Симбиа

      –Кофе, дядя Эрик? – скорее утвердительно сказала я, понимая, что именно это сейчас родственнику и требуется. Насколько я помнила, боц его вполне устраивает, хотя по мне так лучше уж растворимый.       –На всех, – ну да, похоже, Хамелеон этой ночью тоже не выспался. Интересно, чем занимался хоть... ладно, потом спрошу или прочитаю. Давно пора начать пристально отслеживать, какой дурью там Амбал мается. Потому что, если я правильно прикидываю хрен к носу, то в ЩИТовую он должен рано или поздно полезть, а без дядиных рук там точно не обойдется. – Энжи, у тебя ведь найдется чашечка для брата?       –И чашечка, и рюмочка, – мама демонстративно отряхнула прихватки и сунула в карман фартука. – Кто это, Дима? Я же просила тебя не водить ко мне своих коллег. Особенно когда Лесли дома.       –Да ладно, мам, – я остановилась рядом с ней, проходя мимо, – я уже совершеннолетняя. Иди лучше сядь...       Тут мне пришлось ее ловить, так как до мамы дошло, что видит она перед собой не просто разыскиваемого преступника, а одного из первой десятки угроз всемирной безопасности. Без узнаваемого шлема его тоже крутили по всем каналам. И, конечно, мать не может не знать, что именно этот террорист ака борец за свободу мутантов никогда не работал на Гидру. Даже мысли такой не допускал.       –Ну вот только не падай, – я все-таки довела ее до кресла и усадила как следует. – Дядь Дима, рассказывайте вы, я пока принесу кофе.       –И бренди не забудь, – слабым голосом дополнила мама. – Юная леди, мне кажется, мы должны серьезно поговорить...       –Поговорим, – я вздохнула и поплелась на кухню. Там одуряюще пахло индейкой, которой до готовности еще было не меньше получаса, и забить этот запах кофием не удалось, даже с учетом того, что я отодвинула картошку, чтобы поставить чайник и турку. Нагруженная подносом с четырьмя чашками и бутылкой, я вошла в комнату как раз на моменте, когда дядя Эрик рассказывал о том, как его семья пряталась во время Второй Мировой. Я была уверена – этого недостаточно, чтобы сбить маму с цели. Даже если бы я притащила сегодня домой кузенов, этого бы не хватило.       Поэтому я молча расставила кофе и села на диван со своей чашкой, подогнув под себя левую ногу. Так было проще не заблудиться в собственных мыслях, пропустив важный вопрос. Например, этот:       –Ты действительно ездила на Балканы?       –Еще раз – я совершеннолетняя, – усталым тоном напомнила я. – И да, все, что рассказывает дядя Эрик – правда.       –Я предпочла бы выслушать твою версию, – мама попыталась добавить в свой кофе еще пару капель бренди, но руки у нее так дрожали, что Хамелеон едва перехватил бутылку. – С самого начала.       –Ну, в начале было слово, – я примостила чашку на коленке, – и звучало оно, если я верно помню, как-то так: «Твой дед на самом деле – нацистский суперсолдат, отец – один из руководителей запрещенной во всем мире организации, и тебе не нужно париться насчет того, чтобы найти хорошую работу после окончания университета». Могу цитировать неточно, извини, у меня все еще проблемы с памятью. Точнее, я все еще почти ничего не вспомнила об этой вселенной, кроме того, что прочла в своих дневниках. Зато я прекрасно помню, как выросла на третьей мировой, как отец пропал без вести, как мы с тобой оказались в лагере из-за мутации, как дядя Эрик прилетел и всех спас, и как мы узнали, что он – твой родной брат.       Я поежилась, хотя воспоминание той Лесли было очень смазанным. И скорее счастливым – ребенок запомнил не саму попытку расстрела, а то, как все стволы улетели вверх, и ошарашенные рожи солдат, а особенно – морду того офицера, который отдавал приказ. Не стоило шантажировать Магнита таким дешевым способом. Тем более если у тебя в нижней челюсти металлические пломбы.       –В общем, – продолжила я, – здесь, конечно, этого не происходило. Здесь я всего лишь повалялась в канализации с пробитой головой, пока эта красотка, – я покрыла ладонь светящейся перчаткой и тут же убрала ее, – меня не подлечила. Но память о том, что все могло быть куда хуже, очень помогает здраво мыслить. Я хоть и не была уверена, что это не бред, но по крайней мере передумала сбегать от своей семьи и прятаться черт-те где. А потом меня нашел еще один осколок той реальности. И все окончательно встало на свои места. Мам, только не надо ругаться, я просто хотела сначала привести сюда дядю Эрика, а потом уже рассказать все как есть.       –Хватит, – она стукнула об стол пустой чашкой. – Лесли, прекрати ерничать. Что это было?       –Пришелец из космоса, с планеты Клинтар, – я пожала плечами. – Симбиотический организм. Крайне полезный – меня теперь очень трудно убить, я могу лечить людей наложением рук и много чего еще. Снимать не буду, сразу говорю, потому что без него мне понадобится реанимация. А может, и гробик.       –Ты не сказала тогда, – с неподдельным волнением заметил Хамелеон.       –Потому что ты и не подумал бы меня заставлять раздеться, – плюнув на условности, я запустила в чашку тонкий хоботок. – А мама может. Если подумает, что одежда причиняет мне вред. Так вот, вреда нет, одна сплошная польза. Помнишь, врачи еще удивлялись тогда в клинике, что у меня мозги работают, несмотря на травму? Так это ее заслуга, что от моей личности что-то осталось. И что в черепе у меня мозг, а не каша с кровью, извините, что я за столом так прямо. Симбиоты сами по себе не особо разумны, но сохраняют воспоминания и слепок сознания носителя, – если уж врать матери, так с достаточным количеством правды. – Если носитель достоин или что-то типа того. А я – ну, в той реальности уж точно, – была достойна. И долго ее носила. Вообще, мне дико повезло, что здесь у этой прелести не нашлось другого подходящего хозяина, иначе я бы так и сдохла, наверное, по собственной глупости. Были какие-то промежуточные, но ей не понравились.       Ну да, еще как не понравились. Особенно Паркер, тот еще и взаимно. Интересно, что он сейчас поделывает? Давненько не общались мы с ним, причем в обеих моих ипостасях.       –То есть, ты теперь сверхчеловек, – неестественно спокойным тоном заключила мама. – Но живешь только благодаря пришельцу в твоем теле.       –Грубо говоря, как-то так, – я отлевитировала на стол пустую посуду, потом подумала и отправила ее на кухню, в посудомойку. – Там индейка уже готова, наверное. Доставать?       –Если не трудно, – как же я люблю эту женщину. Шок шоком, а переварить она все-таки способна почти любую новость. Если не говорить правду о том, что ее дочери на самом деле нет в живых, а я – посторонний ебанутый на всю голову человек в теле этого самого пришельца.       –О чем речь, – двигать предметы в другой комнате не глядя я уже давно наловчилась. – Мам, я очень надеюсь, что тебе не будет трудно пока что оставить папу в неведении. При всей нашей с тобой любви к нему... я боюсь, он захочет найти моим способностям применение, которое мне не понравится. Ты слышала дядю Эрика, и я думаю, ты и раньше понимала, что дедушка Иоганн не был хорошим человеком. Ты ведь его не знала почти, да и папа – понятное дело, он идеализирует своего отца и его наследие, да и никто в здравом уме от такой власти не откажется, но с этой треклятой идеологией нормальным людям не по пути.       –Ты предлагаешь какую-то альтернативу? – мама слегка подобралась, и как раз в эту секунду над ее головой пролетело блюдо с индейкой, красиво обложенной картошкой, и разделочные ножницы.       –Я предлагаю наконец пообедать, а о моих планах на человечество говорить пока рано. Мне б доучиться сначала, собрать нужных людей, папу убедить, в конце концов, – ножницы раскрылись и с хрустом начали ломать прожаренные птичьи ребра. – Согласись, что это не телефонный разговор, а если я к нему заявлюсь, то испорчу всю конспирацию. Вот когда он сюда соизволит наконец приехать, тогда и пообщаемся.       –Поддерживаю, – Хамелеон протянул тарелку первым. – Энжи, она права. Рейнхольт может быть на редкость узколобым, когда дело касается отца. Я с этим уже давно не пытаюсь бороться.       –Вы уже все без меня решили, – я заметила в глазах матери опасный огонек и мысленно приготовилась забуриться в ее сознание, когда она резко хлопнула ладонью по подлокотнику. – Дима, я просто в шоке от всего этого. Но ты знаешь, наверное, к этому и шло. Мы слишком долго хранили секреты друг от друга. Понимаю, ты берёг меня, мы не хотели вмешивать в эту грязь Аталу, забывая, что девочка все-таки уже выросла... А ты Эрик, или Магнус, или как там тебя – короче, я верю, что ты мой брат, и я принимаю все, что ты думаешь про людей, которые меня вырастили. Я сама о них порой нехорошо думаю. Я не слепая, не глупая и не наивная. И мне кажется, что моя дочь тоже не страдает этими пороками.       –Наверное, – кивнула я и вгрызлась в сочное бедро, перед жаркой заботливо обколотое маринадом.       –Я надеюсь, – продолжила мама, – что ты не станешь лезть в пекло без четкого плана и внятного повода.       Нога выпала у меня изо рта и плюхнулась на тарелку только благодаря вовремя задействованному телекинезу. Ангелика Шмидт только что дословно повторила последние слова себя из параллельной реальности. Напутствие, которое слышала та Лесли, уходя на задание – чтобы вернуться к разбомбленному убежищу и братской могиле.       –Не стану, – сдавленно произнесла я. – Правда, приказы я теперь отдаю себе сама.