Симбиа

      Майя никогда не любила сказки, предпочитая им детские передачи про науку, особенно – про экологию, а позднее – взрослые энциклопедии. Родители, мама-гринписовка и папа-рокер, не возражали. В ее детстве сильно не хватало мультиков вроде «Долины папоротников», который невольно вернул ей интерес к художке и заодно помог ближе познакомиться с Лесли. Если бы тогда она не затащила ее в кино, они бы, наверное, не подружились, так что к исполнению давней мечты пришлось бы идти намного дольше. И не факт, что дорога оказалась бы безопаснее. Что бы там ни говорила подруга, когда сбивчиво каялась в своих грехах. Обстановка располагала, наверное – комната с приглушенным светом, кровать, с которой Майю очень просили не вставать, несмотря на то, что самочувствие после опыта с перчатками резко скакнуло в зеленую зону...       «Тебе я никогда не стирала память. Маме – да, было дело...»       «Прости, что я столько всего не договаривала. Я хотела тебя уберечь, а вышло наоборот».       «Я верю в то, что у тебя получится. Просто верю и все. Как в Майкла и в других... да, Финниган тоже в списке. Все ради того, чтобы этот мир не стал мертвым шариком, не способным породить ничего нового и интересного».       «Нет, Арнольда я не выдумала. Он существует. Ну хочешь, покажу тебе его рисунок в цвете? Даже Ванда только скетч видела!»       Да уж... вот в тот момент Майя на долю секунды пожалела, что влезла во все это, и невольно пожелала про себя забыть весь инцидент к чертям. Меньше знаешь – крепче спишь. Но потом чаша весов резко качнулась обратно. Пусть даже Лесли крутит роман с одним из известнейших диктаторов мира, осужденным заочно за преступления против человечества.       Если присмотреться внимательнее, то на фоне прочего он, наверное... не такой уж плохой человек, может быть? Информации в сетях про его режим не так уж и много, но кое-где пишут, что на захваченной им земле, по крайней мере, не убивают тайно рожденных девочек. И что он выступает за более экологичные методы ведения сельского хозяйства, пусть это и неточно, чисто на основе снимков со спутников заключили. А кого называть террористом, кого борцом за свободу – это во многом вопрос точки зрения.       Все же Лесли трудно назвать наивной. Раз уж она разглядела в каком-то человеке нечто достойное, то ей стоит верить. Потому что сомневаться в ней значит сомневаться в себе самой. В том, что обгоняющие свое время нанотехнологии, которые рождены ее, Майи, сознанием, действительно стоят воплощения в жизнь. И будут воплощены – если не прямо сейчас, то через год-два...       Майя не любит сказки до сих пор. Но сказка сама пришла в ее жизнь и изменила все до неузнаваемости. Она, недоученная студентка, стоит в лаборатории, которая стоит дороже, чем все имущество ее семьи, и пытается поверить, что теперь это – ее место. Только указать пальцем – и появится любое оборудование, любые нужные спецы, все, чтобы довести работу до конца. Точнее – чтобы приступить к разрабатыванию поистине бездонной темы. Нанороботы, восстанавливающие леса. Лечащие болезни и травмы. Создающие предметы по заданной программе.       Голосок разума, советовавший бежать, замолкает, понимая, что другого шанса может не представиться никогда. Из сказки можно уйти только в обычную жизнь, где никто просто так в тебя не поверит, как это делает Лесли. Где придется пробиваться сквозь толщу грязи, и все равно не получится найти и близко такой же богатой золотой жилы. Максимум, на что можно рассчитывать без поддержки, – тусклый свет золотых картонных звезд, какие дают за правильный ответ в начальной школе.       Так уж устроен этот поганый несовершенный мир.       Стервятник свою сказку поймал за хвост и выпускать не собирался. Даже если бы пришлось половину состояния отдать на ее прихоти, а не вложить одну седьмую долю в потенциально крайне прибыльный проект.       Просто потому, что Вспышка – это то, чего ему недоставало всю жизнь. Ничего общего с той женщиной, которая подарила ему пародию на семью – сынка, любившего травку, Фармера, девок и, под настроение, парней, да дочку-алкоголичку. Он даже лица ее не вспомнит, пока не откроет альбом, черт знает куда засунутый. А вот лицо Вспышки отпечаталось на сетчатке, как выжженное.       И на сердце. Определенно на сердце. Пусть оно теперь идеально здоровое, а все равно екает, когда он думает, что она могла не вернуться. И до сих пор может. Вдруг какой-то враг окажется сильнее или подберется слишком близко? Она ведь живая, настоящая, если ее ранить – пойдет кровь... Иногда ему кажется, что он и сам может ее сломать. Пусть она и сильнее во сто крат, чем обычный человек, пусть видимая хрупкость обманчива, но у всего есть уязвимые точки, ему ли не знать.       Он сам – ее уязвимая точка. Наверное. Если не льстит себе насчет того, насколько глубоко проник в личное пространство супергероини.       –Надеюсь, ты подоил Скорпиона, прежде чем отрезать ему хвост? – вопрос задан небрежно, но так она разговаривает с другими членами своей команды. Скрытой от прочего мира. На виду – лишь те, чья репутация для этого подходит.       –Обижаешь. Яда хватит, чтобы Фиска травануть.       –Его-то я могу и сама закопать, если понадобится. Но пока пусть живет. Пригодится.       Он не спрашивает, зачем. Никогда не спрашивает. Может быть, она объяснит свой план, если захочет... но когда она хочет, все звучит прямым текстом. Вопросы не нужно задавать.       –В этом твоем интервью хоть слово правды прозвучало? – вместо этого он переводит тему. Кое-что его и правда интересует.       –Да. Насчет имени – я и правда его меняла. Думаю, Стивен Кинг не обижен на то, что я – фанатка его книг. Если ко мне пристанут из Ридерз Дайджест, я им так и скажу. И что-нибудь хорошее про «Сияние», которое сейчас Гэррис снимает.       –Ты думаешь, получится неплохо?       –Лучше, чем у Кубрика, сто процентов, но пиара не хватит. Ладно, ты ведь не о литературе хотел поговорить?       «Хотел о наших отношениях... но зачем говорить, если и так все понятно?»       –Нет, о тебе. Я иногда думаю, сколько ты информации выкладываешь в общий доступ...       –Я не назвала твоего имени, потому что мы это не обговорили заранее. Когда захочешь, тогда и объявим, – она словно мысли его читает. – Или ты хочешь знать что-то такое, что не знают обо мне другие, и чтобы это была правда?       –Пожалуй, – он убирает руки, позволяя ей выскользнуть из объятий. Вспышка не уходит далеко – она садится за расстроенный рояль, который в гостиной стоит чисто для интерьера, и наигрывает одним пальцем узнаваемое вступление из «Total Eclipse of the Heart».       –Дата рождения в паспорте у меня неправильная, – произносит она наконец, убирая руки от клавиш. Они продолжают опускаться и подниматься, повинуясь телекинезу. Выходит фальшиво, и Вспышка морщится.       –О, так, может, я успею устроить вечеринку? – он старается произнести это веселым тоном. В конце концов, какая разница, на сколько именно десятилетий он ее старше?       –Строго говоря, я еще не родилась, – она снова заставляет клавиши двигаться. На сей раз мелодия какая-то незнакомая. – И это долгая история, которую в двух словах пересказать не проще, чем «Путеводитель автостопом по Галактике» с допиской Колфера. Когда-нибудь я тебе все расскажу. Но не теперь.       –Я так и думал, что ты из будущего.       –Из будущего другого мира, которого, возможно, уже не существует, – уточняет она. И пусть это звучит как сказка. Он живет внутри этой сказки и не собирается никуда улетать.       Ванда нормально относилась к сказкам, и обожала их слушать, даже когда нетерпеливый братишка уже выучился читать и быстро пролистывал книжки в конец. Волшебство всегда было частью ее жизни, и пусть знакомые родителей в основном притворялись, что видят будущее, проклинают и снимают порчу – она-то знала, что это все можно творить не понарошку.       Да, учиться это делать правильно ей раньше не приходилось. Но – неожиданно понравилось. Как нравилось рисовать, играть, смотреть аниме... И вот сказка воплотилась в реальность. Наверное, благодаря ее дару – не самая страшная, больше похожая на очередную вариацию «Золушки».       Появление кузины хоть и стало неожиданностью, но... не полной, ни в коем случае не полной. Оно вполне вписывалось в представления Ванды о мире. И существование прикольного мужика типа Стрэнджа – тоже. Как метко назвал его Кевин – «зануда, конечно, но правильный зануда». Не уебищно правильный, не из тех, кто может убить за ерунду, нарушающую его представления о законе. Просто такой вот интересный чувак, который и сам до сих пор не все знает о магии, но непрерывно учится. А кто может учить увлекательнее, чем тот, для кого многие темы еще свежи в памяти?       А помимо уроков остается еще целый мир – огромный, только и ждущий кого-то, кто запустит обе руки в его интеллектуальное богатство... ну и, разумеется, защитит это богатство от уничтожения другими, менее чистыми и более загребущими ручонками. И уже почти не важно, что к этому миру неизбежно прилагается биологический папа, с которым как-то придется налаживать отношения. Потому что он, увы, из тех, кто может неумышленно посодействовать разрушению всего мира. Или умышленно, если совсем разочаруется.       «Но мы ему не дадим», – все чаще думает Ванда, и ее мысли больше не останавливаются там, где маячит фигура отца, чьи гены сделали ее мутантом, наделили способностью к магии и, наверное, рисованию тоже. Магнит ведь своего рода творец, только его на монументалистику тянет. Воображение у него – будь здоров. И у нее тоже.       Она может придумать себе целый мир, в котором мутанты будут счастливы. Лесли так считает, нет повода ей не верить. Ведь все, что она говорит о ее способностях, проверяется на практике. И дело не в том даже, что кузина прожила жизнь в другом времени.       Просто – такой уж Лесли человек, что ей надо верить. Как добрым феям-крестным. Не проверяя, потому что очень уж больно смотреть ее память. Почти физически тяжело. И кажется, что на все пойдешь, лишь бы это не повторилось здесь. Никогда.       Даже если правда придется придумывать мир заново.       Ник Фьюри легенды и сказки успешно сочинял сам. Правда, именовались они обычно отчетами о текущей деятельности и ее успехах, как полагало его начальство. Сейчас он именно этим и был занят, а точнее – подбором формулировок, долженствующих убедить всех, кто выделяет деньги на ЩИТ, что это – не бесполезное занятие.       Основная проблема заключалась в том, что Росс таки надавил на рычаги и получил своих «Халкбастеров». И если не присовокупить к этой компании кого-то из своих, результат выйдет плачевным. По всем параметрам подходит Гейб Джонс, но полной уверенности нет. Немного поразмышляв над открытым досье, Ник все-таки вписывает в нужную графу имя агента и отмечает в планировщике время для личного инструктажа.       Он уже заканчивает работу над документом, когда на экране, изображающем иллюминатор, вспыхивает молния, и неожиданное озарение приходит в буйную ирландскую голову. Это безумная идея, но она действительно может сработать. Россу придется утереться. И не только Россу.       Нет, Фьюри изначально не хотел делать эту ставку, несмотря на все плюсы. Старк в роли руководителя небольшой независимой опытной команды супергероев ему импонировал куда сильнее – и, что уж греха таить, управлять-то им куда проще. Но не сейчас. Да и не так уж легко заставить его сделать что-то, что гипотетически могло бы навредить Беннеру. Старка придется обрабатывать слишком долго, у Росса терпения не хватит.       К счастью, есть другой человек, который уже начал собирать такую команду. И пусть пока в ней только две дамы, одной из них вполне достаточно. Заплатить за ее аренду министерство обороны, скорее всего, сможет.