Симбиа

      «А потом Человек-Паук наконец уйдет на заслуженный отдых, и жизнь войдет в более-менее нормальное русло», – подумал Питер, оглядываясь, чтобы убедиться в отсутствии ненужных свидетелей. Людей на улице было немного, их куда больше интересовали уличные музыканты, продавцы хот-догов и Санта-Клаусы.       Поэтому женский голос, произнесший то ли снаружи, то ли внутри бедной головы Паркера: «Мой мальчик, с чего ты взял, что жизнь войдет в свое русло?» прозвучал настолько неожиданно, что Паук чуть было не подскочил на месте.       –Кто это сказал? – вслух спросил он, осматривая переулок в поисках обратившейся к нему женщины.       –Я, – ответил все тот же голос. На стене перед собой Питер увидел странную тень – будто огромный паук в центре паутины. Он оглянулся на ближайший фонарь, но ничего вроде повисшей на нем запоздалой декорации к Хэллоуину не обнаружил, а ведь хотелось бы.       –Кто вы такая? – паучье чутье понемногу начинало сходить с ума, мешая думать здраво. Инстинкт командовал бежать из этой непонятной ситуации, и супергерой уже почти последовал было его приказу, но...       –Лучше спроси меня, кто ты сам, – посоветовала невидимая незнакомка. Тень на стене исчезла, резкий порыв ветра швырнул в лицо Питеру кучу обрывков грязной бумаги. Один из них, который Паркер поймал, оказался рекламой гадательного салона некоей Мадам Паутины, специализирующейся на картах Таро.       –Не лучший способ искать клиентов для уличной гадалки, – по крайней мере, какие-то остатки самообладания к нему вернулись, а с ними и немного сарказма.       –Уличная гадалка, говоришь? – очередной порыв ветра вырвал из его руки рекламку, и она растаяла в сумерках. – Не все так просто...       –Вы еще и читаете мысли? – общение с телепатами немного закалило Паука, хотя ему все еще было не по себе. Стена напротив вновь пошла рябью, складываясь в объемное женское лицо. – И манипулируете реальностью?       –Да, я знаю твои мысли, Паук, – лицо исчезло, но проявилось вновь – на засветившейся под ногами рекламной листовке. – Не будем тратить зря время, Паркер, не я твой враг, а ты сам!       Листовка загорелась синим пламенем, переулок заволокло едким дымом.       –Разве не странно, что с твоими возможностями ты лишь причиняешь огорчения близким людям? Дяде Бену, Фелиции Харди, Мэри Джейн? – на сей раз заговорило лицо с плаката, до этого рекламировавшего серию книг-ужастиков.       –Ваши способности впечатляют, но зачем вам нужен я? – Питер постарался взять себя в руки и не думать о Вспышке, которую незнакомка, к счастью, пока не назвала. – Раз вы читаете мысли, то должны видеть, что я решил отойти от дел, хотя, если у вас что-то серьезное...       –Пойдем со мной, я расскажу тебе, – неожиданно его закружило в серо-розовом вихре, и выплюнуло неизвестно где – одетого в костюм Паука, который Паркер еще даже достать из тайника не успел. «Плохи твои дела, по ходу, угодил в очередную западню», – сказал себе Питер, осматриваясь. Темный зал впечатлял размерами, которые было трудно оценить по достоинству – не было видно ни большинства стен, ни потолка. Свет падал неизвестно откуда, позволяя разглядеть лишь один предмет обстановки.       На странном кресле-троне, обрамленном металлической паутиной, сидела седая женщина в очках с красными стеклами – та, чье лицо он уже успел хорошо запомнить. Одета она была в длинное бархатное платье, переливающееся то черным, то алым, то темно-серым, с большим белым символом на груди – то ли солнце, то ли все тот же паук, только предельно стилизованный, с шестью лапами вместо восьми и длинным хвостом. Платье тянулось до пола и узким шлейфом лежало на плитке, создавая впечатление, что у женщины то ли нет ног ниже колена, то ли вместо них выросло что-то другое. Если это вообще была одежда, а не часть ее тела.       –Ты ошибаешься, Паук, – насмешливо проговорила она.       –Насчет чего именно? Вы бесцеремонно влезли в мою жизнь, – он подошел ближе, к столику, тоже являющемуся частью трона. На нем обнаружилась колода карт. – И даже не объясняете, зачем.       –Сейчас ты все узнаешь, присядь, – женщина махнула рукой в сторону кресла, стоявшего рядом с троном.       –Спасибо, я постою, – мебель доверия своим видом не внушала. Было в ней что-то органическое, рептильное с виду.       –Иногда сесть и подумать полезно, особенно если земля уходит у тебя из-под ног, – Мадам щелкнула пальцами, и зал перевернулся. От неожиданности Питер не успел прилипнуть к полу, но потолок оказался совсем не таким высоким, как он подумал вначале. Как в обычной комнате. Миг – и все вернулось как было, а Паук спокойно спрыгнул на пол. Мадам, впрочем, будто и не заметила этого, раскладывая карты. – Вскоре тебе предстоит важная миссия. Я расскажу тебе о ней.       –Я бы предпочел унести отсюда ноги, – эти туманные намеки уже начали его бесить. Подписываться на миссии, важность которых лишь декларируется, не очень-то и хотелось.       –Паркер, не в твоем характере так легко отступать, – укоризненно произнесла Мадам. Взмах руки – и вот уже Паук висит в центре паутины, похожей на его же собственную. Сколько раз он сам ловил так бандитов, и ни разу не задумывался, насколько это неприятно – прилипнуть спиной к клейким провисающим нитям. – Для начала избавься от жалости к себе – это отвратительное качество!       Паутина испарилась, и Питер рухнул в несимпатичное кресло, услужливо его поймавшее.       –Так что тебе нужно? – он все-таки решил поскорее добраться до сути дела. И остатки уважения к пожилой даме утратил. – Ты ведь намного меня сильнее!       –Сила – ничто, куда важнее склонность к самоанализу, – Мадам продолжала раскладывать свои карты. – Это интересное качество, утомительное, но интересное, – она поманила стул к себе, и тот резко рванулся к столику. Питер даже от неожиданности охнул. – Вот твоя карта, – она протянула ему обычный с виду картонный прямоугольник, с изображением солнца и человечка на белом коне, нарисованных в стиле средневековых иллюстраций.       –Нет уж, спасибо, я картам не очень-то доверяю, – Паркер попытался бросить ее на стол, но та взлетела и вернулась ему в руку.       –Не торопись, карта говорит, что ты должен мне верить, – Мадам вновь заговорила с недовольной интонацией. – И вера твоя должна быть чистой, как душа ребенка.       –И что бы это значило? – он наклонился вперед, надеясь, что получит наконец разъяснения, но зал и причудливый трон растаяли, а Питер обнаружил себя на все той же улице, перед заколоченными окнами гадального салона. – Меня затащили в другое измерение – и ради чего? Из-за всей этой чертовщины мне только сильнее хочется выйти из игры, – он взглянул на карту таро, которую все еще держал в руке. Та неожиданно превратилась в то самое письмо, которое ему вручил Робби. – Хм, гадалка что-то сказала о душе ребенка...       Человек-оркестр на углу, невидимый отсюда, из переулка, заиграл «It’s a most wonderful time of the year». Питера передернуло. Он еще раз прочел письмо родителей маленькой поклонницы и подумал, что, действительно, бросать девочку без наверняка желанного подарка на Рождество было бы не самым хорошим поступком. Он не так уж и много времени потратит на этот визит, успеет домой к ужину... и, может быть, если он выполнит одно простое задание, Мадам Паутина все-таки объяснит, на какую миссию собирается его подписать.       Прагматичная часть души Паркера порекомендовала не гнать коней и обратиться с вопросом хотя бы к Стрэнджу, который точно должен знать больше о разных мистических сущностях из параллельных измерений. Несмотря на то, что псевдо-гадалка вроде бы не проявляла враждебности («ага, только играла с тобой, как кот с мышью!»), она могла оказаться и кем-то вредоносным. Эта же часть упорно отстаивала первоначальный план – провести праздники с Эм-Джей и тетушкой, а потом связаться с Фиском, выяснить, что за работу тот может предложить, и воспользоваться при первом же случае полученными возможностями как способом добраться до секретов Амбала.       План, пусть и составленный на коленке, был в целом здравым. Пока Паркер копался бы в грязном белье «порядочного бизнесмена», получая заодно приличную зарплату за какую-нибудь наверняка насквозь законную и интересную работу, могло пройти достаточно времени, чтобы скандал с едва не случившимся взрывом в лаборатории немножко улегся. У Фиска с большой вероятностью осталась связь с Осьминогом, но даже если Отто работает на себя, все равно публичное раскрытие любых тайн Амбала реабилитировало бы Паука в глазах общественности достаточно, чтобы снова выбраться на свет. И присоединиться к Трио, не подвергая Шторма и Ричардса опасности судебного преследования. Уходить на покой совсем, с концами, Питер вовсе не собирался, только временно. Тут гадалка была права.       Да, ему не раз хотелось бросить паучью деятельность к чертовой матери. Ближе всего к этому он был, когда начал терять силы из-за нестабильной мутации. Но в основном Паркер, излив душу в пространство или даже накрутив себя до стадии, когда очередной паучий костюм летел в мусорный бак, действительно всегда возвращался на улицы. Пусть этим он напоминал себе Бетти Брант, секретаршу Джеймисона, которая постоянно обещала уволиться и неизменно оставалась на месте, хотя после смерти брата ей в принципе можно было спокойно менять работу. Но вот – прикипела и к рабочему месту, и к ненавистному боссу, и к очередному репортеру, кажется, Лидсу тому же... Не то чтобы Питера интересовала ее личная жизнь, роман с Бетти у него закончился давным-давно, расстались почти что друзьями. Просто невозможно работать с человеком в одной редакции и не знать о нем совсем ничего. При всех своих недостатках, самый противный из которых ее возглавлял, газета «Дейли Бьюгл» была не таким уж и ужасным местом. Наверное. Примерно на том же уровне, что и лаборатория Ричардса.       Вынырнув из не самых плохих воспоминаний о работе, Питер обнаружил, что автопилот привел его в нужное место. Прямо по адресу, указанному в письме. Родители девочки даже озаботились тем, чтобы подсказать правильное окно, хотя его и так можно было легко найти по стоящей на тумбочке у подоконника «паучьей» лампе.       Паркер сунул было письмо в кармашек пояса, но промазал из-за внезапного сомнения. Почему он вообще решил, что немедленно последовать указаниям Мадам Паутины будет правильным поступком? Чутье заткнулось, засады в комнате или за забором нет, но зачем он на самом деле сюда пришел? Подарить рождественское чудо девочке, которую никогда не видел? Напоследок, перед тем, как залечь на дно, получить хоть какой-то позитив от своей паучьей жизни? Он уже слишком взрослый, чтобы верить в Санта-Клауса и досматривать до конца добренькие рождественские киношки о волшебниках, которые кому-то помогают не совершать ошибок...       Спрыгнув на траву, Паук поднял и отряхнул письмо. Свет качнувшегося фонаря упал на табличку, прикрепленную к забору. «Мечты сбываются. Фонд помощи неизлечимо больным детям». В письме об этом не было сказано ни слова, черт возьми! Господи, если бы родители этой Марии-Таины Элизандо написали прямым текстом, что она умирает, Питеру и в голову бы не пришло так легкомысленно относиться к их просьбе!       «А ведь ты знаешь единственную целительницу в этом городе, которой по силам любая болезнь, – подсказала обиженная за невнимание прагматичная часть души Паука. – И она не откажет в помощи, если ты ее как следует попросишь».       Его руки больше не дрожали, когда он прятал письмо в карман. Временно он примирился с собой и решил пока что считать Мадам Паутину полезной союзницей. Чудеса чудесами, а вот подобной ошибки он бы точно себе не простил. Каждый человек, погибший из-за того, что Человек-Паук прошел мимо, оставлял на сердце Питера незаживающую рану, и допустить подобное еще раз он не хотел совершенно.