшего порока, чем трусость – особенно когда боятся здраво оценить шансы на успех... Разумный подход не мешает герою быть героем, а вот стать жертвой собственного безрассудства – да.       –Во всяком случае, я пытаюсь, – Паук обвел взглядом родных. Они все еще казались реальными, но сопротивляться иллюзии стало, по ощущениям, немного легче.       –Правильно делаешь, ты молодец, что обратил свою беду в преимущество и помог другим, – дядя улыбнулся и похлопал его по плечу. Внезапно Питер осознал, что стоит перед семьей в своем супергеройском костюме. – Но здесь, с нами, ты можешь стать еще сильнее. Можешь изменить то, что было тебе не по зубам.       –Помоги нам вернуться, сынок, – мягко вклинилась мама.       –Что я должен для этого сделать? – голос разума где-то в глубине сознания тонко орал, что ничем иным это не могло закончиться. Что перед таким соблазном устоять нереально, и никто из адептов этой секты не устоял.       Иллюзорный мир дрогнул и смялся, словно заевшая в проекторе пленка. Паук чуть не потерял равновесие – он сидел на подоконнике незнакомого дома, а перед ним висел в воздухе незнакомый мужчина.       –Как я сюда попал? – пробормотал Паркер. Он действительно был одет в паучий костюм, тот самый, что брал с собой. Вот только не мог вспомнить, когда его надевал.       –Всевидящее око Арктура открыло мне, что тобой овладело заклинание Мордо, – пояснил незнакомец. – Я – доктор Стрэндж, магистр мистических наук, и ты пришел в мой дом с другими зачарованными, чтобы украсть жезл Ватумба.       –И что, они его украли? – «стыдно-то как, хорошо, что под маской не видно». – Но для чего? Он что, правда может воскрешать мертвецов?       –Все намного сложнее, Паук, – летающий доктор – в цирке бы ему выступать, парочки слонов только недостает, – просочился мимо Питера и жестом пригласил следовать за ним, сквозь разгромленный интерьер. Дырки в стенах, разломанная мебель, порванные ковровые дорожки – да тут словно армия прошлась. – Мордо служит темным силам, и его повелитель мечтает о власти над нашим измерением. Жезл – артефакт, способный пробить ему дорогу, но сработает он лишь в чистых руках.       –Поэтому мы подогнали ему такие грязные ручки, что вам потом свое имущество придется с хлоркой отмывать, – судя по выражению лица Стрэнджа, внезапно пролезшее сквозь пролом в потолке явление и для него стало неожиданностью. Даже в большей степени, чем для Человека-Паука, который эту девушку уже видел. Правда, нормально одетую, а не в наряде, отчасти похожем на прикид доктора. Но здесь трико и плащ смотрелись вполне уместно. – Лесли обещала хлорку купить лично, если что. И просила передать привет.       –Это кузина моей знакомой, – зачем-то дернуло пояснять Паркера.       –Можно и так, – юная мутантка усмехнулась. – Алая Ведьма, приятно познакомиться. Извините, мне срочно нужно научиться снимать это морочащее голову заклинание, и я одну тонкость не уловила. Покажете еще раз?